Пространственная социально-экономическая дифференциация: проблемы регулирования внутрирегиональных диспропорций

Введение. Традиционно принято считать, что одним из важнейших условий устойчивого развития региона выступает внутренняя сбалансированность его социально-экономического пространства. Однако тенденцией последних лет все чаще становится обратный процесс – снижение связанности регионального пространства и усиление дифференциации. Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что рост различий в большинстве случаев происходит по асимметричному типу, т.е. территории, которые имеют относительное преимущество по какому-либо показателю, в дальнейшем его наращивают, а территории, имеющие относительное отставание, – его усугубляют. В этой связи своевременная оценка масштабов и характера дифференциации является неотъемлемой предпосылкой для разработки мер государственной поддержки муниципалитетов с разным потенциалом развития.

Однако возможности органов местного самоуправления в вопросах комплексного развития территорий достаточно ограничены как в силу низкой финансово-экономической самостоятельности, так и ввиду недостаточности их полномочий. Данные обстоятельства обуславливают актуальность выбранного направления исследования.

Проблемы внутрирегионального неравенства, а также методический инструментарий оценки пространственной дифференциации находят отражение в работах Аносова А.В. [1] (Anosov, 2010), Победина А.А. [2] (Pobedin, 2011), Ворошилова Н.В. [3] (Voroshilov, 2015), Зубаревич Н.В. [4] (Zubarevich, 2010), Коломак Е.А. [5] (Kolomak, 2013), Меркуловой Т.В. [6] (Merkulova, 2009), Ларченко Л.В., Колесникова Р.А. [7] (Larchenko, 2017) и др. Иностранные исследования, посвященные вопросам социально-экономического неравенства, отличаются использованием достаточно широкого методологического инструментария (методы декомпозиции неравенства, группа энтропийных индексов, регрессионный подход) [8-10] (Jansen, 2013; Desbordes, 2012). В данной статье авторами использовались количественные методы анализа, что позволило эмпирически подтвердить выдвинутую гипотезу о том, что высокие темпы экономического развития усиливают внутрирегиональную дивергенцию. Целью исследования является пространственно-динамический анализ внутрирегионального социально-экономического неравенства Кемеровской области с учетом долгосрочных трендов развития. Научная новизна исследования состоит в развитии методов анализа и оценки внутрирегиональной дифференциации, а также в установлении фактора-детерминанта, определяющего тренд внутрирегиональной дивергенции региона промышленного типа.

С принятием новой Стратегии-2035 Кузбасс начал очередной этап экономических преобразований. К практическому воплощению заявленных целей регион приступил уже в 2019 году. Среди намеченных плановых преобразований одно из центральных мест в Стратегии отводится вопросам пространственной дифференциации. Так, одной из целей региональной политики названо «сокращение дифференциации в уровне социально-экономического развития и условий жизни населения муниципальных образований и, как следствие, повышение национальной безопасности и сохранения целостности, единства и жизнестойкости региона в целом» [1].

Интерес к вопросам неравномерности пространственного развития не ослабевает уже не одно десятилетие. Причина этого кроется, в частности, в особом общественном понимании «неравенства» как меры социальной справедливости. В одном из исследований [1] (Anosov, 2010) Института социально-экономического развития территорий Российской академии наук (РАН) отмечается, что по степени социального неравенства Российская Федерация в 2015 г. опустилась на уровень 1905 года. Статистика новейшей экономической истории только подтверждает этот тезис: начиная с 1990 г. доля доходов 10 % самых богатых россиян возросла с 25 до 45 % при одновременном снижении доли доходов 50 % самых бедных слоев населения на 13 процентных пунктов.

Безусловно, комплексная оценка неравенства выходит за рамки только лишь исследования среднедушевых денежных доходов населения. Говоря о возрастании пространственной дифференциации, необходим всесторонний анализ различных аспектов региональной среды. При этом степень дифференциации определяют не только «стартовые условия» региона, но и те инструменты региональной политики, которые реализовываются на практике.

В настоящее время в Кузбассе действуют принципы полицентрической пространственной организации, имеющей в своей основе три центра (староиндустриальная зона Транссиба и зона влияния двух городов – г. Кемерово и г. Новокузнецка). Особенностью такой модели пространственной организации является централизация и дальнейшее перераспределение финансовых ресурсов в пользу «бедных» территорий. Иными словами, это означает, что основным инструментом сокращения внутрирегиональных различий является «выравнивание» бюджетной обеспеченности, что в долгосрочной перспективе направлено не на формирование единого экономического пространства, а на простое перераспределение доходов.

Одним из современных инструментов вовлечения отстающих территорий в экономическое развитие является кластерная политика, а также формирование зон экономического благоприятствования. Однако при всей актуальности и стратегической ориентированности данных мер региональной политики, в Кузбассе они не оправдывают своего предназначения. В долгосрочной перспективе депрессивные и отстающие муниципальные образования не включаются в процессы регионального развития, т.к. использование дотационного механизма не стимулирует территории к дальнейшему развитию на принципах самообеспечения.

Вопросы внутрирегиональной дифференциации достаточно широко освещаются в научной литературе [2–5] (Pobedin, 2011; Voroshilov, 2015; Zubarevich, 2010; Kolomak, 2013). В данной статье предпринята попытка оценить степень дифференциации внутрирегионального пространства Кемеровской области в течение длительного периода времени. Необходимость такой пространственной оценки продиктована потребностью обеспечения внутренней сбалансированности социально-экономического пространства региона, без которой достижение устойчивого и сбалансированного развития не представляется возможным.

Для решения задачи количественной оценки сложившихся различий в уровне социально-экономического развития муниципальных районов Кемеровской области был осуществлен расчет показателей вариации в разрезе индикаторов социально-экономического развития муниципальных районов: коэффициентов вариации, осцилляции, размаха вариации, индекса энтропии Тейла.

Появившись как измеритель социального неравенства, индекс Тейла в дальнейшем стал использоваться и для оценки масштабов экономического неравенства как в работах отечественных и зарубежных исследователей [6–12] (Merkulova, 2009; Larchenko, 2017; Jansen, 2013; Desbordes, 2012; Ilyin, 2017), так и в качестве одного из математических инструментариев, применяемых Росстатом.

Индекс энтропии Тейла принадлежит к группе коэффициентов концентрации, т.е. характеризуя концентрацию определенного признака, он отражает и общую степень дифференциации. Кроме того, он обладает важным свойством разложимости, что дает возможность для исследования отдельных составляющих (классов, групп) и по всей совокупности. При достижении полного межмуниципального равенства с позиции конкретного признака индекс Тейла принимает минимальное значение ноль, а с увеличением неравенства, соответственно, возрастает и его значение. Для расчета индекса энтропии Тейла использована следующая формула:

(1)

где X_i – абсолютное значение показателя в i-ой территории (муниципальном районе);

X – суммарное значение показателя по всем территориям (муниципальным районам);

P_i – численность населения в i-ой территории (муниципальном районе), чел.;

P – численность населения по совокупности районов, чел.;

i = 1,…N – число территорий (муниципальных районов).

Для оценки степени внутрирегиональной энтропии были рассчитаны индексы по показателям социально-экономического развития и экологического состояния Кемеровской области за двадцатилетний период (1998–2018 гг.). Выбор показателей обусловлен наличием тесной корреляционной зависимости между каждым из них и ВРП как важнейшим индикатором регионального развития, а также наличием сопоставимых статистических данных за длительный временной период. Расчет производился с применением указанной выше формулы (1). Результаты расчетов представлены на соответствующих рисунках далее.

а) Индекс энтропии Тейла по показателю

«Объем инвестиций в основной капитал»

б) Индекс энтропии Тейла по показателю

«Объем промышленного производства»

Рисунок 1. Динамика индекса энтропии Тейла по отдельным экономическим показателям развития муниципальных районов Кузбасса

Источник: составлено авторами по данным [13–15] (Chuvashaeva, 2017; Kutscherauer, 2010; Gataullin, 2017).

Возрастающая линия тренда, как видно из данных рисунка 1, указывает на тенденцию усиления неравенства, измеряемого индексом энтропии Тейла. Рост индекса на протяжении всего рассматриваемого периода свидетельствует о наличии процесса дивергенции, обусловленного возрастанием различий в муниципальных районах. При этом темпы дивергенции по первому показателю были относительно стабильными, за исключением 2013–2016 гг. – в данный период можно констатировать снижение темпов роста внутрирегионального неравенства. Одной из возможных причин данного явления мог стать обвал цен на основной экспортируемый Кузбассом товар – коксующийся и энергетический уголь (на 60 % и 53 % соответственно), обусловленный падением мирового спроса на уголь. Как следствие – многомиллиардные убытки предприятий данного сектора (практически 81 млрд руб. в 2014 г.), невозможность инвестировать средства в прежних объемах и сворачивание многих инвестиционных проектов в регионе.

По второму показателю (объему промышленного производства) динамика процесса дивергенции была относительно плавной, без резких «провалов» и скачкообразных изменений.

В целом за весь анализируемый период индекс энтропии Тейла по объему инвестиций возрос в 2,98 р., а по объему промышленного производства – в 2,4 р.

Динамика внутрирегионального неравенства по социальным показателям представлена на рисунке 2.

За анализируемый период сокращение неравенства в доходах населения составило около 48 %. Скачкообразное возрастание показателя в 2005–2010 гг. было обусловлено наличием диспропорций в межрайонном распределении заработной платы: в двух муниципальных районах (Топкинском и Крапивинском) рост среднегодовой заработной платы за этот период составил порядка 42 % при среднеобластном значении в 22 %. В целом за весь анализируемый период линия тренда межрайонной дифференциации имеет нисходящий вид, что свидетельствует о сокращении межрайонных различий по данному показателю.

а) Индекс энтропии Тейла по показателю

«Среднемесячная номинальная заработная плата на одного работника по полному кругу организаций»

б) Индекс энтропии Тейла по показателю «Общая площадь жилых помещений, приходящаяся в среднем на одного жителя»

Рисунок 2. Динамика индекса энтропии Тейла по отдельным социальным показателям развития муниципальных районов Кузбасса

Источник: составлено авторами по данным [13–15] (Chuvashaeva, 2017; Kutscherauer, 2010; Gataullin, 2017).

Противоположная тенденция наблюдается по второму показателю, отражающему качество жизни населения. Так, если в 1998 г. индекс энтропии Тейла по показателю средней обеспеченности жильем составлял 0,062, то в 2018 г. – уже 0,119. В целом незначительное (на уровне 2–6 %) периодическое снижение темпов роста индекса энтропии по данному показателю сопровождалось длительными периодами увеличения неравенства, что привело к удвоению значения за анализируемый период.

Динамика экологических показателей отражает нарастающий характер межмуниципального неравенства в Кемеровской области (рис. 3).

а) Индекс энтропии Тейла по показателю «Выбросы загрязняющих веществ от стационарных источников»

б) Индекс энтропии Тейла по показателю «Объем образования отходов производства и потребления»

в) Индекс энтропии Тейла по показателю «Выбросы загрязняющих веществ от передвижных источников»

Рисунок 3. Динамика индекса энтропии Тейла по некоторым экологическим показателям развития муниципальных районов Кузбасса

Источник: составлено авторами по данным [13–15] (Chuvashaeva, 2017; Kutscherauer, 2010; Gataullin, 2017).

Главным источником образующихся отходов производства и потребления в Кузбассе являются предприятия по добыче полезных ископаемых, работа которых сопряжена с большим количеством золошлаковых отходов, минеральных шламов и др. Поэтому наиболее серьезные экологические последствия испытывают на себе районы с высокой концентрацией промышленных предприятий. Тревожной тенденцией является и то, что размах асимметрии по данному показателю увеличивается только вследствие опережающего ухудшения экологической обстановки в промышленно освоенных районах Кузбасса.

Максимальные темпы роста индекса энтропии Тейла наблюдались по показателю, отражающему загрязнение атмосферы стационарными и передвижными источниками. Сосредоточение в отдельных районах большого числа шахт, котельных, разрезов, ведущих открытую разработку угля, привело к тому, что объем выбросов промышленных предприятий возрос от 2 до 21 р. за исследуемый десятилетний период. При этом в муниципальных районах Кузбасса, где отсутствуют угледобывающие предприятия, происходило снижение выбросов от стационарных источников.

Еще одной группой показателей, составляющих методическую основу оценки внутрирегиональной дифференциации, являются показатели вариации: коэффициент размаха вариации, размах вариации, коэффициент вариации. Эти показатели наряду с расчетом соотношения между максимальным и минимальным значениями индикаторов социально-экономического развития широко используются и в программных документах, в частности в федеральных целевых программах. Данная группа показателей характеризует в абсолютном и относительном выражении величину разброса отклонений значений конкретного индикатора от его средней величины, что позволяет судить о степени равномерности распределения признака по территориям.

Традиционно ведущую роль в экономике большинства районов Кузбасса играет промышленное производство, обеспечивая развитие транспортной и социальной инфраструктуры, а также занятость населения.

Для расчета показателей внутрирегионального неравенства были взяты исходные данные в разрезе муниципальных районов Кемеровской области. Так, определение показателей дифференциации по объему промышленного производства осуществлялось по выборке, представленной в таблице 1.

Таблица 1

Исходные данные для оценки неравенства по объему промышленного производства по муниципальным районам Кузбасса в 1998, 2005, 2010 и 2018 гг.

Расчеты производились в MS Excel. Для оценки долгосрочных тенденций, а также выявления внутрирегиональной дивергенции были использованы исходные данные для всего периода – с 1998 по 2018 год. Основные параметры неравномерности развития по объему промышленного производства региона представлены в таблице 1.

Таблица 1

Характеристика неравенства по объему промышленного производства по муниципальным районам Кузбасса

Как видно из представленных данных, на протяжении всего рассматриваемого периода наблюдалось усиление дифференциации районов. Если в 1998 г. максимальный размах асимметрии составлял порядка 153 раз, то в 2018 г. разрыв между максимальным и минимальным значением достиг уже 341 раза. Во многом данная ситуация была обусловлена внутрирегиональной тенденцией к усилению концентрации промышленного производства в нескольких муниципальных районах (Прокопьевский, Новокузнецкий, Ленинск-Кузнецкий) с одновременным сворачиванием деятельности промышленных предприятий на территории других районов (в частности, Ижморском, Яйском, Чебулинском районах). Так, районом-аутсайдером по объему промышленного производства на протяжении двадцати лет был Ижморский муниципальный район, однако если в 1998 г. значение показателя составляло 650 млн руб., то в 2018 г. – только 348 млн руб.

Эффективное поддержание воспроизводственного процесса на региональном уровне напрямую связано с инвестиционным обеспечением данного процесса. Традиционно направленность инвестиционных потоков определяется наличием ресурсных, производственно-технологических или географических преимуществ. Внутрирегиональные различия по уровню инвестиций обусловлены в первую очередь отраслевой специализацией Кузбасса. Территориальное расположение основных промышленных производств с высоким уровнем емкости рынков сбыта становится решающим фактором сохранения и усиления существующей инвестиционной неоднородности. Так, наибольшее число промышленных предприятий располагаются на территории Прокопьевского муниципального района (8 шахт, 24 угольных разреза и 2 обогатительные фабрики), что позволяет ему обеспечивать более 20 % от всего объема добычи угля по региону. Такая высокая концентрация инвестиционно-емких производств стала определяющим фактором и в формировании инвестиционных преимуществ: за последние 20 лет разрыв между районом-лидером (Прокопьевский муниципальный район) и районом-аутсайдером (Юргинский муниципальный район) по показателю «инвестиции в основной капитал» возрос почти в 10 раз, а размах вариации достиг 13 млрд руб. (табл. 2).

В масштабе всего региона такая неоднородность выражается в том, что на долю пяти «угольных» районов Кузбасса приходится больше 70 % всех инвестиций в основной капитал.

Динамика коэффициента вариации инвестиций по районам Кузбасса (с 76 % до 141 %) также свидетельствует об усилении дифференциации. При этом двукратное превышение порогового значения в 66 % свидетельствует о значительной неоднородности исследуемого признака, которая только усиливается с течением времени.

Таблица 2

Характеристика неравенства по величине инвестиций в основной капитал по муниципальным районам Кузбасса

Проблемы диверсификации ресурсных экономик не ограничиваются только производственным сектором. Важнейшим индикатором качества жизни населения региона является величина заработной платы, существенный разрыв в уровне которой во многом является следствием сырьевой специализации той или иной территории. Так, например, каждый четвертый трудоспособный житель Прокопьевского района занят в угольной промышленности, средний уровень заработной платы в которой по данным на 2019 г. в 1,51 раза выше среднего значения по всем видам деятельности в регионе. Значительная неоднородность по уровню оплаты труда несет в себе риски усиления социального расслоения, минимизация которых – одна из первоочередных задач региональной социальной политики. Кемеровская область с 2000-х гг. закрепила за собой статус социально ориентированного региона благодаря развитию механизма государственно-частного партнерства. Региональные власти предъявляют бизнесу достаточно жесткий список социальных требований, в частности – обеспечение постоянного роста заработной платы, расширение объемов страхования рисков, связанных со спецификой угледобычи, реализация обширных социальных программ и др. Все это в совокупности позволило сдерживать уровень «социальной» дифференциации на протяжении 20 лет (табл. 3).

Таблица 3

Характеристика неравенства по среднемесячной заработной плате работников организаций по муниципальным районам Кузбасса

Еще одним показателем социального благополучия населения является обеспеченность населения жильем. По данному индикатору степень внутрирегиональной дифференциации с начала 2000-х годов находилась в пределах 5–9 %. Такой диапазон значений коэффициента вариации говорит о незначительном разбросе значений исследуемых показателей и, следовательно, о достаточной однородности территорий (табл. 4).

Таблица 4

Характеристика неравенства по обеспеченности населения жильем по муниципальным районам Кемеровской области

Сырьевая модель развития Кузбасса формирует и особый экологический подтекст. Постоянное наращивание угледобычи, превышение экологически приемлемых уровней добычи угля, «мягкая» позиция региональных властей в части экологических стандартов – все это обостряет и без того высокие экологические риски. Ухудшение экологической обстановки в промышленных районах Кузбасса способствует нарастанию разрыва в экологическом благополучии территорий. Масштабность и значимость экологической проблемы для Кемеровской области сложно переоценить. Согласно данным Росстата, в 2018 г. суммарный объем выбросов от стационарных источников, загрязняющих атмосферу, составил 17068 тыс. тонн, что в пересчете в среднем на один субъект Федерации составляет порядка 203 тыс. тонн. На Кузбасс же приходится 1384 тыс. тонн, т.е. экологическая нагрузка выше среднероссийской в 7 раз.

Эксплуатация устаревшей материально-технической базы, а также недостаточность учета экологических последствий принимаемых управленческих решений неизбежно влекут дальнейшую экстенсификацию природных ресурсов и развертывание теории «ресурсного проклятия» [16] (Melnikov, 2006). Одним из признанных путей решения обозначенных проблем является внедрение экологических инноваций, использование прогрессивных технологий и научных разработок в технологии добычи и переработки угля. Однако как показывает практика, уровень развития технико-технологической сферы в регионе далек от того уровня, который продиктован скоростью и темпами добычи угля. Так, доля затрат на технологические инновации в угольной отрасли Кузбасса в 15,3 раза ниже среднероссийских отраслевых значений. Инновационная активность угольных предприятий области не позволяет обеспечить необходимый уровень технологизации отрасли: число организаций угольной промышленности, осуществляющих инновации, в Кузбассе в 5–7 раз ниже, чем в среднем по стране. Безусловно, такая технологическая инертность опорной отрасли региона не могла не сказаться на уровне внутрирегиональной дифференциации по экологическим показателям.

За рассматриваемый период наблюдался рост дифференциации районов по объему выбросов, что объясняется опережающими темпами роста атмосферных загрязнений в одних муниципальных районах при существенно меньшем сокращении в других. За последние 20 лет объем выбросов загрязняющих веществ в атмосферу по Прокопьевскому муниципальному району возрос в 27 раз, по Ленинск-Кузнецкому – в 25 раз, при этом наибольшее сокращение выбросов за тот же период было зафиксировано в Тяжинском районе: там выбросы от стационарных источников сократились лишь на 70 %. Нарастающее экологическое неблагополучие одних районов при незначительном улучшении ситуации в других привело к тому, что максимальный размах асимметрии в 2018 г. достиг 904 раз – это наибольшее значение за весь исследуемый период (табл. 5).

Таблица 5

Характеристика неравенства по выбросам загрязняющих веществ в атмосферу от стационарных источников по муниципальным районам Кузбасса

Экологическую ситуацию по выбросам в атмосферу загрязняющих веществ характеризует и показатель загрязнения от передвижных источников (табл. 6).

Таблица 6

Характеристика неравенства по выбросам загрязняющих веществ в атмосферу от передвижных источников по муниципальным районам Кемеровской области

Еще одной проблемой, обусловленной отраслевой спецификой Кузбасса, является образование отходов производства. Концентрируя на своей территории большое количество предприятий горнодобывающей и металлургической промышленности, регион столкнулся с проблемой образования и переработки отходов угольной генерации. В настоящее время около 98 % отходов в регионе приходится на золошлаковые отходы кузбасских угольных ТЭЦ и ГРЭС, минеральные шламы и другие виды отходов промышленных предприятий. В Кузбассе долгое время активно обсуждалась возможность применения инновационных технологий производства строительных материалов из отходов угольной генерации. В 2014 г. была разработана программа развития инновационного регионального кластера «Комплексная переработка угля и техногенных отходов», которая должна способствовать внедрению технологий возврата образующихся промышленных отходов в хозяйственный оборот с дальнейшим получением ряда новых видов продукции.

На сегодняшний день внутрирегиональная асимметрия по объему образования отходов производства и потребления достигает тысяч раз. Так, если в 1998 г. максимальный размах асимметрии среди районов составлял 136 р., то спустя 20 лет максимальный размах асимметрии достиг уже 40 тыс. р. Несомненным положительным моментом в экологической обстановке Кузбасса является снижение абсолютных значений образования отходов производства и потребления (табл. 7). В 8 районах области (Беловский, Гурьевский, Кемеровский, Новокузнецкий, Прокопьевский, Таштагольский, Тисульский, Яйский) по данным на 2018 г. более 90 % всех образующихся отходов производства и потребления приходится на отходы от добычи полезных ископаемых. В Мариинском и Топкинском районах более 75 % отходов образуется в результате деятельности обрабатывающих производств.

Кемеровская область продолжает удерживать лидерство среди всех субъектов Федерации по образованию отходов. В 2017 г. было образовано около 3,1 млрд тонн отходов, при этом обезвредить и повторно использовать удалось лишь чуть больше половины из них. Усугубляет экологическую ситуацию и тот факт, что 99,95 % техногенных отходов принадлежат 5 классу опасности. За три года (2016–2018 гг.) количество наиболее опасных промышленных отходов выросло на 29 %.

Таблица 7

Характеристика неравенства по объему образования отходов производства и потребления по муниципальным районам Кузбасса

Проведенный анализ позволяет говорить о наличии внутрирегиональной дивергенции по важнейшим параметрам социально-экономического развития. Анализ структуры экономического пространства Кемеровской области и выявленных параметров неравенства указывает на то, что определяющим фактором дифференциации является природно-ресурсная обеспеченность районов. Концентрация роста в угледобывающей отрасли, расположенной неравномерно на областной территории, приводит к замедлению экономического роста целого сегмента муниципальных образований северо-востока области, занимающих более 40 % территориального пространства региона и лишенных конкурентных преимуществ в виде запасов природных ресурсов. Сохранение отмеченной тенденции к возрастанию внутрирегионального неравенства существенно ограничивает возможности устойчивого развития региона ввиду нарастающего отрыва «отстающих» районов от экономически более развитых территорий.

Заключение

Проведенное исследование позволило сделать ряд выводов относительно связанности регионального пространства Кемеровской области и внутрирегиональной дифференциации.

Во-первых, установлена тенденция усиления различий между муниципальными районами Кузбасса по большинству параметров социально-экономического развития. Выявленные различия обусловлены как исторически и географически сложившимися причинами (наличием природно-ресурсных запасов, принадлежностью к староиндустриальным зонам), так и разной степенью адаптации к рыночным условиям хозяйствования. Достаточно длительный период исследования (20 лет) позволяет говорить об асимметричном типе развития региона, при котором районы-лидеры улучшают свое положение относительно средних по области значений, а районы-аутсайдеры – ухудшают. В абсолютном выражении это проявляется в том, что по большинству исследуемых индикаторов максимальный размах асимметрии достигает сотен и даже тысяч раз, а коэффициент вариации превышает пороговое значение, свидетельствующее об однородности пространства.

Во-вторых, концентрация крупных промышленных производств и инвестиций в городах и прилегающих к ним районах влечет за собой значительное отставание периферийных районов по уровню и качеству жизни населения, образование двукратного разрыва по уровню заработной платы внутри одного региона.

В-третьих, наиболее сильно межмуниципальное неравенство проявляется в показателях, характеризующих экологическую обстановку. За двадцатилетний рассматриваемый период в 8 промышленных районах области экологическая обстановка значительно ухудшилась, что привело к многотысячному разрыву в значениях исследуемых показателей и формированию существенного перекоса в сторону экологического неблагополучия всего региона. Сформировавшаяся тенденция превышения невзвешенного коэффициента вариации над взвешенным (по показателям загрязнения атмосферного воздуха) говорит о наличии экстремальных значений в тех районах, которые наименее всего заселены. Наиболее наглядно это видно на примере самого малочисленного района Кузбасса – Ижморского. Там за последние годы выбросы от стационарных источников сократились на 70 %, притом что в промышленных районах этот показатель возрос от 50 до 85 раз. В этой связи преодоление существующих диспропорций развития возможно путем корректировки региональной политики с целью недопущения дальнейшего роста внутрирегионального неравенства.

Проблемы, выявленные при анализе социально-экономического развития Кузбасса, формируют необходимость разработки ряда рекомендаций, направленных на снижение внутрирегиональной дифференциации:

- обеспечение снижения масштабов и глубины отставания «проблемных» районов по ключевым параметрам социально-экономического развития;

- формирование стимулов для активизации процессов саморазвития за счет более полного использования имеющегося потенциала;

- расширение полномочий института муниципального управления в решении приоритетных задач развития территорий;

- развитие сферы межмуниципального сотрудничества, активизация различных организационных форм взаимодействия между органами власти.

Первое направление предполагает реализацию мероприятий по сокращению разрыва между районами по основным параметрам развития. Ключевые преобразования в рамках первого направления должны предусматривать приоритетную поддержку бизнес-структур, реализующих проекты на территории «проблемных» муниципалитетов, создание комфортной среды для бизнеса, а также реализацию инвестиционных проектов, предполагающих создание объектов транспортной, производственной и социальной инфраструктуры.

Установленные в ходе исследования тенденции роста неравенства во многом свидетельствуют об использовании потенциальных возможностей муниципалитетов не в полной мере. Поэтому в рамках второго направления необходимо использование современных инструментов управления экономическим пространством, в частности инструментов кластерной политики. В настоящее время на территории Кемеровской области действуют четыре кластера – агропромышленный, биомедицинский, кластер по комплексной переработке угля и техногенных отходов и туристско-рекреационный кластер. Для регионов промышленного типа использование кластерного подхода в управлении пространственным развитием предполагает формирование эффекта масштаба производства, а также мультипликативного эффекта. Однако на практике механизм распространения позитивного влияния функционирования кластеров зачастую не создает должного позитивного влияния на внутрирегиональное пространство. Подобная ситуация способствует еще большей дифференциации развития муниципалитетов, поскольку формирование кластеров происходит в зонах наиболее развитых районов, обладающих высоким экономическим потенциалом. Одним из направлений решения данной проблемы может стать создание так называемых предпринимательских поясов сопровождения. Это организационная форма взаимодействия предприятий внутри региона, основанная на построении устойчивых связей кооперационного характера между наиболее развитыми кластерами и группами малых и средних предприятий, расположенных в экономически менее развитых муниципалитетах. Данная мера позволит создать «коридоры развития», расширить масштаб распространения позитивного влияния «точек роста» кластеров региона на сглаживание внутрирегионального неравенства. Предлагаемая схема размещения предпринимательских поясов сопровождения представлена на рисунке 4.

Регулирование внутрирегиональной дифференциации, а также привлечение на подобные «опоясывающие» территории инвесторов целесообразно посредством таких инструментов, как инвестиционные кредиты, муниципальный заказ, применение программ закупок производимой продукции, лицензионные и разрешительные процедуры, формирование специальных координационных органов, создание центров коммерциализации технологий и кластерного развития для субъектов малого предпринимательства и др.

Поскольку в ходе исследования было установлено детерминирующее воздействие природно-ресурсного фактора на неравномерность пространственного развития Кемеровской области, то авторам представляется целесообразным использование дифференцированного подхода к выбору инструментария воздействия в зависимости от конкретных особенностей того или иного муниципалитета, а также факторов, влияющих на данный процесс. Укрупненно, основные направления преобразований могут быть разработаны для муниципалитетов с высоким и низким уровнем развития. Так, базовыми направлениями и инструментами регулирования для муниципальных районов с высоким уровнем развития могут стать: формирование стимулов для обеспечения саморазвития (в частности, условий для генерации инноваций), специальных условий для привлечения крупных инвестиций, оказание информационно-консультационной поддержки и др. Для малоразвитых муниципальных районов преобразования должны затронуть вопросы обеспечения гарантированного минимума инфраструктурных и социальных услуг для населения таких муниципалитетов, выявление неиспользуемых резервов развития, создание условий для открытия новых производств. Важнейшими инструментами региональной политики в этом случае должны стать: муниципальный заказ, система налоговых льгот для вновь открываемых производств на территории таких районов, льготное кредитование малого и среднего бизнеса, экспертиза программ и проектов развития муниципалитетов, стимулирование к осуществлению совместных проектов с предприятиями-резидентами кластера, снижение дифференциации инвестиционных возможностей территорий путем формирования разветвленных сетевых связей малых и средних организаций с «точками роста» региона.

Реализация предложенных и других передовых инструментов региональной политики открывает возможности более полного учета особенностей муниципалитетов, что в совокупности с реализацией стратегических приоритетов в перспективе будет способствовать снижению внутрирегиональной дифференциации региона.

[1] Закон Кемеровской области от 26.12.2018 № 122-ОЗ «Об утверждении Стратегии социально-экономического развития Кемеровской области до 2035 года».

[2] В 2018 г. объем промышленного производства определен по показателю «Отгружено товаров собственного производства, выполнено работ и услуг собственными силами» суммарно по трем секторам промышленного производства.

[3] Данные с 2005 г. отсутствуют в связи с изменением административно-территориального деления Кемеровской области (Закон Кемеровской области от 17 декабря 2004 г. № 104-ОЗ).

[4] Взвешенный коэффициент вариации учитывает удельный вес каждого муниципального района в общей численности населения муниципальных районов.

[5] Соотношение между максимальным и минимальным значениями показателя.