«Cкромное обаяние» российских аудиторов, или к вопросу о госсекторе российской экономики и его «серых зонах»

Введение. Исследование государственного сектора как одного из важнейших сегментов национальной экономики не теряет своей актуальности и важности. Современный государственный сектор в РФ формировался в процессе приватизации социалистической государственной собственности с 90-х годов XX века. Госсектор РФ как ключевой элемент российской рыночной экономики представляет как научный, так и практический интерес. Важность подобных исследований возрастает в связи с необходимостью активного участия госсектора РФ в достижении целей социально-экономического развития российской экономики в контексте обеспечения экономической безопасности России 2030 года [3].

Анализ научной литературы по заявленной теме убеждает в том, что она представлена, во-первых, большим авторским, тематическим и временным разнообразием, и во-вторых, теоретические и практические аспекты исследования госсектора выполнялись в широком диапазоне форм: это аналитические доклады, диссертации, монографии, сборники конференций, статьи и иное.

В современных условиях госсектор экономики присущ абсолютно всем странам. Трудно сомневаться в целесообразности государственного сектора в современной рыночной экономике. Действительно, государственный сектор – «сквозное» универсальное понятие: как экономический феномен, он присущ практически всем эпохам и общественно-экономическим формациям [10, с. 3] (Podrezova, 2008, р. 3).

Экономическое содержание и функциональная роль государственного сектора в рыночной экономике правомерно отмечается в литературе, представляет собой предмет научных дискуссий на протяжении всего существования экономической науки [11, с. 12] (Revkuts, 2019, р. 12).

При наблюдаемом в литературе разнообразии понимания сущности государственного сектора экономики разделяем точку зрения, согласно которой государственный сектор экономики (сокр. – госсектор) ‒ совокупность предприятий, организаций, учреждений, находящихся в собственности государства и управляемых госорганами или назначаемыми ими лицами [15, с. 68; 18, с. 24] (Slezko, 2014, р. 68; Yakobson, 2000, р.24).

В самом общем виде структура государственного сектора экономики включает в себя все экономические ресурсы, находящиеся во владении государства, все организации, осуществляющие государственное регулирование экономики (государственные производственные предприятия, государственные организации в сфере управления, здравоохранения, образования, обороны, государственные земли), а также государственные финансы (госбюджет) [18, с. 24–25] (Yakobson, 2000, р. 24–25). При этом важно определение госсектора рыночной экономики как общественного института, поскольку, как известно, государство хозяйствует лишь «от имени и по поручению» своих граждан [18, с. 9] (Yakobson, 2000, р. 9).

Для понимания государственного сектора экономики и проблем его реформирования необходимо знать и понимать его структурные составляющие. Одной из них выступают акционерные общества с государственным участием [1]. Федеральным законом «Об акционерных обществах» от 26.12.1995 № 208-ФЗ акционерным обществом (далее – общество) признается коммерческая организация, уставный капитал которой разделен на определенное число акций, удостоверяющих обязательственные права участников общества (акционеров) по отношению к обществу. Под акционерным обществом с государственным участием понимается акционерное общество, в состав акционеров которого входит Российская Федерация.

Механизм управления акционерными обществами с государственным участием, по признанию исследователей, является более сложным, опосредованным, чем в тех отношениях, в которых непосредственно участвуют органы государственной власти, и реализуется через механизмы корпоративного управления. Под системой корпоративного управления акционерными обществами с государственным участием понимается совокупность механизмов взаимодействия органов государственной власти между собой и с исполнительными органами акционерных обществ, направленных на эффективную реализацию прав собственности Российской Федерации [15, с. 70] (Slezko, 2014, р. 70).

Еще одна составляющая госсектора была определена Федеральным законом от 14.11.2002 № 161-ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» ‒ [2]. Законом установлено (статья 2): унитарным предприятием признается коммерческая организация, не наделенная правом собственности на имущество, закрепленное за ней собственником. В форме унитарных предприятий могут быть созданы только государственные и муниципальные предприятия. Имущество унитарного предприятия принадлежит на праве собственности Российской Федерации, субъекту Российской Федерации или муниципальному образованию, а предприятие использует его на праве хозяйственного ведения [2; 15, с. 68] (Slezko, 2014, р. 68).

Государственному сектору, как показывают научные исследования, присущи как «провалы» рынка, понимаемые как такие проявления действия рыночных механизмов, которые побуждают субъектов рынка принимать неоптимальные или нежелательные для общества экономические решения [17, с. 51] (Khanchuk, 2001, р. 51), так и «провалы» государства: недостаток объективной информации для принятия оптимальных или желательных для общества решений; бюрократизм в принятии экономических решений; недостаток контроля общества над бюрократией; несовершенство политического процесса; недостаток мотивации к эффективному и рациональному ведению дел в государственной управленческой или производственной структуре [17, с. 53] (Khanchuk, 2001, р. 53). Госсектор российской экономики «поражен» такими «явлениями», как коррупция, конъюнктурность решений, замещение частных средств государственными [14, с. 61] (Simachev, 2020, р. 61).

«Провалы» как рынка, так и «провалы» государства усложняют любую экономическую систему. Современная экономика, с позиций теории экономической сложности с ее общим характером [4, с. 15–36] (Artur, 2015, р. 15–36), может быть раскрыта как экономика, находящаяся в движении, постоянно себя «вычисляющая» ‒ и постоянно заново себя воссоздающая [4, с. 15] (Artur, 2015, р. 15). Это, полагаем, можно отнести ко всем секторам экономики, в том числе к теневой экономике с ее различными элементами и их «окрасом».

Выделяемые «провалы» рынка и «провалы» государства приводят к такому явлению в экономике, как «серая зона», которая представляет определенный интерес. В литературе она рассматривается как структурная часть теневой экономики и, в сущности, выступает как легальная финансово-хозяйственная деятельность с элементами нарушения законодательства: налогового, трудового, гражданского [13].

Основная часть

Некоторые позиции госсектора. В любой экономике, и российская экономика не исключение, позиции государственного сектора обусловлены и неразрывно связаны с местом и ролью государства в экономике. Государство, по оценке Л.И. Якобсона, ‒ это «специфический субъект экономических действий» [18, с. 9] (Yakobson, 2000, р. 9), обеспечивающий через особую систему институтов скоординированные действия индивидов, реальных людей, преследующих общие цели.

Госсектор, отмечается в литературе, обладает определенной спецификой, смысл которой сводится к тому, что либо госсектор вырастал естественным путем, как это происходило в странах с рыночной экономикой, либо же он, как это случилось в новейшей российской истории, воссоздавался в результате приватизации государственной собственности вследствие признания ее неэффективной и подлежащей разгосударствлению. При этом обсуждение экономической активности государства в современной рыночной экономике вновь выводит на острые проблемы: как определять границы, масштабы, тенденции, динамику, функции, эффективность государственного сектора, соотношение частного и государственного секторов [10, с. 3] (Podrezova, 2008, р. 3).

Признается, что уровень участия государства в российской экономике варьируется в диапазоне ‒ от 35 до 70% в зависимости от методики подсчета [14, с. 67] (Simachev, 2020, р. 67). Встречается точка зрения, которая подвергает сомнению определяемую в 70% долю государства в экономике, признается, что это «миф» [7] (Komolov, 2019). На сессии «30 лет российскому рынку» Гайдаровского форума в 2022 г. отметили «избыточную долю государства», которая «сдерживает эту (предпринимательскую ‒ Н.Х.) свободу, равно как и экономический рост» [9] (Kudrin, 2022).

Эксперты, правда, более едины в оценках заметно возросших за последние 10 лет масштабов прямого участия государства в российской экономике. Отмечается, что во всем мире после ряда экономических кризисов, прежде всего 2008–2009 годов, произошло важное изменение взглядов на допустимый уровень участия государства в экономике, они стали более терпимыми: считается, что в период кризисов государство может более активно «входить» в экономику, но в периоды посткризисного развития важно сокращать государственное участие [14, с. 67] (Simachev, 2020, р. 67).

Многоаспектные фундаментальные причины прямого участия государства в экономике. В чем эти причины видятся? Общеизвестно, что, во-первых, государственный сектор в экономике важен и необходим для решения задач стратегического развития страны и обеспечения национальной безопасности. Во-вторых, прямое участие государства в формировании и деятельности компаний с его участием, масштабы и направленность деятельности этих компаний в той или иной стране позволяют в определенной степени компенсировать последствия возникающих «провалов» рынка: таких проявлений действия рыночных механизмов, которые побуждают субъектов рынка принимать неоптимальные или нежелательные для общества экономические решения [17, с. 51] (Khanchuk, 2001, р. 51).

Кроме общего понимания важности и необходимости участия государства в экономике, каковы все же у государства конкретные экономические интересы в госсекторе: что государство хочет, может и что государству надо? Во-первых, государство хочет производить блага и услуги, полезные для людей, общества и государства; получать выгоду (социальную, экономическую и иную). Во-вторых, государство может определять цели и задачи деятельности АО с госучастием и ФГУП как краткосрочного, так и долгосрочного характера, выделяя и направляя денежные, трудовые и иные ресурсы. В-третьих, государству надо в полной мере обеспечить устойчивый рост реального сектора экономики; создать экономические условия для разработки и внедрения современных технологий, стимулирования инновационнного развития; обеспечить развитие человеческого потенциала и многое другое.

Утверждаем, что потенциал государственного участия в экономике и финансах нельзя недооценивать и/или переоценивать. Добавим: вся мировая история, с древнейших времен и до настоящего времени, подтверждает, что без государства никакой хозяйственной деятельности и экономики не бывает! Госсектор в экономике ‒ это, прежде всего, историческая, экономическая, политическая, социальная данность.

«Провалы» государства и их последствия. В литературе, как уже отмечалось, есть понимание не только «провалов» рынка, но и «провалов» государства, таких как недостаток объективной информации для принятия оптимальных или желательных для общества решений; бюрократизм в принятии экономических решений; недостаток контроля общества над бюрократией; несовершенство политического процесса; недостаток мотивации к эффективному и рациональному ведению дел в государственной управленческой или производственной структуре [17, с. 53] (Khanchuk, 2001, р. 53). Некоторые авторы особо выделяют применительно к госсектору коррупцию, конъюнктурность решений, замещение частных средств государственными [14, с. 61] (Simachev, 2020, р. 61).

Согласимся с важным утверждением: «провалы» государства выступают, с одной стороны, как следствие фундаментального противоречия, проявляющегося в сочетании на уровне отдельных компаний госсектора функций законодателя и регулятора, выгодоприобретателя и участника хозяйственных отношений, а с другой стороны, следствие недостаточно развитых и прозрачных механизмов управления государственной собственностью [14, с. 61] (Simachev, 2020, р. 61). При этом, когда речь идет о сочетании на уровне отдельных компаний госсектора функций законодателя и регулятора, выгодоприобретателя и участника хозяйственных отношений, то неизбежно возникают конфликты интересов.

Государственные предприятия, как и госсектор в целом, не должны снимать с себя ответственность за экономическую эффективность результатов своей деятельности. Понимание и утверждение: государственный сектор в экономике, государственная собственность, государственное имущество ‒ как бы ни называлась часть ресурсов государства ‒ важно то, насколько эффективно эти ресурсы используются, от этого во многом зависит социально-экономическое развитие страны, ее безопасность по всем направлениям, считаем методологически верным.

Поэтому проверка управления федеральным имуществом, а именно управления организациями с участием государства и дивидендной политики Российской Федерации, проведенная Счетной палатой РФ [6], представляет интерес для науки именно как исследовательская проблема. Прежде всего требует оценки сам Бюллетень Счетной палаты РФ. Бюллетень интересно структурирован: содержит Отчет о результатах экспертно-аналитического мероприятия, в нем изложены официальная позиция заместителя руководителя Федерального агентства по управлению государственным имуществом А. Павлова и ряд экспертных мнений. Бюллетень содержит и другие дополнительные материалы.

Признание госсектора важной частью национальной экономики вызывает каскад вопросов: какая это часть? каковы границы госсектора? сколько предприятий? что это за предприятия? какие отрасли (сектора экономики) они охватывают? и почему? Почти все эти вопросы и ответы на них изначально «упираются» в статистический учет.

Суждения о госсекторе, его эффективности в первую очередь требуют простого счета: сколько в стране АО и ФГУП, подконтрольных государству, какова их динамика и т.п. В отчете прослеживается «цепочка» того, что удалось выявить аудиторам:

1. Представляется весьма странным: аудиторы «вдруг» в 2020 г. выявили отсутствие (за все исследуемые 2016‒2019 годы, при необходимости – и более ранние годы) достоверной информации о количестве АО и ФГУП, подконтрольных государству. При этом недостатка в информации, а это данные Росимущества, ФНС и Росстата, у Счетной палаты РФ не было.

2. Данные информационных баз Росимущества, ФНС и Росстата «расходятся». Так, в России в 2019 году, по данным Росимущества, «Единая система управления госимуществом» (ФГИАС ЕСУГИ) ‒ 1025 АО и 626 ФГУП, по данным Росстата ‒ 1059 АО и 760 ФГУП, а по данным ФНС ‒ 218 АО и 792 ФГУП [6. C.7‒8].

3. В аудиторском отчете содержится конкретная констатация: в стране, «согласно сведениям реестра федерального имущества, не более 1000 обществ с госучастием [назовем некоторые из них: АЛРОСА, Алмаз-Антей, Первый канал, Ростелеком, Газпром, Россети, ВТБ, РусГидро, РОСНАНО, Роснефть, Татнефть, Транснефть, Интер РАО, Башнефть, Аэрофлот, ФСК ЕЭС, Сбербанк и др. ‒ Н.Х.] и 700 федеральных государственных унитарных предприятий (ФГУП). Тем не менее достоверно определить количество таких организаций не удалось – информация из официальных источников разнится» [6, с. 3].

Почему нет достоверных данных и/или данные не совпадают, почему данные разнятся? Где возникает сбой? Аудиторский отчет не дает ответов. Правда, эксперты, объясняя расхождение между данными Росимущества, ФНС и Росстата по численности ФГУП в 20%, при отсутствии тренда к улучшению выдвинули версию такого расхождения как «...следствие известной проблемы – плохой «сшивки» ведомственных информационных систем» [14, с. 63] (Simachev, 2020, р. 63).

4. Информация СП РФ ‒ это фактическое признание, что значительной части АО и ФГУП «не существует», т.е. это есть не что иное, как «мертвые души». Следует отметить: фактическое признание, что значительной части АО с госучастием и ФГУП «не существует», – это обман – умышленный и/или неумышленный – как государства (правительства), так и общества. Все это приводит к правомерно возникающим вопросам: как при отсутствии полной и достоверной информации определяются цели и задачи, принимаются оптимальные управленческие решения, рассчитываются доходы федерального бюджета, делаются соответствующие выводы?

«Серые зоны» госсектора. Термин «серые зоны» совсем неслучайно вернулся в научный и практический оборот: именно Счетная палата РФ подчеркнула, что «более 90% АО находятся в «серой зоне». Этот термин вошел в экспертный оборот и стал характерен для многих российских публикаций после размещения названного Бюллетеня на сайте СП РФ.

Индикатором «серости» госсектора РФ служит непрозрачность (мутность – Н.Х.) деятельности 550 хозяйственных обществ с долей участия Российской Федерации менее 50% как для государства, так и для общества. Отсутствие оценки необходимости государственного участия в них также не поддается пониманию. Аудиторский отчет содержит фрагментарные сведения о деятельности госкомпаний, только узкий круг крупнейших компаний был подвергнут анализу: в отчеты для правительства Минэкономразвития включает данные только о десяти крупнейших АО ‒ всего 1% от общего числа. Деятельность 90% АО никак не анализировалась [6, с. 3].

Конечно, такая фрагментарная картина не позволяет увидеть и «понять, как государственное корпоративное управление направлено на достижение национальных целей, как решения по управлению АО и ФГУП влияют на результаты деятельности этих организаций, а, следовательно, и на доходы федерального бюджета» [6, с. 4]. При этом аудиторы отметили: 97% соответствующих доходов бюджета в целом обеспечивались лишь 20 акционерными обществами [6, с. 3].

Государство, как известно, даже при всей неполноте данных является крупнейшим акционером российского рынка. Акционерные общества, подконтрольные государству, диверсифицированы и охватили довольно широкий круг различных отраслей. В него вошли алмазодобывающая, нефтяная, авиастроительная, энергетическая, включая гидроэнергетику, телекоммуникации и многие другие. Российские аудиторы проверили шесть министерств РФ (энергетики, промышленности и торговли, культуры, строительства и жилищно-коммунального хохяйства, транспорта, сельского хозяйства) и два федеральных агентства (воздушного транспорта, по управлению государственным имуществом) [6, с. 12].

Аудиторы правомерно подчеркнули, что ведомственное закрепление АО и ФГУП ‒ это «отдельная проблема». Разные АО и ФГУП закреплены за разными ведомствами. Правомерен акцент аудиторского отчета: в каждом отдельном случае у органов власти разные полномочия по управлению активами. Нет и единых принципов распределения предприятий по ведомствам, поэтому в ряде случаев не учтена их отраслевая специфика. Например, за Минобрнауки России числились 114 сельхозпредприятий. Хотя стоит признать, что сельхозпредприятия вполне были необходимы аграрным академическим институтам и вузам.

Аудиторы также отметили, что есть так называемые ФГУП без ведомственной принадлежности. Фактически ими управляет Росимущество, но при этом ведомство не отражает [Почему не отражает? ‒ Н.Х.] информацию о таких предприятиях в бюджетной отчетности о финансовых вложениях [9, с. 8] (Kudrin, 2022, р. 8). Такой подход представляется весьма сомнительным и не отражающим реальную картину бюджетной и финансовой деятельности ФГУП «без ведомственной принадлежности».

Госсектору действительно необходимо решать «весьма сложные и нетривиальные» задачи повышения качества государственного корпоративного управления. Это со всей очевидностью подтверждается аудиторским отчетом в силу: исключительной разнородности компаний госсектора; разнообразия данного сектора по формам собственности; определенной сложности структуры госсектора; масштабности и диверсифицированности госсектора и др. [6].

В дополнение к сказанному вновь возникает вопрос: для чего еще конкретно нужен госсектор? Обратим внимание на важную и существенную оценку: «само по себе наличие диверсифицированного и масштабного госсектора предполагает использование данного фактора для инициирования структурных сдвигов в экономике: запуска технологических изменений и модернизации публичного сектора, развития рынков принципиально новой продукции (услуг) и инфраструктуры, экспортной экспансии, регионального развития. В связи с этим в рамках государственного управления сложно разграничить задачи повышения доходности компаний госсектора и задачи их вовлечения в решение стратегических задач развития» [6, с. 62].

Стратегические задачи развития страны, к примеру, была призвана решать компания «РОСНАНО», чью работу с момента ее создания (2011 г.) с бессменным до недавнего времени руководителем компании А. Чубайсом Счетная палата РФ изучила. Результаты деятельности оказались провальными. Концептуальными провалами названы: отсутствие команды специалистов по венчурным и прямым инвестициям; порочная система мотивации менеджмента; низкий уровень управления рисками; неоправданная персонализация бренда, обслуживающего имидж руководителя [5].

Из находившихся в работе 69 проектов: 15 ‒ на стадии свертывания, еще 35 не смогут окупить вложенные в них деньги: для понимания масштаба стоит напомнить, что в один из самых проблемных проектов – «Пластик Лоджик» – вложено 350 млн долларов. Сорваны проекты, заявленные как основа для «технологического прыжка» страны к «новому экономическому укладу». Среди них «Крокус» стоимостью 10,5 млрд рублей, предполагавший создание технологии «магниторезистивной полупроводниковой памяти». При этом были обнаружены непрозрачные схемы необоснованно завышенных выплат высшему менеджменту компании: всего с 2011 по 2019 год включительно на содержание «Управляющей компании Роснано» (с А. Чубайсом во главе выполняло функцию управления всеми активами ОАО «Роснано») было потрачено 44,6 млрд рублей при общей убыточности компании в 95 млрд рублей. По состоянию на 30 сентября 2020 года чистые активы упали до отрицательных значений – 1,18 млрд рублей [5].

Примеры такой же «эффективной» деятельности многих компаний российского госсектора, или другими словами – транжирства в госсекторе, можно продолжить. Полагаем: правы те, кто считает, что «российские госкомпании оказались выгодны только их руководству. Более 90% «серых» госкомпаний в России, по сути, никто не контролирует, учет их не ведется, а выгоду их существование приносит только руководству, которое может завышать себе зарплату на фоне хронической убыточности» [12]. Это вывод аудиторов СП РФ. Поэтому вполне убедительны предложения о необходимости сокращения государственного сектора в российской экономике.

Понятно: важны не только общие экономические представления о необходимости сокращения госсектора, но следует иметь в виду, что всегда есть совокупность разнородных, но сильных групп интересов, отстаивающих сохранение госсектора. Их круг широк: менеджеры самих госкомпаний, представители отраслевых министерств, заинтересованные в прямых оперативных инструментах влияния на ситуацию на рынках, иногда представители финансовых властей, для которых привлекательны крупные прибыльные компании госсектора как инструмент диверсификации доходной базы бюджета. Все это определяет изначальную конфликтность решений применительно к крупным компаниям госсектора и стремление индивидуализировать условия их деятельности, а также иногда ограничить информацию о результатах деятельности компаний с государственным участием [6, с. 63].

Становится очевидным, что аудиторская оценка качества государственного корпоративного управления в силу сложности и неоднозначности задачи оказалась в целом неполной (неполнота информации вследствие ненадлежащего учета) и, значит, фрагментарной. Тем не менее, несмотря на это, стоит согласиться с признанием о получении интересных результатов проведенной аудиторами экспертизы государственного сектора российской экономики.

Еще раз стоит обратить внимание на следующее:

1. Противоречивость официальной информации о количестве АО с государственным участием и ФГУП (Расхождение между данными Росимущества, ФНС и Росстата по численности ФГУП достигало 20%, причем ситуация не улучшалась).

2. Отсутствие внятных принципов представительства интересов государства (Это касается и политики в отношении независимых директоров и поверенных, и определения конкретных органов, определяющих политику государства на уровне конкретных предприятий).

3. Недостаток целостных данных по результатам финансовой деятельности организаций с госучастием (Аудиторские сведения о финансовой деятельности компаний с государственным участием крайне фрагментарны и почти не анализируются, за исключением узкой совокупности крупнейших компаний). Согласимся с экспертной оценкой: в целом иногда можно выделять некоторую часть наиболее крупных компаний, вносящих основной вклад в экономику РФ, но при этом ограничиваться данными по деятельности только 10 крупнейших АО было бы чрезмерным упрощением ситуации. Такой подход не позволяет увидеть новые «зоны роста/торможения» в государственном секторе, что важно для российской экономики в целом.

4. Отсутствие четких принципов дивидендной политики (Дивидендная политика со стороны государства реально проводится в отношении небольшого числа компаний с госучастием, прежде всего крупных. По результатам анализа Счетной палаты, вариативность дивидендных выплат по 19 крупнейшим АО с государственным участием крайне высока – в 2017–2019 годах в пределах от 1,7 до 190% от чистой прибыли компаний) [6].

К каким выводам пришли аудиторы Счетной палаты РФ? В отчете СП РФ приведены краткий и более развернутый перечни этих выводов. В кратком перечне утверждалось: «Система корпоративного управления организациями с госучастием несовершенна и нуждается в доработке. Есть и проблемы недостаточного нормативного регулирования и контроля. Достоверный и полный учет ФГУП и АО с госучастием в настоящее время не ведется. Уполномоченные органы со стороны государства формально относятся к возложенным обязательствам по управлению ФГУП и АО и аудиту результатов их деятельности. Нет единых подходов к определению размера чистой прибыли и дивидендов, которые эти организации должны перечислять в федеральный бюджет» [6, с. 10].

Такие выводы, на наш взгляд, весьма осторожны: аудиторы как будто «стеснялись» высказаться более убедительно. Развернутые выводы (их в отчете – 14 [6, с. 55–57]) содержат расшифровки типа: «необходимо совершенствовать.., не в полной мере.., целесообразно.., не обеспечивается надлежащее внесение сведений...» и т.п. Можно только предполагать, почему российские аудиторы так скромны и даже обаятельны.

Что предложила Счетная палата и можно ли согласиться с этими предложениями [6, с. 10]?

• устранить проблемы нормативно-правового регулирования сферы государственного корпоративного управления;

• установить единый подход к определению размера чистой прибыли, которую компании должны направлять на выплату дивидендов;

• урегулировать вопросы применения разных систем финотчетности при расчете размера дивидендов;

• обеспечить полноту и достоверность ФГИС «ЕСУГИ»;

• оптимизировать порядок разработки долгосрочных программ развития АО;

• рассмотреть целесообразность участия государства в АО, где Российская Федерация является миноритарным акционером.

В целом с предложениями можно согласиться, они не вызывают существенной критики. Разве что следует подчеркнуть главное: все это Правительству Российской Федерации, министерствам и ведомствам, в чьем ведении находятся АО с госучастием и ФГУП, нужно было сделать давно, тем более в настоящее время этого требуют меняющиеся условия, нарастающие вызовы и угрозы.

Заключение

1. С научной (теоретической) точки зрения, представляется :

Государственный сектор в экономике – «сквозное» универсальное понятие: как экономический феномен, он присущ практически всем эпохам и общественно-экономическим формациям.

Государственный сектор – это важнейший реальный сегмент экономики России, имеющий сложную структуру, противоречивые интересы всех акторов этого сектора.

Российский госсектор масштабен и диверсифицирован, выступает как фактор инициирования существенных структурных сдвигов в экономике.

Федеральная собственность в России в значительной степени выступает как источник «серых зон» и их воспроизводства.

2. С практической точки зрения, главным для российского госсектора выступает:

Включение госсектора в стратегическое планирование и его участие в активной промышленной политике в рамках рыночной системы: госпредприятия должны получать и эффективно выполнять обязательные задания. Это требует проведения полной ревизии российского госсектора и его рациональной оптимизации с учетом основных государственных и общественных интересов.

Организация в РФ надлежащего учета входящих в госсектор АО с госучастием и ФГУП для получения достоверной и всеобъемлющей информации в интересах анализа и использования ее в целях своевременного контроля, регулирования и управления и сокращения непрозрачности деятельности компаний госсектора Российской Федерации, а значит, и сокращения «серых зон».

Организация решительной борьбы с транжирством госсектора: нецелевым использованием и хищением государственных средств, коррупцией и т.п.