Аравийские монархии как центр трудовой миграции и их миграционная политика

Введение

Монархии Аравийского полуострова (Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ, Оман, Саудовская Аравия) являются одним из международных центров трудовой миграции, находясь на третьем месте в мире после ЕС и США по количеству мигрантов. Иностранная рабочая сила – как высококвалифицированные кадры из развитых стран, так и низкоквалифицированные работники из развивающихся стран – сыграла и продолжает играть важнейшую роль в обеспечении экономического развития данного региона. В контесте, связанном с миграцией, выделяется вопрос о денежных переводах, направляемых из арабских стран иностранными работниками в другие страны Азии, а также Африки – для более, чем десяти стран мира эти средства имеют критическое значение для балансирования платежных балансов. Начиная с 2010-х гг. происходят изменения в подходе монархий к миграции, заключающиеся в ужесточении ее регулирования и в замещении мигрантов на местные кадры.

Актуальность исследования связана с важностью вопросов регулирования миграции в России и необходимостью в этой связи изучения зарубежного опыта. Поскольку аравийские монархии занимаются миграционной политикой на протяжении более пятидесяти лет, являются крупным на международном уровне центром миграции, а их подходы к управлению миграцией отличаются от западных, то данный опыт заслуживает внимания.

В исследованиях миграционных потоков в аравийские монархии имеется несколько научных пробелов. Во-первых, не рассмотрены в необходимой мере денежные переводы мигрантов (как правило, описывается только сама миграция, категории мигрантов, подходы к регулированию категорий мигрантов). При этом для ряда отправляющих мигрантов стран переводы из аравийских монархий имеют ключевое значение для платежных балансов и служат необходимой и крупной статьей поступлений, позволяющей избежать дефолтов или девальваций и, шире, предоставляющей дополнительные возможности для экономики. Во-вторых, не объсняется последовательно эволюция экономических и демографических причин, сначала, в 1960-1970-е гг., обусловивших выбор в пользу миграции, а затем, с 2010-х гг., делающих необходимым замещение мигрантов местными трудовыми ресурсами. Не показаны статистические данные роста населения и динамики экономических показателей, которые обуславливают векторы миграционной политики аравийских монархий. В-третьих, не рассматривается, что в аравийских монархиях процессы защиты прав мигрантов и ужесточения регулирования их пребывания происходят одновременно и могут касаться одних и тех же людей, а объяснением служит то, что общие условия положения мигрантов необходимо улучшать, но при этом общие показатели миграции необходимо сокращать. При этом вне рамок исследований остаются и нюансы, как например, тот, что ранее для двух поколений саудовских граждан трудоустройство в частный сектор, включая сферу обслуживания, было психлогически невозможным, но в течение последнего десятилетия саудовские граждане трудоустраивают сотни тысяч выходящих. В этой связи научная новизна исследования заключается в ликвидации данных лакун, результаты проведенного исследования отражены в заключении.

Цель исследования заключается в комплексном рассмотрении феномена трудовой миграции в аравийские монархии, включая масштаб предмета исследования, причины и следствия миграции, разбивку мигрантов на категории, изучение регулирования и его эволюции, рассмотрение экономических аспектов, связанных с денежными переводами. Авторская гипотеза заключается в том, что у феномена миграции в аравийские монархии есть обуславливающие объективные причины, а власти, со своей стороны, во многом вынуждены реагировать на уже сложившиеся факторы. Методология исследования заключалась в сочетании исторического и аналитического подходов, при котором рассматривались факты и явления, связанные с миграцией, а затем осуществлялась попытка их объяснения и анализа. В ходе исследования автор опирался на статистические материалы международных организаций и статистических ведомств изучаемых стран, публикации экспертов зарубежных аналитических центров и материалы аравийских СМИ.

Литературные источники состояли из статистических материалов Международной организации труда [33] и Всемирного банка [32], в которых приводятся данные и по миграции, и по денежным переводам трудовых мигрантов. Вместе с тем, поскольку эти организации приводят статистику миграции только за 2020-2021, а не более поздние годы, для отбора данных потребовалось использовать источники сети Интернет [24], при обеспечении их верификации по странам. Кроме того, была задействована также информация статистических ведомств аравийских монархий [18], [29]. Для уточнения терминологических трактовок использовались рекомендации ООН [31].

Вопросы присутствия мигрантов на рынке труда аравийских монархий, зависимости экономик данных стран от труда иностранцев подробно разобраны в публикации эксперта Лондонской школы экономики М. Болдуин-Эдвардса [19]. Для прослеживания эволюции миграционной политики и изучения подходов аравийских монархий в начале старта привлечения иностранной рабочей силы использовались труды Дж. Чалкрафта [20], Ф. Халлидея [22], О. Уинклер [35]. Истоки режима регулирования труда мигрантов кафала рассмотрены в работах О. Аль-Шехаби [16] и Н. Нгуена [26].

Улучшение правового режима пребывания мигрантов рассмотрено в работах Р. Калуш [25] и А. Шейк [29], анализ отношения к мигрантам с точки зрения уважения прав человека проведен в работе Э. Тиолет [34]. Государственная политика по управлению миграцией, стимулированию прихода в частный сектор местных граждан, снижению зависимости от труда мигрантов рассмотрели В.И. Русакович [10], С.В. Рязанцев [11], Л.В. Шкваря [14], С. Хертог [23] и О. Винклер [36].

Аравийские монархии как мировой центр миграции

В мире, по данным на 2020 г., согласно данным Международной организации труда (МОТ), проживает 281 млн мигрантов [33, P. 4] (в материалах МОТ, в том числе за 2024 г., этот показатель не обновляется после 2020 г.). Аравийские монархии находятся на третьем месте в мире среди центров трудовой миграции [12, С. 198]. Крупнейшие центры трудовой миграции – это страны ЕС (53,4 млн чел. в 2023 г., США (50,6), аравийские монархии (30,8), Россия (11,6), Австралия (7,7) [24]. При разбивке на отдельные страны – две аравийские монархии, Саудовская Аравия и ОАЭ, входят в лидирующую десятку по приему мигрантов, находясь на 3-м и 6-м местах в мире; Кувейт находится в первой двадцатке [14, С. 5]. Страны-лидеры по количеству мигрантов (2023 г.): США (50,6 млн), Германия (15,8 млн), Саудовская Аравия (13,5 млн), Россия (11,6 млн), Великобритания (9,4 млн), ОАЭ (8,7 млн), Франция (8,5 млн), Канада (8 млн), Австралия (7,7 млн), Испания (6,8 млн), ... Кувейт (3,1 млн), ... Оман (2,4 млн), ... Катар (2,2 млн), Бахрейн (0,9 млн) [24].

Мигранты составляют более 50% населения шести аравийских монархий вместе взятых, по состоянию на 2024 г., при этом по странам положение несколько отличается. ОАЭ находятся на первом месте в мире [33, P. 8, 76, 124] по доле мигрантов в общей численности населения – 88%. Доля мигрантов в населении других стран, согласно данным страновых статистических ведомств: Катар – 77%, Кувейт – 73%, Бахрейн – 54%, Оман – 45%, Саудовская Аравия – 37% [18], [30], [33].

Причины высокой доли мигрантов

Своеобразный феномен аравийских монархий заключается в том, что практически все их экономическое развитие с 1950-х гг. происходило на основе использования труда иностранцев, а реальный переход к замещению иностранной рабочей силой на местную стал происходить только к 2020-м гг. Среди работающего населения доля мигрантов еще, и значительно, выше, чем в населении в целом. В каждой монархии наблюдается кратное соотношение работающих мигрантов к работающий гражданам: в Катаре – 19 к 1, в Бахрейне – более чем 5 к 1, в Кувейте и Омане – 4 к 1, и даже в Саудовской Аравии, где доля мигрантов в населении ниже, чем в других монархиях, соотношение работающих – 3 к 1 (по ОАЭ нет официальных данных, оценочно, показатель превышает 10 к 1) [18], [30], [33].

К моменту обнаружения и начала эксплуатации нефти в 1930-1960-е гг. (в зависимости от страны), а затем быстрого экономического роста феодально-племенное общество Аравийского полуострова не было способно удовлетворить потребности экономики ни по количеству, ни по квалификации работников – количество жителей было очень небольшим, поскольку в донефтяную эпоху демография региона определялась суровыми природно-климатическими условиями (пустыня, температура). В этой связи у стран региона теоретически было два сценария реализации миграционной политики: первый – обеспечение развития с опорой на труд иностранцев, второй – используя только собственные кадры. Второй сценарий накладывал бы ограничения на экономический рост в виде дефицита труда, делая размер ВВП в разы меньшим, чем при первом сценарии. Кроме того, на практике второй сценарий вряд ли мог реализоваться в принципе, поскольку происходивший одновременно с разработкой углеводородов приход иностранного капитала естественным образом сопровождался притоком иностранных специалистов, необходимых для становления предприятий, создания инфраструктуры и социальной сферы [13, С. 39]. Затем, по мере роста экономики, потребности ее развития, накладывавшиеся на дефицит местных трудовых ресурсов, диктовали необходимость привлечения трудовых мигрантов.

К началу 1970-х гг. количество иностранцев в монархиях составляло от 800 тыс. до 1,25 млн чел. [35, P. 130], а наиболее быстрый рост количества трудовых мигрантов произошел, в условиях высоких нефтяных цен, за 1973-1985 гг. – до более, чем 4 млн чел. [19, P. 9]. В тот же период доля иностранцев достигла 70% от численности населения аравийских монархий.

Распределение мигрантов по странам выбытия

Главная особенность географического распределения иммигрантов – преобладание выходцев из Южной Азии при существенно меньшем, хотя и значительном, количестве мигрантов из арабских стран. Со значительным отрывом лидирует Индия (8,9 млн чел.), далее следуют Бангладеш и Пакистан (по 3,1 млн чел.). На эти страны приходится более половины всех мигрантов в «аравийскую шестерку». Среди десяти стран-лидеров по числу мигрантов имеются только три арабские страны – Египет (2,4 млн), Йемен и Сирия (по 1 млн). Отдельным сегментом рынка труда являются высококвалифицированные кадры – предприниматели, управленцы и инженеры, прибывающие преимущественно из развитых стран.

Подобная структура трудовой миграции объясняется политической историей 1950-1980-х гг. Изначально, с 1950-х гг., в аравийские монархии на заработки хлынул поток иммиграции из других арабских стран – Египта, Йемена, Сирии, Судана и др., а также палестинские беженцы. В тот момент в арабском мире были сильны идеи панарабизма и арабского национализма, сопровождавшиеся антиколониальной и антимонархической борьбой. Cуществовали идеологические противоречия и политическая конкуренция между аравийскими монархиями и арабскими странами, в которых произошли антимонархические революции [7, C. 101]. Арабские трудовые мигранты в аравийских монархиях выступали проводниками панарабизма, участвовали в деятельности оппозиционных организаций (в том числе создавая их), протестной деятельности и забастовках [20]. Так, палестинцы сыграли роль в организации первых забастовок на саудовских нефтяных месторождениях в 1950-е гг., йеменцы участвовали в деятельности подпольных националистических движений в 1960-е гг. и в захвате мечети в Мекке в 1979 г. [22]. Таким образом, присутствие и активизм арабских трудовых мигрантов содержали риски для правящих элит аравийских монархий. В связи с этим в 1970-1980-е гг. произошли кардинальные изменения в географии прибытия мигрантов, и монархии стали опираться, прежде всего, на трудовые ресурсы из Южной и Юго-Восточной Азии. Таким мигрантам было сложнее интегрироваться в принимающие арабские общества, а властям и работодателям было проще осуществлять контроль [35, P. 17].

Одной из вех в географическом изменении иммиграции стала высылка в 1990-1991 гг. представителей арабских стран, политически вставших на сторону С.Хусейна во время оккупации Ираком Кувейта – покинуть аравийские монархии были вынуждены около миллиона йеменцев, сотни тысяч палестинцев, иорданцев, суданцев.

Правовое регулирование положения мигрантов – кафала и другие инструменты

В аравийских монархиях основным механизмом одновременно трудоустройства мигрантов и контроля над ними является система трудового покровительства кафала [ар. – опекунство, покровительство]. В рамках кафалы все отношения наемного работника с местной бюрократией осуществляются работодателем (получение трудовой визы и др.). К обязанностям работодателя относится выплата зарплаты, предоставление питания и места проживания. Взамен работник в течение срока действия контракта не только не может покинуть страну, но даже и разорвать контракт именно с непосредственным работодателем – у последнего находятся документы мигранта. Разрешение работодателя требуется для аренды жилья, открытия счета в банке, получения водительских прав. Права мигрантов дополнительно ограничиваются на практике тем, что только с половиной из них кафала заключается на письменной основе, тогда как с другими – устно, что создает возможности для нарушения договоренностей работодателем [28].

Практика кафалы подвергается серьезной критике со стороны международных организаций под углом нарушения прав человека. При этом небезынтересно отметить, что система опекунства не была изобретена аравийскими монархиями, а оказалась унаследованной ими от управленческих практик Британской империи в XIX – первой половине XX в., когда применялась сегрегация сотрудников колониальной администрации, трудовых мигрантов и получивших свободу рабов [26, P. 44-45], [16].

Вторая категория мигрантов – это домашние работники. Они составляют не менее 10-20% (официальные и неофициальные данные разнятся) от числа всех мигрантов. Около 2/3 из них – женщины. Распорядок труда этой категории мигрантов является весьма жестким. Саудовская Аравия первой из аравийских монархий в 2013 г. приняла закон, предусматривающий предоставление домашним работникам ежедневного отдыха продолжительностью 9 часов, одного выходного в неделю, месячного оплачиваемого отпуска через 2 года после начала работы. Негативной стороной закона является то, что заложенные в него параметры продолжают оставаться крайне невыгодными для домашних работников. Так, сверх времени, отведенного на отдых, продолжительность рабочего дня никак не регулируется, то есть работодатель может легально эксплуатировать домашних слуг по 15 часов в сутки и 90 часов в неделю. До принятия закона данные параметры вообще не регулировались. Наиболее благоприятные для домашних работников законы были приняты в Кувейте в 2015 г. и в ОАЭ в 2017 г. Этой категории мигрантов предоставляются юридический статус и защита прав. Прописаны 12-ти часовой рабочий день, еженедельный выходной, годовой отпуск продолжительностью 30 дней. В Кувейте предусмотрена премия после завершения работы в размере месячной зарплаты за каждый отработанный год.

Третья категория мигрантов – нелегальные рабочие. Это самая малочисленная категория, находящаяся в наихудших условиях. Часть из них умышленно въезжает по туристическим, а не рабочим визам с целью остаться работать, и устраивается, соответственно, нелегально. Другая часть – убежавшие от работодателя из-за сложных условий труда, и попавшие, таким образом, по местным законам, в нелегальное положение. Власти активно борются с нелегалами – после поимки они платят штраф и депортируются, при повторных нарушениях перед депортацией они получают тюремный срок на несколько месяцев [17].

Денежные переводы мигрантов

В контексте миграции отдельным крупным вопросом являются денежные переводы мигрантов. Эти средства играют важную роль для многих развивающихся стран, выступая крупным, а достаточно часто и крупнейшим источником поступления иностранной валюты и сведения платежных балансов.

Аравийские монархии являются крупным центром отправления денежных переводов мигрантов – на них приходится около 15% от суммы всех таких переводов в мире, по состоянию на 2023 г. В десятку мировых лидеров по объему денежных переводов мигрантов входят ОАЭ, КСА, Кувейт, на 11-м – 12-м местах находится Катар. Мировые лидеры по переводам, согласно данным Международной организации труда – США (79 млрд долл.), ОАЭ (43 млрд долл.), Саудовская Аравия (39 млрд долл.), Швейцария (32 млрд долл.), Германия (26 млрд долл.), Китай (18 млрд долл.), Кувейт (17 млрд долл.), Россия (17 млрд долл.), Люксембург (16 млрд долл.), Нидерланды (15 млрд долл.), ... Катар (12 млрд долл.) [32], [33].

Лидирующие страны-получатели денежных переводов из аравийских монархий (в убывающем порядке) – Индия, Египет, Пакистан, Филиппины, Бангладеш, Непал, Индонезия, Шри-Ланка, Иордания, Йемен. Значение переводов из аравийских монархий может быть охарактеризовано тем, что для Непала и Йемена эти переводы (без учета переводов из других стран) – ключевой источник поступления валюты в страну, в 2 раза превышающий экспорт товаров и услуг. Денежные переводы из аравийских монархий в этих странах соответствуют 20 и 18% ВВП. Для восьми из десяти из перечисленных стран, кроме Индонезии и Индии объем денежных переводов из аравийских монархий (без учета переводов из других стран) превышает поступления в виде всех прямых иностранных инвестиций. Это подтверждает важность переводов как источника иностранной валюты.

Экономические меры по ужесточению положения мигрантов

С 2010-х гг. аравийские монархии стали активно реализовывать экономические меры, направленные на ухудшение положения мигрантов на рынке труда и их замещение национальными кадрами [11, С. 43]. Следует оговориться, что впервые задачи увеличения доли местных в занятости стали заявляться еще в 1970-е гг., но на протяжении нескольких десятилетий они оставались по большому счету на уровне деклараций. Причина нынешних изменений заключается в том, что постоянно растущие демографические показатели аравийских монархий накладываются на стабильный, не возрастающий, уровень добычи нефти, а также и поступлений от ее экспорта [5, С. 141]. В результате в условиях ежегодно увеличивающегося притока молодых национальных кадров на рынок труда аравийские монархии оказываются неспособными продолжать предоставлять всем им рабочие места в государственном секторе, что приводит к росту безработицы, достигающей в некоторых монархиях двузначных значений [9, C. 244]. Это диктует необходимость изменения структуры занятости на рынке труда таким образом, чтобы местные граждане были готовы трудоустраиваться в частный сектор, а частный сектор был готов предоставлять им рабочие места.

При этом на протяжении десятилетий мигранты в целом оказывались более конкурентоспособными для работы в частном секторе, чем местные граждане. Это касалось и навыков, и запросов по зарплатам (в меньшую сторону), и отличий в желаемой продолжительности трудового дня (в большую сторону). В этих условиях аравийские монархии были вынуждены осущестлять регулирование рынка труда по обоим его сегментам – в отношении местных кадров заниматься как повышением их квалификации [1, C. 114], так и психологической подготовкой к необходимости работать не на престижных ранее и казавшихся заведомо гарантированными рабочих местах в госсекторе (к этому же подталкивала и практика – появившийся дефицит новых рабочих мест в госсекторе) [10, С. 393] и занимать вакансии в частном секторе [3, С. 4], [4, C. 8], а в отношении мигрантов – искусственно вводить для них дополнительные барьеры.

В отношении мигрантов были введены такие виды мер, как налогообложение и высылка из страны. Например, в Саудовской Аравии в 2017-2018 гг. были введены два налога на мигрантов: с 2017 г. стал взиматься налог на каждого иждивенца мигранта, первоначальный размер составил 100 риалов (около 27 долларов) в месяц и затем ежегодно вплоть до 2020 г. налог увеличивался на 100 риалов. Это привело к отъезду некоторых членов семей мигрантов. С 2018 г. налог на каждого занятого мигранта стал взиматься с компаний.

В отношении высылки мигрантов имеются данные о том, что за 2017-2021 гг. из Саудовской Аравии в Эфиопию были возвращены 400 000 граждан африканской страны [15]. Во многом эта мера реализовывалась не из-за предыдущих просчетов саудовских властей, а имела причины в виде происходившей в течение длительного времени массовой нелегальной миграции граждан Эфиопии, из-за проблем с работой и безопасностью в стране отправления, в Саудовскую Аравию – в размерах, превышавших потребности саудовского рынка труда. Происходила и высылка мигрантов в Восточную Азию, особенно, в условиях пандемии коронавируса, когда потребности рынка труда сократились.

В результате данных мер на рубеже 2020-х гг. в аравийских монархиях впервые за почти сорокалетнюю историю политики стимулирования замещения труда мигрантов в частном секторе на труд граждан она начала давать значимые измеримые результаты – в отдельные годы стало фиксироваться сокращение количества мигрантов.

Наряду с ужесточением регулирования в отношении мигрантов, направленным, в конечном итоге, на содействие трудоустройству частным сектором местных кадров, принимались и меры, которые внешне выглядят как противоположные, – меры по улучшению положения мигрантов, но они были необходимыми и вынужденными, поскольку ранее положение мигрантов было крайне тяжелым, и гуманитарные соображения требовали улучшения ситуации (кроме того, повлияло и давление со стороны международного сообщества, в том числе в условиях подготовки и проведения чемпионата мира по футболу в Катаре в 2022 г.). Так, в 2020 г. было разрешено менять работодателя, выезжать и въезжать в страну без разрешения работодателя, на совсем покидать место жительства и работы с целью отъезда за рубеж [28], в отдельных странах была законодательно установлена планка минимальных зарплат для мигрантов [25, P. 8].

Широкая палитра мер была была принята для стимулирования найма местных граждан компаниями. К таким мерам относятся льготы и штрафы в зависимости от доли местных работников в персонале компании (как пример, саудовская программа Нитакат [ар. уровни – прим. авт.]); прямые запреты на работу иностранцев в ряде сегментов, где есть конкуренция с местными (как это делается и в России [6, C. 52]) – например, запрет на найм молодых мигрантов с высшим образованием в Кувейте); субсидирование государством части зарплат местных граждан в частном секторе (ОАЭ); поощрение роста экономической активности женщин [25], [36, P. 7].

Заключение

В ходе исследования выявлено, что развитие аравийских монархий после обнаружения и начала эксплуатации нефти происходило таким образом, что в первые десятилетия привлечение иностранных трудовых мигрантов было необходимым из-за малой численности местного населения. Поэтому опора на труд мигрантов стала составной и неотъемлемой частью аравийской социально-экономической модели. К настоящему времени в связи с ростом населения и сохранением постоянного уровня добычи нефти (при этом с нестабильной конъюнктурой цен на мировых рынках) аравийские монархии были вынуждены начать реформы рынка труда, направленные, в отношении местных граждан – на поощрение их трудоустройства в частный сектор; а в отношении мигрантов – на улучшение условий их пребывания, но при этом ужесточения регулирования миграции в целом. Учитывая предполагаемый и в будущем рост местного населения, такая политика будет продолжаться и идти параллельно с усилиями по диверсификации экономики, которые связаны не с трудовой, а другой сферой – экономического развития [2, С. 38], направленного на создание а аравийских монархиях новых, ненефтяных отраслей специализации [8, C. 43; 21, C. 326]. При этом и изменения структуры рынка труда, и корректировка структуры экономики связаны с одной стратегической проблемой и соответствующей ей целью – как проблемой: достижением экономикой предела возможностей ускоренного развития при опоре исключительно на нефть и, как целью, необходимостью корректировки социально-экономической модели аравийских монархий.

Выявлено, что феномен миграции в аравийские монархии получает значимое в рамках мировой экономики отражение в виде денежных переводов мигрантов. В большинстве исследований данный вопрос незаслуженно выносится за рамки и рассматриваются только демографические показатели миграции.

После приведения общеизвестных фактов о том, что местные граждане в аравийских монархиях исторически пользуются различными щедрыми привилегиями в рамках негласного социального контракта между властями и обществом, в том числе по обеспечению занятости в государственном секторе и выплатой высоких зарплат, выявлено, что в настоящее время в силу естественных экономических причин власти аравийских монархий неспособны обеспечивать такие же преференции молодежи, выходящей на рынок труда, что демонстрирует существенные, хотя и объективные, изменения в социальной политике аравийских монархий.

В число возможных направлений дальнейших исследований входит изучение аспектов аравийского опыта, которые могут быть применены в России в контексте регулирования трудовой миграции. Также перспективным представляется углубление анализа на основе статистических данных по денежным переводам, а также присутствию мигрантов в секторах экономики аравийских монархий.