Мозаичный эмоционально-поведенческий дубликатор в адаптационном управлении развитием бизнеса в его мобилизационном формате

Введение

Изменение геополитической и геоэкономической обстановки в глобальном мировом пространстве, вызванные СВО [1, 2, 3], изменили взгляд России, как на процессы осуществляемых преобразований в национальной экономике и в ее ключевых сегментах, так и на состояние информационного поля, формируемого внутри страны силами внешнего и внутреннего происхождения и определяющего отношение бизнеса, общества, граждан как потребителей в системе рыночных отношений ко всему тому, что обрушивается неуправляемым потоком на общественное и личное сознание людей. Информационная «лавина», выстраиваемая беспорядочным образом в традиционном поле, а также в виртуальном пространстве (и в его социальных и в нейросетях), сносит все на своем пути в стремлении подчинить интересы, мотивы, желания, ожидания, действия получателей сигналов установкам «господствующего» меньшинства, выступающего и в качестве скрытой западной элиты, и в качестве размытой в своих социальных идеалах разношерстной части отечественных бенефициаров разноуровневой стратификационной принадлежности. Нестабильный рынок и составляющие его субъекты под влиянием мягкой силы (а порой сокрытой жесткой силы) реагируют на такое информационное давление и трансформируют свое поведение (маркетинговое, социальное, экономическое, нравственно-этическое и т.п.) в нужном его инициаторам направлении, не отдавая в полной мере себе отчета о правильности, или неправильности, справедливости, или симуляционной манипулятивности совершаемых ими действий. Мягкая сила определяет систему методов и средств, которые отражают стратегию формирования позитивного имиджа и образа субъектов и системы в целом посредством воплощения установок в области культуры, образования, информационной политики, пропаганды, технологий воздействия на получателей различных сигналов, доносимых до субъектов гражданского общества СМИ и информационно-коммуникационными инструментами виртуального пространства с использованием инновационных компонент нейросетей. И если «жесткая сила» является реальным толчком в сторону интересов его создателя [4], то «мягкая сила» выступает инструментом притягивания, приобщения к себе (к своим ценностям и нравственным нормам), вовлечения внешних субъектов (индивидов) в круг интересов инициаторов сообщений, сигналов разного характера и креативного представления. Мягкая сила работает тогда, когда она нацеливается на повышение узнаваемости и репутации, на укрепление имиджа посредством управления брендингом на основе ценностных «лекал» [5, 6], на усиление влияния инициатора воздействий социогуманистическими приемами и методами. Такое понимание ее сущности определяет формирование и наполнение маркетингово-поведенческого и рекламного инструментария субъектами бизнеса и власти.

Специфика нынешнего состояния рыночной ситуации в России в условиях действия мобилизационного фактора состоит в том, что подавляющее большинство изменений в рыночном пространстве связано с комплексом нерешенных проблем политико-конъюнктурной, социально-экономической, маркетингово-коммуникационной, поведенческой и морально-нравственной природы. Маркетингово-поведенческие «лекала» [7, с. 1956], формирующие стереотипы маркетингового поведения субъектов в разных состояниях рынка (в том числе и в кризисных, и в санкционных, и в ресурсоограниченных и т.п.) не применимы в мобилизационной экономике, так как не учитывают внутренних состояний бизнеса, трудового ресурса, противоречий в обществе, а также потребностей системы в концентрации усилий бизнеса на инновационное обновление всех сторон жизнедеятельности общества и на укрепление социального вектора преобразований.

Чтобы обеспечить конструктивную адаптацию трансформационных преобразований в социально-экономических процессах в России при осуществлении их в мобилизационном формате, необходимо учитывать весь спектр факторов, формирующих реальную картину состояния национального образа бизнеса и определяющих его элементов и звеньев в различных измерениях (технологических, производственных, ценностных, маркетингово-коммуникационных, поведенческих, мотивационных и др.). Тех факторов, которые способны влиять на качество изменений и результативность функционирования и развития бизнеса и системы в целом. Отправной точкой в обеспечении конкурентоустойчивости бизнеса и изменяющегося российского общества [8] является понимание запросов (по масштабу инновационных изменений, а также по их разнообразию, по качественному удовлетворению потребностей, по характеру востребованности и адекватности инструментария формирования тех или иных информационных сигналов) его граждан на весь спектр заявляемых потребностей, исходя из их экономических возможностей и морально-духовного состояния.

Анализируя общую картину состояния доходов, получаемых рядовыми гражданами, следует констатировать, что Россия является чрезвычайно богатой страной бедных людей [9], пытающихся выискивать возможности для удержания на приемлемом уровне состояние их материального существования и их способности достижения внутреннего самоудовлетворения. Для этого потребители (рядовые граждане из разных социальных групп) обращаются к таким поведенческим реакциям на рекламно-маркетинговые обращения бизнеса, которые, с одной стороны, копируют имидж-привлекательные шаблоны маркетингового поведения представителей понятных и интересных им референтных групп, а с другой – наполняют свои решения нужными им эмоциональными решениями [10], закрепляющими в них чувства удовлетворения, самоутверждения, принадлежности, осознанности, рационального выбора, а также возможности для развития эмоционального интеллекта (EQ) [11]. Последний характеризует способность личности осознавать и понимать свои эмоции, а также чувства других людей и использовать эти навыки во взаимодействии с окружающими субъектами [12]. В то же время EQ является источником реализации способности человека точно воспринимать, выражать, оценивать, понимать и регулировать эмоции столь необходимые для достижения успеха, а также формой социального интеллекта, который позволяет отслеживать свои и чужие эмоции и чувства, различать их и использовать знания о них для того, чтобы управлять своим мышлением и действиями (по определению, которое дали Peter Salovey and John Mayer [13]). Речь идет о формировании самосознания, социальной осознанности тех или иных действий и об управлении отношениями (межличностными, субъект-субъектными и др.), способными изменять мотивацию, влиять на развитие чувств национальной гордости и принадлежности к завоеваниям России. Социальный интеллект расширил зону своей сублимации как защитного механизма, в рамках которого социально неприемлемые информационные и иные импульсы преобразуются в социально приемлемые действия или поведение субъектов, копируемых в тех или иных масштабах с навязываемых шаблонов.

Вместе с тем, гигантская социально-нравственная разобщенность и возросшая агрессивность отношений в социуме сделала возможным превращение информационного ресурса в виртуальном пространстве в действенный инструмент рекламно-маркетинговых манипуляций поведением субъектов, тем самым превратив его в некое («прозрачное» или непрозрачное) информационное «покрывало», существенным образом расширяющееся посредством развития возможностей инструментов виртуальной реальности.

Непреодоленные в достаточной мере кризисные процессы и явления, отображающие состояние текущего момента в рамках мобилизационной экономики, связаны, в том числе, и с низкой платежеспособностью населения и недостаточной инновационно-инвестиционной активностью малого и среднего бизнеса в точках критического поля преобразований, а также с ослаблением мотивационно-коммуникационного иммунитета бизнеса к внешнему агрессивному давлению Запада и к внутреннему противостоянию с представителями «пятой колонны» [14]. Потребители вырабатывают в себе чувство осторожности в выборе различных товаров и адресной нацеленности на приобретение вполне обоснованно нужных им продуктов отечественного товаропроизводителя взамен ушедших с рынка западных товаров. Вместе с тем, они сохраняют ориентацию на приоритетность эмоционального фактора при принятии решения о покупке товаров в ущерб рациональному (многолетнее внешнее «приручение» российского потребителя к форматам Запада не прошло даром), не забывая при этом о наличии нарастающих и имеющихся ограничений (по доходу, по ценам, по качеству продуктов, по предпочтениям разного характера, по имиджевым соображениям и т.п.).

В условиях внешней и внутренней нестабильности рыночных взаимодействий субъектов проблема экономического и технологического отставания [15] и устойчивости бизнеса [16] должна рассматриваться в контексте его позитивной мааркетингово-поведенческой адаптации и мимикрии к идентификационно детерминированной конкурентоустойчивости субъектов, как к их свойству отвечать на вызовы разного характера, так и реагировать на информационные воздействия из любых источников их возникновения в соответствии с их ценностными и социально ориентированными установками на развитие российского общества и личностей. Проблема обеспечения цивилизованной по российским меркам конкурентоустойчивости бизнеса состоит в том, что она возникает из-за того, что опирается на размытый мотивационно-ценностный базис [17]. Он до некоторых пор оставался в тени «партнерских» отношений, которые маскировались под благовидными «масками» и выдавались отечественному бизнесу, государству и российскому обществу как взаимовыгодные. Информационные «шумы» стали превалировать над здравым смыслом, надежностью, благочестивостью, справедливостью и нравственностью. В результате потребитель оказывался в положении, когда он непроизвольно переносил акцент в своих предпочтениях с реального на желаемое, поддаваясь рекламно-маркетинговому манипулированию бизнеса и иных заинтересованных лиц на эмоционально-психологическом уровне, а также поддаваясь влиянию сформировавшейся за последние 30 лет прозападной ментальности в отношении преимуществ всего зарубежного против отечественного. При этом, руководствуясь паттернами поведения, потребитель уповает на соответствие в реальности фактических характеристик заявляемым свойствам чего-либо предлагаемого (продвигаемого) со стороны рынка, бизнеса, чиновников разных ветвей власти (и в части товаров, и в части технологий, и иных благ, обещаемых всеми скрытыми и открытыми интересантами и бенефициарами). Мера такого соответствия, подкрепляемая инструментами рекламно-маркетингового и иного воздействия отправителей сигналов, становится измерителем той или иной конкурентоспособности бизнеса и его устойчивости в изменяющейся рыночной среде.

Цель исследования: разработка модели управления конкурентоустойчивостью бизнеса посредством настройки эмоционально-поведенческих дубликаторов субъектов бизнеса на воплощение российских ценностей и нравственных идеалов в условиях усиления действия мобилизационного фактора.

Эмоционально-поведенческий дубликатор субъекта бизнеса в обеспечении его конкурентной устойчивости

Цифровизация экономики внесла коррективы в систему построения коммуникаций между субъектами разнонаправленных отношений (межличностных, межсубъектных), расширив сферу гибридного маркетингового реагирования на внешние вызовы, возникающие в условиях спонтанно возникающих кризисных и подобных им явлений [18]. Поляризация отношений является результатом того, что жизнь рядового человека переместилась из реального жизненного пространства в виртуальное, в котором копировать эмоции, действия, контакты (пряча мысли, ощущения, чувства) стало нормой и в определенной мере тяжким бременем для многих участников взаимодействий. Движение по принципу «так принято» уродует личность и обесчеловечивает самого человека, превращая его в иллюзию или в «мираж» с неопределенной формой его осязаемости. Тупое и бездумное следование каким-либо образчикам «с чужого плеча», чаще всего навязываемым изнутри или извне проводниками чужой идеологии, разрушают ментальное восприятие объективного мира с его ценностями и идеалами, подталкивая человека к принятию ненормальностей как нормы. В результате этого, человек находящийся в зоне негативного отображения виртуального искаженного «зеркала», мчится повторять ненужные шаги, приобретать ненужные вещи, копировать недопустимые в прогрессивной цивилизации образы, манеры, слова, мысли и действия. А заимствование чужого позитивного опыта, а также внешне и внутренне привлекательного контекста различных смысловых конструктов, облаченных в соответствующие воздействия (рекламные, маркетинговые, управленческие, психологические и т.п.), становится «ловушкой» для многих субъектов отношений. Вместе с тем, целесообразным следует считать обращение субъектов к проверенным жизнью и здравой логикой эмоционально-поведенческим лекалам и дубликаторам, а также к таким формам самовыражения, которые носят рациональный, гуманистический, социально-ориентированный характер, не разрушающим личность человека и его морально-нравственный стержень.

Виртуальность как форма существования человека в новой экономической реальности уничтожает личность и обесцвечивает морально-нравственные ценности человека до неразличимого состояния, поскольку позволяет фальсифицировать практически любую информацию и любой внешний образ, придавая им свойства иллюзорности и миражности даже при пристальной всматриваемости. Турбулентность ценностных установок субъектов размывает картину суждений об их желаниях следовать в своих действиях эмоциональным, мотивационным, поведенческим, нравственным шаблонам и копировать эмоциональные клише при формировании тех или иных образов в сознании индивидов. Одни субъекты являются ведомыми и повсеместно руководствуются навязываемыми им извне образами, стандартами, ценностями и красочными «картинками» беспечной и безбедной чужой жизни, а другие – с высокой степенью недоверия относятся ко всему тому, что навязывается явно, сокрыто или ненавязчиво настойчиво теми, кто усматривает в этом возможность получения своей выгоды.

Изменения псевдореальности в результате вбрасывания информационных «болванок» разного креативного оформления порождают диссонансы и конфликты разного характера, повышая неустойчивость в сознании получателей сигналов, а в определенных условиях – тревожность, агрессивность, инфантильность и бездумье, или воодушевление и всплеск непредсказуемых эмоций в отношении направленности генерируемых реакций. Информационное «оболванивание» (в результате благодушного отношения власти к западному влиянию на умы граждан) приобрело свойства инструмента манипулирования (чаще всего точечно-агрессивного) всем набором свойств человеческой природы для получения желаемых благ заинтересованными лицами всеми доступными им инструментами воздействия на человеческое и массовое сознание, основными из которых являются различные приемы управления эмоциями и поведением субъектов [19]. Информационно-поведенческие «качели» манипулирования личностями как мишенями в условиях цифровизации экономики все больше свидетельствуют о постоянно нарастающей амплитуде информационных вбросов, инициируемых проксиэлитой [20]. Включаются мотивационный и маркетинговый мультипликаторы, определяющие уровень информационно-поведенческой эмпатии получателей сообщений, обретающей свойства важнейшего фактора коммуникационно-поведенческой перефокусировки субъектов на достижение получаемых выгод и на свою личностно-созерцательную самореализацию. Владея эмоциями, можно управлять маркетинговым поведением субъектов или в направлении преобразований инновационного характера, или в направлении сдерживания экономического роста, или в направлении обесценения человеческого капитала [21]. Последнее набирало силу в течение 90-х и последующих годов при продвижении всех реформ и навязываемых Западом программ развития, стереотипов жизни и поведения, пагубных для нашей страны форматов и систем образования, а также «штампов» отношения к устоявшимся российским ценностям. Понимание того, что образование является инструментом гуманизации и развития общества, сохраняет свойства «камня преткновения» в инновационном обновлении российского общества и в перезагрузке общественного сознания. Переход образования на западные образцы (усиленно навязываемый Дж. Соросом – врагом России) привел к тому, что оно фактически было уничтожено, поскольку было нацелено не на создание и развитие творчества у обучающихся, а на обретение навыков (а не знаний), в том числе на внешне задаваемых цифровых шаблонах. А это – путь к стагнации и к потере суверенитета. В результате были созданы условия, обесценивающие труд человека и его стремление к саморазвитию, что серьезным образом сказывается на темпах инновационного развития страны и на ее технологической независимости. Информационное давление Запада достигло высочайших точек своего негативного влияния, отразившегося на конкурентной устойчивости отечественного бизнеса и выразившейся в потере конкурентного статуса национальной экономикой в определенных системообразующих отраслях и в высокотехнологичных сферах производства.

Управлять конкурентоустойчивостью бизнеса в интересах государства, общества и рядового человека становится все труднее из-за потери информационной «прозрачности» в результате слабо контролируемых маркетинговых, информационно-психологических и иных воздействий, нарастания лавины информационных «шумов» разного происхождения, а также в результате массированного насаждения прозападных эмоциональных и поведенческих шаблонов, не отражающих специфики российской ментальности и национального идентификационного «портрета» российского человека. В маркетингово-коммуникационном пространстве под воздействием сигналов разной направленности, исходящих от внешних и внутренних бенефициаров и проксисубъектов западного мира, формируются дубликаторы на стыке различных областей воздействия на личность – политической, социальной, экономической, духовной, психологической, мотивационной, поведенческой, коммуникационной. И они включаются заинтересованными лицами для корректировки поведенческих действий получателей сигналов.

Нами предлагается следующее понимание дубликатора в маркетингово-коммуникационном пространстве, выступающим инструментом управления маркетинговой адаптацией бизнеса к воздействиям разного характера и вызовам разного происхождения. «Дубликатор» в маркетингово-коммуникационном пространстве бизнеса – инструмент управления маркетинговой адаптацией субъекта хозяйствования в изменяющейся рыночной среде, отражающий как в зеркале отклики на внешние и внутренние вызовы (в том числе на те или иные противоречия, разногласия, конфликтные ситуации, а также на иные проявления в социально-экономической жизни общества), способный быть представлен, с одной стороны, в виде электронного или иного устройства, позволяющего считывать внешнюю и внутреннюю информацию, формализованную на различных носителях, и использовать ее в интересах достижения конкретных целей субъекта, а с другой – в виде автономного тиражирующего организационно-управленческого или маркетингово-ресурсного инструмента (воплощаемого в эмоциональном, поведенческом, психологическом, мотивационно-коммуникационном, ресурсопокрывающем отображении), включаемого бизнесом и властью для повторения тех или иных видов, форм, способов, приемов, технологий, подходов к управлению развитием бизнеса в интересах удержания, стабилизации и укрепления его конкурентного положения на рынке.

Важным является включение дубликаторов разного воплощения и предназначения в систему искусственного интеллекта (ИИ), поскольку принятие решений по тем или иным вопросам развития субъектов предпринимательства, а также по стабилизации их конкурентного статуса в изменяющейся повестке действий бизнеса и власти на разных иерархических уровнях для укрепления позиций мобилизационной экономики в различных отраслевых сферах производственной деятельности обретает свойства триггера устойчивого экономического роста социально-экономической системы в целом. Использование ИИ узкими группами лиц, чаще всего сокрытых от публичного взора, можно охарактеризовать в отдельных направлениях его продвижения как «не комильфо» и скопированный западный моветон. Но четко формулируемого рецепта противодействия этому пока нет.

Архитектура конструктивных преобразований в отраслевых сегментах мобилизационной экономики предполагает широкое использование «дубликаторов» разной содержательной настройки и их форматного воплощения в выстраиваемых маркетингово-коммуникационных полях бизнеса. Речь идет и об эмоционально-поведенческих дубликаторах (в том числе и о нравственно-этических, и о социогуманистических), которые создают атмосферу вовлеченности субъектов хозяйствования и индивидов в процессы социоэкономического встраивания их в поле обозначаемых изменений, содержание которых определяется регулирующими и управляющими установками сверху, а также внутренними импульсами неразрешенных противоречий, разногласий и конфликтов в бизнесе и обществе.

Нами предлагается ввести в научный оборот следующее понятие: эмоционально-поведенческий дубликатор субъекта бизнеса (ЭПД) – инструмент управления маркетинговой адаптацией бизнеса в условиях лавинообразного информационного давления внешнего окружения и турбулентного внутрисубъектного «функционально-ролевого брожения», настраиваемый на тиражирование «маркетингово-поведенческих лекал», отображающих те или иные рыночные состояния (в том числе кризисные, нестабильные, мобилизационные и т.п.) и включаемых бизнесом для копирования и переноса эмоционально-поведенческих шаблонов (моделей) в его маркетинговой деятельности на построение рациональных цепочек создания стоимостей по фактору «коммуникационная достаточность» и трансформацию логистических схем в партнерских взаимодействиях бизнеса с теми или иными акторами рынка в рациональных форматах (по форме, по технологии, по подходу к управлению маркетингом, по способам воздействия на целевые аудитории, по алгоритму принятия решений в системе искусственного интеллекта и др.) в интересах укрепления конкурентной устойчивости субъекта. Он характеризует мозаичность отображения его воплощения при всем множестве интересов и ресурсных возможностей бизнеса в построении поведенческих моделей различными их «создателями» для эмоционально-поведенческого реагировании на многоцветные рекламно-маркетин-говые и иные воздействия рынка, бизнеса и власти.

Подтверждением слабого включения российских эмоционально-поведенческих дубликаторов в практическую деятельность бизнес-элиты является, во-первых, низкая мотивированность крупного бизнеса на вложение финансовых ресурсов в венчурные инвестиции [22], во-вторых – сдержанная инерционность собственников капиталов на реализацию масштабных проектов развития производственной сферы национальной экономики, а в-третьих – высокая активность псевдоэлиты на вывод денежных средств в офшоры и в страны Третьего мира. В частности, за 2022 г. общая сумма оттока капитала из России, по оценкам экспертов, превысила 250 млрд долл. [23,24]. А это тормозит переход России на траекторию повышения предпринимательской активности бизнеса (в том числе малого им среднего) и расширения масштабности реализации разрабатываемых решений с высокой инновационностью и с четко обозначаемым социогуманистическим ориентиром.

Глобальный мониторинг предпринимательства (Global Entrepreneurship Monitor – GEM), являясь источником получения разнохарактерных данных о состоянии бизнес-среды, а также главным инструментом оценки уровня предпринимательской активности субъектов бизнеса [25], дает возможность получать информацию о возможных областях влияния предпринимательства и инвестирования, что формирует объективный «образ» его активности, а не иллюзорный «фасад» желаемых намерений. Исследования в таком формате позволяют получать данные об отдельных предпринимательских фирмах и их поведении, фактически «рисуя» предпринимательский ландшафт на уровне той или иной социально-экономической системы (включая локальный территориальный уровень). Концептуальная модель GEM обладает способностью отображать отношения по внешнему и внутреннему контуру между предпринимательством и локальной, региональной и национальной бизнес-средами, описывая взаимосвязь комплексных характеристик элементов внутри предпринимательства, отображая проактивное и инновационное маркетинговое и иное поведение индивидов, готовых брать на себя риски разного характера. Изменение индивидуальных ценностей человекоцентричного ресурса определяет внутреннее состояние бизнес-среды в экономическом, социальном, культурно-нравственном и политическом контекстах, оказывая существенное влияние на предпринимательскую активность и на его направленность в системе обозначенных Президентом приоритетных задач в развития страны [26]. Уровень самооценки индивидов определяется инструментами общественного мнения и теми социальными связями, которые формируются в процессе информационного воздействия на них сигналов из различных источников их получения (официальных, субъектосоздаваемых, личностных, слухов, сплетен и т.п.).

Следует признать, что разрушены правила построения инновационных систем внутреннего развития субъектов предпринимательства, в которых формируются внутренние стимулы роста и саморазвития бизнеса и человеческого ресурса, определяющего содержание возможных новаций и мотиваций на инвестирование средств в накопление человеческого капитала и в новейшие разработки (в том числе и на цифровых платформах с использованием искусственного интеллекта) во всех критически значимых сферах деятельности национальной экономики. Потоки разнонаправленной и слабо контролируемой информации создают не только «шумы», но и объективные (реальные), и субъективные (личностные), и заведомо искаженные картины происходящего, формируя информационное «покрывало» – лоскутное, мозаичное, пестрое, многокрасочное в своем отображении, и даже вредоносное (тлетворное, пагубное, разрушительное, вирулентное).

Нами предлагается расширить терминологию в сфере информационного обеспечения преобразовательной деятельности (в экономическом, и в технологическом, и в поведенческом, и в эмоционально-психологическом звеньях жизнедеятельности общества), когда меняются оценки ценностных параметров и в человеческих восприятиях происходящего и в реакциях субъектов бизнеса. Нами предлагается следующее определение: информационное «покрывало» представляет собой совокупный набор составляющих и инструментов информационной системы, способных обеспечить разноцелевых и разнохарактерных субъектов теми или иными видами сведений (цифровыми и другими данными, сведениями в виде различных сигналов, сообщений, известий в самых разных форматах их отображения, передачи, хранения и использования), отличающихся, с одной стороны, достоверностью, объективностью, полнотой, актуальностью, понятностью, доступностью, релевантностью, эргономичностью и т.п., а с другой – ложной информативностью (семантической, прагматической, синтаксической) и предвзятостью в интересах определенных групп бенефициаров. Оно как бы накрывает своим информационным полем всю совокупность взаимодействующих между собой субъектов, по-разному откликающихся на его влияние в общественном и личном сознании, в массовом и индивидуальном восприятии его «обрушения» на общество, государство, субъекты хозяйствования и отдельных граждан как физических лиц. Такое информационное «покрывало» может быть с элементами «натурального» или искусственного содержания и воплощения, что определяется свойствами и характеристиками составляющих (образующих) его информационных элементов. Информационное «покрывало» в условиях расширения сферы диджитализации рыночного пространства (в том числе и с использованием искусственного интеллекта [16]) и экономики в целом может быть виртуальным, когда информационный поток формируется инструментами виртуального поля (с использованием интернета, социальных сетей, аккаунтов блогеров, рекламно-маркетинговых воздействий разного контентного наполнения, с вовлечением объектов искусственного интеллекта при построении нейросетей и т.п.).

Изменить наполнение эмоционально-поведенческого дубликатора под интересы страны и рядового человека в ключевых его составляющих можно, если начать менять себя (человека) изнутри в ценностных ориентирах, внутренних убеждениях, суждениях, в принимаемых мотивах, совершенствуя при этом механизм самовыражения, саморазвития и самоутверждения. Нами проведено пилотное исследование отношения субъектов бизнеса и индивидов как носителей внешнего ореола информационного «покрывала», которое мягко или заведомо навязчиво «обрушивается» на их «головы» разнообразными сообщениями, сигналами, адресными импульсами (в цифровых параметрах), программируемыми в интересах конкретных бенефициаров, к эмоциональным и стереотипным поведенческим шаблонам (турбулентно проявляющих свою содержательно-креативную сущность в копировании навязываемых субъектам извне форматов реагирования на сигналы и в клишированном маркетинговом поведении):

а) субъекты хозяйствования:

– склонны к дублированию предлагаемых

шаблонов (форм, правил, моделей, образцов и т.п.) – 32%

– нейтральны к рекламно-маркетинговому давлению

и копированию шаблонов реагирования – 45%

– не приемлют копирования навязываемых шаблонов

поведения и эмоционального восприятия рекламно-

маркетинговых обращений – 23%

б) индивиды:

– склонны к дублированию предлагаемых

шаблонов (форм, правил, моделей, образцов и т.п.) – 42%

– нейтральны к рекламно-маркетинговому давлению

и копированию шаблонов реагирования – 28%

– не приемлют копирования навязываемых шаблонов

поведения и эмоционального восприятия рекламно-

маркетинговых обращений – 30%

Обозначения: 1 – воздействия разного характера на участников информационного пространства; 2 – штамп одноконтентного содержания (тиражирование маркетингово-ресурсного инструментария); 3 – коммутатор клишированных форм; 4 – регулирующие и управляющие воздействия; 5 – антиконфликтный адаптер; 6,7 – модуляционные воздействия, определяющие построение рациональных коммуникаций; 8,9 – дифференцированные информационные сигналы; 10 – сигналы, формирующие искусственный интеллект; 11 – сигналы обратной связи; 12 – информационное «покрывало»; ИР – информационный ресурс

Рисунок 1 ‒ Эмоционально-поведенческий дубликатор в обеспечении конкуренто-устойчивости субъектов бизнеса в условиях действия мобилизационного фактора

Источник: разработано автором

Безвременье в условиях неопределенности стратегического выбора моделей развития различных сегментов отечественной экономики и ее потребительских секторов в установлении рациональных шаблонов реагирования на информационное и рекламно-маркетинговое давление разного происхождения и различной направленности диктует свои правила игры на нестабильном рынке, когда принятое и действовавшее ранее уходит, а вновь нарождаемое еще не укрепилось ни в «сознании» рядового человека, ни в рефлексивном поведении субъектов бизнеса, ни в эмоциональном отображении реакций, ментально-адекватных вызовам нашей эпохи на переломном этапе смены коммуникационно-маркетинговых и поведенческих концепций.

Информационно-коммуникационная турбулентность в рыночном пространстве, вызывающая «блуждающие» колебания в поведенческих реакциях субъектов и индивидов, деформирует шаблоны их эмоциональных, мотивационных и поведенческих реакций и подгоняет их действия под интересы определенных групп бенефициаров и представителей псевдоэлиты. Тем самым направляются интересы потребителей и получателей сигналов в русло жестко обозначаемых интересов тех, кто контролирует эти процессы для многократного увеличения получаемых ими выгод.

На рисунке 1 представлена модель, в рамках которой эмоционально-поведенческий дубликатор выступает инструментом обеспечения конкурентоустойчивости субъектов бизнеса в условиях действия мобилизационного фактора. Эмоционально-поведенческий дубликатор не должен быть элементом пропагандистского инструментария, а также не должен быть «токсичным». Хотя это сложно обеспечить, если его содержательная «конструкция» строится на прозападных лекалах (шаблонах) ценностного набора и навязываемых ими поведенческих трафаретах, нивелирующих всё, что имеет прямое отношение к российской ментальности. Мейнстримом в информационном воздействии различных субъектов разноуровневого статуса остается навязывание западных клишированных реакций в воплощении поведения получателей сигналов независимо от их интересов, желаний, возможностей удовлетворить насаждаемые и навязываемые предложения.

Эмоционально-поведенческий дубликатор в его прозападном виде является ловушкой в системе построения рациональных коммуникационных полей субъектов, инициируемых держателями ресурсов (капиталов) и бенефициарами прагматических инновационных изменений, которая ведет к снижению эффективности рыночных обменов. Такие ЭПД в условиях возврата России в своей ментальности на собственные национальные «рельсы» и в результате отказа от западного диктата в потребительском поведении создают эффект «Конкорда», представляющего собой феномен, реализующий ловушку невозвратных затрат. Этот феномен влияет и на индивидуальное поведение, и на маркетинговое поведение субъектов бизнеса, и на поведение властных и сопряженных с ними структур. Ричард Талер еще в 1970 году дал описание формируемых в обществе ловушек невозвратных затрат [32], выступающих формой когнитивного искажения, обозначаемой понятием «эскалация вовлеченности». ЭПД российской ориентации не должны выступать ретрансляторами чужих интересов и чуждых нам ценностей, а должны способствовать ослаблению проявления всех форм неприемлемой для России «вовлеченности» людей в маркетинге, в бизнесе и в системе социальных отношений.

Аксиологический (от др.-греч. ἀξία «ценность» + λόγος «слово, учение») аспект в формируемых ЭПД отражает одну их составляющих маркетингово-поведенческой идентичности субъекта – концепта, который, с одной стороны, ориентирован на государственные интересы, а с другой ‒ является изменчивым социальным конструктом (включающим религию, образование, правительство, бизнес-структуры и др. социальные институты), находящимся в онтологическом (новолат. ontologia от др.-греч. ὤν род. п. ὄντος ‒ сущее, то, что существует и λόγος ‒ учение, наука) равенстве с «реальной» реальностью (онтология используется при моделировании бизнес-процессов и искусственного интеллекта [27]). Консерватизм «российского образца» [28], являясь «щитом» и «ключом» в установлении меры противоречивости между идентичностью и составляющими её ценностями различных акторов и рядовых граждан, не имеющих единого понимания происходящего между элитой, обладающей значительными ресурсами и жаждой мегалотимии, и населением, становится «мягкой силой». Такой консерватизм нацелен на сохранение «базовых ценностей», сформированных еще в советское время. Для россиянина всегда была характерна высокая внушаемость (суггестия) [29] и «соглашательность» с различными стереотипами, навязываемыми Западом, являющимся до определенного времени «эталоном» цивилизованного образа жизни. Они являются стержневым элементом в ЭПД, многократно генерирующим в интересах ключевых бенефициаров «нужные» мысли, навязываемые ощущения, «желаемые» восприятия и «необходимое» поведение субъектов. Эмоционально-имиджевый конструкт неразрывно связан с эмоционально-поведенческим дубликатором, поскольку и тот и другой опираются на доверие [30,31], которое должно формироваться в ходе настройки информационных потоков на нужную инициаторам воздействий волну на всех этапах их усвоения и преобразования в реальные действия. Доверие должно способствовать росту инновационно-инвестиционной активности отечественного предпринимателя, а не зарубежного – со своими сокрытыми интересами на удержание технологического отставания и ослабления России.

Следует признать, что информационные вбросы в условиях СВО и расширения действия мобилизационного фактора не могут перебить позитивной повестки на укрепление личностного самосознания в отношении сохранения российских ценностей и нравственных идеалов. Токсичность информационного «шума» ослабевает под воздействием эмоционально-поведенческих дубликаторов, но уже российского происхождения, выстраиваемых государством и обществом в интересах рядового человека. Настройка эмоционально-поведенческих дубликаторов на инновационные изменения конструктивного характера государством и обществом для обеспечения эффективной маркетингово-поведенческой адаптации субъектов предпринимательства способна создать необходимые условия для повышения конкурентоустойчивости бизнеса и укрепления вектора на рост социального благополучия рядовых граждан.

Заключение

1. Происходящие изменения, связанные с усилением влияния мобилизационного фактора на трансформационные процессы во всех составляющих жизнедеятельности российского общества, государства и бизнеса, сопровождаются сменой ценностных ориентиров, расширением масштаба вовлечения информационного ресурса во всех традиционных и манипулятивных формах его воздействия на получателей сигналов, включением информационного и рекламно-маркетингового инструментария виртуальной реальности в систему выстраиваемых коммуникаций между субъектами разных иерархических и инфраструктурных уровней, а также переоценкой значимости личности рядового человека как таковой в реализации позитивных преобразований и в достижении задаваемых рубежей социального блага. Требуют своего научного переосмысления существующие концепции и парадигмы обеспечения устойчивости развития бизнеса в контексте усиления влияния человекоцентричного ресурса на рациональность осуществляемых инновационных изменений в конкретном временном диапазоне и в конкретном пространственном их воплощении.

2. Сформировано представление об эмоционально-поведенческий дубликаторе субъекта бизнеса (ЭПД) как об инструменте управления маркетингово-поведенческой адаптацией бизнеса в условиях турбулентно возрастающих информационных потоков в виртуальной среде, который проявляет свой мозаичный характер по фактору «коммуникационная достаточность» при построении цепочек создания стоимостей и коммуникационных полей субъектами рыночных отношений в интересах повышения им своей конкурентоустойчивости в условиях действия мобилизационного фактора.

3. Предложена модель управления конкурентоустойчивостью субъектов бизнеса в условиях мобилизационной экономики, в рамках которой настройка эмоционально-поведенческих дубликаторов на инновационные изменения и трансформационные преобразования в ключевых звеньях жизнедеятельности общества должна осуществляться в форматах российской ментальности и на ее ценностных маркетингово-поведенческих «лекалах» в интересах рядового человека и повышения социального благополучия в российском обществе.