Регулирование платформенного труда: гибкий баланс государственных гарантий и саморегулирования

ВВЕДЕНИЕ

Интерес к исследованию проблем регулирования платформенной занятости растет как среди отечественных, так и зарубежных исследователей, так как платформы интенсивно развиваются и формируют определенную социально-трудовую среду, диктуя необходимость формирования соответствующей институциональной среды. Положительные и отрицательные особенности развития платформенной занятости по-разному трактуются, основываясь на практике развивающихся и развитых стран.

Зарубежные исследователи, изучая эволюцию институционализации платформенной экономики развивающихся стран, отмечают «институциональные пустоты» – отсутствие или недостатки институтов, которые помогают рынкам работать эффективно [1] (Khanna, Palepu, 2005). Отмечается, что платформы представляют собой формирование новых, более эффективных и действенных институтов [2] (World Bank, 2016), могут стремиться обойти существующие институты или даже подорвать их [3] (Beerepoot, Lambregts, 2015), многие крупные технологические компании обладают значительными ресурсами для лоббирования своих интересов в области формирования государственной политики регулирования платформенных отношений [4] (Popiel, 2018), политическая история Uber является примером того, как платформенная экономика узаконивается во всем мире [5] (Rawlinson, 2014) и т.д.

Платформы, по мнению исследователей, могут расширить доступ к профессиональным услугам, преобразовав индустрию профессиональных услуг через наукоемкость, низкую капиталоемкость и профессиональную рабочую силу [6] (Nishikawa Bruna, Orsato Renato, 2021). Профессиональные услуги обладают специфическими характеристиками, что объясняет высокие цены и ограниченность доступа к ним для тех, кто находится в основании пирамиды [7, 8] (Queudot, Charton, Meurs, 2020; American Bar Association, 2016).

В целом платформа играет посредническую роль для координации аспектов спроса и предложения на рынке [9] (Schmidt, 2017). Платформы, как правило, перекладывают большую часть расходов, рисков и ответственности на другие стороны, и они обычно предоставляют только виртуальные услуги, такие как приложение или веб-сайт, и не поддерживают затраты на рабочую силу или производственные средства [10] (De Stefano, 2016). Платформы действуют как посредники между работниками и поставщиками рабочих мест, способствуя описанию, представлению, принятию и оплате выполненной работы [11] (Irani, 2015a).

Российский эксперт Савельева Е.А. отмечает неопределенность правового статуса занятых на платформах, которая позволяет перекладывать риски владельцев и операторов платформ на плечи работников, которые в случае возникновения спорных ситуаций часто не имеют законного представительства и правовой защиты [12] (Saveleva, 2020). Представили РЭУ им Г.В. Плеханова также отмечают несформированность нормативно-правовой базы, регламентирующей вопросы найма, оплаты труда, социальной защиты, коллективных переговоров платформенных работников [13] (Nikonova, Fateev, 2022).

Перед Правительством Российской Федерации стоит задача увеличения численности занятых в сфере малого и среднего предпринимательства (МСП), включая индивидуальных предпринимателей и самозанятых, до 25 млн человек к 2030 г. Данная задача зафиксирована в рамках национальной цели «Достойный, эффективный труд и успешное предпринимательство» (Указ Президента России В. Путина от 21.06.2020 № 474 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 г.») [14].

По данным Минэкономразвития, по итогам 3 квартала 2021 года в МСП было занято 25,2 млн человек, в том числе 18,8 млн наемных работников [15], что соотносится с поставленными перед Правительством целями по увеличению численности занятых в сфере МСП. При этом, по данным ФНС России, общее количество субъектов МСП (за исключением индивидуальных предпринимателей (ИП), не привлекавших работников), значительно ниже: по итогам 2021 г. в России в сфере МСП зарегистрировано около 14,6 млн человек, что почти на миллион меньше показателя предыдущего года (15,5 млн человек в 2020 г.). Среди всего МСП динамично растущим сегментом является категория самозанятых, платящих налог на профессиональный доход (НПД): их количество по итогам 2021 г. увеличилось в 2,5 раза по сравнению с годом ранее (на 31.12.2021 количество физических лиц-плательщиков НПД составляло 3,64 млн, на конец 2020 г. – 1,46 млн) [16].

Институционализация самозанятости в России получила новый импульс к развитию в 2019 г. (прежде всего, за счет формализации отношений с занятыми в неформальном сегменте экономики) в формате десятилетнего эксперимента, стартом которого стало принятие федерального закона от 27.11.2018 № 422-ФЗ «О проведении эксперимента по установлению специального налогового режима «Налог на профессиональный доход».

К факторам, которые могут обеспечивать рост количества зарегистрированных самозанятых в России, можно отнести:

1) минимальный уровень налогообложения и административной нагрузки (не нужно сдавать отчетность) в сравнении со всеми другими режимами ведения предпринимательской деятельности;

2) гибкость формата занятости с низким порогом входа и выхода, что особенно важно для категорий граждан, не имеющих необходимой квалификации для быстрой смены источника заработка. Это возможность временной краткосрочной занятости для обеспечения необходимого уровня дохода в кризисных ситуациях (потеря источника заработка, непредвиденные расходы и др.).

C момента запуска эксперимента (сначала в отдельных регионах, а с 2020 г. – по всей России) в него уже включились 4 млн человек, а их совокупные доходы составили 882 млрд рублей [17]. Экспериментальный налоговый формат для самозанятых вовлекает в легальную трудовую деятельность граждан, традиционно пополнявших ряды безработных (получателей социальных пособий), а также занятых в теневой экономике (скрывающих доходы от налоговых органов).

Таким образом, государство не только получает налоговые поступления, но и снижает масштабы и темпы роста затрат на пособия по безработице, а также уменьшает долю теневой экономики в стране (хотя она по-прежнему высока: по данным РАНХиГС, в 2020 г. в теневом секторе было задействовано около 28% от общего числа занятого населения [18].

Рисунок 1. Динамика численности зарегистрированных самозанятых и налоговых поступлений по НПД в бюджеты всех уровней на конец календарного года (2019–2021 гг.) по крупнейшим сферам деятельности зарегистрированных самозанятых

Источник: составлено авторами по открытым данным ФНС России за 2019–2022 гг.

Итоги специального налогового режима пока рано подводить (эксперимент будет действовать до декабря 2028 г.). Однако уже можно отметить некоторые позитивные тенденции, позволяющие говорить о целесообразности закрепления его в налоговом законодательстве:

- доходы бюджета. По данным ФНС, по состоянию на 2020 г. 45% зарегистрировавшихся самозанятых не имели никаких официальных доходов за год до регистрации. Согласно опросу Ведомостей и Online Market Intelligence, до регистрации в качестве самозанятых 27,9% респондентов работали неофициально, а 17,6% были безработными [19] (Fedotova, Kozlov, Petrova, 2021). Таким образом, порядка половины самозанятых до приобретения ими этого статуса не платили налогов с доходов, что свидетельствует о существенном положительном бюджетном эффекте от введения НПД для самозанятых – порядка десятков миллиардов рублей;

- развитие культуры предпринимательства. Согласно опросу «Ведомостей», самая распространенная мотивация для перехода на самозанятость – стремление превратиться из наемного работника в независимого исполнителя (36,4% респондентов). При этом доля уже действующих предпринимателей (бывших ИП и владельцев юрлиц) среди обладателей нового статуса относительна низка – 10% [19] (Fedotova, Kozlov, Petrova, 2021). Эти данные свидетельствуют о том, что институт самозанятости востребован среди граждан, желающих попробовать себя в роли предпринимателя, но не готовых к административной нагрузке, связанной с регистрацией ИП или юрлица, к ответственности за других (наемных) работников;

- гибкая система выплаты налогов. При наличии подтвержденного аккаунта на портале Госуслуг регистрация в мобильном приложении занимает около десяти минут. Приложение позволяет формировать чеки на оплату услуг и автоматически рассчитывать сумму налога, а при отсутствии дохода самозанятый не платит налогов (пошлин) и не подает декларацию;

- экономические возможности исполнителей. Наличие официального дохода у плательщиков НПД позволяет им получать кредиты и визы, открывается возможность работы с крупными корпорациями. В Государственную Думу также внесен законопроект Правительства РФ (№ 63528-8) [20], который позволит самозанятым регистрировать товарные знаки, то есть защищать свои бренды. У самозанятых имеется возможность делать взносы в ПФР, чтобы впоследствии получать страховую пенсию [1]. В целом официальный статус самозанятого позволяет полноценно участвовать в экономической жизни и без ограничений пользоваться результатами своего труда;

- права потребителей. Формализованные, документально подтвержденные отношения между самозанятыми и их заказчиками позитивно сказываются на соблюдении прав потребителей, минимизируя риски, которым подвергаются занятые в неформальном или теневом секторе.

С ростом привлекательности самозанятости как экспериментального налогового режима все более актуальным вопросом становится социальная защищенность данной категории занятых в сфере МСП. Хотя самозанятые получают официальный доход от своего труда, законодательство не предусматривает для них социальных гарантий, таких как оплачиваемый отпуск или больничный.

Важно учитывать, что природа самозанятости отлична от наемного труда. Самозанятость – это форма получения вознаграждения за свой труд непосредственно от заказчиков, в отличие от наемной работы, и в этом смысле она гораздо ближе к предпринимательству «на свой страх и риск». Самозанятость – это возможность гибкого трудоустройства, в том числе дистанционного, в режиме «упрощенного предпринимательства», возможность сотрудничества сразу с несколькими заказчиками и посредниками. В этой модели человек сам выбирает – с каким заказчиком и над каким проектом ему выгоднее работать сегодня.

Вопрос социальной защищенности самозанятых является глобальным вызовом [21] (ILO, Ensuring better social protection for self-employed workers, 2020). В немалой степени это связано с тем, что для компаний существенным стимулом сохранять работников в статусе подрядчиков (самозанятых) выступает возможная экономия на налогах и обязательных социальных платежах, начисляемых с зарплат. Эта разница распределяется между исполнителем и заказчиком (а также платформой для «уберизованных» секторов) в зависимости от ситуации на рынке. Данный факт, разумеется, заставляет регуляторов в разных странах мира думать о том, как не допустить массового «перетока» наемных сотрудников в категорию самозанятых, вызванного интересом работодателя к налоговой оптимизации.

Наиболее обсуждаемым типом самозанятости в связи с вопросом социальных гарантий считается «платформенная занятость». Занятые в платформенной экономике – это граждане, использующие платформу (приложение или веб-сайт), чтобы найти клиентов и предоставить услугу за деньги. Использование платформы в этом типе самозанятости является неотъемлемым элементом оказания услуги (например, через платформу передается результат оказания услуги или проводится платеж). В отличие от сайтов по поиску вакансий, приложения и сайты для платформенный работы связывают исполнителей и заказчиков для выполнения конкретного задания или проекта [22] (ОЭСР. Measuring platform mediated workers, 2019).

По данным исследований, в России [23], как и в Европе [24], (Eurofound, 2018), в платформенной занятости людей привлекает высокий уровень независимости: самостоятельный выбор задач, управление своей трудовой нагрузкой и графиком работы. По данным исследования Центра стратегических разработок (ЦСР) [25] (Bazikalova, 2021), жители России, работающие через платформы, уделяют такой занятости в среднем 27 часов в неделю. При этом их заработок, как правило, выше, чем в среднем по региону.

Пандемия COVID-19 сделала преимущества платформенной занятости еще более значимыми как для отдельного человека, так и для национальной экономики в целом. По данным исследования Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ) [26] (Sinyavskaya et al., 2021), развитие цифровых платформ принципиально увеличивает возможности удаленной занятости: с одной стороны, они позволяют расширять географию поиска заказов и клиентов, выходить на национальный или международный рынки труда, физически оставаясь в пределах региона или страны проживания, а с другой – становятся эффективным инструментом включения в занятость целых групп населения, временно или постоянно ограниченных в мобильности или не имеющих возможности работать по жесткому графику. В период пандемии и непростой экономической ситуации платформенная занятость стала тем самым гибким форматом, который позволил многим людям, лишившимся постоянной работы, получать доход «здесь и сейчас», а не пополнять ряды безработных, нуждающихся в помощи государства.

Среди части самозанятых существует запрос на получение социальных гарантий, таких как оплачиваемый отпуск, медицинское страхование, оплата больничного, минимальная почасовая либо месячная ставка (для сглаживания колебаний в доходах). Этот запрос актуален и в сфере платформенной занятости, поскольку в данном случае самозанятый контактирует с информационным посредником, который агрегирует для него множество заказов, а также может влиять на стоимость услуг. Рассмотрим доступность социальных гарантий для самозанятых, работающих с платформами в России (табл. 1).

Таблица 1

Доступность социальных гарантий для российских самозанятых, работающих с платформами

Принимая во внимание краткосрочный характер взаимодействия с платформами (согласно опросам самозанятых, лишь около 10% из них работают с платформой более года), наиболее актуальными элементами «соцпакета» для работников являются отпуск, страхование от профессионального травматизма и больничный. При этом самозанятые, работающие с платформами, нередко оказываются по данным позициям в более выигрышной ситуации, чем самозанятые, работающие с заказчиками напрямую: некоторые платформы уже предоставляют больничные и страхование профессионального травматизма в рамках своих корпоративных социальных программ [29] (Morozova, 2021).

Кроме того, у самозанятых уже существует опция добровольных дополнительных взносов для получения страховой пенсии, однако большинство самозанятых (77% [30] (Mamonova, 2021)) не пользуются данной опцией, предпочитая максимизировать свой доход. Отчасти такое распределение можно объяснить обилием и доступностью инвестиционных инструментов, служащих альтернативой традиционной пенсии.

Сценарий переформатирования отношений между платформами и исполнителями, при котором исполнители получили бы все социальные гарантии, предоставляемые работникам, оформленным по трудовому договору, подразумевает значительное увеличение налоговых платежей и платежей в страховые фонды. Сейчас разница между обременением фонда оплаты труда сотрудников (33%) и ставкой НПД (4–6%) составляет 27–29 процентных пунктов. Таким образом, при данном сценарии самозанятым пришлось бы платить (напрямую или через налогового агента) почти на 3 тыс. руб. больше на каждые 10 тыс. руб. дохода.

Возросшее налоговое обременение может послужить стимулом для исполнителей и/или платформ (в тех случаях, когда они влияют на ценообразование) поднять цены. Однако спрос на рынках, популярных среди самозанятых (такси, ремонт, доставка, консалтинг, репетиторские услуги), отличается относительно высокой гибкостью. В результате объем платформенной экономики сократится и реальные доходы исполнителей упадут. При таком сценарии существует риск массового возврата исполнителей в теневую экономику, работы офлайн либо через группы в социальных сетях и мессенджерах, форумы.

При текущем налоговом режиме самозанятые могут максимально свободно распоряжаться своим доходом. В зависимости от индивидуальных потребностей (состояния здоровья, планов на семью и карьеру) исполнители могут ранжировать траты на те или иные страховые продукты (например, ДМС или страхование жизни) или же направить свободные деньги на сбережения (на отпуск, учебу, пенсию и т.д.).

В настоящее время в Европейском союзе разрабатывается Директива ЕС по платформенной занятости, направленная на улучшение условий труда платформенных работников путем корректного определения статуса их занятости (трудовые отношения / независимые подрядчики), а также повышения прозрачности и справедливости платформенной занятости в целом [31] (Commission proposals to improve, 2022).

При этом зарубежный опыт демонстрирует, что введение дополнительных мер регулирования в платформенной занятости в части предоставления социальных гарантий несет негативные последствия для всех участников экономической цепочки: бизнес уходит с рынка, самозанятые теряют источник дохода, а государство получает обременение в виде лиц, лишившихся работы и к тому же лишается налоговых поступлений.

В результате введения публично-правовых норм об обязательных социальных гарантиях для платформенных исполнителей высока вероятность того, что рынок платформенных услуг может значительно уменьшиться: крупнейшие игроки уйдут, и объем транзакций сократится многократно. Так, например, в феврале 2020 г. Совет по трудовым отношениям Онтарио (Канада) признал курьеров компании Foodora зависимыми подрядчиками и заявил о необходимости их социальной поддержки со стороны платформы, что в итоге привело к уходу Foodora с канадского рынка [32] (Delivery Hero Subsidiary Foodora, 2022). Другим характерным примером является принятый в мае 2021 г. в Испании закон о курьерах (вступил в силу в августе 2021 г.), который требует от онлайн-платформ, занимающихся доставкой, классифицировать своих курьеров как наемных работников, что, по мнению законодателей, повысило бы уровень защищенности платформенных работников. Еще на момент обсуждения закона компания по доставке еды Deliveroo объявила о том, что намерена покинуть Испанию в связи с тем, что для сохранения рыночной позиции нужны огромные инвестиции, которые непропорциональны их долгосрочной потенциальной доходности, и в итоге покинула испанский рынок. Остальные компании были вынуждены изменить модель работы и, как правило, нанимали людей в штат. В итоге в марте 2021 г. в Испании прошли массовые выступления с требованиями скорректировать закон [33] (Spanish food delivery, 2022).

В то же время во многих странах, в том числе развитых (например, во Франции), платформенные работники продолжают считаться независимыми исполнителями-предпринимателями, и их социальная защищенность зависит от их собственных финансовых решений и программ, добровольно внедряемых платформами для увеличения лояльности исполнителей. Это рыночный подход к решению вопроса социальной защищенности.

В центре этого подхода находится негосударственный страховой продукт, которым по своему желанию может воспользоваться самозанятый, делая выбор в пользу оплачиваемого больничного, отпуска, других опций «социального пакета» либо максимизируя свой доход и отказываясь от дополнительных социальных гарантий. В случае с платформенной занятостью платформа и самозанятый могут софинансировать приобретение выбранных опций в разных пропорциях, в зависимости, например, от объема заказов, выполняемых самозанятым, и онлайн-репутации, сформировавшейся у самозанятого на основе оценок, поставленных заказчиками.

В качестве примера добровольного решения из международной практики можно привести программу социального страхования Uber, запущенную в ряде европейских стран в партнерстве со страховой компанией AXA [34] (Uber, 2018). Курьеры и водители получают страховые выплаты в случае временной или постоянной утраты трудоспособности в связи с болезнью или травмой, в случае декретного отпуска, исполнения обязанности присяжного или смерти. Порог входа в программу – 150 поездок или 30 доставок в течение восьми недель. В момент запуска, 1 июня 2018 г., программа автоматически покрыла 150 тыс. партнеров компании.

Международный опыт в сфере внедрения социальных гарантий для платформенной занятости указывает на три распространенных пути проактивного регулирования платформенной занятости.

Первый подход предусматривает переквалификацию отношений между платформой и исполнителем в отношения работодателя и сотрудника. Такая интерпретация принята в Испании и Италии. Соответственно, исполнители получают социальные гарантии, положенные работникам согласно национальному трудовому законодательству.

Второй подход основан на добавлении новой гибридной категории. Платформенный работник не считается ни независимым подрядчиком, ни штатным сотрудником; вместо этого признается его промежуточное положение. В таком случае законодательством предписано предоставление платформой определенных социальных гарантий для исполнителей, но, как правило, в меньшем объеме, чем в случае найма сотрудников (опыт Германии и Индии).

Третий подход: в этом сценарии самостоятельность исполнителей, работающих через платформы, не ставится под сомнение, и они продолжают работать в статусе самозанятых, как и другие микропредприниматели. Социальная защита платформенных исполнителей развивается в соответствии с принципами рыночной конкуренции. Частные страховые и финансовые организации предлагают различные продукты, которые конкурируют между собой за клиентов-самозанятых и платформы, которые оплачивают страховые услуги для активных партнеров с целью повышения их лояльности (практика США (кроме штата Калифорнии)).

В России участники рынка традиционно используют методы саморегулирования, которые являются результативным инструментом, позволяющим оперативно решать пробелы нормативного регулирования. Такие методы дают время и дополнительные возможности государству для корректной разработки и внедрения правовых норм с учетом мнения заинтересованных сторон. Примерами таких документов являются Принципы взаимодействия участников цифровых рынков (утв. Утверждены Экспертным советом при ФАС России по развитию конкуренции в области информационных технологий 22 сентября 2021) [35], а также Социальная хартия РСПП (2007) [36], Кодекс надлежащей практики Ассоциации международных фармацевтических производителей (2021 г.) [37], Антикоррупционная хартия российского бизнеса (2012) [38] и др.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сопоставляя международный опыт с российскими условиями, можно заметить, что, хотя методы проактивного государственного регулирования гарантированно обеспечивают «соцпакетом» всех платформенных исполнителей (которым хватит места на сжавшемся из-за регулирования рынке), его основным недостатком является стирание границ между наемным сотрудником и самозанятым как представителем МСП. Обязательность применения единого тарифа социальных взносов может свести на нет достоинства льготного режима налогообложения для самозанятых. Другими словами, этот режим рискует перестать быть выгодным. Это, в свою очередь, может остановить рост популярности самозанятости как формата МСП. Таким образом, может остановиться рост основного развивающегося сегодня формата включения граждан в предпринимательскую деятельность и сокращение числа людей, оставшихся без работы.

Регулирование новых форм занятости, в т.ч. платформенной, должно быть основано на принципах социального партнерства и гибкости подходов, способствующих одновременно внедрению инноваций и снижению рисков. В связи с этим первоочередной задачей исследователей и органов государственной власти является выработка мер, направленных на повышение привлекательности предпринимательства и самозанятости среди граждан, особенно среди тех из них, кто остался без работы либо вынужден сменить профессию. Приоритетными направлениями в этой сфере остаются создание комфортных условий для легкого старта и ведения собственного бизнеса, оказание финансовой и консультационной поддержки МСП, развитие цифровой среды и снижение издержек, связанных с контрольно-надзорной деятельностью.

В России назрела необходимость согласования концептуальных подходов и предложений о нормативно-правовом регулировании новых форм занятости, предполагающих как запреты или жесткие ограничения, так и стимулирование, а также возможность введения на законодательном уровне основ саморегулирования.

Значимые результаты в решении этого вопроса может принести активная позиция платформ – агрегаторов заказов и исполнителей, вовлекающих в сотрудничество десятки тысяч самозанятых во многих регионах России. Реализация «добровольно-частного» подхода к формированию и предоставлению страховых продуктов самозанятым, работающим с платформой, может стать конкурентным преимуществом платформ. Это эффективный способ привлечения наиболее качественных кадров на рынке, а значит, и инструмент повышения качества оказываемых услуг.

Российская экономика уже имеет успешный опыт саморегулирования: как в части общих принципов введения бизнеса [38], так и в создании стандартов для конкретной отрасли [39]. Сочетая опыт зарубежных платформ и отечественных компаний в других отраслях, крупнейшие платформы РФ имеют возможность быстро выработать действенную программу саморегулирования.

В заключение стоит отменить, что в России, как и в других странах мира, ускоренными темпами развивается тренд на ответственное производство и потребление, подразумевающее не только экологическую, но и социальную ответственность бизнеса. Наличие развитой социальной программы для конечных исполнителей позволяет платформам не только позиционировать себя, но и в действительности являться устойчивой моделью бизнеса – как с цифровой, так и с этической стороны ведения предпринимательства.

[1] Пенсионные отчисления самозанятых носят добровольный характер. Таким образом, данная категория граждан может откладывать на пенсию и в альтернативном формате, например, с помощью инвестиций на фондовом рынке.