Инновации как фактор оптимизации взаимодействия банковского и реального секторов экономики в современных условиях

Вопрос инновационной активности в современных условиях экономики, переживающей частые кризисные явления, является одним из важных в контексте взаимодействия банковского и реального секторов экономики, оказывающего существенное влияние на состояние и динамику развития экономики в целом и ее подверженность кризисам. Вместе с тем, изучение данной проблемы в экономической литературе берет свое начало с конца XIX века и, в зависимости от применения в той или иной сфере деятельности, понятие «инновации» имеет и различные толкования по содержанию, и достаточно широкую классификацию [1-3]. Теоретически доказано, что инновациям принадлежит ведущая роль не только в развитии экономики в целом, но и ее секторов в период смены ключевых стадий экономического цикла. Однако на практике инновационная активность субъектов банковского и реального секторов экономики, которая должна стать мощным толчком к скорейшему выходу из кризиса или его недопущению в будущем, очень низка, а их взаимодействие по-прежнему не продуктивно. По нашему мнению, причина такой ситуации заключается в совпадении периода активного инициирования инноваций секторами и государством, что в современных условиях взаимодействия не позволяет секторам оптимально взаимодействовать в силу различного их потенциала и стратегии поведения в рамках той или иной стадии экономического цикла.

В этой связи целью исследования является разработка модели взаимодействия секторов с точки зрения инициирования инноваций, которая могла бы снизить усиливающуюся асимметрию во взаимоотношении секторов. Для достижения поставленной цели необходимо решить такие задачи, как: рассмотреть основные виды инноваций, провести анализ из практического использования и выявить узкие места. В рамках исследуемой темы мы ограничились рассмотрением предложенных в экономической литературе ключевых видов инноваций: финансовые и реальные, и их классификации. Так, под финансовыми инновациями мы понимаем нововведения финансового характера, начиная от разработки и внедрения новых финансовых продуктов, заканчивая методами регулирования, направленными на эффективное использование финансовых ресурсов. В структуре финансовых инноваций нами выделены важные с точки зрения взаимодействия секторов банковские финансовые инновации, регулятивные финансовые инновации и глобальные финансовые инновации.

Инициатива разработки и внедрения банковских финансовых инноваций исходит от субъектов банковского сектора, как в результате жесткой конкурентной борьбы, так и в силу спроса со стороны клиентов (в том числе и с помощью краудсорсинговых программ). Перманентная работа по поиску банковских инноваций обусловила существенный рост гибких гибридных продуктов, ориентированных одновременно на удовлетворение потребности клиента, минимизацию рисков, получение прибыли на основе использования новейших технологий финансового рынка. Интенсивное внедрение технологических продуктовых инноваций, требующих дополнительных расходов от банков, как показатель, характеризующий сближение или дивергенцию во взаимоотношениях банковского и реального секторов в условиях экономического цикла, имеет место преимущественно на стадии подъема, в период стабильного развития банковского сектора, который ищет пути качественного роста. В банковскую практику активно внедряются новые продукты и услуги, основанные на использовании современных информационных технологий. Такие технические нововведения трансформационного характера выступают ответом национальных банковских систем на вызовы, связанные с переходом человечества на постиндустриальную [1] стадию развития, которая в банковском секторе характеризуется активным использованием интернет–банкинга, позволяющего не только управлять денежными средствами на счетах из любой точки мира в режиме реального времени, но осуществлять кредитные, депозитные, расчетные, фондовые операции. Новые технологии охватывают все элементы банковского бизнес-процесса: формирование ресурсной базы, проведение активных операций, осуществление оптовых и розничных платежей и расчетов, учета банковских операций и банковской отчетности, банковского менеджмента.

Вместе с тем, существует и обратная сторона действия банковских финансовых инноваций с точки зрения взаимодействия банковского и реального секторов экономики. Массовое распространение финансовых инноваций в виде производных инструментов - облигации CDO, кредитно-дефолтные свопы CDS - отразилось не только на снижении рисков участников спекулятивных сделок, но и стало причиной раздувания объема спекуляций, спровоцировавших конфликт интересов банковского и реального секторов экономики, так как привлекательность спекулятивных инструментов обусловлена как минимум более высокой доходностью и сравнительно низкими рисками. В частности, В. Чик показала, что банки финансируют, прежде всего, «потребительские кредиты, сделки по изменению прав собственности, поглощения и иные спекулятивные финансовые трансакции», что «никак не способствует совершенствованию производства и развитию конкуренции» [5]. Согласно неоклассической теории рынков, с течением времени норма прибыли в разных секторах в условиях конкуренции должна выравниваться, то есть в банковском секторе в долгосрочном периоде она должна быть равна соответствующему показателю реального сектора. Однако современная практика взаимодействия не подтверждает этого по причине включения в структуру ставки вознаграждения премии за риск, а также наличия у банков возможности обеспечить доходность за счет операций, не связанных с облуживанием предприятий реального сектора. В результате, это отражается на повышении процентных ставок по кредитам, выдаваемых банками в сравнительно высокорисковые отрасли реальной экономики (например, в Германии, с конца 1990 г. объемы сделок с деривативами ежегодно росли на 53%, в то время как рост банковских трансакций составил всего 8%, а с конца 1970-х годов ставки процента постоянно превышают темпы экономического роста во всех развитых странах, кроме Японии) [6].

Не менее сильное влияние на характер и качество взаимодействия банковского и реального секторов имеют регулятивные финансовые инновации, которые разрабатываются и внедряются государством, в лице центрального банка или иного финансового регулятора в форме кардинального изменения действующего порядка регулирования с целью обеспечения устойчивости и совершенствования финансово-кредитной системы (в том числе банковского сектора), исходя из сложившейся в экономике ситуации. Данный вид инноваций также характеризуется противоречивостью влияния на процесс взаимодействия секторов, в одном случае, обеспечивая защиту интересов и устойчивость секторов, в другом – ограничивая доступ субъектов реального сектора к ресурсам и их развитие.

Как показывает мировая практика, внедрение регулятивных финансовых инноваций свою эффективность подтверждает, прежде всего, в период кризиса (рецессии), способствуя поддержке одновременно обоих секторов:

- выкуп «проблемных активов» у банков c созданием специализированных инвестиционных компаний (США, Великобритания, Германия, Норвегия, Ирландия, Южная Корея, Казахстан) за счет бюджетных средств, ранее созданных резервов и средств частных инвесторов;

- выкуп акций (в том числе и простых, и привилегированных) у банков в целях их рекапитализации, а в некоторых случаях выкуп контрольного пакета акций (США, Германия, Великобритания, Бельгия, Нидерланды, Австрия, Португалия, Исландия, Швеция, Ирландия, Казахстан);

- финансирование инфраструктурных проектов за счет размещения дополнительных выпусков государственных ценных бумаг (Норвегия, Греция, Япония, Китай, Индия, Южная Корея, Казахстан и др.);

- предоставление центральными банками краткосрочных льготных кредитов коммерческим банкам, получивших название стабилизационных, в целях оживления кредитования предприятий реального сектора (США, Великобритания, Германия, Франция, Бельгия, Испания, Венгрия, Италия, Швеция, Норвегия, Дания, Япония, Южная Корея, Саудовская Аравия, Россия, Казахстан) и др. [7]

Благодаря реализации комплексной антикризисной политики началось постепенное восстановление экономики стран, и уже в 2010-2011 гг. темпы роста ВВП в мире существенно возросли, хотя не достигли показателей докризисного уровня (рис. 1).

Вместе с тем, как это видно из диаграммы, совокупность столь мощных по объему регулятивных мер имела довольно краткосрочный эффект, а восстановление носило неравномерный и противоречивый характер (напряженными остались условия кредитования, пролонгированы были сроки оздоровления некоторых крупных финансово-кредитных учреждений, потребительский и инвестиционный спрос остались по-прежнему на низком уровне).

Рисунок 1. Сравнительная динамика роста ВВП (источник - [8])

Примечательно, что в этот период экономики России и Казахстана, благодаря рекордно высоким доходам от продажи нефти и существенным государственным расходам за счет ранее аккумулированных резервов, напротив, показали сравнительно устойчивое восстановление, однако докризисного уровня так и не достигли (рост ВВП Росси в 2013 г. составил 1,3% против 7,3% в 2003 г., рост ВВП Казахстана в 2013 г. составил 5% против 13,5% в 2001 г.). Однако ввиду сохраняющихся отраслевых диспропорций в экономике (доля добывающей промышленности в России 9%, в Казахстане 20,7%), чрезвычайной неустойчивости мировых цен на энергоносители, сохранения высоких рисков на глобальном финансовом рынке, ожиданий новой волны кризиса, роста инфляции и др., вектор применения регулятивных финансовых инноваций в период с 2012 г. изменился, приняв противоречивый характер с точки зрения оптимизации взаимодействия банковского и реального секторов. Выделим основные тенденции в области государственной политики регулирования в современный период:

1) Применение жестких регулятивных мер в отношении банковского сектора в силу высокой концентрация рисков, способной генерировать не только банковские, но и финансовые, экономические, социальные и даже политические кризисы. В этой связи и государство заинтересовано в бесперебойной работе банковского сектора и обеспечении его устойчивости, что делает его одним из наиболее регулируемых секторов, отличающихся высокой частотой внедрения регулирующих финансовых инноваций в зависимости от задач, стоящих перед финансовыми регуляторами. В этом смысле нельзя не согласиться с мнением Президента Ассоциации российских банков Г. Тосуняном, который считает, что зачастую действующие регулятивные нормы вынуждают банки ограничивать эффективность взаимодействия (рост рисковой составляющей в структуре ставки) и отвлекать ресурсы на создание резервов по причине временного ухудшения финансового состояния предприятий, осуществляющих инвестиции в модернизацию основных фондов [9]. Кроме того, на фоне мировой финансовой турбулентности страны поэтапно вводят Базельские рекомендации (Базель 3), связанные с повышением требований к достаточности банковского капитала, соотношению собственного и заемного капитала. Как следствие, повысилась активность финансового регулятора в области лицензирования банковской деятельность. С другой стороны, ужесточение санкций со стороны центрального банка России в отношении банков второго уровня, несмотря на возможные негативные последствия (отзыв лицензий у ряда банков практически одновременно повышает напряженность не только в самом банковском секторе, но и во внешней среде, что, в конечном счете, выливается в кризис доверия к банковскому сектору в целом и кризису ликвидности), имеет так называемый отсроченный во времени положительный эффект (переход от количества к качеству). Практическая реализация таких мер была осуществлена и в Казахстане, когда под давлением жестких регулятивных мер Национального банка Республики Казахстан количество банков второго уровня за период с 1993 г. по 2004 г. сократилось с 204 до 35 единиц (сегодня их количество составляет 38 единиц). В результате не только укрепились позиции банков, но и существенно возросла к ним степень доверия населения, что не замедлило сказаться на росте депозитной и ресурсной базы банковского сектора.

2) Несмотря на то, что инструменты денежно-кредитной политики центрального банка не считаются инновациями как таковыми, тем не менее, периодическое изменение действия денежно-кредитных инструментов оказывает существенное влияние (как положительное, так и отрицательное) на процесс взаимодействия: в одних случаях, стимулируя кредитную экспансию банков и расширяя доступ реального сектора к банковским ресурсам, в других - провоцируя рост инфляционных процессов и раздувание «мыльных» пузырей. Сегодня, в условиях нестабильной геополитической ситуации и возросших рисках, центральный банк активно использует монетарные рычаги борьбы с инфляционными процессами. Но эти меры зачастую имеют противоположный эффект для взаимодействия секторов в силу следующих причин: причины инфляции носят не только монетарный характер (рост тарифов естественных монополий), ограничение денежной массы снижает деловую активность субъектов реального сектора и повышает спрос на заемные средства, ограничение доступа реального сектора к ресурсам банковского в силу их удорожания; сокращение ресурсного потенциала по мере роста резервных требований. Зарубежный опыт центральных банков Европы и США, напротив, свидетельствует, что, несмотря на прогноз достаточно низких темпов ВВП, они не ограничивают объем денежной массы с тем, чтобы придать импульс развитию экономики. Так, например, Европейский центральный банк в 2014 г. пошел на беспрецедентное снижение ставки рефинансирования до отрицательного уровня (-0,1%) с целью расширения банковского кредитования и обеспечения экономического роста. Иными словами, международный опыт свидетельствует, что чем ближе инфляция к ставке рефинансирования, тем хуже для экономики страны. Аналогично низкий разрыв между ставкой рефинансирования и инфляцией наблюдается и России - ставка рефинансирования 8,25 при инфляции 6,8%, и в Казахстане – 5,5% при 5,8% соответственно. Кроме того, если обратить внимание на сравнительную динамику темпов роста ВВП и инфляции (рис. 2), то видно, что высокие темпы инфляции не помешали достигнуть исторического максимума в экономическом развитии.

Рисунок 2. Сравнительная динамика показателей инфляции и ВВП (источник - [10])

3) Если регулирование в банковском секторе стало носить более жесткий характер, то в отношении реального сектора экономики государство стало проводить вполне либеральную, стимулирующую политику. В частности, имеет место активная реализация государственных программ, ориентированных на индустриально-инновационное развитие, главной целью которых является диверсификация экономики с преимущественной ориентацией на развитие отраслей обрабатывающей промышленности. Так, например, в России в целях ресурсообеспечения реального сектора предложено рефинансирование под залог инвестиционных проектов, предоставление субординированных кредитов, выкуп секьюритизированных ценных бумаг; в Казахстане - субсидирование ставок по кредитам, выданным на поддержку сельского хозяйства или иной приоритетной отрасли экономики с низкой рентабельностью, при условии использования кредитных ресурсов на производство конкурентоспособной продукции, освобождение от уплаты корпоративного и земельного налога сроком на 10 лет для новых компаний, работающих в приоритетных отраслях экономики и др.

Вместе с тем, реализация этих составляющих государственной политики регулирования (регулятивные финансовые инновации) сама по себе вполне оправдана, но эти меры все еще не способствуют активизации взаимодействия банковского и реального секторов экономики (рис. 3).

Рисунок 3. Темпы прироста корпоративного кредитования (источник - [11,12])

Сохранение подобной отрицательной динамики данного показателя участники рынка и регуляторы объясняют по разному: первые считают, что это связано с повышением ставки рефинансирования [2], ростом стоимости межбанковских кредитов в 1,5 раза, обострением конкурентной борьбы за «качественного» клиента, ужесточением требований к достаточности капитала и соотношением источников внешнего и внутреннего фондирования; вторые – с высоким уровнем процентной маржи и рисковой надбавки при формировании рыночной процентной ставки, сдержанностью в кредитовании в силу ожиданий новой волны кризиса, общим замедлением роста экономики.

Таким образом, анализ регулятивных мер, положенных в основу проводимых реформ, свидетельствуют о том, что в рамках следующих друг за другом стадий экономического цикла (рецессии и депрессии) происходит изменение институциональных условий на основе активного использования регулятивных финансовых инноваций, которые обеспечивают противоречивый эффект в вопросе повышения эффективности взаимодействия банковского и реального секторов экономики: либеральная политика «накачивания экономики деньгами» сопровождается ужесточением существующих регулятивных норм с целью снижения рисков, присущих банковским операциям и значительным расширением присутствия государства на рынке. Противоречивость характера использования регулятивных финансовых инноваций проявляется в том, что государство как будто одной «рукой» ограничивает банковский сектор от выполнения свойственной ему перераспределительной функции, другой – пытается через центральный банк, институты развития и подконтрольные банки выполнить эту функцию самостоятельно. Что касается банковского сектора, то для него период депрессии связан не только с необходимостью преодоления последствий отраслевого кризиса, но и принудительного (вменяемого государством) выполнения требований по поддержке реального сектора на не вполне выгодных для него условиях (кредитование предприятий по доступным для них процентным ставкам при сохранении не только отраслевых, но и финансовых рисков, в том числе и рисковых инновационных проектов, как основы реализации индустриально-инновационной стратегии развития государства). Отсюда следует вывод, что активное применение регулирующих инноваций непродуктивно в период депрессии и если их применять, то они должны быть направлены на стимулирование банковского сектора к самостоятельному рыночному финансированию реального сектора.

Усиление процессов интернационализации и интеграции обеспечили стремительное развития глобальных финансовых инноваций, которые позволяют субъектам экономики принимать риски экстерриториально, а любые значимые процессы, происходящие на одном из концов земного шара, неминуемо отражаются в другом [13]. Данный вид инноваций генерируется работой мирового финансового рынка. Аналогично вышеуказанным видам инноваций, их воздействие на процесс взаимодействия банковского и реального секторов противоречиво: вначале (на этапе роста) интенсификация международных трансакций и приток зарубежных инвестиций; обеспечение доступа субъектов из развивающихся стран к долгосрочным и адекватным по стоимости ресурсам развитых стран; позитивный эффект в виде расширения доступа субъектов банковского сектора к альтернативным источникам ресурсообеспечения, позже (на этапе кризиса) - сильная зависимость секторов от внешних источников финансирования [3] международных рейтингов и заражение кризисом. На самом деле, такие финансовые глобальные инновации, как евродолларовые и депозитные сертификаты, еврооблигации с нулевым купоном, синдицированные кредиты в евровалюте, валютные свопы и краткосрочные обязательства с плавающим процентом, развитие транснациональных компаний, система международных рейтингов, секьюритизация и др., открыли большие возможности для привлечения дополнительного объема временно свободных денежных средств и их перераспределения внутри национальной экономики на стадии благополучия и экономического роста. Однако полученные уроки (сильная зависимость от внешних ресурсов и кредитных рейтингов, кризис долгосрочной внутренней ликвидности, стремительный рост спекуляций, оторванных от нужд реального сектора, удорожание кредитов, снижение деловой активности, волатильность и др.) вынуждают более избирательно относится к такого рода нововведениям. Отсюда следует, что внедрение глобальных финансовых инноваций с положительным эффектом ограничивается периодом благополучия и роста. При переходе к стадии рецессии эти инноваций прямо противоположно влияют на состояние взаимодействующих сторон. К примеру, опыт последних кризисов (международный финансовый кризис в странах Юго-Восточной Азии в 1997 г., кризис в странах Латинской Америки в 2001–2002 гг.) наглядно показал, что интенсивные внешние заимствования существенно увеличивают риски для экономики. Зародившийся на самом развитом финансовом рынке современный финансовый кризис 2007 г. имел более тяжелые финансовые последствия в развивающихся странах, которые активно использовали внешнее финансирование (Венгрия, Казахстан, Украина и др.).

Если активное внедрение банковских финансовых инноваций характерно для стадии роста, то внедрение инноваций в реальном секторе приходится преимущественно на период депрессии, выражая стремление предпринимателей к выходу из создавшегося положения, полагаясь на инновационный эффект. Под реальными инновациями, как правило, понимаются инновации, которые разрабатываются и внедряются в сфере материального производства или реальном секторе. В структуре подобного рода инноваций по степени их воздействия на развитие экономики принято выделять: базовые реальные инновации – основаны на научных открытиях и крупных изобретениях новых поколений техники и технологий, их накопление приводит к новому технологическому уровню; улучшающие реальные инновации – способствуют диффузии, растворению базовых инноваций; псевдо-реальные инновации - позволяют путем незначительного совершенствования базовых и улучшающих инноваций достигнуть максимальной их эффективности с целью расширения рынков сбыта и сфер использования инноваций [14]. Соотношение в структуре инноваций на сегодняшний день не в пользу первого вида инноваций, о чем свидетельствует и низкая доля инновационно активных предприятий: в России не превышает 10%, в Казахстане – 8% (рис. 4).

Несмотря на то, что в и России, и в Казахстане действуют программные документы по стимулированию инновационного сектора (Стратегия инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года, Стратегия инновационно-индустриального развития Республики Казахстан 2003-2015гг.), показатель инновационной активности в реальном секторе по итогам 2013 г. остается низким по сравнению с значением аналогичного показателя в экономически развитых

Рисунок 4. Инновационная активность предприятий реального сектора (источник - [15,16])

странах: Германия - 70%, Канада - 65%, Бельгия - 60%, Дания – 55%, страны Восточной Европы – от 20-40% [17] на фоне незначительной динамики роста преимущественно в период депрессии.

В современных условиях, когда возможности банков второго уровня по обеспечению необходимого уровня кредитования высоко-рисковых индустриально-инновационных секторов ограничены высокими рисками и недостатком средне- и долгосрочной ликвидности, дефицит финансирования инновационных проектов в несырьевых отраслях сильно возрастае,т и решение этой задачи ложится на плечи государства в лице институтов развития [4], а приоритет в финансировании отдается проектам, реализуемым в перспективных с точки зрения экспортной ориентации космической, авиационной, энергетической, нефтехимической и машиностроительной отраслях.

Анализ практики реализации финансовых и реальных инноваций за последнее десятилетие выявляет главный «корень» перманентного сохранения проблем взаимодействия банковского и реального секторов экономики, который заключается в несовпадении текущего состояния и потенциала каждого из секторов на таких ключевых стадиях экономического цикла, как «рост», «рецессия» и «депрессия». В частности, банки с имеющимся у него арсеналом финансовых инноваций и адекватной ресурсной базой (в силу огромной активности населения в области сбережения) готовы пойти на определенный риск и удовлетворить потребности реального сектора в области финансирования рисковых инноваций, конкурируя друг с другом за оперативное размещение ресурсов в период «кредитного бума», на стадии экономического роста. Следовательно, катализатором роста внедрения банковских финансовых инноваций является не столько спрос со стороны реального сектора, сколько конкуренция на рынке банковских услуг. Стереотип мышления банков в годы благополучия и эйфории способствует тому, что их активное увлечение спекулятивными операциями на рынке фиктивного капитала вполне может сочетаться с не менее смелым венчурным финансированием, стоимость которого также существенна в силу высокой рискованности. Считаем, что только в период активного роста банки могут позволить себе, в целях диверсификации активов, отойти от практики обслуживания только надежных традиционных предприятий и приблизиться к молодым, быстро растущим инновационно активным субъектам реального сектора, несмотря на существенные риски. Предпосылкой к сближению секторов является неопытность инновационно-активных предприятий, которые нуждаются в деловых рекомендациях относительно схем финансирования инновации со стороны банков, по этой же причине последние не могут позволить себе получить финансирование у крупных государственных институтов развития.

В реальном же секторе период и скорость внедрения инноваций существенно отличается от того, что происходит в банковском. В период роста реальный сектор пассивен в поиске новых идей и по сравнению с банковским сектором более инертен в своем развитии. Но как только в экономике начинается спад, его субъекты начинают активный поиск средств для финансирования инноваций с тем, чтобы придать импульс своему развитию и выйти из кризиса. Однако в этот же самый период данное стремление не находит поддержки у банковского сектора, ситуация в котором в кризисный период кардинально изменяется в силу комплекса проблем: дефицита и дороговизны источников фондирования; устаревания инноваций по мере их адаптации на рынке; высокой волатильности на рынках; ожиданий нового витка кризиса, в совокупности генерирующих консервативную политику банковского сектора, не говоря уже о финансировании рисковых проектов.

Таким образом, наиболее «гибким» видом инноваций выступают регулятивные финансовые инновации, действие которых можно и нужно направить на совмещение периода внедрения банковских и реальных инноваций, что гораздо эффективнее того, чтобы рисковать бюджетными средствами при «кризисной» блокировке банковских ресурсов. Предполагается, что сочетание действий субъектов обоих секторов в области внедрения инноваций на стадии, предшествующей рецессии, позволит не только своевременно использовать избыточные активы банковского сектора в период апофеоза экономического роста, но отсрочить во времени наступление кризиса (рис. 5).

Заключение

Считаем, что практическое применение данной модели использования инноваций во взаимодействии банковского и реального секторов экономики позволит оптимизировать не только взаимосвязь между ними, но и обеспечить ожидаемый мультипликативный эффект для экономики. При этом жизнеспособность предлагаемой модели базируется на следующих доводах:

- усвоение уроков последнего кризиса требует реализации принципа «контрциклического раннего реагирования», фактически означающего, что финансовый регулятор должен корректировать поведение субъектов банковского сектора перманентно, вне зависимости от стадии экономического цикла, поскольку активность банковского сектора в годы роста непродуктивна в виду одностороннего учета интересов, в последствии приводящего к системным кризисам;

- опережающее по времени внедрение стимулирующих к взаимодействию регулятивных инноваций должно быть одновременно направлено по отношению к обоим секторам. В частности, инициация государственных программ в области индустриально-инновационного развития должна осуществляться, прежде всего, в годы роста, с акцентом на стимулирование самостоятельной роли в этом процессе банков, что позволит не только сэкономить бюджетные средства (возвратность средств в годы роста более вероятна нежели в годы кризиса и депрессии), но и обеспечить целевое использование ресурсов;

- мотивация предприятий реального сектора к изменению привычной практики поиска новых идей будет связана с новыми институциональными условиями – вступление в ВТО, создание единого экономического пространства и экономического союза (Российская Федерация, Республика Казахстан, Республика Беларусь), что существенно повысит уровень конкуренции в реальном секторе.

[1] Термин «постиндустриальное общество», который со временем стал синонимом термина «информационное общество», ввел в научный оборот в 1958 г. американский социолог Д. Рисмен (концепция о том, что экономическую и политическую систему начинают детерминировать технологические факторы) [4])

[2] Повышение ставки рефинансирования в России было отмечено на 0,25% до уровня 8,25%, а в Казахстане, напротив, она снизилась на 0,5%, составив 6,5%, что, как видно, не обеспечило активного корпоративного кредитования.

[3] Возможность получения дешевых и длинных кредитов «подсадила» и банки, и предприятия на иглу синдицированного кредитования, для погашения которых в период кризиса государство было вынуждено потратить значительную часть своих резервов, накопленных для развития на спасение частного сектора.

[4] В Республике Казахстан данную функцию выполняет Национальный управляющий холдинг АО «НУХ «Байтерек», включающий в себя совокупность таких институтов развития, как: АО «Национальное агентство по технологическому развитию»; АО «Инвестиционный фонд Казахстана» (ИФК); АО «Банк развития Казахстана» (БРК); АО «Фонд развития предпринимательства «Даму», АО «Фонд стрессовых активов» и др.) или крупных банков с государственным участием (в Российской Федерации финансирование крупных инновационных проектов преимущественно осуществляется Государственной корпорацией «Банк развития и внешнеэкономической деятельности («Внешэкономбанк»).