О безопасности в агропродовольственной сфере в условиях преодоления последствий глобального кризиса

Введение

В свое время Советский Союз и другие страны социалистического содружества государств, с одной стороны, и противостоящие им США с государствами-союзниками, с другой стороны, соперничали между собой за право находиться в авангарде «прогрессивного человечества». Понятие «прогрессивное человечество» содержало в себе высокий смысл продвижения человечества по пути прогресса. После ухода с исторической сцены СССР цель продвижения по пути прогресса всех стран и народов была заменена целью глобализации управления экономикой и политикой. Глобализация проводилась и проводится по принципам колонизации территорий, что плохо согласуется с идеалами отношений внутри «прогрессивного человечества». В новой исторической реальности ситуация с решением масштабных цивилизационных, демографических, экологических и иных проблем, возникших еще в XX веке, ухудшилась настолько, что на смену оптимизму по поводу прогресса в развитии человечества пришла констатация фактов о вступлении в постисторическую и постиндустриальную эпоху.

При принятии решений по преодолению угроз национальной и экономической безопасности следует использовать позитивный мировой и отечественный опыт решения подобных проблем на пике индустриального развития в XX веке. Во второй половине XX века в США и в западноевропейских странах разрабатывались и реализовывались стратегии национальной безопасности в оборонной, экологической, энергетической, продовольственной и иных областях. В СССР в то время также имелся успешный опыт реализации стратегий национальной и экономической безопасности [10, с. 712–715] (Senchagov, 2010, р. 712–715). Недостатком стратегического планирования в СССР следует признать перекос в сторону бесконтрольного финансирования оборонно-промышленного комплекса, негативным последствием которого являлся дисбаланс в распределении бюджетных средств.

В целостной системе управления государством, обществом и экономикой особое место принадлежит агропродовольственной сфере. Термин «агропродовольственный» состоит из двух частей – «аграрный» и «продовольственный». В дословном переводе с латинского языка «аграрная» означает «земельная». Следовательно, к аграрной сфере относится все, что связано с землевладением и землепользованием. При попытке определить границы сферы землевладения и землепользования выясняется, что все жизненно важные отрасли и общественные отношения тем или иным образом связаны с обеспечением безопасности в аграрной сфере. Оборонная безопасность предполагает сохранение суверенитета страны во владении землей и природными ресурсами. Рациональное землепользование играет важную роль в сохранении экологических балансов и в обеспечении продовольственной безопасности. Наконец, аграрная сфера служит базой для развития сельских территорий и природных ландшафтов, создания условий для сбережения генофонда нации путем сохранения полноценных семей и бережного отношения к цивилизационным и духовным ценностям.

Цель исследования: проанализировать безопасность в агропродовольственной сфере на современном этапе и сравнить с историческими периодами.

Задачи исследования:

- рассмотреть роль агропродовольственной сферы в обеспечении национальной и продовольственной безопасности;

- сопоставить опыт формирования агропромышленного комплекса отраслей в СССР, в США и в других странах;

- проанализировать уровень продовольственной безопасности в СССР и в постсоветский период;

- обосновать необходимость согласования стратегий и программ продовольственной безопасности с демографической, цивилизационной и экологической стратегиями.

Предмет исследования: безопасность в агропродовольственной сфере.

Объектом исследования являются процессы трансформации в обеспечении безопасности агропродовольственной сферы.

Основная часть

В 1960–1970-х годах в рамках программно-целевого планирования в США, Великобритании и в десятках других индустриально развитых стран были приняты долгосрочные продовольственные программы. Главная цель указанных программ состояла в обеспечении продовольственной безопасности отдельных государств. По примеру указанных стран продовольственная программа была принята в 1982 г. и в СССР. При ее разработке экспертами, включая автора, предлагалось по опыту США принять Закон о процедурах экспертного обсуждения объемов бюджетных средств, выделяемых на реализацию продовольственной программы, и о строгой ответственности за целевое использование выделяемых средств. Горбачев, приглашенный из Ставропольского обкома в ЦК КПСС на должность секретаря ЦК по сельскому хозяйству, поддержал разработку и принятие продовольственной программы для поднятия своего политического веса. Однако он оставил без внимания соблюдение общепринятых в мировой практике требований по выделению финансовых средств для продовольственной программы и контроля за целевым их использованием. В годы перестройки нецелевое использование бюджетных средств приняло регулярный характер. Несмотря на это, принятие продовольственной программы сыграло положительную роль в обеспечении продовольственной безопасности.

Следует подчеркнуть: в СССР задачам обеспечения продовольственной безопасности уделялось внимание и до принятия продовольственной программы. На пике индустриального развития отечественного сельского хозяйства в 1965–1970-х годах был установлен следующий порог продовольственной безопасности: импорт сельскохозяйственной продукции по тем продуктам, которые можно произвести в отечественном земледелии и животноводстве, не должен превышать 20%. Благодаря капитальным вложениям в аграрный сектор экономики, увеличению бюджетного финансирования сельскохозяйственной науки и образования это требование соблюдалось.

Соревнование в области продовольственной безопасности между СССР и развитыми индустриальными западными странами проходило в обстановке соперничества двух противоположных систем ведения сельского хозяйства: эффективность десятков тысяч советских совхозов и колхозов сопоставлялась с эффективностью миллионов семейных фермерских хозяйств. Следует отметить, что при статистическом измерении экономической эффективности всегда есть возможность улучшить показатели для одной страны и ухудшить для другой. В частности, при сравнении сельского хозяйства США и СССР эффективность фермерского хозяйства США завышалась примерно в 7 раз. Для этого использовали следующий прием. Утверждалось, что в США страну кормят 3 миллиона фермеров, а в СССР в сельском хозяйстве занято 27 миллионов работников. Приведенные цифры взяты из статистики и сами по себе не вызывают сомнений. Но от читателей скрывается то обстоятельство, что в США на одного фермера приходится 7 работников из других отраслей, тесно связанных с сельским хозяйством. Другими словами, на самом деле США «кормили» и «кормят» не только 3 млн фермеров, но и еще около 21 млн работников, занятых в связанных с сельским хозяйством службах, организациях и фирмах.

Эффективность – сложное понятие. Ее следует оценивать не только с точки зрения экономической эффективности. По экономической эффективности совхозно-колхозное производство в СССР на пике индустриального развития не только не уступало фермерскому сельскому хозяйству США, но и превосходило его. Не останавливаясь подробно на этом вопросе, приведу лишь одно доказательство указанного превосходства. Цены на зерно и другую продукцию сельского хозяйства, а также цены на продовольствие в розничной торговле СССР были существенно ниже, чем в США и в западноевропейских странах. Стратегическое преимущество небольших по размерам фермерских хозяйств США, Франции и других развитых стран перед совхозами и колхозами СССР было не в экономической сфере, а в демографической, цивилизационной, социальной и иной безопасности. Семейные фермы позволяли сохранять генофонд нации благодаря тому, что в фермерских хозяйствах создавались условия для воспитания детей в полноценных семьях, в здоровой атмосфере жизни и деятельности на природе.

В дореволюционной России и в СССР до коллективизации существовали не фермерские, а крестьянские хозяйства. Возникает вопрос: в чем принципиальное отличие крестьян от фермеров? Для ответа на этот вопрос необходимо обратиться к истории возникновения фермерства. В законодательстве США еще в XVIII в. существовало положение: «каждый человек, родившийся на территории США, является свободным гражданином» [1]. Таким образом, фермеры США еще в XVIII в. имели гражданские права, включая право собственности на обрабатываемую землю.

Во второй половине XIX века фермерские хозяйства США и европейских стран отстаивали свои экономические интересы, создавая кооперативы по реализации продукции, по краткосрочному кредитованию оборотных средств для выполнения сезонных работ и по другим вопросам. Иная ситуация была в дореволюционной России. Она считалась отсталым государством в числе прочих причин потому, что в ней вплоть до 2017 г. так и не был решен вопрос о предоставлении гражданских прав крестьянам, составлявшим абсолютное большинство населения.

Против предоставления гражданских прав крестьянам выступали политические сторонники дворянства, Императорского двора и отечественной буржуазии. Коррумпированному правящему слою Российской империи было гораздо удобнее сохранять бесправное положение крестьян, поскольку так удобнее было их эксплуатировать. Как ни странно, но по той же причине против предоставления гражданских прав крестьянам выступали и революционеры, включая и большевиков, мечтавших о диктатуре пролетариата во имя мировой революции.

В дореволюционной России имелись и патриотически настроенные силы, настроенные на предоставление гражданских прав крестьянам. В 1905 г. во главе правительства России оказался Петр Аркадьевич Столыпин, представитель потомственной русской аристократии, боровшийся за сохранение сильного российского государства. П.А. Столыпин стал единственным в истории российского государства руководителем правительства, который боролся за предоставление крестьянам, кормящим страну, гражданских прав. Идеология столыпинских реформ разрабатывалась с учетом передового западноевропейского опыта.

В правительстве Столыпина было создано Главное управление землеустройства и земледелия, в распоряжении которого находились службы, укомплектованные квалифицированными землеустроителями. Во главе землеустроителей П.А. Столыпин поставил известного в то время специалиста датского происхождения Карла Андреевича Кофода, имевшего публикации по землеустроительному законодательству в Западной Европе. [11]. Благодаря финансовой и технической поддержке земельной реформы, а также мерам по развитию отечественной промышленности правительству П.А. Столыпина удалось добиться выхода из кризиса и подъема российского сельского хозяйства и других отраслей народного хозяйства. Земельная реформа позволила получить землю в собственность примерно двум миллионам крестьянских домохозяйств. Однако полностью провести реформы П.А. Столыпину не позволили его политические противники.

В советской и постсоветской историографии умалчивается о том, что столыпинская реформа, помимо оформления в собственность крестьянских семей участков земли (отрубов), выделяемых им из общинных земель, и предоставления свободных казенных земель при переселении в Сибирь, предполагала принятие Закона о местном самоуправлении по примеру Западной Европы и США. Закон о местном самоуправлении, предоставлявший гражданские права большинству населения в лице крестьян, был разработан и направлен на рассмотрение Императору и в Государственную Думу. Закон отвергли, против Столыпина развернулась война со стороны прозападных партий Государственной Думы, революционеров-террористов, Императорского двора. После нескольких покушений руководителя правительства «сильной России» убили в Киевском оперном театре в присутствии Николая II. Это произошло в 2011 г., а в январе 1914 г. отправили в отставку патриотически настроенное столыпинское правительство. Тем самым был открыт путь к вовлечению России в ненужную ей мировую войну, к созданию условий для февральской и октябрьской революции.

В СССР по опыту социал-демократических преобразований в европейских странах требовалось преобразовать крестьянские семейные хозяйства в семейные фермы и в другие формы сельскохозяйственных предприятий. На эту тему в стране имелись разработки А.В. Чаянова (1888–1937) и других авторов по теории трудового крестьянского хозяйства и создания системы сельскохозяйственной кооперации, получившие всемирную известность [12, с. 114–143] (Chayanov, 1989, р. 114–143). Большевики, придя к власти, начинали свою деятельность с установления режима диктатуры пролетариата и военного коммунизма. После отмены военного коммунизма в 1920 г. режим диктатуры пролетариата никто не отменял. Между тем в условиях диктатуры пролетариата семейные крестьянские хозяйства и тем более фермерские хозяйства «не вписывались» в социализм. В конце 1920-х годов А.В. Чаянов, Н.Д. Кондратьев и другие сторонники социал-демократической аграрной политики были арестованы по личной инициативе И.В. Сталина и через несколько лет расстреляны в 1937 г.

Коллективизация 1929–1933 гг. преследовала цель изымать зерно у колхозов для вывоза его на экспорт и получения валюты для закупки оборудования для строящихся заводов. Этот замысел полностью провалился, поскольку после того, как в первый год создания колхозов осенью 1930 года у них изъяли из амбаров весь колхозный урожай, на следующий год колхозники саботировали работу в колхозах и посев зерновых культур. Затем последовал массовый голод в зерновых регионах и т.д. Сталин сделал вид, что произошло «головокружение от успехов». Наркома сельского хозяйства расстреляли за «ошибки в коллективизации». Объявили о досрочном выполнении первой пятилетки и начали вторую пятилетку уже с освобождения колхозов от сева и уборки зерновых с передачей этих функций машинно-тракторным станциям (МТС) [2]. Что касается колхозно-совхозного сельского хозяйства, то, несмотря на постоянные преобразования колхозов и совхозов, на лишение работников сельхозпредприятий паспортов, все, кто мог покинуть село, уезжали из родного дома под разными предлогами и уже не возвращались на работу на село.

В результате последствий сталинской коллективизации объем производства сельскохозяйственной продукции удалось восстановить до уровня 1913 г. по зерну лишь в 1959 г. (то есть через 6 лет после смерти Сталина). По продукции животноводства удалось превзойти уровень производства 1913 г. лишь после отстранения от власти Хрущева (его оправили в отставку в 1964 г.) В условиях недостаточных объемов производства сельскохозяйственной продукции в колхозах и совхозах важную роль в обеспечении продовольственной безопасности в СССР сыграли семейные личные подсобные хозяйства (ЛПХ).

Средства на создание отечественного машиностроения для сельского хозяйства в СССР начали выделять лишь с 1961 г. благодаря решениям, принятым по инициативе А.Н. Косыгина, занимавшего в то время пост Первого заместителя Председателя Совета министров СССР. В восьмой пятилетке 1965–1970 гг. проблема продовольственной безопасности в СССР была в основном решена. Производимых из отечественной сельскохозяйственной продукции продуктов питания было достаточно для удовлетворения потребностей всего населения страны. Советский Союз вошел в число стран с высоким среднедушевым потреблением качественных продуктов питания, одежды из натуральных тканей и кожаной обуви.

Несмотря на это, на бытовом уровне недовольство населения вызывал дефицит отдельных качественных продовольственных и иных товаров. В пятилетних планах ставились задачи по наполнению прилавков магазинов, и эти планы выполнялись. Однако полностью устранить явление дефицита не удавалось. Это объясняется объективным противоречием между социальной ориентацией ценообразования на качественные продукты питания в СССР и убыточностью животноводства при установлении социально ориентированных цен на мясо и молоко. В отличие от СССР, в США и в западноевропейских странах использовалась иная модель ценообразования, придуманная колониальными державами несколько веков назад. Колониальное ценообразование строилось таким образом, чтобы из колоний с низким уровнем цен на зерно было выгодно вывозить зерно в метрополии. Для этого внутри метрополий проводилась политика: высокая цена труда – высокие цены на зерно (как главный источник продовольствия).

Советский Союз, хотя и стал второй сверхдержавой мира, но никогда не проводил колониальную политику в отношении других государств. В годовых и пятилетних планах строительства социализма в СССР приоритет отдавался обеспечению национальной безопасности и решению задач повышения благосостояния и создания условий всестороннего развития личности для всех членов общества. Во время горбачевской перестройки активизировалась критика единственного по-настоящему образованного члена Политбюро М.А. Суслова [3] за то, что он в 1976 г. на совещании с руководителями идеологических институтов дал указание считать, что в начале 1960-х годов СССР вступил в фазу развитого социализма.

Научные сотрудники Института экономики АН СССР в 1976 г. делились на экономистов (их было подавляющее большинство) и политэкономов (их было гораздо меньше). Политэкономы, в свою очередь, разделялись на тех, кто поддерживал точку зрения М.А. Суслова на развитой социализм, и тех, кто утверждал, что социализма в СССР нет. Я с апреля 1974 г. работал старшим научным сотрудником сектора структуры народного хозяйства, а до этого 6 лет после аспирантуры занимался вопросами оптимального планирования и экономической кибернетики. Имея университетское экономическое образование, я со студенческих лет изучал первоисточники по проблемам политэкономии, строительства социализма и коммунизма, и потому дискуссия по поводу зрелого социализма меня интересовала. Как и мои старшие коллеги-экономисты нашего института, я полагал, что социализм в СССР достиг фазы зрелости.

Впрочем, в 1970-х годах дискуссии в Институте экономики, который тогда по-прежнему находился на Волхонке, в здании бывшей Коммунистической академии, проходили в дружеской научной обстановке. В «присутственные дни» принято было дискутировать с коллегами по поводу опубликованных ими статей, докладов, монографий. В подобной дружеской обстановке у меня была возможность задавать политэкономам нашего института, отрицавшим наличие социализма в СССР, один и тот же вопрос: «если ты (вы) считаешь (считаете), что социализм в СССР не построен, то что ты (вы) понимаешь (понимаете) под социализмом?» [4]. Ни один из эрудированных в теоретическом плане политэкономов не дал мне прямого ответа на этот вопрос. Сейчас, спустя много лет, бывшие политэкономы, последователи противников Суслова, стали известными профессорами, имеющими публикаций больше, чем их было у Маркса [5]. Они по-прежнему не признают понятие развитого социализма, хотя сейчас видоизменили свои формулировки. По их нынешнему мнению, социалистический проект в СССР не удался, поскольку якобы неизвестно было, что мы строим.

С такой постановкой вопроса нельзя согласиться по ряду причин. И прежде всего потому, что большинство населения в СССР накануне Второй мировой войны знали о том, какой строится социализм. У Сталина была хорошая память, и он придавал большое значение изучению истории лишения власти Николая II в феврале 1917 г. Сталин не повторил ошибок, допущенных этим неспособным к управлению государством императором. Николай II, проводя политику в интересах Антанты, ввязался в ненужную России мировую войну, хотя мог этого не делать. При вступлении в войну «самодержец» допустил еще одну роковую ошибку. Он послушно подписал подготовленный агентом Антанты Указ о мобилизации в армию более 10 миллионов человек, большинство из которых составляли крестьяне. Миллионы мобилизованных крестьян, находившихся на фронте и в тыловых гарнизонах, не желали умирать в защиту чуждых им интересов. Они охотно поддержали революционеров, агитировавших за то, чтобы «брататься» с немцами, захватывать железнодорожные эшелоны и отправляться в тыл «делить землю», отстранив от власти коррумпированный Императорский двор [3] (Denikin, 1991). Именно «человек с ружьем» похоронил 300-летнюю самодержавную власть в России.

Накануне неизбежной Второй мировой войны Сталин не мог позволить себе остаться без поддержки большинства советского народа. И эта поддержка была получена путем разработки и принятия социалистической Конституции СССР в 1936 г., а также осуществления на практике ее положений о бесплатном образовании, здравоохранении, обеспечении права на труд и ряда других мер в интересах народа. Именно в Конституции 1936 г. ключевым вопросом укрепления национальной безопасности СССР стало предоставление политических и социальных прав всем гражданам социалистического государства, включая крестьян и представителей других сословий, лишенных этих прав по Конституции 1924 г.

Разработка Конституции 1936 г. сопровождалась острой политической борьбой внутри правящей верхушки партии. В средствах массовой информации об этом не сообщалось, но репрессии против троцкистов, бухаринцев и прочих «врагов народа» были обусловлены именно тем, что они оставались сторонниками мировой революции, выступали за сохранение в СССР режима «диктатуры пролетариата» и против предоставления равных прав большинству населения страны в лице крестьян и представителей иных сословий [6].

Что касается зрелого социализма, то в 1961–1976 гг. Советский Союз имел бесспорные достижения в реализации целей повышения благосостояния и создания условий всестороннего развития личности для каждого члена общества. Это вполне можно было характеризовать как зрелый социализм [7]. Одним из признаков зрелого социализма является социально ориентированное ценообразование. Социальное ценообразование, в свою очередь, имеет не только несомненные плюсы, но и некоторые минусы. В частности, при социально ориентированном ценообразовании неизбежно возникает дефицит качественных товаров по низким ценам. Ничего катастрофического в этом нет, поскольку это не абсолютный, а относительный дефицит. Абсолютный дефицит продовольствия возникает в условиях голода. При достаточно высоком среднедушевом потреблении возможен дефицит относительно цены товара.

Ярким примером «относительного дефицита» на продовольственном рынке СССР служил дефицит мяса по 2 руб. за килограмм. Цена в 2 руб. устанавливалась из расчета доступности мяса покупателям с минимальной гарантированной заработной платой в 70 рублей в месяц. При дефиците мяса по цене 2 руб. за килограмм в отдельных регионах абсолютного дефицита мяса не существовало, поскольку в любом регионе СССР можно было свободно купить парное мясо на городском (поселковом) рынке по цене 4 или 5 рублей за килограмм. Покупатели ездили в Москву за двухрублевым мясом, потому что транспортные тарифы в СССР тоже были социально ориентированными. Железнодорожные билеты стоили дешево, и выгодно было приехать в Москву на электричке из Рязани, или на ночном поезде из Саратова, чтобы погулять по столице и постоять в очереди за мясом по 2 рубля за килограмм.

Рыночная цена за мясо 4 или 5 рублей определялась необходимостью обеспечить покрытие издержек производства мяса на животноводческих фермах. Сельскохозяйственные предприятия поставляли торговым организациям мясо, исходя из розничной цены в государственной торговле 2 руб. за килограмм. Чтобы животноводство не несло убытков, сельхозпредприятия получали государственные дотации по мясу. На этом «социально ориентированное регулирование цен не заканчивалось» [4] (Lev, 2001). В СССР действовал закон о государственной монополии на производство водки. Сумма акцизных сборов за продажу водки оказалась достаточной для выплаты дотаций сельхозпредприятиям по поставкам мяса и молока. Наряду с социально ориентированным ценообразованием в государственной торговле были и другие причины «относительного» дефицита. Мы не будем останавливаться на них. Отметим лишь, что в отличие от усилий по ликвидации абсолютного дефицита проблемы относительного дефицита при желании могли быть решены так же легко, как они и создавались.

Продовольственная безопасность в СССР обеспечивалась согласованной политикой многих министерств и ведомств. Важное место среди них занимали Министерство сельского хозяйства СССР, а также Министерства сельского хозяйства РСФСР и других союзных республик. Во всех этих министерствах вместе взятых работало в разы меньше сотрудников, чем в Департаменте земледелия США. Бюджет СССР был примерно в 5 раз меньше, чем бюджет США, соответственно, и финансирование агропромышленного комплекса было скромнее. Средства на обеспечение продовольственной безопасности выделялись в СССР следующим образом. Министерство сельского хозяйства СССР финансировало около 90 учебных сельскохозяйственных институтов и большое количество исследовательских институтов, опытных и селекционных станций, семеноводческих хозяйств. Существовали также хозяйства, специализирующиеся на выращивании лекарственных растений для фармацевтической промышленности. В ведении союзного министерства сельского хозяйства находились племенные хозяйства и станции искусственного осеменения животных. К этому надо добавить ветеринарную службу, сеть машиноиспытательных станций, организации по химической защите растений и так далее [8]. Следует заметить, что десятки тысяч сельскохозяйственных предприятий находились в ведении республиканских министерств сельского хозяйства. В свою очередь, республиканские министерства сельского хозяйства имели свои подразделения на региональном уровне в виде областных управлений сельского хозяйства.

На пике индустриального развития в СССР сформировались межотраслевые комплексы: оборонно-промышленный, топливно-энергетический, агропромышленный и другие. Понятие «агропромышленный комплекс» сложилось в середине 1970-х годов, и автор привлекался к обсуждению вопроса о введении такого раздела в статистический ежегодник Госкомстата СССР. В 1975 г., когда агропромышленный комплекс СССР уже сформировался, площадь сельскохозяйственных угодий (пашня, сенокосы, пастбища и др.) колхозов составляла 189 млн га, а совхозов и других государственных хозяйств – 356 млн га, то есть почти в 2 раза больше. Среднегодовая численность колхозников составляла в том же году 15,2 млн чел [9]. В совхозах было занято 10,3 млн чел. [7, с. 343, 414, 435]. По большому счету принципиальной разницы между трудом в колхозе или в совхозе в 1975 г. уже не было. Условия жизни в сельской местности уже были такими, что молодежь не бежала из села, совхозы и колхозы не испытывали проблем с кадрами дипломированных агрономов, зоотехников и инженеров.

На сельское хозяйство работали учреждения сельскохозяйственной науки и образования, ветеринарные службы, селекционные, семеноводческие, племенные хозяйства. Технику для сельского хозяйства поставляли крупные предприятия отечественного машиностроения по выпуску тракторов, уборочных комбайнов, грузовых автомобилей и других технических средств. К агропромышленному комплексу относились также предприятия по производству минеральных удобрений, продукции микробиологической, комбикормовой, легкой и пищевой промышленности. К этому следует добавить сельские строительные организации, учреждения производственной и социальной инфраструктуры.

В 1986 г. автор опубликовал монографию «Программно-целевое планирование интенсивного воспроизводства агропромышленного комплекса» [1] (Amosov, 1986). В этой монографии были отражены достижения и задачи развития сельского хозяйства, пищевой промышленности, сельскохозяйственного машиностроения и других отраслей агропромышленного комплекса. Оценивая достижения советского агропромышленного комплекса с позиций обеспечения продовольственной безопасности СССР, следует признать, что эта задача была решена на достаточно высоком уровне.

Во время перестройки предпринимались попытки спровоцировать кризис «пустых полок». Была придумана антиалкогольная кампания с вырубанием виноградников и закрытием пивных заводов. В рамках другой кампании, инициированной горбачевским политбюро, ввели запрет на теплицы для выращивания овощей на приусадебных участках. Много было и других попыток ухудшить положение с продовольственными товарами, но реально в СССР в 1980-х годах в торговле наблюдались случаи «ажиотажного спроса на те или иные товары» [5] (Lev, 2015), при этом никакого кризиса «пустых полок» не наблюдалось.

Это не значит, что в обеспечении продовольственной безопасности не существовало проблем. Слабым звеном в продовольственном комплексе СССР являлось сохранение такой специфической формы ведения сельского хозяйства, как десятки миллионов личных подсобных хозяйств [6] (Lysenko, 2002). В странах социалистического содружества имелся позитивный опыт сочетания крупных сельскохозяйственных комбинатов и предприятий с крестьянскими семейными хозяйствами. Но в СССР сохранялись не семейные крестьянские, а личные подсобные хозяйства (ЛПХ) [13] (Shmelev, 2002).

Подсобное хозяйство в рабочих поселках в виде огорода, содержания на приусадебном участке кур и других животных не создавало особых противоречий. Иная ситуация складывалась, когда личным подсобным хозяйством вынуждены были заниматься миллионы работников колхозов и совхозов. Доярка или электрик, работавшие на механизированной молочной ферме на сотни голов породистых высокоудойных коров, получали относительно небольшую заработную плату. Чтобы прокормить семью, им приходилось держать корову и других животных в личном подсобном хозяйстве. При этом создавался соблазн взять часть кормов для ЛПХ на совхозной ферме, меньше ухаживать за коровами в совхозе, чтобы сберечь силы для ЛПХ. Между ЛПХ и колхозно-совхозным производством велась «классовая» борьба. Руководители колхозов и совхозов пытались уменьшить противоречия путем помощи в заготовке сена для личных хозяйств и выполнения других механизированных работ, но возможности руководителей сельхозпредприятий были ограничены. От них требовали больше, чем выделяли ресурсов для села.

Для обеспечения продовольственной безопасности страны требовалось проводить политику гармоничного сочетания личных подсобных хозяйств в рабочих поселках с семейными фермерскими хозяйствами и крупными сельскохозяйственными предприятиями с наемными работниками. При этом денежную и натуральную оплату труда наемных работников сельского хозяйства необходимо было поднять до достаточно высокого уровня. В СССР эти вопросы поднимались и частично решались, однако выделение средств для кардинального решения проблемы постоянно откладывалось.

С распадом СССР система обеспечения продовольственной безопасности была разрушена до основания. В 1992 г. правительство Ельцина – Гайдара провело командно-административную реформу управления экономикой. Все министерства и ведомства агропромышленного комплекса были ликвидированы или реорганизованы «до неузнаваемости». Одновременно ликвидировали все совхозы и колхозы, а также другие индустриальные предприятия сельского хозяйства, обязав их в принудительном порядке перерегистрироваться и преобразоваться в некие «общества с ограниченной ответственностью». Земли бывших колхозов и совхозов разделили на 12 миллионов паев по числу проживающих на территории сельскохозяйственных предприятий семей. Формально каждый работник сельскохозяйственного предприятия имел следующие права: свободно продать либо покупать паи; организовать крестьянское или фермерское хозяйство, поступить на работу в «общества с ограниченной ответственностью» в качестве наемного работника.

Так же, как и во время насильственной коллективизации, истинные цели «деиндустриализации» отечественного сельского хозяйства прикрывались декларативными благими намерениями. На этот раз революционное разрушение созданного в стране успешно работавшего агропромышленного комплекса отраслей оправдывалось необходимостью перехода к крестьянским и фермерским хозяйствам. Юридически все выглядело так, как будто те, кто работали на земле, наконец, получили право оформить собственность на обрабатываемую землю. По факту же получалось, что для того, чтобы стать фермером, нужны были деньги, знания и многое другое. У работников колхозов и совхозов ни денег, ни знаний, ни «многого другого» не имелось в достаточном объеме.

Для примера приведем некоторые данные по Московской области. В подмосковном совхозе на один земельный пай приходилось около 6 га. Для фермерского хозяйства этого мало. Значит, требовались деньги, чтобы выкупить паи у своих односельчан. Но землю надо обрабатывать. Для этого нужен как минимум трактор. В машинно-тракторном парке совхоза фермерских тракторов не было. Их вообще в стране не производили. Тракторная промышленность в СССР выпускала более мощные тракторы для обработки больших площадей крупных сельхозпредприятий. При создании миллионов фермерских хозяйств требовалось наладить производство соответствующего количества тракторов и другой техники для фермеров. Правительство не собиралось этого делать. Оно было озабочено дерегулированием экономики с помощью «невиданной в мировой истории либерализации цен» [2] (Gelvanovskiy, Kolpakova, Lev, Bilyak, 2015). По постановлению правительства Ельцина – Гайдара в 1992 г. цены на электроэнергию, вырабатываемую на принадлежащих еще государству электростанциях, увеличили в 5 раз!!! Вместе с либерализацией остальных цен этого оказалось достаточно, чтобы в 1993 г. гиперинфляция составила 1000% в год. Последствия гиперинфляции были те же, что и при отмене денег при военном коммунизме в 1918–1919 гг. В 1994 г. все машиностроительные заводы страны остановились. Производство тракторов снизилось до нуля. В такой обстановке о налаживании выпуска техники для фермеров не могло идти и речи.

Казалось бы, даже на 1 земельный пай в 6 гектаров в Подмосковье можно было бы организовать если не фермерское, то семейное крестьянское хозяйство. Я обсуждал этот вопрос в начале 1990-х годов с хорошо знакомым мне работником совхоза, квалифицированным механизатором, успешно работавшим в совхозе до его ликвидации водителем грузовика. После ликвидации совхоза в личном подсобном хозяйстве у этого механизатора оставались корова и другие животные. Мой собеседник сказал мне, что как коренной житель села он не возражал бы держать 5 коров и вести крестьянское хозяйство. Но когда он стал обдумывать этот вопрос, то пришел к выводу, что не имеет возможности иметь 5 коров. Прежде всего, одну корову они доили вручную, а для 5 коров нужны доильные аппараты. Причем это должны быть фермерские доильные аппараты, которые ему никто не даст и не продаст. Кроме того, при развале совхоза возникли проблемы с кормами, с ветеринарным обслуживанием, с реализацией молока и так далее. В беседах с другими работниками сельского хозяйства разного уровня я не слышал ни одного примера успешной организации крестьянских хозяйств в Московской области. На практике по стране было зарегистрировано около 300 тысяч крестьянских хозяйств. В Московской области это делалось в основном с целью покупки земли для последующей ее продажи.

Либерализация цен осуществлялась отнюдь не в целях улучшения финансового состояния товаропроизводителей. Напротив, она была нужна для банкротства предприятий, предназначенных для приватизации. Условия инфляции и гиперинфляции были удобны также для массовой продажи земельных паев за бесценок и оформления земли в собственность новых хозяев в лице работников торговли, коммерческих банков, вновь создаваемых агрохолдингов и так далее. В конечном итоге сформировалась крайне запутанная система владельцев сельскохозяйственных земель в Российской Федерации. Перечислим категории хозяйств, выделяемых современной официальной статистикой: сельскохозяйственные организации, крестьянские (фермерские) хозяйства и индивидуальные предприниматели, личные подсобные и другие индивидуальные хозяйства граждан, некоммерческие объединения граждан.

Поскольку условия для перехода к фермерским хозяйствам никто не собирался создавать, этот переход не состоялся. Статистика ставит термин «фермерские» в скобки неслучайно. В качестве фермерского хозяйства регистрируются какие угодно предприятия. Характерный случай: один предприниматель, разбирающийся в сельском хозяйстве, выкупил паи на 40 000 гектаров пашни и зарегистрировался как фермер. В СССР такую площадь пашни имели самые крупные совхозы где-нибудь в Омской или в Новосибирской области. Понятно, что указанный «фермер» нанял на работу агронома, зоотехника, механизаторов и других наемных работников. Другие «фермеры» ведут себя поскромнее, но в чистом виде фермерство в России по-прежнему в принципе невозможно.

Не меньше вопросов вызывает и понятие «сельскохозяйственные организации». Их число постоянно изменяется. В 2006 г. насчитывалось 59 тысяч сельскохозяйственных организаций, в 2016 г. их число снизилось до 36 тыс. Общая площадь земель сельскохозяйственных организаций в 2006 г. – 410 млн га, в 2016 г. – 291 млн га. [8, с. 383]. Куда «исчезли» 100 млн га, непонятно. Значительная часть сельскохозяйственных организаций не имеют земли. Сельскохозяйственные организации делятся на: «не относящиеся к субъектам малого предпринимательства», на малые предприятия и микро-предприятия [8, с. 386]. Можно предположить, что в число крупных сельхозорганизаций входят агрохолдинги и организации, созданные на базе прежних колхозов и совхозов, хотя от последних мало что сохранилось.

Наряду с сельскохозяйственными организациями и крестьянскими (фермерскими) хозяйствами статистика зарегистрировала большое число личных подсобных хозяйств. После ликвидации колхозов и совхозов условия для ведения личных хозяйств значительно ухудшились. Несмотря на это, по Всероссийской сельскохозяйственной переписи 2016 г. (2006–2016 гг.) в стране насчитывалось около 23 миллионов личных подсобных и других индивидуальных хозяйств граждан [8, с. 386].

Возникает вопрос, каким образом сказались на продовольственной безопасности России столь масштабные переделы земли и появление класса новых землевладельцев? Приведенные ниже данные из Российского статистического ежегодника за 2018 г. [8, с. 372] свидетельствуют о том, что новые владельцы земли оставляют без посевов десятки миллионов гектаров посевных площадей.

Таблица 1

Посевные площади основных сельскохозяйственных культур, млн га

В 1977 г. благодаря созданию агропромышленного комплекса отраслей посевные площади под зерновыми и зернобобовыми культурами на территории Российской Федерации увеличились на 15 миллионов гектаров по сравнению с 1913 г. В 2017 г. площадь зерновых сократилась на 30 млн га по сравнению с 1977 г. и на 15 млн га по сравнению с дореволюционным уровнем 1913 г. Подробный анализ сокращения числа работников сельского хозяйства, многократного уменьшения производства тракторов, комбайнов и оснащения техникой сельского хозяйства выходит за рамки нашей статьи. Из приведенных данных видно, что по зерну продовольственная безопасность опустилась ниже уровня Российской империи. Аналогичная ситуация и по картофелю.

Ниже приведены данные по поголовью скота из того же статистического ежегодника за 2018 г. [8, с. 379]. При выборе дат нами внесены небольшие изменения, не влияющие на результаты анализа. В частности, по поголовью скота в статистическом ежегоднике имеются дореволюционные данные за 2015 г. В советские годы вместо 1977 г. выбран 1979 г.

Таблица 2

Поголовье скота, млн голов

Если в растениеводстве в течение одного года можно посеять и собрать урожай, то в животноводстве воспроизводство стада одним годом может не ограничиваться. Особенно длительный срок требуется для воспроизводства стада молочных коров. Чтобы вырастить полноценную молочную корову, требуется примерно 5 лет. Создание агропромышленного комплекса, включающего племенные хозяйства, систему искусственного осеменения коров, механизацию работ по заготовке сена, силоса и других кормов, позволило в 1979 г. увеличить поголовье коров на 5 миллионов голов по сравнению с 1915 годом. С учетом повышения удойности коров продовольственная безопасность по молоку и молочным продуктам была обеспечена, хотя дефицит относительно социально ориентированных цен на молоко существовал.

Следует отметить, что в период 1915–1979 гг. поголовье коров несколько раз существенно сокращалось в связи с войнами, военным коммунизмом, коллективизацией и так далее. В период 1992–2017 гг. разрушение агропромышленного комплекса осуществлялось в мирное время. Несмотря на это, сокращение поголовья коров почти в 3 раза по сравнению с 1979 г. следует признать катастрофическим. То молоко, которое сейчас продается в розничной торговле, это напиток, срок хранения которого от 4 месяцев до полугода. Состав этого напитка науке, конечно, известен, но в коммерческих целях засекречен.

Более благополучно выглядит статистика по поголовью свиней. Но при знакомстве с современными методами сбора статистической информации путем опроса руководителей организаций, а также с современными технологиями в свиноводстве возникают некоторые вопросы. Не углубляясь в эту тему, скажем о последствиях лишь одного «нововведения» в производстве свинины. После того как исчезли советские стандарты и нормативы (а в ЛПХ – традиции) изготовления кормов для свиней, «улетучился» натуральный запах свиного мяса, а вместе с ним кардинально изменилось и качество свиного мяса и сала.

Заключение

«В постсоветский период в связи со спадом производства масштабы российского бюджета уменьшились» [14] (Lev, Medvedeva, Leshchenko, Perestoronina, 2021). Тем самым сократились возможности для предотвращения угроз национальной и экономической безопасности во всех областях, включая наряду с оборонным и топливно-энергетическим также и агропромышленный комплекс. В создавшихся условиях требовалось выработать адекватные методы преодоления угроз экономической безопасности. Во второй половине 1990-х годов в Институте экономики РАН под руководством В.К. Сенчагова (1940–2016) был создан творческий коллектив ученых, который провел исследования угроз экономической безопасности Российской Федерации и в 2001 г., опубликовал их результаты в форме издания учебного курса «Экономическая безопасность России», состоящего из 11 разделов, включающих 59 глав. Указанный учебный курс представляет научный и практический интерес. В нашей статье мы акцентируем внимание на методологическом подходе авторов к построению цельной системы безопасности. Авторы констатируют, что «на практике общая система безопасности складывается из суммы частных систем, которые определяются желанием, возможностями ведомств, квалификацией исполнителей и прочими частными причинами». Авторы не согласны с трактовкой «общей безопасности как формальной суммы частных безопасностей». В качестве альтернативы в учебном курсе предлагается ориентация на динамическое развитие всего общества в целом. Подчеркивается, что «только целостность системы управления может гарантировать безопасность всех ее составных частей, устойчивость и сбалансированность внутренних и внешних условий развития, настоящее и будущее населения России» [9, с. 25] (Senchagov, 2005, р. 25).

Применительно к продовольственной безопасности это означает необходимость увязки стратегий и долгосрочных программ перехода к фермерскому хозяйству, выхода из демографического кризиса, преодоления социально-экономического кризиса сельских территорий. В число первоочередных задач продовольственной безопасности входит также восстановление сельскохозяйственной науки, подготовки кадров, селекции и семеноводства, племенных хозяйств и многих других служб, а также проведение промышленной политики по возрождению и восстановлению отечественного машиностроения для сельского хозяйства и связанных с ним отраслей.

[1] Там делалась оговорка: «кроме индейцев, негров и мексиканцев».

[2] МТС были ликвидированы в 1958 г. Хрущевым. При этом сельскому хозяйству в очередной раз был нанесен ущерб, сельхозпредприятия обязали выкупать технику у государственных МТС.

[3] Михаил Андреевич Суслов в 1929 году поступил в аспирантуру Института экономики АН СССР, (входившего до 1936 г в состав Коммунистической академии). В 1931 г. М.А. Суслов успешно закончил аспирантуру. Перейдя на работу в партийные органы, М.А. Суслов продолжал преподавать политэкономию. Он также в течение всей своей жизни поддерживал связи с Институтом экономики АН СССР.

[4] Я задавал этот вопрос и ученым старшего поколения, за исключением Кронрода и Венжера, с которыми не был знаком в достаточной для таких разговоров мере.

[5] Карл Маркс не только никогда не был профессором, но и с презрением относился к профессорам по политэкономии.

[6] В публикациях по советской истории обычно отмечается факт написания Бухариным своего варианта конституции. При этом умалчивается о том, в чем состояло принципиальное отличие бухаринской конституции.

[7] С точки зрения исторической науки социализм и коммунизм – это классификационные понятия. Представление социализма или коммунизма в виде «рая» на земле по мнению автора является «опошлением» исторического мышления.

[8] Министерство сельского хозяйства СССР было преобразовано в Агропром СССР в 1986 г. Однако в это время уже «проталкивался» Закон о предприятии, отменявший централизованное планирование. В подобных условиях вновь созданный Агропром уже не имел перспектив в сохранении созданного в стране агропромышленного комплекса отраслей.

[9] Такая численность колхозников объясняется тем, что колхозы сохранялись преимущественно в южных союзных республиках с преобладанием сельского населения.