Геоэкономическая «эмболизация» ресурсных потоков как фактор экономического роста российского бизнеса

Введение

Позитивные преобразования в российской экономике в условиях беспрецедентного расширения вводимых Западом санкций требуют воплощения во всем многообразии возможностей отраслевых сфер прагматично-конструктивных решений как по рациональному вовлечению имеющихся ресурсов на всех уровнях управления государством и бизнесом (национального хозяйства, региональных образований, отраслевых сегментов рынка, хозяйствующих субъектов), так и по выявлению и формированию различных потенцилов, способных создать условия и предпосылки для эффективного социально-экономического развития различных звеньев отечественной экономической системы и обеспечения их устойчивости при всем многообразии изменяющихся вызовов внешнего геоэкономического и геоэполитического окружения. Становление реальной многополярности укрепляет новые альтернативные центры силы и влияния, ведет к борьбе за ресурсы и формирует неопределенность дальнейшего развития, связанную с внутренними процессами в экономиках разных стран. Односторонние экономические санкции, использование монопольного положения Запада в разных секторах мировой экономики, вмешательство во внутренние дела самими разными методами, включая крупномасштабное дезинформационное давление, определяют текущее геоэкономическое и геополитическое положение России (таково мнение и.о. директора департамента внешнеполитического планирования МИД России А. Дробинина) [1].

Объективная картина выстраиваемых отношений с Западом свидетельствует, что давление на Россию приобрело более истеричный и внеправовой характер, выразившийся в блокировании более половины ее золотовалютных резервов, хранившихся в зарубежных банках. Новый «набор» санкций предполагает вытеснение России из мировой торговли, в том числе и за счет закрытия доступа России в иностранные порты, а автоперевозчиков − к сети европейских дорог в интересах определенных западных политических и экономических элит. Последние ставят своей целью разрушение (купирование) в рамках устоявшего сотрудничества России с различными субъектами бизнеса логистических цепочек поставок, материально-технических потоков разного наполнения, введение эмбарго на различные виды ресурсов. Вступившие в силу санкции против РФ (количество достигло 10128 санкций к 08.05.2022 г.) можно считать колоссальными по своему масштабу как повлиявшими на российскую экономику. В частности, санкции коснулись крупных российских банков, подвергшихся запрету на все транзакции с российским Центробанком и «заморозке» его активов, блокировке поставок в РФ товаров и технологий американского происхождения или произведенных с применением американского оборудования, а также ограничениям лизинга всех типов самолетов, космических технологий, приобретения запчастей к ним и запрету на инвестиции в различные сектора экономики РФ и другим, повлиявшим на жизнь россиян [2].

Президент России В.В. Путин в своей оценке введенных Западом экономических санкций отметил, что самым главным в нашей реакции на политически мотивированные противниками ограничения в экономике является то, что «более важным результатом санкций стало создание конкурентных условий для ведения бизнеса внутри страны» [3]. И это обстоятельство надо учитывать, выстраивая антикризисные механизмы управления экономическим ростом бизнеса [4] (Gubin, Shchepakin et al., 2022) и формируя необходимые потенциалы в ресурсных составляющих российской предпринимательской сферы и в управленческих звеньях разного уровня для создания интегративного инновационного ресурса в отраслевых звеньях экономики. Следует четко понимать, что рассчитывать на существенные изменения подходов Запада к санкционному экономическому и политическому давлению в ближайшее время не стоит [5] (Putin, 2022).

Обеспечить желаемое экономическое развитие страны можно, если выстраивать его за счет обновления производства, ускоренного импортозамещения по всему спектру недостающих товаров, продуктов и услуг. При этом ориентироваться надо на ресурсные возможности регионов, на инновационный потенциал субъектов и на сбалансированность ключевых доминаторов, способных обеспечить формирование рациональных механизмов взаимодействия между различными звеньями хозяйственной системы. Таких механизмов, которые учитывают баланс интересов всех сторон, ощущающих на себе разномасштабное давление, которое оказывает внешнее окружение, обозначающее все расширяющийся спектр дифференцированных ограничений по каждому сектору экономической сферы и персоналиям. Обновление производственной сферы в рамках модернизационных преобразований в отраслевом разрезе и в контексте создания эффективных механизмов управления (в том числе антикризисных) на основе включения инновационного капитала в оборот в рамках создаваемых коммуникационных полей мотивированных на сотрудничество предпринимательских структур становится катализатором развития. Он определяет динамику расширенного воспроизводства и непрерывного технологического совершенствования материально-технических элементов производительных сил.

Происходящие изменения в самом обществе и в сознании людей под воздействием рыночных вызовов и ухудшающегося геополитического состояния страны необходимо направить на трансформацию нововведенческих и инновационных процессов, реализуя дихотомические свойства инновационности как в направлении воплощения производственного потенциала предпринимателя и производителя, так и в части качественного видоизменения мотивационных установок обладателей инновационной способности в отношении использования ресурсов, принадлежащих обществу, государству и рядовому человеку. Определяется это тем, что развитие отечественного рыночного пространства предполагает эффективную реализацию объективно существующего «российского рыночного диморфизма», который свидетельствует о наличии таких форм рыночного взаимодействия между участниками обменов, которые существенно отличаются от западных образцов и моделей поведения субъектов рынка. Они в своей основе отражают ментальность российского человека, подверженного стремлению выражать патриотизм государству и родине, жертвуя или же отдавая всего себя достижению интересов России и воплощению принципов справедливости и чести [6, c. 8–9] (Shchepakin, Tomilko, 2013, р. 8–9). Несмотря на «размытость» национальной идеи, российский человек сохраняет в себе способность действовать и самовыражаться в своей индивидуальности через самоотверженный труд и высокую адаптационную доминирующую способность личности к новационному творчеству [7] (Kamenskiy, 2014).

Экономические преобразования в России требуют активизации деловой активности предпринимательства и реализации его инновационной способности и его персонала при одновременном улучшении качества управления человеческими ресурсами, ориентированного на рост доверия [8] (Shchepakin, Khandamova, Pyzhenko, 2017) человека труда к государству, бизнесу и адептам, ориентирующим людей на возможность достижения желаемого уровня социальной справедливости в развивающемся обществе [9] (Rozin, 2013). Мир в своем относительно устойчивом колебательном (и порой даже турбулентном) движении к новым состояниям и рубежам под влиянием научно-технического прогресса держится на вере человека (неважно, в каком формате и в каком виде она предстает в объективной реальности). В рамках такого движения меняется характер производственных и иных связей, видоизменяются формы и масштабы использования ресурсов (по качеству, структуре их вовлечения, по влиянию на преобразования и экологию) в производственно-экономической и любой другой созидательной деятельности. И если утрачивается сила веры, ее позитивная преобразующая роль и ослабевает доверие к партнерам и к тем, кто определяет развитие общества [10] (Shchepakin, Khandamova, Ivakh, Fedin, 2017), тогда деформируются социальные ориентиры (то ли под влиянием информационных и иных «шумов», поведенческих действий, силового или иного давления, или же в результате размывания смысловых концептов в целевых установках социумов (или внешних, или внутренних). И тогда происходят глубокие «провалы» в социоэкономическом и политическом устройстве мира.

Недоговорокомфортность в антагонистическом мире противостоящих друг другу парадигмальных сущностей (формируемых теми или иными группами элит, преследующих свои собственные корыстные интересы) нарушает баланс интересов тех, кто «составляет» этот мир и наполняет его продуктами прогресса и социального благополучия. Тем самым сдерживается серьезным образом инновационное развитие социально-экономических систем (отображающих суть различных цивилизаций) и разрушается то, что создавалось трудом огромного числа обычных людей. Ресурсы и обладание ими становятся камнем преткновения в фокусе интересов «вершителей мира», надстоящих над обществами (независимо от их статусного воплощения в существующем мироустройстве) и находящихся на пике стратификационных пирамид. И если действующая социально-экономическая система не сформировала четко понимаемой ее субъектами (физическими лицами и юридическими лицами) национальной идеи и не обозначила в своем движении вперед объективно верифицированной идеологии, тогда ее развитие становится непредсказуемым, и тогда инновационные процессы утрачивают способность аккумулировать имеющиеся ресурсные возможности и усиливать позитивные действия взаимодействующих сторон, имитируя лишь видимость достижения поставленных целей и укрепляя псевдоправду о состоянии системы в сознании рядового человека [11] (Shchepakin, 2021). Принцип когерентности взаимодействующих субъектов в мировом сообществе ставится под сомнение, а отказ от него существенно ослабляет возможности ускоренного инновационного роста в социально-экономических системах с разной идеологической основой.

Мобилизационная экономика, получившая свое новое «звучание» и понимание в условиях обострения антагонистических противоречий между социально-экономическими системами в борьбе за ресурсы, четко поляризующая интересы и поведение разных государств и их элит (политических, предпринимательских и иных), становится стержнем в инновационном обновлении социально-экономической системы. Такая экономика предопределяет адекватные внешним вызовам модели роста и обозначает вектор ее развития. Заместительный механизм в экономиках национальных хозяйств становится приоритетным в процессах построения взаимоотношений между всеми участниками рыночных обменов [12, с. 32] (Shchepakin, 2021, р. 32), подталкивая бизнес и звенья управления развитием к тому состоянию, когда могут быть реализованы в разной мере два разнонаправленных процесса. Первый предусматривает следующее: рациональное в составляющих разных видов деятельности и в поведении субъектов замещается иррациональным (идущим вразрез с интересами самого общества и его рядовых граждан). В этом случае происходит перетекание ресурсов из одной сферы деятельности в другую в стремлении «латания дыр» для обеспечения жизнеустойчивости бизнеса и удержания им возможности для получения желаемого результата без ощутимых затрат того или иного вида энергии (материально-технического, инновационного, маркетингового, поведенческого, интеллектуального и другого). Такие решения принимаются теми, кто обладает ресурсами или является держателем капиталов (или «носителем» власти). Второй процесс предусматривает адаптацию ресурсных возможностей субъектов и иных звеньев социально-экономической системы к замещению недостающих ресурсов в каком-либо виде деятельности таким образом, чтобы при относительном сохранении баланса интересов взаимодействующих сторон соблюдался принцип рациональности использования ресурсов с позиций не только частных собственников ресурсов и капиталов, но и государства и общества, решающих проблемы наращивания получения социальных благ рядовыми гражданами.

Ресурсный фактор в условиях нарастания внешних ограничений по их вовлечению в хозяйственный оборот субъектами российского предпринимательства видоизменяет подходы к построению инновационных бизнес-процессов и бизнес-моделей в рамках тех или иных форматов мобилизационной экономики. Новое понимание российского инновационного бизнес-моделирования должно рассматриваться в контексте интеграции влияния совокупности всех составляющих [13] (Shchepakin, Khmelnitskaya, Shinkevich, 2018), которые определяют характер перемен в построении взаимоотношений между бизнесом и государством, между бизнесом и работниками, между государством и индивидами. Эти изменения при разработке моделей управления экономическим ростом бизнеса должны формироваться на базе действующих и формируемых доминаторов, которые определяют ресурсное покрытие решаемых обществом и предпринимательской сферой стратегических и тактических задач развития. Эти задачи должны предусматривать ценностное наполнение принимаемых мер, ориентированных на достижение баланса интересов взаимодействующих участников отношений (не зависимых от влияния субъектов антагонистических политических и экономических элит, как внешних, так и внутренних).

Цель исследования: построение модели управления инновационным развитием российского бизнеса в условиях геоэкономической «эмболизации» ресурсных потоков, в рамках которой возможным становится формирование нового системного качества предпринимательских субъектов, с одной стороны, посредством активизации доминаторов развития (мотивационного, коммуникационного и социального) в процессе импортозамещения, а с другой ‒ за счет более полного воплощения инновационной способности трудового ресурса (и/или элементов) субъектов при модернизационных и реструктуризационных преобразованиях.

Методы исследования: диагностики определяющих факторов, категориального анализа, системной оценки факторов внешнего окружения, статистического и экономического анализа, экспертных оценок, моделирования.

Формирование инновационного потенциала субъектами как ключ к решению проблем геоэкономической независимости России

Современный этап противостояния Запада и России предполагает трансформацию всей совокупности взаимосвязей и отношений, выстраиваемых на принципе ресурсной достаточности. Этот принцип является ключевым для бизнеса, и его воплощение может позволить решать рациональным образом задачи развития и модернизационного обновления во всех цепочках функционирования предпринимательства (во внешней и внутренней логистике, в технико-технологическом совершенствовании производственных циклов, в организационно-процессных составляющих создания потребительских товаров на основе отечественного сырья и материалов, в создании отсутствующих производств в широком спектре изготовления необходимых комплектующих изделий и продуктов и др.). Ограничительные меры способствовали снижению зависимости отечественного бизнеса от импортной продукции, формируя предпосылки для поиска новых источников роста на основе аутопоэзиса [14, с. 40] (Maturana, Varela, 2001, р. 40). Он может трактоваться нами применительно к социально-экономическим системам как способность к самопостроению, к самовоспроизводству, реализуемые рекурсивно (от лат. recursion – возвращение) через расширение своих внутренних коммуникаций и интеракций, и обозначает процесс самогенерации во всем спектре многообразных составляющих систему элементов.

Расширяя познания в различных сферах деятельности, реализуя инновационные способности трудового ресурса (и элементов) системы, активизируя ресурсно-мотивационный подход к разрешению возникающих противоречий при построении коммуникаций между разноуровневыми субъектами отношений [15] (Shchepakin, 2021), возможным становится построение рационального поведения (адекватного эффективным действиям) субъектами, сопровождаемого репродуцированием того, что было вне внимания власти, бизнеса и человека труда, а также созданием единого организационного целого в рамках онтогенеза (авт. – структурных изменений) в самой социально-экономической системе и в ее региональных звеньях. Речь идет о таком онтогенезе, который направлен на возникновение рациональных структурных сопряжений в рамках модернизируемого национального хозяйства России и ее регионов [16] (Shchepakin, Khandamova, Gubin, 2020). Что особенно важно, поведение субъектов системы в этом случае будет определяться структурой внутренних связей ее ресурсообеспечивающих звеньев и каналов.

Следует отметить, что внешний фактор не регулирует изменчивость внутренних связей и взаимодействий элементов в системе, он лишь «запускает» их, вызывая ответные реакции и иные «возмущения», которые должны быть декомпенсированы (авт. − возмещены, уравновешены) или компенсированы ресурсно (в том числе мотивационно, коммуникационно и поведенчески) самой системой или составляющими ее элементами (звеньями, структурами, субъектами). «Закупорка» (авт. − что означается термином «эмболизация») ресурсных потоков получения различных средств (материально-технических, технологических, инновационных, коммуникационных и иных) российской экономикой под воздействием санкционных ограничений серьезным образом сдерживает экономический рост в отдельных сферах производственной и иной деятельности бизнеса (отечественного и привлекаемого извне).

Получая информацию извне, ощущая на себе весь комплекс разнохарактерных воздействий с преобладанием в них сигналов негативно ориентированной направленности, у субъектов хозяйствования возникает потребность в осуществлении внутренних структурных изменений, вызываемых как давлением внешней среды, так и противоречивостью интересов участников отношений. Информационные потоки во всем их разноконтентном и разнонаправленном воплощении формируют в сознании человека [17] (Shchepakin, Khandamova, Zhamankulova, 2022) репрезентативный (авт. – опосредованный, или вторичный) образ мира, на основе которого и выстраивается ответное (адекватное) поведение субъектов, не всегда адекватно объективизированное реальными представлениями о нем.

Геоэкономическое пространство России складывается из ресурсной, производственно-технологической, финансовой, логистической, маркетингово-поведенческой, инновационно-инвестиционной, информационной, рекламно-коммуникационной и других составляющих, которые не могут не претерпеть изменения в условиях деглобализации отношений с западным миром и которые должны сопровождаться переформатированием представлений людей об образе противостоящего России мира. Эти изменения могут быть эффективными только в рамках инновационных преобразований, а также в ходе накопления инновационного потенциала субъектами рынка и создания ими нового системного качества в состояниях субъектов и социально-экономической системы в целом. Интеграция инновационного и воспроизводственного капитала становится фактором формирования экономического базиса национальной безопасности [18, c. 100–127] (Mishulin, Taranukhin, 2016, р. 100–127). Россия должна освободиться от своей зависимости от Запада в ресурсном обеспечении ее развития и тем самым изменить свое геоэкономическое положение в мировом сообществе.

Современный этап экономических преобразований в России должен быть настроен на формирование концентратора деловой активности национального бизнеса, с одной стороны, накапливающий инновационный потенциал бизнеса (как субъекта коммуникативной модальности и как способа коммуникативного самовыражения субъекта в рыночной среде и как меры коммуникационного давления на участников отношений) [19] (Shchepakin, 2019)), а с другой – видоизменяющий характер и состояние производственных цепочек, логистических схем и маркетинговых коммуникаций. Последние должны формировать усилиями разных субъектов рынка условия для вовлечения в оборот неиспользованных резервов («дремавших» в условиях пониженного интереса собственников к инновационным долгосрочным и капиталоемким проектам), имеющих огромный внутренний инновационный потенциал в лице человекоцентричного ресурса.

Конкурентоспособность бизнеса сохраняет свою значимость как мерила целесообразности наращивания компенсационного ресурсного потенциала, формируемого возможностями субъектов создавать его ресурсами местного, регионального и национального происхождения. Такие возможности есть. Например, заметный успех можно отметить в производстве агропромышленной продукции и ее реализации (на примере Краснодарского края). Агропромышленный комплекс является наиболее чувствительным с точки зрения неиспользованных ресурсов, а также в социальном плане [20, с. 3] (Polidi, 2022, р. 3). Он характеризуется разветвленной сетью вовлекаемых во взаимодействие партнеров. В частности, в ТОП-10 основных внешнеторговых партнеров Краснодарского края в 2020 г. вошли следующие страны – покупатели кубанских товаров: Турция – 732 млн долл., Египет – 507 млн долл., Китай – 316 млн долл., Италия – 202 млн долл., Израиль 199 млн долл., Индия – 163 млн долл., Судан – 154 млн долл., Беларусь – 132 млн долл, Кипр – 131 млн долл.

Сельское хозяйство России сегодня опережает в развитии все отрасли нашей страны. Примером деловой активности российского предпринимательства может стать восстановление практически с нуля рыбной отрасли (построены новые рыбопромысловые суда и береговые заводы, значительно возросли объемы разведения товарной рыбы). Даже в условиях нарастающих западных санкций по итогам 2020–2021 гг. продажа российской продовольственной и сельскохозяйственной продукции за рубеж превысила покупку импортных товаров, что говорит о продовольственной (продуктовой) безопасности России. Только новые подходы к аграрным преобразованиям в стране на основе модернизации и инновационного развития аграрного сектора, поддерживаемые регулирующей функцией государства, способны обеспечить эффективное импортозамещение в рамках соответствующих региональных программ, являющихся основой стратегического курса национальной экономики на обеспечение ее ускоренного экономического роста [21, c. 75–88] (Trysyachnyy, Zyza, Ishkhanov, Mishulin et al., 2018, р. 75–88).

Слабые позиции в импортозамещении сохраняются в машиностроении, в производстве оборудования для телекоммуникационных компаний, в сфере информационных технологий, в производстве полупроводников, в фармацевтической отрасли, в производстве комплектующих и запасных частей для автомобилей, в производстве мебели, в изготовлении упаковочных материалов (типа тетрапак), в производстве лифтов и деталей для них, в производстве оборудования для спорткомплексов и во многих других составляющих отраслевых экономик [22]. А это значит, что при решении вопросов импортозамещения следует четко обозначить критически значимые отрасли, которые удерживают Россию в жесткой зависимости от зарубежных компаний. При этом нужно пересмотреть позиции правительства в отношении слабо регулируемого участия страны в формировании научно-технического, исследовательского, промышленного и инновационного потенциала.

Обретение конкурентных преимуществ бизнесом в условиях ограничений разного характера (вызванных и многомерными санкциями Запада, и малоэффективным управлением стратегическим развитием отдельных отраслей и сфер деятельности, и недооценкой инновационного потенциала человеческого ресурса, и пренебрежительным отрицанием опасностей со стороны явных противников России и т.п.) возможно обеспечить посредством выстраивания рациональных инновационных циклов (наука – техника – производство – потребление) на отечественной интеллектуально-когнитивной платформе инновационного потенциала субъекта (ИПС) [23] (Shchepakin, Khandamova, 2015). Последний представляет собой набор таких свойств, характеристик, способностей и совокупности ресурсов (от материально-технических до мотивационно-поведенческих), которые могут быть интегрированы в аккумуляторе возможностей и средств достижения стратегических и тактических целей, дифференцируемых властью и бизнесом по направлениям инновационных преобразований различных сторон деятельности субъектов. ИПС отражает не только мотивационно-ресурсные возможности субъекта, его элементов и составляющих, их свойства и инновационные способности (и прежде всего человеческого ресурса), но и коммуникативные возможности и средства для воплощения их в каком-либо результате, несущем в себе новое системное качество, как самого субъекта, так и национальной экономики в целом. Совокупность этих возможностей должна быть нацелена на более полное удовлетворение интересов как тех, кто причастен к его созданию, к продвижению производимых продуктов (их сопровождению и обслуживанию), так и тех, кто выступает их потребителем. Создание инновационного потенциала субъектами национального хозяйства становится мейнстримом в предпринимательской деятельности и ключом к решению проблем геоэкономической независимости России.

Человеческий фактор в повышении инновационной активности субъектов при реализации стратегии развития экономики в условиях ее цифровизации и расширения ограничений разного характера

Стратегический фактор развития, получивший новое понимание своей значимости в условиях конфронтационного противостояния России с Западом, становится ключевым при определении приоритетов научно-технологического преображения национальной экономики в ее основных структурных звеньях. В рамках государственной стратегии научно-технологического развития страны [24], оказавшейся в условиях определенной изоляции под влиянием западного мира, сформулированы принципы, приоритеты, основные направления и меры реализации государственной политики в этой области, направленные на обеспечение устойчивого, динамичного и сбалансированного развития РФ на долгосрочный период. В этой стратегии целью научно-технологического развития в условиях импортозамещения является обеспечение независимости и конкурентоспособности страны путем создания эффективной системы наращивания и наиболее полного использования интеллектуального потенциала нации. А для достижения такой цели необходимы концентрация ресурсов, свобода научно-технического творчества, открытость взаимодействий всего многообразия участников исследований и разработок, адресность и системность поддержки государством получения новых знаний, а также наращивание масштабного создания инновационных, прорывных товаров (продуктов и услуг) на основе новых технологий. Таких технологий, которые способны трансформировать традиционные производства, сформировать новые сектора экономики и создать новые рынки (в сфере информационно-коммуникационных технологий, электронной техники, биотехнологий, в области создания современных материалов, аэрокосмической промышленности, построения гибких и аддитивных производств и т.п.).

Инновационные потенциалы бизнеса и человекоцентричного ресурса, реализуемые во всех составляющих отраслевых сегментов национальной экономики, становятся главным фактором экономического роста страны, но только в том случае, если мотивационные векторы субъектов становятся комплементарными составляющими в их единых мотивационных полях в рамках создаваемых коммуникационных пространств. Направленность этих векторов порождается пониманием субъектами необходимости национального самоутверждения и самовоспроизводства в противостоящем России внешнем окружении. Толчком для этих процессов может служить осознание российским сообществом обозначаемой властью национальной идеи, принимаемой большинством россиян как основы существования страны и последовательно реализуемой усилиями людей в своем реальном воплощении в интересах формирования новых поколений созидателей успешного социально-экономического будущего России.

Неслучайно масштабы средств, предполагаемых к вложению в развитие перспективных рынков, наращиваются и к 2025 г. могут превысить 350 трлн руб. В эти инвестиции должны быть направлены не только ресурсы государства, но и капиталы частных инвесторов-олигархов, которые методично и последовательно выводили деньги на зарубежные счета и в офшорные зоны, не вкладывая их в развитие национальной экономики и не поддерживая должным образом российского товаропроизводителя. В частности, подтверждением этому является то, что чистый отток капитала из России в 2021 г. вырос на 42,8% по сравнению с предыдущим годом и составил 72 млрд долл., в то время как по итогам 2020 г. чистый отток капитала из России составлял 50,4 млрд долл. против 22,1 млрд долл. в 2019 г. [25]. Это тот резерв неиспользованных ресурсов, перенаправив который усилиями государства в развитие национального хозяйства, становится возможным создать реальные условия для того, чтобы Россия вошла в самые короткие сроки в число экономически передовых стран.

Интеллектуальные инвестиции в нематериальные активы (патенты, лецензии, ноу-хау, НИОКР, товарные знаки и т.п.) и в другие продукты инновационного характера определяют наращивание конкурентных преимуществ субъектами предпринимательства на основе включения новых знаний в процессы модернизационных и реструктуризационных преобразований во всем отраслевом спектре национального хозяйства. Не менее важной становится разработка инструментарно-методического обеспечения антикризисного управления субъектами бизнеса в условиях нестабильной экономики [26] (Shchepakin, 2021). Множественность проблем развития определяется недостижением равновесия между местным и международным участием в научных исследованиях, между фундаментальными и прикладными исследованиями, между генерацией новых знаний и производством знаний (пользующихся спросом на рынке), между наукой в интересах общественного блага и наукой как движущей силой коммерческой деятельности [27]. Низкий уровень результативности инноваций в большинстве видов экономической деятельности становится точкой риска в реализации принятой стратегии научно-технологического развития страны, поскольку недостаточен уровень государственной поддержки в развитии новых технологий, высока инерционность в коммерциализации результатов интеллектуальной деятельности и в создании новых институтов развития (таких как технопарки, бизнес-инкубаторы, центры научно-технологического творчества и т.п.) [28, с. 4445–4449] (Shalaeva, 2021, р. 4445–4449).

Инновационная активность субъектов связана с модуляцией их инновационной деятельности. Она представляет собой «процесс изменения одного или нескольких параметров колебательного (по времени и характеристикам) управленческого воздействия со стороны субъекта – инициатора инновационных решений (затрагивающего предметную, функциональную, маркетинговую и коммуникационную составляющие) в сфере его инновационной деятельности. Эти воздействия должны быть направлены на определенные целевые группы участников инновационного цикла (разработчиков новаций; персонал, вовлекаемый в организацию введения инноваций; потребителей инновационных продуктов; инвесторов; рыночных агентов, обеспечивающих и сопровождающих инновационный процесс)», мотивированные на реализацию инноваций на основе возрастающего доверия к принимаемым решениям на разных уровнях [29] (Shchepakin, Khandamova, Tomilko, 2015). Модуляцию в сфере инновационного предпринимательства с ее меняющейся «тональностью» необходимо поддерживать, укрепляя внутрисистемные связи и преобразуя логистические цепочки (по вертикали и горизонтали) под воздействием эмболизации внешних ресурсных потоков. Принимая во внимание также укрепляющиеся в условиях произошедших изменений новые ценности, нормы, убеждения и характер поведения субъектов, значимость приобретают процессы интернализации и экстернализации, реализуемые в ходе поиска и принятия рациональных инновационных решений по укреплению конкурентных позиций субъектами бизнеса.

Первый представляет собой процесс освоения внешних структур, в результате которого они становятся внутренними регуляторами, расшифровываемый как процесс превращения убеждений, ценностей, оценок других людей и норм поведения в качества собственно личности, а также как способ удовлетворения потребностей отношений, выстраиваемых между различными субъектами и внешним окружением в различных аспектах их восприятия (психологическом, биологическом, социальном, экономическом, поведенческом). И прежде всего тех потребностей, которые имеют конструктивно-позитивную направленность. Второй отражает процесс восприятия проблемы инновационного развития не внутри, а вовне субъекта.

Интернализация инноваций в наиболее общем ее понимании представляет процесс изменения взаимосвязанных состояний субъекта, отражающих его движение от одного этапа к другому: от восприятия и осмысления (придание смысла) того или иного явления, затем его оценки и сопоставления с культурными образами до институализации инновации внутри предприятия, ее познания посредством анализа и сравнения с имеющимися знаниями, и далее от материализации инновации и осуществления бенчмаркинга до импринтинга (запечатления и включения в историческую память предприятия) [30, с. 177–178] (Kleyner, 2008, р. 177–178). Уточнение этого понятия в условиях появления новых задач в стратегическом развитии национальной экономики при импортозамещении требует корректировки сущности интернализации (или интериоризация) инновационной деятельности субъекта предпринимательства (ИИД) [29] (Shchepakin, Khandamova, Tomilko, 2015). Она может быть раскрыта в следующем изложении: это процесс осуществления взаимосвязанных действий и «настройки» поведения персонала (организационного, функционального, производственно-технологического, психологического, коммуникационного и др.) в инновационной сфере как внутри субъекта рынка (предприятия), так и вне его, на более полное использование внутренних ресурсов национальной экономики во всем спектре возможностей для вовлечения их в хозяйственный оборот. Этот процесс предполагает, с одной стороны, изменение состояния поведения трудового ресурса посредством выстраивания этапности осуществления действий персонала в границах иерархии подсистем управления субъектом (от восприятия и осмысления новых идей и явлений, их идентификации, институализации, познания, материализации, бенчмаркинга до импринтинга) в отношении инноваций, а с другой ‒ изменение собственно маркетингового поведения вовлекаемых в инновационную деятельность субъектов (физических лиц, предпринимательских структур, органов управления, субъектов социальной сферы) в условиях ограничений разного характера. Последнее должно осуществляться посредством адаптации поведенческих реакций субъектов к вызовам рынка в отношении инвестирования средств в исследования и разработки, в производство инновационных товаров, в реализацию и продвижение инноваций в развивающуюся маркетинговую среду многоотраслевого спектра видов деятельности в интересах получения сторонами отношений взаимных выгод и социализации продуктов инновационной деятельности.

В России налицо недостаточное инвестирование средств в исследования и разработки (в 2019 г. оно было в объеме порядка 1 трлн руб), что соответствует порядка 1,03% от ВВП страны. Такое положение дел определяется недостаточным вниманием государства к этому вопросу и неоправданной ориентацией правительства чаще всего на ничем не подкрепляемую и слабо мотивированную инициативу бизнеса, и прежде всего крупного. В частности, в странах западного и азиатского мира внутренние затраты на исследования и разработки в % к ВВП на текущем этапе их функционирования колеблются в следующих пределах – от 0,2% до 4,6%. Например, такая доля затрат в % к ВВП составляла в 2018 г.: в Корее – 4, 53%, в Швеции – 3,31%, в Японии – 3,26%, в Германии – 3,13%, в Дании – 3,03%, в Финляндии – 2,75%, в США – 2,83% , во Франции – 2,20%, в Китае – 2,19% , в Австрии – 3,17%, в Чехии – 1,93%, в Великобритании ‒ 1,71%, в Италии – 1,39%, в Канаде – 1,56%, в России – 0,98% (находится на 37-м месте по величине данного показателя), в Мексике – 0,31% и т.д. [31, с. 333].

В итоговом Глобальном инновационном индексе-2019 (GII-2019) Россия заняла 46-е место, сохранив свои позиции уровня 2018 г. В ГИИ-2019 Россия попадает в группу стран с уровнем ВВП на душу населения выше среднего, занимая среди них 6-е место из 34, а среди стран Европы ‒ 31-е из 39. GII-2019 сформирован на основе 80 показателей, объединенных в семь групп, по 129 странам. Итоговый рейтинг рассчитывается как среднее двух субиндексов – ресурсов инноваций (институты, человеческий капитал и наука, инфраструктура, развитие внутреннего рынка и бизнеса) и результатов инноваций (прогресс технологий и экономики знаний, развитие креативной деятельности). За период 2013–2019 гг. России удалось существенно повысить инновационный потенциал, улучшив свои позиции в ГИИ с 62 до 46-го места. Однако в последние годы наблюдается тренд на замедление темпов роста показателей инновационной деятельности. Сравнительный анализ демонстрирует, что Россия отстает от развитых и многих быстроразвивающихся государств практически по всем метрикам, характеризующим эффективность использования ресурсов и степень воздействия результатов научно-технической и инновационной деятельности на экономику и общество. Наибольшее число мировых научно-технических кластеров (входящих в первые 25) по-прежнему находится на территории США. Далее следуют Китай (17), Германия (10) и Япония (5). Первая сотня кластеров находится в 26 странах, 6 которых (Бразилия, Китай, Индия, Иран, Турция и Российская Федерация) относятся к категории стран со средним уровнем дохода.

На виртуальном мероприятии (20 сентября 2021 г.) на начало 2021 г. был представлен последний рейтинг инновационной деятельности экономик по всему миру, а также состоялось обсуждение главами государств, министрами и руководителями предприятий того, как пандемия Covid-19 повлияла на глобальный инновационный ландшафт. В рейтинг 15 стран в 2021 г. по показателю GII-21 вошли в порядке убывания: Швейцария, Швеция, США, Соединенное Королевство Великобритании, Корея, Нидерланды, Финляндия, Сингапур, Дания, Германия, Франция, Китай, Япония, Гонконг, Израиль [32].

Инновационная восприимчивость экономики к различным изменениям, обозначаемым в программах ее модернизации и реструктуризации, а также в ходе антикризисного управления функционированием и развитием бизнеса, должна поддерживаться способностью трудового ресурса к наращиванию интеллектуального капитала (нематериальных активов). Усилиями разноуровневых звеньев управления отраслевыми и территориальными комплексами народного хозяйства должны создаваться благоприятные условия для повышения качества человеческого капитала [33, с. 4601] (Zinich, Kuznetsova, Evdokhina, 2021, р. 4601). В результате совокупность приобретаемых человеческим ресурсом новых профессиональных свойств и компетенций, помноженных на самовозрастающую мотивационность к имплементации инновационной способности рядового человека в рамках осознания им значимости сохранения русской идентичности, может стать триггером в синхронизации поведения субъектов предпринимательства для достижения ускоренных темпов экономического роста и укрепления социального благополучия граждан страны на новом этапе трансформации экономики [34, 35] (Shchepakin, 2002; Shchepakin, Mishulin, 2000).

Управляя человеческим капиталом и используя для этого общепринятый набор ключевых показателей эффективности (KPI), возможной становится перестройка системы ресурсных потоков в направлении более полного и рационального вовлечения имеющихся национальных ресурсов (материально-технических, товарных, продуктовых, сырьевых и др.). Сдерживающим, но не критичным условием является внешнее блокирование поставки ресурсов в Россию различными внешними игроками рынка (в ранее сложившихся пропорциях и объемах), мотивационный вектор которых в построении взаимодействий с субъектами российского рынка ориентирован, прежде всего, на уничтожение России и ее ресурсное «истощение». Понимание этого дает основание утверждать, что не вкладывая инвестиции в человеческий капитал как в воспроизводственный ресурс долгосрочного перспективного значения, нельзя создать новое системное качество в социально-экономической системе и в ее субъектах и нельзя вырваться из технологической зависимости Запада. Рост инвестиций в человеческий капитал на 1% может обеспечить рост производительности труда на 4% [36, c. 4798] (Ustinova, Ustinov, Sirazetdinov, Sirazetdinova, 2021, р. 4798). Понимание этого крайне важно, поскольку на конец 2020 г. уровень производительности труда в России по отношению к США и Германии составил 46% и 61%, соответственно.

Кроме того, необходимо создание интеллектуальной инфраструктуры технико-технологического развития в рамках регионов и страны в целом [37, с. 155] (Miller, Yakovleva, 2020, р. 155), что связано с необходимостью ускоренного импортозамещения, а также с формированием устойчивых экономических и маркетингово-коммуникационных связей (в том числе при построении логистических цепочек разного масштаба и характера) между разномотивированными участниками процесса создания, производства и продвижения отечественной продукции. Расширение маркетингово-коммуникационных полей субъектов в межрегиональном аспекте развития территорий должно сопровождаться совершенствованием инструментария, рационализируемого бизнесом в направлении усиления его давления на рыночных агентов (потребителей, партнеров, посредников, ритейлеров, инвесторов и т.п.) на базе современных маркетингово-коммуникационных платформ. Последние должны совершенствоваться под задачи цифровизации экономики, а также развиваться в интересах рационализации потоков ресурсов и их экономии, не прибегая к негативному рекламно-маркетинговому манипулированию поведением субъектов [38] (Shchepakin, 2022) для достижения желаемого результата при управлении экономическим ростом бизнеса в процессе диджитал-адаптации субъектов к рыночным вызовам.

Модель управления инновационным развитием российского бизнеса в условиях геоэкономической «эмболизации» ресурсных потоков

Инновационное развитие экономической системы страны предполагает такое изменение ее свойств, отношений и взаимосвязей внутри этой системы, которое влечет за собой совершенствование свойств и отношений, прежде всего, в системообразующих элементах в интересах приобретения системой нового системного качества. Любая социально-экономическая система − это метасистема, существующая в определенном времени и в определенном пространстве, подверженная действию изменяющихся мотивационно-ресурсных противоречий и развивающаяся в условиях разных ограничений, возникающих под влиянием сил внешнего и внутреннего порядка, и ощущающая их проявление каждый раз с новой силой, нарастающей и затухающей в разные периоды времени. Личность как мишень в манипулировании ее действиями и поведением со стороны бизнеса [15] (Shchepakin, 2021), а также иных заинтересованных субъектов рыночного пространства, общества и власти становится тем индикатором и стержнем, на котором держится вся совокупность инновационных преобразований в стране, которые должны направляться на обеспечение экономического роста, на процветание и приращение благополучия в социально-экономической системе.

«Акцентировка» человека на смысле национальной идеи формирует предпосылки для единения конструктивно-созидательных сил в обществе на слом внутреннего «молчания» во всем многообразии форм поведенческого самовыражения русского человека (профессиональном, социальном, творческом, инновационно-созидательном и др.). Стремление сохранить свою самобытность – это отказ от проксидобродетелей, преследующих свои корыстные цели по разграблению богатств страны и ее уничтожению через дробление, разрушение, расширение и обострение внутреннего противостояния одних сил другим (по всей вертикали национального общественного устройства и в разрезе иерархии звеньев стратификационной пирамиды). Сила государства, власти и общества сказывается на локальном мире человека, который становится первоосновой для выстраивания его социально-экономического «мира», который определяет его действия, интегрируемые в поведение общностей людей, наделенных различными наборами личностных свойств и характеристик. Последние позволяют выстраивать сбалансированные отношения между субъектами взаимодействия, в рамках которых эти противоречия должны разрешаться во благо интересов общества, государства и рядового человека на основе договоренностей в переговорном процессе.

Для разрешения этих противоречий в рамках разработанной нами модели управления инновационным развитием российского бизнеса в условиях геоэкономической «эмболизации» ресурсных потоков (рис. 1) необходимо опираться на субъектно-диагностическую парадигму (СДП).

Она основывается на представлении о переменном характере поведения взаимодействующих агентов (физических и юридических лиц), функционирующих и развивающихся в настоящее время в условиях целого ряда ограничений (ресурсных в результате санкций, изменчивости собственных интересов субъектов, меняющихся установок власти и общества на адаптацию возможностей, способностей и активности человека для достижения целей общества и получения выгод как государством, так и работающим индивидом).

Рисунок 1. Модель управления инновационным развитием российского бизнеса в условиях геоэкономической «эмболизации» ресурсных потоков

Обозначения: 1, 3 – управляющие воздействия субъектов хозяйствования; 2 – ресурсы разного предназначения и происхождения из внешних источников геоэкономического пространства; 4 – самовыражение трудового ресурса в профессиональной деятельности; 5 – сигналы обратной связи; ИР – информационный ресурс; ВГэП – внешнее геоэкономическое пространство.

Источник: составлено автором.

Новая ситуация требует новых решений, способных изменить ментальность тех, кто не мог жить и существовать «без оглядки на Запад» (и в образовании, и в науке, и в социальном поведении, и в подготовке кадров, и в идеологическом воспитании и др.), в рамках тех форматов, которые создавались под воздействием навязываемых концептов, внедряемых в наше массовое сознание всевозможными информационными источниками. Мир «перевернулся», и западный принцип рационального прагматизма утратил свой реальный смысл в захлестнувшем его потоке претензий и жестких требований, рожденных американскими имперскими амбициями, приобретшими гибридную агрессивность ко всему русскому в рамках легализованной оккупации европейского пространства.

Принимая «эмболизацию» ресурсных потоков со стороны внешнего неблагоприятного западного окружения за фактор геополитической и геоэкономической реальности, следует «настраивать» усилия всех участников отношений (власти, общества, бизнеса, работника) в модернизационных и реструктуризационных преобразованиях на наращивание внутреннего инновационного потенциала субъектов, на эффективное использование их инновационной способности, на позитивное изменение формируемых доминаторов (мотивационные, коммуникационные социальные). И эти процессы должны сопровождаться повышением доверия человека (личности) к принимаемым решениям власти, общества и бизнеса (осознавшего свое конструктивно-созидательное участие и место в обновлении страны и обретении ею статуса экономически независимого социального государства). И тогда внешние ресурсные ограничения не превращаются в тормоз в развитии социально-экономической системы и ее субъектов, а наоборот, стимулируют укрепление внутренних связей, способствуют концентрации внутрисистемных возможностей и потенциалов разного характера на инновационное обновление в различных отраслевых сегментах национальной экономики.

Заключение

1. Стратегия инновационного развития становится мейнстримом при построении поведения субъектов предпринимательства в условиях внешнего санкционного западного давления. Геоэкономическая «эмболизация» ресурсных потоков, спровоцированная политическими и экономическими элитами Запада как форма масштабного давления на Россию, приобрела в рамках реализации такой стратегии свойства важного фактора экономического роста бизнеса. Реализация ее в четко обозначаемом временном горизонте становится маркером дееспособности власти (судебной, законодательной, исполнительной) и с ней сопряженных структур (в правовой и социальной сфере) в обеспечении позитивных модернизационных преобразований в экономике и накоплении необходимого социального капитала для воплощения стратегических установок в развитии России во всем многообразном спектре обозначенных рубежей.

2. Не обозначая национальной идеи, принимаемой большинством россиян как основы существования страны, и не перестраивая действия и поведение субъектов отношений во всей вертикали стратификационного устройства страны, трудно аккумулировать ее инновационный потенциал и ее ресурсные возможности для реального построения экономически развитого социального общества и успешного противостояния действиям агрессивных внешних сил.

Мобилизационная экономика в условиях возрастания роли ресурсного прагматизма при проведении модернизационных преобразований интегрирует представление о личности как о носителе свойств и характеристик, способных определять инновационное обновление всех сторон социальной и экономической жизни в обществе и выступать катализатором конструктивно-созидательной активности субъектов в реальном воплощении социально-экономического вектора развития российского государства.

3. Модель управления инновационным развитием российского бизнеса в условиях геоэкономической «эмболизации» ресурсных потоков интегрирует взаимовлияние факторов и ресурсов, способных формировать предпосылки для наращивания инновационного потенциала субъектов, создания нового системного качества в социально-экономической системе (и в ее элементах), а также для эффективного управления экономическим ростом бизнеса посредством активизации действия ключевых доминаторов при маркетингово-поведенческой адаптации участников отношений в реалиях внешнего окружения. Мир, перестраиваемый под интересы одной страны как однополярный, становится иллюзорным и утрачивает свою способность существенно влиять на экономический рост бизнеса тех социумов, которые формируют внутренние связи между участниками отношений на основе самовоспроизводства, самоутверждения личностей и воплощения принципов социальной справедливости в социально-экономическом развитии.