Тенденции инновационного развития международных нефтегазовых компаний

Введение. Актуальность инновационного развития обусловлена необходимостью сохранения конкурентоспособности международными нефтегазовыми компаниями на мировом энергетическом рынке в условиях истощения легкодоступных запасов углеводородов при непрерывном росте энергопотребления и ужесточения экологического законодательства.

Анализ проблематики инновационного развития сводится к трём основным направлениям: оценке уровня инновационного развития компаний, проблемам и перспективам инновационного развития, путям совершенствования стратегий инновационного развития. При этом работы М.Р. Ластовской [6] и Д.С. Лобова [8] проводят фундаментальный анализ инновационного развития с точки зрения его стратегического влияния и дают оценку влияния энергоперехода на деятельность нефтегазовых компаний.

Исследование М.В. Рыбина и Д.С. Лобова [13] проводит анализ перечня ключевых показателей эффективности (КПЭ) инновационной деятельности, а статьи А.К. Даурбаева и О.А. Панфилова [3], М.Е. Песковой и Д.С. Бурцева [12], Р.Е. Шепелева [18] предлагают собственную методологию оценки инновационного развития.

Исследование Д.В. Лебедовой [7] выделяет факторы, замедляющие инновационное развитие и способы их нивелирования. Работы А.Д. Каширина [5] и О.Ф. Васильевой [2] акцентируют внимание на перспективных направлениях инновационного развития, связанных с цифровизацией процессов. Статья И.А. Гулиева, Д.С. Лобова, К.Д. Афанасьевой [16] рассматривает степень интегрированности инноваций в стратегии нефтегазовых компаний и заключает, что наибольшая приверженность инновациям характерна для европейских компаний, хотя их затраты на НИОКР относительно невысоки.

В ряде работ рассмотрены пути решения проблем, связанных с инновационным развитием. Так, исследование И.А. Максимцева, К.Б. Костина и О.А. Онуфриевой [9] фокусируется на важности системной цифровизации для развития энергетического рынка. Работы С.С. Рыболова [14] и А.В. Ответчикова [11] рассматривают стратегии ускорения инновационного развития российских компаний ТЭК на фоне санкционного давления.

Несмотря на растущее внимание к теме инновационного развития, существует научный пробел в определении тенденций инновационного развития международных нефтегазовых компаний в разрезе анализа направлений инновационного развития, источников его финансирования и региональных особенностей.

Целью исследования является анализ тенденций инновационного развития международных нефтегазовых компаний. Новизна исследования заключается в том, что, объединив выводы существующих исследований по теме статьи с полученными результатами, в ходе проведенного автором анализа влияния факторов современной внешней среды на инновационную деятельность международных нефтегазовых компаний удалось сформулировать ключевые тенденции инновационного развития данных компаний. Гипотеза исследования состоит в том, что сложившаяся геополитическая ситуация, активизация климатической повестки и цифровизации обуславливают трансформацию направлений инновационного развития международных нефтегазовых компаний в сторону внедрения цифровых решений и «зелёных» технологий в их инновационную деятельность. Для проверки гипотезы в рамках исследования применялся комплексный подход с методами количественного и качественного анализа.

Инновационное развитие приобретает всё большее значение для международных нефтегазовых компаний, вынужденных адаптироваться под изменчивую конъюнктуру мирового энергетического рынка. В 2020-х гг. «чёрные лебеди» серьёзно осложнили их деятельность. Сначала пандемия Covid-19 обострила традиционную проблему спроса и предложения. В 2020 г. в результате резко ослабшего спроса и переизбытка предложения майские фьючерсы на нефть марки WTI достигли беспрецедентных отрицательных уровней из-за высоких издержек хранения. Как следствие, доходы мейджоров рухнули: ExxonMobil, Shell, BP и Total отчитались о чистом убытке за 2020 г.

Не успев до конца оправиться после пандемии, нефтегазовые компании столкнулись с новым вызовом в феврале 2022 г. Нарушение цепочек поставок вновь привело к дисбалансу на рынке нефти и газа. Кроме того, компании стали более подвержены киберрискам, таким как диверсии. Параллельно с этими процессами происходило постепенное ужесточение национальных и международных стандартов в сфере права, налогообложения, экологии. Последнее особенно коснулось развитых стран, прежде всего Европы и США.

Так, European Green Deal объединила принятые за предшествующие годы директивы ЕС и поставила целью достижение углеродной нейтральности к 2050 г., что неразрывно связано с повышением доли ВИЭ в энергобалансе. При этом были установлены промежуточные цели к 2030 г., среди которых доля ВИЭ в производстве и потреблении энергии должна увеличиться как минимум до 42,5% [21].

Inflation Reduction Act включил многомиллиардные налоговые льготы для компаний, занимающихся «зелёными» технологиями: ветряными турбинами, солнечными панелями, батареями, электротранспортом, водородным топливом, а также улавливанием углерода. Согласно оценкам аналитиков, к 2030 г. закон поможет снизить выбросы углекислого газа на 42% по отношению к уровню 2005 г. [27, p. 8] Одним из немногих способов, как нефтегазовые компании могут смягчить своё влияние на окружающую среду – улавливание углерода. Спустя полгода после подписания закона Chevron и Talos Energy заявили об увеличении втрое своего строящегося центра по улавливанию и хранению углерода в Мексиканском заливе. А ExxonMobil намерена развивать проекты по улавливанию углерода. Таким образом, на законодательном уровне нефтегазовые компании вынуждают добывать углеводороды с минимальным воздействием на экологию, что трудно представить без инновационных технологий. European Green Deal и Inflation reduction Act, лоббирующие амбициозные цели по климату, по своей сути являются экзистенциальным риском для нефтегазовых компаний.

Однако ввиду гигантских размеров энергетической системы, её эволюция займёт не одно десятилетие, а любые изменения в энергоснабжении будут постепенными. Ископаемое топливо до сих пор обеспечивает около 80% энергопотребления в мире [15, с. 5]. Тем не менее, для поддержания текущих объёмов добычи нефти необходим существенный прирост инвестиций, поскольку легкодоступные месторождения истощаются. При вложениях исключительно в существующие проекты добыча нефти упадёт в 4 раза к 2050 г. [15, с. 8] В настоящее время именно инновации позволяют экономически эффективно осваивать новые сложные месторождения нефти и газа.

На этом фоне у них остро стоит вопрос сохранения конкурентного преимущества на энергетическом рынке. Инновационное развитие способствует достижению этой стратегической цели, обеспечивая как финансовые, так и нефинансовые выгоды.

Прежде всего, инновационные технологии качественно меняют деятельность нефтегазовых компаний, позволяя им перейти на новую кривую производственных возможностей. При этом переход происходит за счёт повышения эффективности применяемых технологий. В результате, решаются две основные задачи – повышается уровень производства нефти и нефтеотдача, благодаря чему снижается себестоимость тонны нефти, а также капитальные и операционные расходы [1, с. 46]. Повышается рентабельность вложенного капитала. Кроме того, снижаются выбросы в окружающую среду.

Инновационное развитие охватывает как традиционные виды деятельности нефтегазовых компаний – разведку, добычу и переработку, – так и «зелёную» энергетику – ВИЭ и водород. Совершенствование первых сосредоточено на цифровизации производственных процессов, что позволяет повысить их эффективность, обеспечивая снижение издержек и дополнительную экономию. Экономический эффект от снижения операционных затрат сектора даунстрим оценивается в 12-20% [30], а дополнительная экономия – от 240 до 520 млрд долл. ежегодно [26]. Для достижения таких результатов ведущими нефтегазовыми компаниями применяется целый комплекс цифровых технологий: искусственный интеллект, интернет вещей, цифровые двойники, виртуальная реальность, большие данные, облачные вычисления, блокчейн, робототехника, 4D-сейсмика, 3D-печать. Анализ инновационного развития ведущих нефтегазовых компаний показал их приверженность всем перечисленным технологиям (Таблица 1). Широкий спектр используемых и разрабатываемых цифровых инструментов находит отражение во взрывном росте рынка цифровой трансформации нефтегазовой отрасли. Его средневзвешенный ежегодный прирост прогнозируется на уровне 11,58% в течение ближайших пяти лет [20], а спрос на цифровые технологии в российском ТЭК в 2020-2030 гг., как ожидается, вырастет в 13,5 раз [17]. Таким образом, одна из основополагающих тенденций инновационного развития – интенсификация цифровых технологий, которая выражается в их проникновении во все операционные процессы.

Таблица 1

Применение цифровых технологий ведущими нефтегазовыми компаниями

Активная экологическая повестка привела к тому, что нефтегазовые компании декларируют в своих программах инновационного развития низкоуглеродные и «зелёные» проекты. Как правило, они сосредоточены на улавливании и хранении углерода, производстве биотоплива и получении энергии из ВИЭ. Как было отмечено раннее, улавливание углерода – один из наиболее доступных способов снижения негативного влияния на окружающую среду, и поэтому он широко используется компаниями. Биотопливо и ВИЭ можно встретить, например, в программах ExxonMobil, развивающей технологии производства биотоплива из водорослей и целлюлозной биомассы, и Chevron, занимающейся водородной и геотермальной энергетикой. На уровне стратегий компаний конечной целью низкоуглеродных проектов должно стать достижение углеродной нейтральности. Несмотря на то что чрезмерное развитие «зелёных» технологий угрожает самому существованию нефтегазовых компаний, оно, как ни парадоксально, несёт в себе финансовую выгоду.

В действительности, инвесторы активнее вкладываются в «зелёные» проекты с низким выбросом углекислого газа в окружающую среду, относя экологические риски к инвестиционным [10, с. 31]. Среднегодовой прирост прямых иностранных инвестиций в «зелёные» проекты составляет 16% [24]. В то же время мировые инвестиции в чистую энергию за последние 5 лет увеличились на 61% и превышают мировые инвестиции в ископаемое топливо в 1,8 раза, а разрыв продолжает увеличиваться (Рис. 1). Под «чистой энергией» понимаются инвестиции в ВИЭ, накопление и хранение энергии, улучшение энергоэффективности, атомную энергетику и виды топлива с низким уровнем выбросов (включая биогаз, водород, синтетический метан, аммиак, жидкое биотопливо).

При этом в географическом разрезе данный рост характеризуется неоднородностью. Локомотивом развития чистой энергии стал Китай, расходы которого увеличились 77% за 2019-2024 гг. и достигли 659 млрд долл., составив 33% от общемировых [25, p. 20]. На развивающиеся страны за вычетом Китая пришлось всего 15% мировых расходов. Значительная доля приходится на развитые страны: совокупная доля ЕС и США составляет более 35%.

Рис. 1. Мировые инвестиции в ископаемое топливо и чистую энергию

Источник: составлено автором по данным IEA World Energy Investment 2024

Мировые инвестиции в ископаемые виды топлива постепенно снижались с 2015 по 2020 гг., однако последние 4 года вновь наблюдается их рост (Рис. 1). Объём мировых инвестиций в 2024 г. вернулся к уровню 2017 г. Этому способствуют в том числе открытие новых месторождений, рост использования технологии ГРП для повышения нефте- и газоотдачи пластов на действующих месторождениях, применение инновационных технологий как для разработки сложнодоступных месторождений, так и для снижения воздействия нефтегазовых компаний на окружающую среду (особенно в странах с активной «зелёной» повесткой), ограниченностью применения ВИЭ ввиду их прерывистой генерации, дороговизной «чистой энергии» по сравнению с традиционными видами энергии. Так, за 2019-2024 гг. рост инвестиций в ископаемое топливо показали Латинская Америка (+27,5%), ЕС (+24%), Индия (+23%).

В секторальном разрезе выросли инвестиции в сектор апстрим: за 2017-2024 гг. национальные нефтегазовые компании Ближнего Востока и Азии увеличили инвестиции на рекордные 38 и 23 млрд долл. соответственно. Ожидается, что по итогам 2024 г. мировые инвестиции в сектор апстрим, по большей части благодаря этим двум регионам, увеличатся на 7% и достигнут 570 млрд долл. В структуре этих инвестиций доминирует разведка и добыча действующих месторождений нефти и газа (т.н. brownfield investments) с долей около 40%, на развитие новых месторождений (т.н. greenfield investments) приходится 33%, а оставшиеся 27% – на месторождения сланцевой нефти и сланцевого газа [25, p. 92].

При анализе инвестиций в инновационное развитие ключевым вопросом является источник финансирования. В 2023 г. государственные расходы на НИОКР в области энергетики выросли на 7% — в 3 раза больше мирового ВВП — и составили около 50 млрд долл. США. Однако источник роста сменился. Если в 2022 г. рост был обусловлен в основном расходами китайского правительства и его государственными энергетическими предприятиями, то в 2023 г. почти половина роста пришлась на Северную Америку, особенно на США. В совокупности, бюджеты на исследования, связанные с энергетикой, увеличились там более чем на 1,3 млрд долл.

Кроме того, в США применяется другой инструмент стимулирования – налоговые кредиты на НИОКР для нефтегазовых компаний на федеральном и региональном уровнях. Он представляет собой прямой вычет расходов на НИОКР из общей суммы налоговых обязательств. При этом объём кредита не ограничен, кредит может быть заявлен ежегодно, а неиспользованный кредит может быть перенесён на 20 лет вперёд. Допускается возможность ретроспективного заявления кредита, чтобы вернуть раннее уплаченные налоги, путём внесения изменений в уже поданные налоговые декларации не старше трёх лет. Проводимые компаниями НИОКР должны осуществляться исключительно в США, что определяет назначение этого инструмента как стимулирование национальных исследований и разработок. Соответственно, чем выше расходы на НИОКР, тем больше размер налогового кредита, который компания может получить. В среднем, экономия составляет до 10% годовых расходов на НИОКР для федеральных целей и может быть дополнительно увеличена при получении кредитов на уровне штатов [19].

Тем не менее, вложения крупнейших нефтегазовых компаний в инновационное развитие остаются умеренными. Так, траты на исследования и разработки американской ExxonMobil в 2023 г. составили только 72% от допандемийного уровня [23], а французская TotalEnergies сократила свои расходы на НИОКР на 9% с 2021 по 2023 гг. [31] Одна из возможных причин тренда кроется в источнике инвестиций.

Западная культура инвестирования ориентирована на корпоративный сектор. Доля частного инвестирования в НИОКР составляет порядка 78% в США [29] и 70% в ЕС [28]. В этой связи сокращение расходов на инновационное развитие является закономерным ответом бизнеса на ухудшающиеся условия внешней среды. Выбор в пользу проектов с коротким жизненным циклом позволяет компаниям поддержать текущие операционные показатели, оставив вложения в инновационное развитие на лучшие времена. Инновационное развитие предполагает получение выгоды в долгосрочном периоде, в то время как во времена неопределённости горизонт планирования сокращается до нескольких лет.

С другой стороны, инвестиции в инновации – стратегическое решение, которое принесёт финансовые и нефинансовые выгоды для компаний. В конечном счёте, на рынке, вероятнее всего, будет доминировать организация с проактивным подходом к внедрению инноваций, поскольку это обеспечит большую эффективность при меньших затратах ресурсов. Следовательно, для стабильного инновационного развития необходим сбалансированный подход к его финансированию.

Несмотря на беспрецедентное внимание компаний ТЭК к инновациям, количество патентов в области как ископаемого топлива, так и чистой энергии снижается с 2014 г., что было вызвано ценовым кризисом на рынке энергоносителей, а в 2023 г. этот показатель достиг 23-летнего минимума. Данный тренд показывает, с одной стороны, перераспределение капитальных, финансовых, технологических и трудовых ресурсов компаний в пользу менее рисковой деятельности, поскольку инновационная деятельность сопряжена с высоким уровнем риска, который может быть экономически нецелесообразен в периоды неопределённости. С другой стороны, тренд демонстрирует закономерный процесс замедления инновационной активности после технологического бума энергетического сектора конца 20 в. – начала 21 в.

За 2000-2023 гг. было зарегистрировано 67139 патентов в области ископаемого топлива, из которых наибольшая часть пришлась на США (42,6%), Китай (9,4%), Германию (5,6%), Францию (5,3%), Великобританию (3,9%) и Канаду (3,2%) [22]. При этом структура патентов по секторам значительно отличается в перечисленных странах-лидерах (Рис. 2). Для стран Северной Америки характерно доминирующее развитие сектора апстрим, прежде всего разведки и добычи нефти и газа общепринятыми методами (т.н. «conventional oil and gas exploration and extraction»). В Китае равномерно распределены патенты между секторами апстрим и даунстрим с преимущественным развитием технологий нефтепереработки, хранения газа, газификации угля и разработки нефти и газа общепринятыми и нетрадиционными методами. В европейских странах наблюдается активная выдача патентов в секторе даунстрим, в частности, технологий производства водородного топлива, нефтепереработки, хранения и кондиционирования природного газа, газификации угля.

Рис. 2. Распределение патентов по нефтегазовому сектору, среднее значение за 2000-2023 гг.

Источник: составлено автором на основе IEA Energy Technology Patents Data Explorer

Таким образом, на рынке инноваций преобладают зарубежные нефтегазовые компании Северной Америки, Европы и Китая. Их вклад в инновационное развитие ТЭК признан международными рейтингами, а число зарегистрированных патентов в разных областях энергетического комплекса показывает приверженность этих компаний опережающему технологическому развитию. Однако в период текущей геополитической и экономической нестабильности нефтегазовые компании, в том числе мейджоры, вынуждены пересматривать свои стратегии инновационного развития, обращая более пристальное внимание на структуру расходов и риски реализуемых проектов. В этом заключается одна из причин возвращения интереса к ископаемому топливу, несмотря на активную экологическую повестку. Характерный тренд 2020-х гг. – одновременное увеличение инвестиций и в ископаемое топливо, и в «чистую энергию».

Очевидно, что нефтяная эпоха ещё далека от завершения. С одной стороны, зависимость от нефти во всех сферах экономики – от промышленности до услуг – остаётся высокой, а качественная перестройка на низкоуглеродные источники энергии займет не одно десятилетие даже при целенаправленных вложениях. С другой стороны, окупаемость «зелёных» проектов крайне длительна, а стоимость энергии из возобновляемых источников проигрывает ископаемому топливу. Пример Германии показывает, как зелёная энергетическая политика может привести к рецессии и деиндустриализации. Крупнейшая экономика еврозоны снижается уже второй год подряд, а уровень промышленного производства – основа экономики страны – упал до 5-летнего минимума.

Теперь, когда реализация экзистенциальных рисков для нефтегазовых компаний маловероятна, они могут использовать этот период на совершенствование своего инновационного развития. Когда экологическая повестка вновь встанет во главу угла, они будут иметь конкурентное преимущество, а процесс адаптации к «зелёной» конъюнктуре энергетического рынка будет менее болезненным.

Помимо инновационных технологий по снижению воздействия на окружающую среду, перспективные направления инновационного развития будут сосредоточены вокруг повышения эффективности процессов добычи сложноизвлекаемых запасов и увеличения глубины переработки по мере истощения запасов легкодоступных месторождений нефти и газа [11, с. 90]. Особую роль будет продолжать играть цифровизация производственных процессов.

Заключение. В рамках проведённого исследования были выявлены тенденции инновационного развития международных нефтегазовых компаний. На основе проделанной работы можно сделать следующие выводы.

1. Инновационное развитие включает два основных направления – ископаемое топливо и чистую энергию. Первое сосредоточено на цифровизации производственных процессов для повышения эффективности, снижения издержек и увеличения рентабельности. В рамках чистой энергии главным инструментом является улавливание и хранение углерода.

2. В условиях волатильности внешней среды инвестиции в совершенствование технологий в сфере ископаемого топлива вновь растут, хотя развитие низкоуглеродных технологий остаётся опережающим. Характерен одновременный рост мировых инвестиций и в ископаемое топливо, и в чистую энергию.

3. Несмотря на абсолютный рост мировых инвестиций, объём вложений крупнейших нефтегазовых компаний в НИОКР не вернулся к допандемийному уровню, а число регистрируемых патентов находится на минимальном уровне за весь 21 век, что свидетельствует о замедлении инновационного развития.

Перспективы дальнейших исследований включают изучение количественного и качественного влияния инноваций на экономику нефтедобычи и нефтепереработки, степень воздействия экологических и климатических законов на деятельность нефтегазовых компаний, анализ целесообразности вложения в инновационные проекты в период нестабильной экономической конъюнктуры. Кроме того, представляет интерес выявление степени активности инновационного развития после улучшения факторов внешней среды.