Отечественный и зарубежный опыт использования ESG-принципов в разработке стратегии развития нефтегазового бизнеса

Введение

Интересы бизнеса и социума в экономической мысли человечества исторически позиционировались как аппозитивные: бизнес преследует коммерческую выгоду, общество – нуждается в финансировании некоммерческих интересов, связанных с его безопасностью и гармоничностью развития. Такая парадигма рассматривалась как безусловная в научных трудах отечественных и зарубежных экономистов вплоть до середины XX века, когда человечество столкнулось с глобальными экологическими проблемами и само его существование стало под вопросом.

Именно кризис концепции «общества потребления» поднял вопрос о том, что интересы бизнеса и социума на самом деле могут быть гармонизированы путем нахождения точек сотрудничества. Идея о «дружбе интересов» бизнеса и общества впервые была озвучена основателем корпорации U.S. Steel Э. Карнеги: «…улучшая частные отношения с обществом для получения новых конкурентных преимуществ (действует в собственных коммерческих интересах), такой бизнес формирует общую благоприятную деловую среду, действуя в интересах устойчивого развития всего рынка и общества» [1, с. 52–53] (Perekrestov, 2011, р. 52–53).

Последователем революционной для того времени идеи «заботы бизнеса об обществе» выступил учредитель корпорации «Сирс» Э. Вуд, который развил идею в концепцию известной нам сегодня корпоративной социальной ответственности, заложив в нее второй важнейший постулат: без заботы об обществе у бизнеса нет будущего [2, с. 18–19] (Zapletina, 2014, р. 18–19).

Целью научного исследования является изучение генезиса ESG-методологии, определение ключевых отличий ее применения в российской и мировой практике, а также оценки уровня развития применения ESG-принципов в нефтегазовом секторе на примере компаний-лидеров.

Научная новизна исследования заключается в применении комплексного подхода к оценке уровня зрелости применения ESG-принципов в нефтегазовом секторе.

Обзор литературы и исследований

Генезис принципов ESG (ответственное отношение к окружающей среде (англ., E – environment); высокая социальная ответственность (англ., S – social); высокое качество корпоративного управления (англ., G – governance) [1] начинается с поиска топ-менеджментом мировых корпораций-лидеров новых инструментов влияния на рынок и общество с целью получения долгосрочных конкурентных преимуществ.

Для подготовки теоретико-методологической основы научной публикации автором использовались научные труды наиболее авторитетных зарубежных (А. Амель-Заден, Дж. Серафейм, Ф. Берг, Ж. Кебель, Р.А. Ригобон [3] (Amel-Zadeh, Serafeim, 2017); Т. Ван Холт, Т. Вилан [4] (Van Holt, Whelan, 2021); Ж. Элкингтон [5] (Elkington, 2013); Д. Шоенмакер, В. Шкрамаде [6] (Schoenmaker, Schramade, 2018); Б. Ченг, И. Иоанов, Ж. Серафейм [7] (Cheng, Ioannou, Serafeim, 2014) и отечественных (Лосева О.В., Федотова М.А. [8] (Loseva, Fedotova, 2021); Батаева Б.С., Чеглакова Л.М., Мелитонян О.А. [9] (Bataeva, Cheglakova, Melitonyan, 2020); Каримова С.А. [10] (Karimova, 2020); Бездудная А.Г., Растова Ю.И., Сигов В.И. [11] (Bezdudnaya, Rastova, Sigov, 2019)) ученых в вопросе формирования и реализации политики корпоративной социальной ответственности.

Как показал критический обзор научных публикаций указанных выше авторов и профессиональных публикаций в таких изданиях, как бизнес-портал «РБК», консалтинговое агентство PWC CIS, рейтинговое агентство «Эксперт РА», в настоящее время нет единого понимания термина «корпоративная социальная ответственность бизнеса» и соответствующих ему ESG-принципов ведения бизнеса.

Для удобства восприятия и повышения качества научного исследования автором подготовлена таблица, отражающая основные этапы эволюции подходов к определению корпоративной социальной ответственности бизнеса и трактовки ESG-принципов (табл. 1).

Таблица 1

Основные этапы эволюции подходов к определению корпоративной социальной ответственности бизнеса и трактовки ESG-принципов

Окончание таблицы 1

Как следует из приведенного выше обзора эволюции идеи КСО и соответствующей ей ESG-принципов, мировое бизнес-сообщество постепенно приходит к осознанию важности выстраивания партнерства с обществом и государственными регуляторами для обеспечения устойчивого развития во имя благополучия всего человечества.

Формирование такого «ответственного мышления» у бизнеса сопряжено с глубокими реформами и перестроением управленческих парадигм топ-менеджмента корпораций: речь идет о пересмотре миссии и стратегических целей компаний не только как генераторов прибыли, а как социально ответственных агентов рынка, заботящихся о благополучии общества для обеспечения собственного рыночного долголетия и устойчивого развития.

Сложность признания необходимости роли бизнеса достаточно явно прослеживается при изучении определения термина «корпоративная социальная ответственность», от которой, собственно, и зависит функциональное назначение ESG-принципов.

Так, по мнению Р.В. Акермана (Ackerman R.W.), КСО представляет собой форму корпоративной политики, при которой в качестве стратегических приоритетов ставятся проблемы, ценности и интересы социума, а функциональное назначение ESG-принципов заключается в гармонизации интересов социума и бизнеса и разработке схем практической реализации инструментов КСО в области социального инвестирования, экологизации поведения компании [17, с. 93] (Ackerman, 1973, р. 93).

В соответствии с трактовкой ИСО 26000:2010 «Руководство по социальной ответственности» (ISO 26000:2010 Guidance on social responsibility) [4] КСО – ответственность коммерческой организации за воздействие ее решений и деятельности на общество и окружающую среду через прозрачное и этическое поведение. Функциональное назначение ESG-принципов: решение конкретных задач, связанных с обеспечением устойчивого развития, экологически ответственного поведения, инвестиций в человеческий капитал, и демографическое благополучие, сохранение культурно-ценностной идентичности социума.

По мнению Х. Бовена (Bowen H.), КСО – организация корпоративного поведения бизнеса в ключе сбалансированности частных и общественных интересов и ценностей, при этом функциональное назначение ESG-принципов заключается в выстраивании эффективной бизнес-модели ответственного корпоративного поведения в интересах благополучия всего общества [12, с. 116–117] (Bowen, 1953, р. 116–117).

Несколько иной точки зрения придерживается Х. Аугунис, А. Главас (Aguinis H., Glavas A.), которые определяют КСО деятельность и политику компании с выраженным социальным контекстом, принимающие во внимание ожидания заинтересованных сторон (стейкхолдеров) и интересы компании в экономической, социальной сфере, в области окружающей среды. Функциональное назначение в таком случае ESG-принципов выражается в реализации и защите интересов корпоративного бизнеса в экономической, социальной сфере, в области окружающей среды [19, с. 948–949] (Aguinis, Glavas, 2012, р. 948–949).

В отечественной практике наиболее развернутое и методологически ценное для публикации определение представлено Ассоциацией менеджеров России [5], которые трактуют КСО бизнеса как добровольный вклад в развитие общества в социальной, экономической и экологической сферах, связанных напрямую с основной деятельностью организации и выходящих за рамки определенного законодательного минимума. Функциональное назначение ESG-принципов: определение наиболее экономически ценных для интересов корпораций направлений работы в зоне «ответственного поведения бизнеса» и оценка потенциальных экономических и неденежных выгод для топ-менеджеров компании.

Во втором документе – Социальной хартии российского бизнеса [6] – КСО определяется как форма корпоративной политики, при которой бизнес осуществляет экономический или неденежный вклад в гармоничное и устойчивое развитие индивида, социума и окружающей среды. Функциональное назначение ESG-принципов: закрепление на уровне топ-менеджмента стандартов ответственного поведения, проведение количественной или качественной оценки величины вклада бизнеса в решение проблем индивида, социума и экологии.

По мнению Е.Б. Завьяловой, КСО – стратегический механизм долгосрочного партнерства бизнеса и социума, направленный на устойчивое развитие рынков присутствия компании, гармонизацию интересов и целей менеджмента и территориальных институтов [20, с. 28] (Zavyalova, 2018, р. 28). Функциональное назначение ESG-принципов: механизм гармонизации интересов бизнеса и социума путем определения меры влияния бизнеса на рынки присутствия и общество.

4. Канаева О.А. считает, что КСО – это механизм формирования положительного восприятия деятельности корпорации в конкретном регионе путем реализации программного взаимодействия с представителями НКО и НГО от социума для нивелирования возможных агентских конфликтов и формирования доверия у широкой общественности [21, с. 137] (Kanaeva, 2013, р. 137). Функциональное назначение ESG-принципов в таком случае заключается в оказании точечного воздействия на экономические, культурные, социальные, демографические, инфраструктурные интересы социума для формирования win-win партнерства и усиления собственного влияния на рынках присутствия.

Как мы видим, и в зарубежной, и в отечественной практике корпоративного менеджмента имеют место быть достаточно разные трактовки термина «корпоративная социальная ответственность», а следовательно, и функциональное назначение ESG-принципов реализации бизнесом своих интересов в рамках такой политики.

Результаты

В настоящее время в российской практике корпоративного менеджмента в настоящее время идет практически тотальный «импорт» методологии организации и внедрения ESG-принципов. Аргументами в пользу такого достаточно смелого заявления выступают следующие:

– во-первых, принятый к использованию на территории РФ Национальный стандарт ГОСТ Р ИСО 26000–2012 «Руководство по социальной ответственности» (Приказом Федерального агентства по техническому регулированию и метрологии от 29 ноября 2012 г. № 1611-ст) является согласно ст. 4 идентичным международному стандарту ИСО 26000:2010 «Руководство по социальной ответственности» (ISO 26000:2010 «Guidance on social responsibility») [7];

– во-вторых, корпоративная методология внедрения практик ответственного поведения открыто опирается на рекомендации Глобальной инициативы по стандартизации рейтингов в сфере устойчивого развития – GISR [8] и Стратегии устойчивого развития в Европейском союзе и России: на пути к общему будущему [9];

– в-третьих, при составлении годовых отчетов о реализации ESG-принципов российский корпоративный бизнес преимущественно (по данным за 2015 г. – 85,7%; по данным за 2020 г. – 64,7%) отмечают, что придерживаются их в полной мере только при «соответствии долгосрочной корпоративной стратегии» [10].

Это значит, что компании рассматривают такие принципы, как инструмент получения, прежде всего, собственных экономических выгод и только потом – участие в обеспечении устойчивого развития региона присутствия или ведения бизнеса;

– в-четвертых, по состоянию на конец 2021 г. в России отсутствует универсальный и широко используемый документ, разработанный самим бизнесом и имеющий юридическую силу. Разработанные документы: Социальная хартия российского бизнеса, Меморандум о принципах корпоративной социальной ответственности – носят исключительно добровольный характер, а кроме этого, не обновлялись на протяжении последних лет, что позволяет усомниться в актуальности их фундаментальных положений, особенно с учетом ратификации РФ Парижского соглашения по климату [11].

Для понимания особенностей реализации ESG-принципов в составе КСО бизнесов нефтегазового сектора в России и за рубежом автором была подготовлена таблица результатов компаративного анализа подходов к разработке и инкорпорации ESG-принципов в бизнес-стратегию компании (табл. 2).

Таблица 2

Результаты компаративного анализа подходов к разработке и инкорпорации ESG-принципов в бизнес-стратегию компании нефтегазового сектора в РФ и за рубежом

Как следует из приведенных в таблице результатов компаративного анализа, в отечественной практике нефтегазового бизнеса ESG-принципы рассматриваются преимущественно как инструмент развития регионов присутствия бизнеса, обеспечения развития инфраструктуры, в т.ч. социальной, а также снижения издержек при экспорте продукции на внешние рынки.

Такое положение дел свидетельствует, во-первых, о том, что КСО и соответствующие ей ESG-принципы ориентированы на экономические выгоды для самого бизнеса, и только потом – для социума; во-вторых, в РФ ESG-принципы нефтегазовой сферы практически все согласуются и унифицируются с государственными программами развития отрасли и территорий размещения самих компаний за счет частных инвестиций, т.е. строго говоря, они не являются инициативой самих компаний.

Зарубежная практика применения ESG-принципов более дифференцирована: для США это инструмент лоббирования корпоративных интересов отрасли внутри страны и на мировом рынке, а также средство защиты при ведении торговых войн и трансферта зеленых технологий; для ЕС это преимущественно инструмент привлечения корпоративных инвестиций в экологические проекты и зеленые технологии; для Китая – это комбинированный инструмент защиты собственных интересов в торговых войнах с США и повышения экологической культуры и ответственности бизнеса за влияние, оказываемое им на природу и социум, а также развитие инфраструктуры в регионах его присутствия. Изучение российской практики применения ESG-принципов в рамках формирования политики КСО в нефтегазовой сфере начинается с анализа количественных характеристик ответственных бизнесов-участников (табл. 3).

Таблица 3

Ключевые количественные показатели применения ESG-принципов российским нефтегазовым бизнесом

Окончание таблицы 3

Согласно данным АО «Рейтинговое агентство AK&M», по итогам 2020 г. методологию ESG в рамках политики КСО реализовали 9 компаний: ПАО «Газпром», ПАО «Роснефть», ПАО «ЛУКОЙЛ», ПАО «НОВАТЭК», ООО «Сахалин Энерджи Инвестмент Компани Лтд.», ПАО «Сургутнефтегаз», ПАО «Татнефть», АО «РНГ», ПАО «Газпром-Нефть».

При этом, согласно данным корпоративным отчетам указанных компаний, на долю «Большой тройки» (ПАО «Газпром», ПАО «Роснефть», ПАО «ЛУКОЙЛ») за 2016–2020 гг. в среднем пришлось более 51,4 % всех ESG-инвестиций в нефтегазовой отрасли.

При анализе целей инвестирования следует отметить явное превалирование инвестиций в зеленые технологии и компенсационные экологические проекты – средний объем ESG-вложений составил 3310,1 млн руб., или 39,4% от всех инвестиций в рамках реализации КСО компаний; на втором месте – расходы на проекты по развитию интеллектуального капитала нефтегазового бизнеса – 2181,4 млн руб., или 26,0%.

Причины выбора таких направлений объясняются экономическими интересами компании: для первого направления – нефтегазовые компании получают льготы и преференции в части экологических налогов (это хорошо видно при анализе экономических эффектов от ESG-инвестиций), для второго направления – экономия на рекрутинге и подготовке персонала для работы на производственных объектах, особенно расположенных в условиях Крайнего Севера.

Иные направления ESG-инвестирования также постепенно набирают популярность и востребованность у компаний, но и в отношении них также следует иметь в виду экономическую заинтересованность инициаторов: так, например, социальные объекты в сфере здравоохранения, созданные в 2019–2020 гг., прежде всего, ориентированы на защиту удаленных промышленных объектов от влияния пандемии COVID-19 и недопущения «кадрового паралича» в связи с массовыми заболеваниями работников [12].

На следующем этапе рассмотрим рейтинг российских нефтегазовых компаний в рэнкинге ESG, составленном рейтинговым агентством «Эксперт РА» за 2018–2021 гг. (табл. 4).

Таблица 4

Рейтинг российских нефтегазовых компаний в ESG-рэнкинге РА «Эксперт РА» (только нефтегазовая отрасль)

Как следует из приведенного выше сводного рэнкинга применения ESG-принципов, лидерами за 2018–2021 гг. (по состоянию на 15.11.2021 г.) выступили: ПАО «Газпром» – 1,3; ПАО «ЛУКОЙЛ» – 2,0, ПАО «Газпром-Нефть» – 3,3.

На следующем этапе рассмотрим консолидированные показатели проникновения ESG-принципов в процессы разработки стратегии развития нефтегазового бизнеса указанных выше компаний по каждому из параметров: экология, социальная ответственность, надлежащее корпоративное управление.

Расчет проводится на основе методологии анализа зрелости применения ESG-практик, описанной в публичном отчете ПАО «Сбербанк» [13] и публичных отчетах указанных выше компаний о реализации ESG-принципов в рамках политики КСО (рис. 1).

Рисунок 1. Консолидированные показатели проникновения и зрелости применения экологических принципов работы нефтегазового бизнеса за 2016–2021 гг. (оценка)

Источник: составлено автором.

Как следует из анализа приведенного выше графика, нефтегазовые компании, реализующие ESG-принципы, к 2021 г. значительно повысили уровень экологической ответственности за свою деятельность: так, заметно увеличилась доля компаний, соответствующих ISO 14001 – с 16,9% в 2016 г. до 35,1% в 2021 г. (оценка дана по состоянию на 15.11.2021 г.).

Вторым примером зрелости экологической ответственности бизнеса является рост вовлеченности в регулярную реализацию компенсационных программ и проектов, направленных на снижение влияния присутствия бизнеса в природной экосистеме – 60,2% против 39,7 %. Вместе с тем уровень рассмотрения и оценки экологического влияния нефтегазового бизнеса преимущественно рассматривается на уровне профильных отделов (70,3% против 62,4%), и гораздо реже – на уровне совета директоров (27,5% против 18,5%), т.е. потенциал данного параметра ESG-принципов находится преимущественно за границей стратегического фокуса топ-менеджмента.

На следующем этапе проведем оценку динамики показателей, характеризующих уровень применения социальной группы ESG-принципов в отечественном нефтегазовом бизнесе (рис. 2).

Рисунок 2. Показатели применения социальной группы ESG-принципов в российском нефтегазовом бизнесе за 2016–2021 гг. (оценка)

Источник: составлено автором.

Как следует из приведенного графика, в российском нефтегазовом бизнесе социальный аспект ESG-принципов также имеет достаточно явно выраженный коммерческий характер и превалирующий корпоративные интересы.

Во-первых, на вопрос о наличии программ нулевого промышленного травматизма за анализируемый период 58,3% всех опрошенных заявили, что политика расширенных социальных гарантий и мероприятия нулевого промышленного травматизма рассматриваются в рамках общей кадровой политики, утверждаемой профильным департаментом корпорации, и согласовываются с генеральным директором, и только 19,4% о том, что такая политика формируется и контролируется советом директоров, а также имеются целевые фонды финансирования социальных программ защиты персонала и программы нулевого промышленного травматизма.

Во-вторых, при изучении вопроса о наличии программ развития человеческого капитала внутри корпорации 65,8% всех компаний заявили, что в корпорации реализуется практика проведения профессиональных отборов и конкурсов для финансирования обучения и стажировок наиболее перспективных кадров, включенных в кадровый резерв, и только 20,9% опрошенных отметили, что в корпорации реализуется ежегодная программа стимулирования развития человеческого капитала, включающая творческие и профессиональные компетенции сотрудников, стажировки и обучение по университетским программам MBA.

В-третьих, при изучении вопроса применяемых инструментов КСО в отношении сотрудников было установлено превалирование внеочередных материальных и стимулирующих выплат – 39,3% и расширенного медицинского страхования – 27,7 %.

Такие выводы говорят, что корпорации нефтегазового сектора, несмотря на свои лидерские позиции по финансовым показателям в реальном секторе экономики, достаточно сдержанно подходят к вопросу инвестирования в человеческий капитал и его устойчивое функционирование – здесь компании видят своей целью обеспечение сохранения здоровья работников и достижение нулевого травматизма для снижения вмешательства государственных регуляторов и последующего возбуждения служебных расследований по вопросу нарушения техники безопасности, а также сокращения издержек на выплату страховых сумм сотруднику и его семье.

В заключение рассмотрим показатели исполнения третьего компонента ESG-принципов – надлежащего корпоративного управления и обеспечения информационной прозрачности деятельности бизнеса (рис. 3).

Рисунок 3. Показатели исполнения индикаторов надлежащего корпоративного управления и обеспечения информационной прозрачности деятельности нефтегазового бизнеса за 2016–2021 гг. (оценка)

Источник: составлено автором.

Как следует из приведенного графика, в российских нефтегазовых компаниях имеет место быть концентрация прав собственности у мажоритарного акционера более 50% и менее 75% – в среднем так ответили 55,9% компаний, что сразу снижает рэнкинг-позицию для зарубежных аналитических агентств, так как корпорации рассматриваются как «ручные», находящиеся под значительным влиянием группы аффилированных лиц.

В части сбалансированности совета директоров нефтегазовых корпораций наблюдается следующее: в соответствии с Правилами листинга ПАО «Московская биржа» необходимо наличие не менее трех независимых директоров – в данном случае все анализируемые компании соответствуют требованиям, однако при оценке данного показателя по требованиям международной передовой практики корпоративного управления (Кодекс корпоративного управления Великобритании, ISS) [14] [15] [16] удельный вес Независимых Директоров должен быть не менее 50,0% – в данном случае только 12,1% корпораций соответствуют требованиям.

Анализ зависимости вознаграждения членов исполнительных органов от результатов деятельности компании показал следующее: увязка вознаграждения топ-менеджмента с достижением целей программы развития корпорации сроком на 3–5 лет проводится только в 7,8% опрошенных компаний (средний показатель), увязка с полнотой достижения контрольных показателей, определенных в бизнес-плане развития корпорации сроком на 1 год – 84,2%, увязка с адаптацией корпорации к внешним рыночным факторам – 8,0%.

Проведенный анализ применения ESG-принципов в российских нефтегазовых корпорациях не является исчерпывающим, так как для него требуется гораздо больше данных, в том числе закрытых для публичной презентации, но даже по имеющейся информации были установлены следующие проблемные аспекты применения ESG-принципов:

1. Ярко выраженная коммерческая заинтересованность корпоративных стейкхолдеров при реализации ESG-принципов – руководство нефтегазовых корпораций достаточно открыто декларирует коммерческий интерес и ожидание экономических выгод уже в краткосрочном периоде. В то же время реальный вклад в обеспечение устойчивого развития самой компании и регионов ее присутствия откладывается на «второй план».

2. Сильным мотивирующим фактором использования ESG-принципов является усиливающееся давление со стороны государственных регуляторов и западных рынков – импортеров продукции – активизация руководства ряда нефтегазовых компаний тесно связана с принятием РФ международных экологических соглашений и ужесточением требований и стандартов экологической безопасности со стороны рынков ЕС, что приводит к росту издержек на приведение бизнес-процессов к соответствующим параметрам и правилам.

3. В части корпоративного управления имеется превалирование мажоритарного управления группой аффилированных лиц – с позиции методологии ESG-принципов компания должна стремиться к открытости процессов управления и вовлечения персонала и акционеров в стратегическое управление. В настоящее время институт миноритарных акционеров в большинстве нефтегазовых компаний практически исключен из управления.

На основе выявленных проблем применения ESG-принципов в разработке стратегии развития нефтегазового бизнеса по итогам исследования были выработаны следующие предложения:

1. Принятие на уровне отраслевых регуляторов единого закона или кодекса, в котором будет описан пакет преференций и систематизированных выгод для нефтегазовых компаний, придерживающихся ESG-принципов, [17] [18] – в настоящее время практика оценки вознаграждения за применение ESG-принципов носит достаточно выраженный территориальный и субъективный характер, что создает предпосылки к коррупционным проявлениям как со стороны компании, так и муниципальных органов власти.

2. Популяризация методологии ESG среди нефтегазовых компаний путем их внесения в отдельный котировочный список ПАО «Московская биржа», а также оказание поддержки и предоставление налоговых преференций при размещении таких ценных бумаг на зарубежных фондовых площадках [19].

3. Формирование специальных корпоративных фондов финансирования инвестиционных проектов и критериев их отбора [20], разработанных с учетом методологии ESG, а также предоставление более выгодных условий корпоративного кредитования – в настоящее время единственным финансовым институтом «зеленого финансирования» является ГК «ВЭБ.РФ» [21].

4. Нивелирование высокой неопределенности сценариев развития внешних рынков сбыта нефтегазовой продукции путем переориентации на Восточноазиатский регион – в настоящее время нефтегазовый сектор РФ сталкивается с постоянным усилением санкций и созданием барьеров на западном направлении экспорта продукции. Такое положение дел ухудшает долгосрочные ожидания инвесторов и иных групп стейкхолдеров, а это, в свою очередь, приводит к демотивации компаний к применению ESG-методологии [22].

В таком случае нефтегазовым компаниям рекомендуется задуматься о создании рыночного противовеса и формирования собственной национальной или межгосударственной методологии ESG с такими государствами, как Китай, Индия [23].

5. Ускорение развития национального сегмента финансового рынка ESG-инвестиций с минимальными государственными регулятивными процедурами и высокой прозрачностью информации – интерес к ESG-методологии ведения бизнеса постепенно возрастает, но для выхода на устойчивый рост необходимо сформировать соответствующую финансовую и регулятивную инфраструктуру с максимально простыми и понятными правилами и актуальными инструментами реализации самих ESG-инвестиций [38, 39] (Vostrikova, Meshkova, 2020; Efimova, Volkov, Korolyova, 2021).

Заключение

По результатам научного исследования было установлено, что ESG-принципы являются неотъемлемой частью корпоративной социальной политики бизнеса. В настоящее время доминирующее положение занимает теория корпоративной устойчивости, которая определяет качественную эволюцию ESG-принципов от точечного сотрудничества бизнеса и социума к планетарному партнерству во имя благополучия всего человечества.

В настоящее время в российской практике корпоративного менеджмента в настоящее время идет практически тотальный «импорт» методологии организации и внедрения ESG-принципов, к которому добавляется ярко выраженная роль отраслевых государственных регуляторов (делегирование нефтегазовому бизнесу вопросов развития регионов присутствия, обеспечения развития инфраструктуры и т.п.; ратификация РФ международных норм в сфере снижения влияния нефтегазового сектора на экологию) и ужесточение международных требований к экологичности и социальной ответственности нефтегазового бизнеса.

Вообще, в РФ особенностями реализации ESG-методологии разработки стратегии развития нефтегазового бизнеса являются, с одной стороны, их ориентированность на экономические выгоды для самого бизнеса, и только потом – для социума; с другой – в РФ ESG-принципы нефтегазовой сферы практически все согласуются и унифицируются с государственными программами развития отрасли и территорий размещения самих компаний за счет частных инвестиций, т.е. строго говоря, они не являются инициативой самих компаний.

По итогам проведенного анализа исполнения ESG-принципов было установлено, что нефтегазовые компании наиболее активно работали в течение 2016–2021 гг. (оценка) над улучшением экологических позиций своих бизнес-процессов, что сопряжено с ростом налоговой нагрузки в части экологических платежей и издержками на прохождение сертификации для допуска на зарубежные рынки ЕС и Великобритании, а также США.

В части социальных практик ситуация показала, что компании, прежде всего, инвестируют в обеспечение стабильного кадрового состава работников за счет расширенного медицинского сервиса и «якорения» работников в местах размещения производственных объектов (программы строительства жилья, помощь в переезде).

В отношении организации надлежащей корпоративной практики управления бизнесом ситуация более сложная: корпорации рассматриваются зарубежными аналитиками как «ручные», находящиеся под значительным влиянием группы аффилированных лиц (доля таких компаний – 55,9 %), только 12,1% корпораций соответствуют требованиям Кодекса корпоративного управления Великобритании, а увязка вознаграждения топ-менеджмента с достижением целей программы развития корпорации сроком на 3–5 лет проводится только в 7,8% опрошенных компаний.

[1] Кондратенко, М.А. ESG-принципы: что это такое и зачем компаниям их соблюдать (21.10.2021) [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://trends.rbc.ru/trends/green/614b224f9a7947699655a435 (15.12.2021, свободный).

[2] Эволюция корпоративной социальной ответственности [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://csrjournal.com/evolyuciya-korporativnoj-socialnoj-otvetstvennosti (16.12.2021, свободный).

[3] Современные теории корпоративной социальной ответственности [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://csrjournal.com/sovremennye-teorii-korporativnoj-socialnoj-otvetstvennosti (17.12.2021, свободный).

[4] ИСО 26000:2010 «Руководство по социальной ответственности» (перевод E&Y СНГ) [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://smartcons.org/photoz/downloadfiles/ISO_26000_(Rus)-draft.pdf (18.12.2021, свободный).

[5] Ассоциация менеджеров России: деловое объединение России [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://amr.ru/ (дата обращения: 17.12.2021).

[6] Социальная хартия российского бизнеса (Российский союз промышленников и предпринимателей (работодателей) [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://www.roscomsys.ru/upload/docs/socialnaja_khartija__rossijjs kogo_biznesa.pdf (дата обращения: 18.12.2021).

[7] Национальный стандарт Российской Федерации «Руководство по социальной ответственности» ГОСТ Р ИСО 26000-2012 [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://docs.cntd.ru/document/1200097847 (18.12.2021, свободный).

[8] Комплекс индексов корпоративной социальной ответственности и отчетности: проект РСПП и ЕУСПб [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://media.rspp.ru/document/1/8/7/877d17fdb3ddfa872d510e30b47d22f1.pdf (19.12.2021, свободный).

[9] Sustainable Development Strategy in the European Union and Russia: on the way to the common future (Programme – Jean Monnet Module) 2019–2022 [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://sds4ru.mrsu.ru/wp-content/uploads/2020/03/SDS4RU-Модуль-1-9.12.pdf (19.12.2021, свободный).

[10] Третьяк, О.А. Корпоративная социальная ответственность российских компаний // Российский журнал менеджмента. 2015. № 2. [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://www.marketing.spb.ru/mr/business/Corporate_Governance.htm (дата доступа 19.12.2021, свободный).

[11] Рыжкина Ю.В., Карфидова Т.Н. Тенденции развития корпоративной социальной ответственности в России на ближайшие 5 лет // XII Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум – 2020 [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://scienceforum.ru/2020/article/2018021420 (19.12.2021, свободный) .

[12] Время социальной ответственности - где и как крупные корпорации строят больницы для граждан России (23.03.2020) [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://finance.rambler.ru/other/43889879/?utm_content=finance _media&utm_medium=read_more&utm_source=copylink

[13] ESG вопросы в практике российских публичных компаний (16.05.2021) [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://nokc.org.ru/wp-content/uploads/2021/05/issledovanie.-esg.pdf (22.12.2021, свободный).

[14] Э. Ваимерш Европейские кодексы корпоративного управления и их эффективность (2013) [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://www.oecd.org/daf/ca/2013OECDRussiaCorporateGovernanceRoundtableEuropeanCodes Rus.pdf (23.12.2021, свободный).

[15] Разработка Кодексов корпоративного управления лучшей практики: Глобальный форум по корпоративному управлению [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://www.ifc.org/wps/wcm/connect/666a86fb-02ac-400b-83c7-57793d85c2f9/20397_Toolkit%2B2_Vol.1.pdf?MOD=AJPERES&CVID=jtCxFGB (23.12.2021, свободный).

[16] ESG вопросы в практике российских публичных компаний (16.05.2021) [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://nokc.org.ru/wp-content/uploads/2021/05/issledovanie.-esg.pdf (23.12.2021, свободный).

[17] Будущее рынка устойчивого финансирования в РФ: банки формируют рынок (31.03.2021) [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://raexpert.ru/researches/sus_dev/esg2021/ (23.12.2021, свободный).

[18] ESG-прозрачность российских компаний: равнение на экспортеров (17.11.2021) Электронный ресурс] – Режим доступа: https://raexpert.ru/researches/sus_dev/esg_transparency_2021/#part1 (24.12.2021, свободный).

[19] Бизнес новой реальности: ESG-факторы становятся ключевыми условиями развития бизнеса (2021) Электронный ресурс] – Режим доступа: https://www.gazprom-neft.ru/press-center/sibneft-online/archive/2021-january-february/5287836/ (24.12.2021, свободный).

[20] Минэкономразвития выбрало критерии для проектов «зеленого» финансирования (06.04.2021) [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://www.rbc.ru/business/06/04/2021/606b103b9a79476766dcff5c (24.12.2021, свободный).

[21] Зеленые финансы и роль ВЭБ.РФ ) [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://вэб.рф/ustojchivoe-razvitie/zeljonoe-finansirovanie/zelenye-finansy-i-rol-veb-rf/ (24.12.2021, свободный).

[22] ESG вопросы в практике российских публичных компаний (05.2021) [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://nokc.org.ru/wp-content/uploads/2021/05/issledovanie.-esg.pdf

[23] Методология присвоения некредитных рейтингов, оценивающих подверженность компании экологическим и социальным рискам бизнеса, а также рискам корпоративного управления (ESG рейтингов): утв. Приказом Генерального директора Общества с ограниченной ответственностью «Национальное Рейтинговое Агентство» от 28 апреля 2020 г. № ПР/28-04/20-1 [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://www.ra-national.ru/sites/default/files/Методология%20присвоения%20ESG%20рейтингов.pdf (24.12.2021, свободный).