Современные трансформации рынка труда России: вызовы и необходимая реакция управления

Введение. Постановка проблем

Рынок труда России, как и мировой, на протяжении долгого времени остававшийся «тихой заводью» экономики, сегодня ощутимо штормит, причем сразу по линии всех показателей и механизмов. При небывалых технологических прорывах в современном мире безработица практически не снижается, а в некоторых странах и регионах остается очень высокой (рис. 1). Возросшее разнообразие даже привело к выделению новых видов безработицы.

Рисунок 1. Значение показателя «Уровень безработицы» в разных странах,

2020–2021 гг.

Источник: Шувалов Н. Уровень безработицы в странах мира в 2020–2021 году [1]

В России в 2000-е годы отмечено два существенных подъема ее уровня (в 2008 году – до 8,2% и в период пандемии в августе 2020 года – до 6,4%), причем эти показатели занижены из-за высокой неформальной занятости, нерегистрируемой самозанятости и др. Численность зарегистрированных безработных в 2020 году более чем вчетверо превзошла значения 2018–2019 гг. и поднялась до 2/3 от общей их численности на полном рынке труда, тогда как обычно составляла около 1/3 [2]. Очень велик разброс показателей безработицы между субъектами РФ [3].

Но ажиотаж на рынке труда вызван не столько скачками и территориальными разрывами показателей безработицы, сколько резкими изменениями структуры занятости, быстрорастущим спросом на специалистов по суперсовременным технологиям, новыми профессиональными дефицитами и т.п. Причинами этих всплесков и различий многие исследователи считают очень разные, зачастую не связанные друг с другом отдельные явления, тогда как в действительности всегда действует комплекс причин, среди которых есть глубинные и поверхностные, основные и второстепенные.

Отсутствие серьезных исследований по причинной обусловленности современных трансформаций рынка труда России актуализирует настоящую статью, посвященную факторному анализу указанных трансформаций, выявлению возникших при этом проблем занятости и определению направлений динамики, требующих управленческой поддержки.

По данной проблематике появилось множество научных публикаций [7, 12, 20] (Gaydaenko, Khripacheva, Khudov, 2021; Kashepov, Afonina, Golovachyov, 2021; Tsatsulin, 2020), а также оценок в традиционных СМИ и сети Интернет [4]. Вместе с тем прошло слишком мало времени, чтобы глубоко исследовать природу происходящих изменений на рынке труда, выявить формы и степень влияния на занятость и безработицу каждого фактора в процессе их сложного взаимодействия и в дальнейшем влиять на эти процессы.

Первостепенным представляется факторный анализ природы этих сдвигов. Он нужен, прежде всего, чтобы отделить объективные долговременные тенденции от временных или случайных колебаний рыночной конъюнктуры. На этой основе необходимы прогнозирование изменений объема и структуры занятости с привязкой к территориальным сегментам рынка труда, поиск решений по поддержке прогрессивных и сдерживанию негативных последствий происходящих перемен.

С этой целью среди факторов, взаимодействующих в рассматриваемой сфере, разграничим две группы: а) новые, проявившиеся в последние несколько лет; и б) традиционные, давно изучаемые, роль которых в изменившихся условиях также претерпевает серьезную эволюцию. В первой группе факторов выделим и рассмотрим три, которые представляются важнейшими с позиции сегодняшнего влияния на рынок труда: переход к новому этапу научно-технической революции (НТР), цифровизацию экономики и пандемию коронавируса.

Для исследования выбраны методы факторного, системного, статистического анализа, экспертных оценок, мониторинговых исследований, систематизации и экстраполяции.

Факторы, определяющие развитие российского рынка труда

С позиции теоретических основ исследования важны следующие моменты. Научно-технический прогресс (НТП), выступающий двигателем экономики и рынка труда, развивается в виде фаз поступательного движения, завершающихся качественными скачками, получившими название научно-технических революций. Вопросы причинности, этапности, характера динамики процессов, относимых к содержанию НТР, до сих пор остаются дискуссионными. При анализе этих процессов широкое признание в науке получила теория больших циклов или «длинных волн» экономики Н.Д. Кондратьева (К-волн), которая применительно к условиям ХХ1 века получила развитие и конкретизацию в работах известного экономиста С.Ю. Глазьева и ряда других отечественных и зарубежных ученых [2, 9, 10, 11, 13] (Hirooka, 2006; Glazev, 2012; Grinin, Grinin, 2015; Kablov, 2010; Kondratev, 1989), обосновавших появление в ходе макроэкономической динамики пятого и шестого технологических укладов.

Несколько отличается от кондратьевской теория смены промышленных революций, у которой также немало сторонников в разных странах. Они рассматривают современный этап макроэкономической динамики как четвертую из этих революций. Ее мегатренды, в т.ч. влияние на труд и занятость, комплексно характеризует К. Шваб, отмечая, что она меняет «…всю нашу жизнь – экономику, отношения между людьми, даже в какой-то степени само понимание того, что это значит – быть человеком. …новейшие методы на глазах становятся частью нашего повседневного существования» [22, с. 33–34] (Shvab, 2016, р. 33–34).

Конкретное содержание и формы воздействия на рынок труда современной НТР пока не вполне ясны и могут быть различными в зависимости от многих конкретных, в том числе управленческих факторов. Это затрудняет, но не отменяет необходимости прогнозирования сдвигов в профессионально-квалификационной структуре занятости [17] (Seydl da Fonseka, 2017), поскольку под уже определившиеся сдвиги нужно незамедлительно подстраивать систему профессионального образования.

Быстрота происходящих перемен связана также с происходящей кардинальной сменой концепций развития. Для современной НТР характерна замена действовавших ранее адаптивных концепций, основанных на использовании механизмов «созидательного разрушения», дизруптивными (подрывными) концепциями и инновациями, когда последствием вывода на рынок качественно новых продуктов или технологий становятся «взорванные» рынки: конкуренция на них устраняется исчезновением самого продукта [5], в нашем случае – профессий.

При рассмотрении НТР в качестве фактора влияния на рынок труда мы считаем обоснованным исходить из следующих закономерностей. Во-первых, НТР – это фундаментальный и объективно действующий фактор, обусловливающий направления технико-технологических изменений производства и труда. Во-вторых, это фактор постоянного и долговременного действия. В-третьих, его динамике свойственна определенная цикличность, для которой характерны периоды подъемов, относительной стабильности и спадов, что отражается на всех сферах экономики, включая занятость. В-четвертых, цикличность действия фактора в научно-технической сфере сопровождается объективно-субъективными изменениями в организационно-управленческой области. Реализация фактора согласуется с основными положениями теории инноваций Й. Шумпетера [3] (Schumpeter, 1939), т.е. требует наличия инвестиций, целенаправленной предпринимательской активности и определенных организационно-управленческих усилий. Эти закономерности носят общемировой характер, но формы и этапы их проявления неодинаковы в странах с различным уровнем развития. [6]

Все это касается и фактора цифровизации экономики, поскольку она является одним из наиболее развитых направлений современной НТР, пришедшим на смену информатизации и компьютеризациии. Но цифровизацию можно рассматривать и в качестве самостоятельного фактора влияния на рынок труда ввиду его высокой значимости. Развитие цифровизации обусловлено теми же теоретическими закономерностями, что и НТР в целом, но она имеет собственное содержание и возможности очень быстрого изменения масштабов и структуры занятости.

Анализ свидетельствует, что в данной проблемной области еще не достигнуто методологической определенности даже по базовым вопросам. В частности, не существует общепринятого понятия цифровизации, в силу чего авторы нередко говорят о разных процессах и заблуждаются в их масштабах. Полагаем, что правы М.А. Скляр и К.В. Кудрявцева, предлагающие отличать понятие цифровизации, превращющейся в драйвер мирового общественного развития, от более узкого понятия оцифровки, означающего лишь процесс перевода информации с физических носителей на цифровые [16, с. 103–104] (Sklyar, Kudryavtseva, 2019, р. 103–104). В.Г. Халин и Г.В. Чернова для тех же целей предлагают различать цифровизацию в узком и широком смысле слова [18] (Khalin, Chernova, 2018).

В рамках предпринятого авторами анализа важно, что цифровые технологии, известные сегодня (табл. 1), преображают мир, в т.ч. сферу занятости.

Таблица 1

Основные сквозные технологии цифровой экономики, меняющие структуру занятости

НТР меняет отраслевую и территориальную структуру экономики и использования ресурсов труда. В мировом хозяйстве повышается доля третичного сектора – сферы услуг (в России данный показатель приблизился к 70% [6, с. 61–62] (Gadzhieva, 2018, р. 61–62)), а территориально новыми принципами размещения производительных сил стали наукоемкость и экологичность.

К.Б. Фрей и М. Осборн [1] (Frey, Osborne, 2015) еще в 2013 году определили воздействие технологических инноваций на безработицу. По результатам их исследования выявлены профессии, которые могут быть частично или полностью автоматизированы; обосновано, что занятость будет расти в высокодоходных когнитивных и творческих профессиях и в низкодоходном ручном труде, при этом значительно снизится в среднедоходных монотонных профессиях. Аналогичные прогнозы, с теми же тенденциями, разрабатываются и применительно к России [7].

Фактор НТР, объективно определяя технико-технологические сдвиги в процессах трудовой деятельности, первично обусловливает изменения в отраслевой, территориальной и профессионально-квалификационной структуре занятости населения. Анализ позволяет выделить следующие особенности воздействия современной НТР на рынок труда (табл. 2).

Таблица 2

Особенности воздействия современной НТР на рынок труда

Касаясь дискуссионных вопросов рассматриваемой темы, отметим, прежде всего, неясность перспектив роста безработицы, степени замены живого труда автоматизацией, а также будущей профессиональной структуры высвобождения рабочей силы и занятости населения. Они обусловливаются не только сложно прогнозируемыми тенденциями происходящей НТР, но и сочетанием ее современных направлений с сохраняющейся какое-то время занятостью в отраслях первого и второго технологических укладов.

Влияние цифровизации на занятость и рынок труда достаточно широко и комплексно обсуждается в литературе [1, 5, 6, 15, 16, 19] (Frey, Osborne, 2015; Borisova, Komarov, 2019; Gadzhieva, 2018; Novikova, 2018; Sklyar, Kudryavtseva, 2019; Khoyna, 2021). По оценке аналитиков из Оксфорда, в ближайшие 15–20 лет роботы и искусственный интеллект возьмут на себя половину работ, связанных с выполнением повторяющихся формализуемых операций, а 77% трудовых ресурсов будут вынуждены переучиваться или менять занятость. Эксперты компании McKinsey считают, что в сфере компьютерных профессий произойдет рост занятости на 4,5% в год. [8]

Сдерживающими факторами широкого распространения цифровых технологий являются дефицит компетентных кадров, а также недопонимание многими компаниями революционизирующего характера происходящих прорывных изменений, отсутствие современных стратегий развития.

Распространение цифровизации обусловлено доступностью качественного интернета. Как отмечают сегодня многие эксперты, различия в этом плане вызывает «цифровой разрыв» между странами мира и их регионами. В ряде источников приводится одна и та же оценка: на сегодняшний день более 60% населения Земли не имеют доступа к интернету, а оплату необходимого широкополосного формата могут себе позволить лишь около 15% населения. Россия в части доступа населения к интернету занимает неплохие позиции в мире [21, с. 17, 21] (Abdrakhmanova, Vishnevskiy,Gokhberg et al., 2020, р. 17, 21). Российская официальная статистика содержит ограниченные данные о распространении информационных и коммуникационных технологий в нашей стране. Наиболее полно представлена структура коммуникационных средств: в целом по организациям за 2010–2019 годы (табл. 3) и в разрезе видов экономической деятельности за 2019 год (табл. 4). Как видно, широкополосный доступ к интернету имеют 86,6% организаций, доля домохозяйств, которым доступен широкополосный интернет, выросла с 73,6% в 2019 г. до 77,0% в 2020 г. [9]

Таблица 3

Использование информационных и коммуникационных технологий в организациях (% от общего числа обследованных организаций)

Таблица 4

Использование информационных и коммуникационных технологий в организациях по видам экономической деятельности в 2019 г.

(% от числа обследованных)

Источник: Россия в цифрах. 2021. Краткий статистический сборник. М.: Росстат, 2021. – С. 182.

Цифровой разрыв в использовании ИКТ в России ярко выражен не столько между видами деятельности, сколько между городом и деревней, а также между регионами. Так, широкополосным интернетом в городской местности в 2020 году могли пользоваться 80,6% домохозяйств, а в сельской – только 65,8%, по другим показателям разница составляет не менее 10 п.п. [10]. Для снижения этого разрыва и более успешного развития цифровизации Правительством РФ в 2017 г. была утверждена программа «Цифровая экономика Российской Федерации», действует также государственная программа «Научно-технологическое развитие Российской Федерации», в которую 11 сентября 2021 года внесены актуальные изменения.

Среди рисков и угроз, возникающих для рынка труда и занятости в связи с развитием цифровизации, на одном из первых мест в литературе обсуждается угроза возможной безработицы. Однако следствием цифровизации является не только сокращение рабочих мест, но и создание новых. И практика показывает, что в России, как и во всем мире, не происходит неуправляемого роста безработицы. В дальнейшем важным способом разрешения ее угрозы должна стать перестройка профессионального, прежде всего высшего образования.

По нашим оценкам, сегодня и краткосрочной перспективе дополнительным фактором сглаживания последствий высокой безработицы в России служит и будет служить многоукладный характер отечественной экономики. В ней сохраняются очаги индустриального, раннепостиндустриального и даже доиндустриального экономического развития, где используется рабочая сила соответствующей подготовки. Некоторое время они будут играть роль амортизаторов резких выбросов на рынок труда работников, не соответствующих требованиям цифрового уклада и НТР в целом.

В последние два года на действие рассмотренных выше технико-технологических факторов наслоился неожиданный, мощно влияющий на рынок труда фактор пандемии COVID-19. Если раньше кризисные явления на рынке труда проявлялись шоком на стороне спроса, то пандемия породила кризис предложения, а также обрушила доверие субъектов рынка друг к другу. Жесткие ограничения для бизнеса и граждан, вводимые государствами, привели к спаду производства, усугубившемуся всеобщим режимом экономии. Деловая активность замедлилась, чему в условиях неопределенности способствовал также кризис доверия.

Пандемия породила ряд новых тенденций на рынке труда, видоизменила сложившиеся ранее, а также способствовала пересмотру отношения к некоторым явлениям, долго не получавшим должного развития. Для теоретического анализа этих перемен в основном используются результаты социологических исследований, проводимых различными субъектами и описываемых в публикациях. Официальная статистика Росстата, к сожалению, не успевает отражать ход пандемии и не располагает соответствующими инструментами.

Эксперты отмечают, что в условиях пандемии прогнозы экономической конъюнктуры и событий на рынке труда были пессимистичными и по большей части отличались от реальности в худшую сторону. Минэкономразвития, Банк России, НИУ ВШЭ прогнозировали снижение ВВП в 2020 году от 4,0%, до 3,5%, что оказалось несколько хуже итоговой оценки Росстата, а именно 3,1% [14, с. 6–7] (Akindinova, Baranov, Bessonov et al., 2021, р. 6–7). На рынке труда также удалось избежать чрезмерного всплеска безработицы: уже в мае 2021 года ее уровень понизился до 4,9%, а к сентябрю – до 4,5% [4] (Bondarenko, 2020).

Тем не менее влияние пандемии на мировой рынок труда, конечно, негативно: согласно оценкам МОТ, по итогам 2021 года количество отработанных часов окажется на 4,3% ниже допандемийного уровня, что эквивалентно потере 125 миллионов рабочих мест с полной занятостью. [11]

Представляется, что именно прецедент пандемии ярко выявил недостатки экономического прогнозирования в нестабильных ситуациях не только в РФ, но и в мировой практике: завышение пессимистических ожиданий, с одной стороны, недооценку возможных угроз в более длительной перспективе, с другой.

Реальная пандемия существенно изменила российский рынок труда, выявив новые дефициты рабочей силы, острый недостаток квалифицированных кадров и слабые надежды на безработицу как резерв современной занятости. А также выявила необходимость пересмотра методики учета безработицы на полном рынке труда. Многое указывает, что показатели ее занижены. Во-первых, Росстатом была изменена методика мониторирования занятости в домохозяйствах, что увеличило «недосчет» безработных. Во-вторых, более размытой стала граница между занятостью и незанятостью (неофициальная занятость, самозанятость и т.п.), особенно в периоды локдаунов. В-третьих, с 10% до 30–40% выросла скрытая безработица лиц, потерявших работу с начала пандемии и не искавших ее [12].

В. Гимпельсон и Р. Капелюшников на основании проведенного исследования пишут, что методы адаптации отечественного рынка труда к коронакризису были традиционными для России: сокращение заработной платы (у 40%), полное или частичное лишение премий и бонусов (у почти 20%), перевод на неполное рабочее время (11%) или в квазидобровольные отпуска (13%); 16% респондентов были вынуждены больше работать. Новым способом адаптации оказался дистанционный режим работы, который использовали, по их данным, 22% опрошенных [13].

В литературе предлагается различать краткосрочные и долгосрочные эффекты пандемии. Нам представляется, чтобы их обнаружить применительно к рынку труда, надо проанализировать сами явления.

Так, краткосрочны всплески регистрируемой безработицы. Они обусловлены, прежде всего, временным увеличением размеров материальной поддержки безработных и облегчением ее получения, что способствовало одномоментному снижению скрытой и застойной безработицы, частичной легализации неформальной занятости и нерегистрируемой самозанятости, снижению численности длительно безработных и экономически неактивного населения. Отмечаемый многими экспертами повышенный спрос на неквалифицированную рабочую силу с возросшей оплатой, например в сфере услуг (курьеры, разносчики) – также временный эффект, который угаснет или ослабеет вместе с пандемией. А дефицит медицинских работников, на наш взгляд, лишь отчасти обусловлен фактором пандемии. Другой его причиной является «оптимизация» здравоохранения, а пандемия лишь обострила и усилила возникший дефицит. Есть и третья причина – неудовлетворенный спрос на медицинские специальности, порожденный НТР, – например, в сфере использования средств современной диагностики. Со временем этот дефицит «распределится» между двумя эффектами.

Долгосрочные эффекты пандемии проявились в резком росте удаленной занятости [14], расширении территориальных границ найма рабочей силы. Это, несомненно, положительное влияние коронавируса на экономику и рынок труда.

Рынок труда в условиях новых вызовов и угроз

Очевидно, что на длительную перспективу меняются структура занятости и безработицы. По мнению экспертов, в результате пандемии в выигрыше окажутся работники IT-cферы, которые будут обслуживать новые цифровые технологии, а также маркетологи, специалисты по коммуникациям, онлайн-образованию, медицине, бизнес-анализу, значительно возросло и будет расти дальше предложение труда на онлайн-платформах.

Сокращение сферы услуг, международного туризма, розничной торговли, экономия на зарплате офисных работников среднего звена путем цифровизации их труда и т.п. привели к повышению представительства этих профессий среди безработных. Эти общие тенденции конкретизируются многочисленными оперативными данными, приводимыми в печати [15].

Наметилась тенденция изменения структуры компаний – переход от иерархично устроенных организаций к компаниям облачного типа с приоритетным контролем результатов, а не процесса работы [16].

Долгосрочным является и возросший спрос на новые компетенции, востребованные не пандемией, а цифровизацией, а также острой потребностью в квалифицированном труде: 43% компаний уже столкнулись с нехваткой профессионалов. В тренде спрос на так называемые надпрофессиональные навыки – креативность, лидерство, адаптивность, умение работать в команде и др.

Принято подчеркивать отрицательное влияние пандемии на рынок труда России: усиление его разбалансированности, территориальных и имущественных разрывов в занятости, рост безработицы, прекаризации населения, неуверенности, неопределенности, трудности прогнозирования ситуации и др. Негативно влияет на рынок труда резкое снижение территориальной мобильности населения, в этом ряду – и отток из страны иностранных мигрантов. Наконец, пандемия поставила многих специалистов перед осознанием факта, что на рынке труда России существует не только обычный дефицит требуемых кадров, но относительно новое для нашей страны явление – дефицит желающих работать вообще [17].

Однако считаем необходимым отметить, что пандемия неожиданно привела к ряду положительных эффектов. Прежде всего, она способствовала распространению технологического прогресса, причем более всего усилила роль фактора цифровизации. Она ускорила также осознание обществом преимуществ новых форм организации труда, бизнеса, частной жизни. Нестандартные, платформенные, гибкие формы занятости получили большое распространение – вначале вынужденное, но очень скоро осознанное ввиду их эфффективности для работодателей, экономичности, индифферентности к территории проживания востребуемых работников [18].

Напрашивается обобщение, что долгосрочные эффекты пандемии проявляются там и постольку, поскольку она ускорила назревшие изменения в рассматриваемых сферах.

Заключение

Узловые точки основных изменений на рынке труда под воздействием рассмотренных в статье факторов мы привели – в порядке обобщения результатов проделанного анализа – в таблице 5.

Резюмируя результаты проделанного факторного анализа, обозначим основные проблемы, нуждающиеся в решении для эффективного управления динамикой процессов, происходящих на рынке труда. На наш взгляд, они состоят в следующем:

Таблица 5

Узловые точки определившихся изменений на современном рынке труда России и их причины

Источник: составлено авторами.

а) в отсутствии надежных способов оценки воздействия рассмотренных факторов на трансформацию рынка труда (оценок публикуется много, но они не совпадают количественно и даже в тенденциях);

б) в непреодоленном в научной среде подходе к рассмотрению действующих на рынке труда факторов в отрыве друг от друга;

в) в отсутствии измерителей, которые позволили бы разграничить и учесть «вклад» каждого из факторов в происходящее на рынке труда, для чего необходимы специальные исследования;

г) в несовершенстве информационного обеспечения современной динамики рынка труда;

д) в отсутствии более точных методик прогнозирования результатов воздействия факторов на безработицу и другие характеристики занятости.

Очевидно, серьезные прогнозы не могут быть представлены каким-либо одним сценарием. Но кроме необходимости совершенствования методов прогнозирования, без чего невозможно управляемое развитие, полагаем полезным ввести в практику сопровождение разрабатываемых новых прогнозов статистикой осуществления предыдущих прогнозных расчетов – применительно к пессимистическому, оптимистическому и среднему сценариям. Это послужило бы пользователям дополнительным ориентиром и предостережением возможности тяжелого развития событий.

Анализ выявил необходимость всестороннего совершенствования информационного обеспечения современных социально-экономических процессов: в части структуры, полноты, оперативности, точности обеспечения данными применительно к официальной статистике и проводимым Росстатом мониторинговым исследованиям. Например, официальная российская статистика вообще не содержит сведений о влиянии цифровизации и ИКТ на рынок труда и занятость. Очевидно, от Росстата требуются уточнение методики определения полной безработицы, а также реакция на новые явления в мире занятости.

Проделанный анализ позволяет сделать вывод, что глубинной причиной происходящих в настоящее время долгосрочных сдвигов в спросе, предложении труда и структуре занятости являются технико-технологические факторы современной НТР и цифровизации как одного из ее направлений. Наблюдаемые краткосрочные эффекты обусловлены влиянием пандемии и ее регулирования.

Исследование опровергает поверхностные выводы о том, что фактор пандемии оказывает только разрушительное влияние на рынок труда. Важен «проявляющий» эффект пандемии: а) на давно назревшие изменения, например в виде происходящей переоценки обществом возможностей дистанционной занятости; б) на скрытые проблемы отечественного рынка труда, обнаружившиеся со всей очевидностью при всплеске регистрируемой безработицы.

Разрешению ряда обозначенных проблем должно способствовать государственное регулирование, в т.ч. через прогнозирование потребностей в рабочей силе, воздействие на перестройку профессионального образования, стимулирование инвестиций и нововведений в целях ускорения НТП, совершенствование работы государственной службы занятости населения и другие формы.

[1]Шувалов Н. Уровень безработицы в странах мира в 2020-2021 году // URL: https://visasam.ru/emigration/vybor/uroven-bezraboticy-v-stranah-mira.html (дата обращения: 10.11.2021).

[2] Россия в цифрах. 2021. Краткий статистический сборник. М.: Росстат, 2021. – С. 20.

[3] В 2021 году они максимальны в Северо-Кавказском регионе, Тыве и Алтае (Ингушетия — 32,2% Тыва – 20,4% Чечня – 18,1% Дагестан – 16,4% Республика Алтай – 14,7%), а минимальны в Москве (3%), Санкт-Петербурге (2,5%), в регионах с малой плотностью населения. См.: Россия в цифрах. 2021. Краткий статистический сборник.

^[4] См., например: Поздеева Е. Рынок труда 2021 – ожидания и реальность // URL: https://www.finam.ru/analysis/newsitem/rynok-truda-2021-ozhidaniya-i-realnost-20210108-11000 (дата обращения 02.11.2021); Идеальный шторм на рынке труда: что делать с дефицитом кадров // URL: https://voronezh.hh.ru/article/28505?from=article_28795 (05.09.2021); Данина Н. Новая реальность рынка труда: что говорят статистика и аналитика // URL: https://nn.hh.ru/article/28795 (дата обращения: 14.10.2021).

[5] Стаценко А. Доклад Римского клуба 2018, Глава 1.11: «Подрывные технологии и цифровая революция» // URL: https://habr.com/ru/company/philtech/blog/425401 (дата обращения: 06.10.2021).

[6] «В США, например, доля производительных сил пятого технологического уклада составляет 60%, четвертого – 20%. И около 5% уже приходятся на шестой технологический уклад…в России…о шестом технологическом укладе … говорить рано. Доля технологий пятого уклада у нас пока составляет примерно 10%, да и то только в наиболее развитых отраслях... Более 50% технологий относится к четвертому уровню, а почти треть – и вовсе к третьему» [7] (Gaydaenko, Khripacheva, Khudov, 2021).

[7] Например: Атлас профессий будущего и профессий-пенсионеров // URL: https://skolkovo-resident.ru/atlas-professij-budushchego-skolkovo (дата обращения 15.10.2021).

[8] «По оценке McKinsey, к 2030 году до 50% рабочих операций в мире могут быть автоматизированы… в ближайшие годы полностью возможно автоматизировать лишь 5% существующих профессий. Оставшиеся 95% специальностей подвержены лишь частичному внедрению технологических инноваций» [19] (Khoyna, 2021).

[9] Россия в цифрах. 2021. Краткий статистический сборник. М.: Росстат, 2021. – С. 32.

[10] Россия в цифрах. 2021. Краткий статистический сборник. М.: Росстат, 2021. – С. 188.

[11] МОТ сообщила о негативном влиянии пандемии на мировой рынок труда // Banki.ru. Лента новостей. URL: https://www.banki.ru/news/lenta/?id=10955505 (дата обращения: 27.10.2021).

[12] Дело рук утопающих. Российский рынок труда переживает пандемию намного хуже, чем показывает официальная статистика / Анна Лукьянова. URL: http://worldcrisis.ru/crisis/3951035 (дата обращения: 05.12. 2021).

[13] Гимпельсон В., Капелюшников Р. Рынок труда под натиском коронавируса // Центр трудовых исследований. URL: https://www.hse.ru/mirror/pubs/share/369698959.pdf (дата обращения: 12.11.2021).

[14] «…количество россиян, которые работают в компаниях, полностью перешедших на удаленный режим работы с конца марта текущего (2020) года, выросло почти в пять раз. До 80% офисных сотрудников могут работать в таком режиме [22].

[15] Например: Гимпельсон В., Капелюшников Р. Рынок труда под натиском коронавируса // Центр трудовых исследований. URL: https://www.hse.ru/mirror/pubs/share/369698959.pdf (дата обращения: 12.11.2021); Как «коронакризис» повлиял на рынок труда // HH.ru. URL: https://voronezh.hh.ru/article/27176 (дата обращения: 02.12.2021).

[16] «Облачные компании - инновационные организации, имеющие постоянно изменяющуюся внутреннюю структуру, которая подчинена текущим задачам и параметрам управляющей информационной системы. Именно эти системы контролируют все бизнес-процессы. предприятия». Главные последствия пандемии для рынка труда. - URL: https://www.finam.ru/analysis/newsitem/glavnye-posledstviya-pandemii-dlya-rynka-truda-bezrabotica-i-spros-na-novye-kompetencii-20201115-13000/(дата обращения 03.12.2021)

[17] Соловьева А. В России почти не осталось желающих трудиться безработных // Экономика. URL: https://nvo.ng.ru/economics/2021-10-28/1_8290_unemployed.html (дата обращения: 27.11.2021).

[18]По данным РАНХиГС, 96% работодателей, которые справились с введением дистанционных форм организации труда, и 57% опрошенных работников хотели бы сохранить дистанционную занятость и после пандемии. Эксперты проанализировали влияние последствий пандемии коронавируса на рынок труда. – URL: https://www.ranepa.ru/sobytiya/novosti/eksperty-proanalizirovali-vliyanie-posledstviy-pandemii-koronavirusa-na-rynok-truda/ (дата обращения: 03.12.2021).