Концепция инклюзивного роста как механизм обеспечения устойчивого развития национальной экономики

Введение

Глобализация мировой экономики, активно развернувшаяся в последние 30 лет, существенным образом внесла корректировки в ориентиры и формы социально-экономического развития. В результате трансформировались финансовые и валютные рынки, получившие мощнейший импульс своего развития, что повлияло на смену модели экономического роста, где значимость капитала стала преобладать над трудом. Эти изменения затронули не только формирующиеся экономические отношения, но и все сферы общественной жизни. Растущая концентрация капитала, либерализация экономической политики, направленная на наращивание государственного долга, протекционистские механизмы поддержки национальных экономических систем и т.п. привели к растущему неравенству как в пространственном, так и в структурном развитии в масштабе отдельных государств. Усиливающееся неравенство стало рассматриваться как «цена» за бурно прогрессирующий экономический рост и модернизацию в условиях глобализации.

Мировой финансовый кризис 2008-2009гг. несколько ослабил эти процессы, однако говорить о том, что сформировавшиеся тренды развернулись вспять в результате этого, абсолютно преждевременно. Национальные правительства, стремясь помочь бизнесу справиться с последствиями мировой экономической турбулентности, приняли меры жесткой экономии и сконцентрировали большинство усилий на спасение экономики. В этих условиях меры стимулирования экономического роста оказались в приоритетном фокусе государственной политики. В то же время социальная сфера была несколько подорвана и ряд социальных групп общества оказались в уязвимой позиции по отношению к происходящим системным преобразованиям. Ответом на социальное напряжение стало развитие антиглобалисткого движения, что вылилось в систематические демонстрации и митинги в странах Европы («желтые жилеты», Brexit, забастовки за изменение климата и т. п.). Более того, в целях минимизации негативных экстерналий, вызванных глобализацией, начали все более активно развязываться «торговые войны», ограничивающие потенциал отдельных экономических систем национального и регионального уровня, что приводило к дискриминации их конкурентных преимуществ и наращиванию пространственного неравенства. В этих условиях мировое сообщество в 2015 году на саммите ООН [1] провозгласило новую повестку развития, основанную на обеспечении целей устойчивого развития, сочетающих экономический рост с необходимостью ликвидации бедности, неравенства в обществе, повышения экологического благополучия, в том числе, и в рамках реализации концепции обеспечения социально-экономического и экологического благополучия будущим поколениям. Выражаясь в современных экономических терминах, в качестве приоритетного направления развития стала постулироваться модель инклюзивного экономического роста, провозглашающая необходимость ликвидации неравенства и максимального вовлечения всех социальных и демографических групп в процесс создания и распределения конечного валового продукта.

Следует констатировать, что проблема неравенства до недавнего времени была достаточно маргинальным направлением в теории экономического роста. Только лишь на рубеже окончания XX столетия ей стали уделять повышенное внимание. Так в 1997 году вышел доклад Конференции ООН по торговле и развитию (UNCTAD) [2] где впервые этому вопросу было посвящено отдельное внимание. Позже такие международные институты развития, как Всемирный банк (ВБ), Всемирный экономический форум (ВЭФ), Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) и др. также включили данный вопрос в свою рабочую повестку [3, 4, 5]. Наибольший импульс теория инклюзивного экономического роста получила в период мирового кризиса 2008-2009гг., когда вопросы устойчивого экономического развития были крайне акутализированы и возникшие на тот период времени проблемы «обнажили» некоторые аспекты обостряющегося социального неравенства в рамках доминирующего стремления государственной политики к интенсификации экономического роста и сохранения стабильности в экономике. Кульминацией развития теории и практики инклюзивного развития экономики стал вышедший в 2015 году доклад ООН «Преобразование нашего мира: Повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 года» [6], где были провозглашены 17 стратегических целей, ряд из которых целенаправленно акцентирует внимание на инклюзивном экономическом росте. К примеру, цель №8 провозглашает позицию о том, что парадигма инклюзивного экономического роста обеспечивает социально-экономический прогресс и повышение качества жизни населения [7].

Кроме того, на что очень важно обратить внимание в контексте исследуемого здесь вопроса, что в стратегической цели № 17 той же Программы [7] отдельным образом обосновывается необходимость перехода в новую систему статистического измерения эффективности социально-экономического развития. Действующая система оценки экономического роста на основе известных агрегированных показателей (ВВП, инвестиции в основной капитал и др.) не способна отразить в полной мере прогресс в области устойчивого, инклюзивного развития. В этой связи сегодня очень активно начинают развиваться методические подходы, обеспечивающие реализацию этой возможности. Солидаризируясь с подходами российских и зарубежных исследователей [8-12], во многом данная позиция обусловлена тем, что валовой внутренний продукт не может в полной мере отразить прогресс социально-экономических трансформаций, включая изменения в качестве жизни, рост экологического благополучия и концентрирует свое внимание исключительно на экономической составляющей. А, к примеру такой показатель, как «ВВП на душу населения» не способен выявить дифференциацию в доходах населения и формирующееся в результате социальное неравенство, а, соответственно, и качество жизни населения – важнейший индикатор эффективности государственной политики.

Основываясь на представленных аспектах, актуализирующих предмет исследования, ключевой целью работы является содержательный анализ факторов и закономерностей, раскрывающих системообразующие параметры инклюзивного экономического роста в РФ. Его реализация позволила не только выявить особенности анализируемых закономерностей, но и предложить ряд направлений в сфере государственной политики, направленных на интенсификацию инклюзивной модели развития национальной экономики.

Основная часть

Возросший интерес к проблеме обеспечения инклюзивной модели развития экономических систем на уровне международных институтов предопределил рост научно-исследовательской активности в этой сфере. В наибольшей степени популяризация теории инклюзивного экономического роста получила в рамках выхода в свет исследований Й. Стиглица [13] и Т. Пикетти [14]. Если говорить о российских исследователях – «пионерах» этого направления экономической теории, то здесь необходимо выделить работы Ибрагимова М.А., Ибрагимовой Г.А., Мингазовой Ю. Г., Новикова А.И. [15-17].

Концепция инклюзивного экономического роста является крайне актуальной и активно реализующейся на государственном уровне и для Российской Федерации. В соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 21.07.2020 г. № 474 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года» [18] одной из главнейших задач государственной политики является обеспечение условий повышения качества жизни населения в рамках достижения всеобъемлющего экономического роста. Это, в свою очередь, предопределяет дополнительную ответственность на органы государственной власти, поскольку приверженность к интенсификации экономического развития не должна приводить к ухудшению качества жизни населения. В определенной степени санкционные и торговые войны, развернувшиеся в последние несколько лет против РФ со стороны ряда государств, могли бы затруднить провозглашенную концепцию развития. Однако эти ограничения, повлиявшие впоследствии на процессы экономической турбулентности национальной экономики в отдельные периоды времени, никоим образом не затронули государственные приоритеты, и ориентация государственной политики РФ на всеобъемлющий рост провозглашена как главнейшая цель социально-экономического роста как на национальном, так и на региональном уровнях.

По сути, а также выражаясь уже в устоявшихся в экономической литературе терминах, речь идет об инклюзивном экономическом росте, предполагающем соблюдение баланса интересов всех социальных и демографических групп в условиях достижения всеобъемлющего экономического роста. В широком смысле, согласно [19] под инклюзивным экономическим ростом необходимо понимать «бездискриминационное вовлечение в систему социально-экономических отношений всех ее элементов» [19].

Рассматриваемая парадигма формирования модели социально-экономического развития, как было уже отмечено выше, реализуется с тем или иным успехом и в Российской Федерации. Несмотря на очевидные достижения в этой сфере, имеются и отдельные недостатки, не соответствующие некоторым принципам инклюзивной модели развития. Это, к примеру, находит свое выражение в наращивании неравенства в доходах населения на фоне опережающей динамики экономического роста (за исключением кризисных периодов, выраженных в циклическом спаде экономики и обостряющихся аспектах санкционного порядка), некотором увеличении относительной бедности, непропорциональных темпах роста реальных доходов населения относительно динамики ВВП и т. п. Все это формирует риски устойчивого развития социальной сферы, ввиду чего принципы инклюзивного экономического роста сейчас во многом начинают абсолютизироваться как в экспертном, так и научном сообществе.

Демонстрацией дисбалансов между экономическим и социально-ориентированным развитием в РФ является наблюдаемые диссонансы в трендах, характеризующих рассматриваемые параметры эффективности. На рисунке 1 представлена их графическая визуализация (разработано по данным ЕМИСС [20]). Предварительно исследуемые временные ряды были пронормированы с целью сопоставимости данных между собой, имеющих различную шкалу измерения и характеризующихся разновекторной позицией эффективности (показатели стимуляторы и дестимуляторы). Как видно из рисунка на фоне динамично набирающего обороты показателя ВВП на душу населения в последние десятилетия, такие индикаторы социальной эффективности, как «Реальные денежные доходы», «Коэффициент Джини» и «Доля населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума» проявляют, в целом, отстающие параметры своей эффективности за то же самый период. К примеру, если уйти от нормированных оценок и перейти к натуральным параметрам их измерения, то за обследуемый период (1995-2020гг.) ВВП на душу населения увеличился в 5 раз, в то время как реальные денежные доходы выросли лишь в 2,4 раза, а значение, характеризующее неравенство в распределении доходов между различными группами населения (коэффициент Джини) несколько возросло с 0,387 в 1995 до 0,408 в 2021 году, что свидетельствует о некотором увеличении концентрации доходов за анализируемый период времени (Таблица 1, Рисунок 1).

а) фактические значения (нормирование)

б) Трендовые направления формирования динамических рядов

Рисунок 1 – Экономический рост в РФ на фоне социальных параметров развития, 2000 – 2021гг. (составлено авторами по данным [20])

Таблица 1 – Диссонирующие эффекты в экономическом и социальном развитии РФ за период с 1995 по 2021гг. (составлено авторами по данным ЕМИСС [20])

Важно отметить, что подобные диссонирующие процессы между динамикой развития экономики и параметрами эффективности развития социальной сферы характерны не только для РФ, но и для абсолютного большинства развитых стран. К примеру, согласно данным исследования [21], в Великобритании за период с 1979 года реальный ВВП вырос на 106%, в то время как реальные доходы беднейших пяти процентов населения увеличились лишь на 5%. Напротив, у пяти процентов наиболее богатого населения доходы выросли на 146%. В результате значение коэффициента Джини возросло за данный период с 0,26 до 0,39, что достаточно убедительно демонстрирует в определенной степени неэффективность действующих моделей социально-экономического развития, ориентированные во многом на интенсификацию экономической динамики.

В России, вплоть до 2010 года наблюдались в наибольшей степени положительные эффекты в сфере формирования показателей, характеризующих инклюзивные параметры развития. Однако системный мировой кризис 2008-2009гг., обострившаяся ситуация в сфере санкционного давления в 2014 году и проявившиеся структурные проблемы в экономике несколько преломили положительные тренды в рассматриваемой сфере.

Солидаризируясь с позицией ряда российских и зарубежных ученых [16, 17, 21, 22], в качестве системной причины неравномерного развития многих стран в системе соотношения «экономический рост-социальное благополучие», зачастую называют также и переход мировой экономики в начале десятых годов XXI века в новый, шестой технологический уклад. Он существенным образом способствовал трансформации экономических отношений, появлению и развитию новых рынков, реструктуризации процессов, протекающих на рынках труда и т. п.

Учитывая глубокую интеграцию экономики РФ в систему мирового разделения труда, протекающие процессы, связанные с научно-технологическим прогрессом, не могли не затронуть процессы пертурбации в национальной экономике и социальной сфере. Глобализация и технологические изменения предопределили переход от индустриального типа развития к постиндустриальному, связанному с активным наращиванием сектора услуг, креативных индустрий, высокотехнологических сфер деятельности в противовес традиционного доминирования производственных секторов экономики. Рынок труда соответствующим образом реагируя, начал предъявлять повышенный спрос на работников с высоким уровнем квалификации, в результате чего стали все более активно проявляться признаки наращивания структурной безработицы и наращивания процессов расхождения в уровне заработной платы между различными сферами экономической деятельности (Таблица 2, Рисунок 2).

Таблица 2 – Среднемесячная номинальная начисленная заработная плата работников организаций по видам экономической деятельности, рублей (в действующих ценах) (составлено авторами по данным [23])

Рисунок 2 – Соотношение уровня заработной платы в высокотехнологических секторах экономики и производственных, индустриальных сферах деятельности, тыс. руб. (составлено авторами по данным [23])

Представленные выше данные (Таблица 2, Рисунок 2) достаточно отчетливо проявляют закономерности в сфере происходящих изменений относительно спроса на рабочую силу в различных секторах национальной экономики в условиях переходного периода. Индустриальные сферы экономической деятельности (добыча полезных ископаемых, обрабатывающая промышленность, электроэнергетика) начинают демонстрировать явные признаки отставания по темпам прироста заработной платы. В то же время сектора экономики, во многом сопряженные со спросом на высококвалифицированные профессии (научные исследования и разработки, государственное управление, деятельность в области информации и связи и др.) проявляют опережающую динамику в росте среднемесячной заработной платы. Кроме того сферы, связанные с креативной деятельностью, также получают существенный импульс роста рассматриваемого показателя.

Важно отметить и тот факт, что наращиванию дисбаланса и пространственного неравенства в парадигме инклюзивного развития социально-экономических систем, во многом способствовали процессы межрегиональной и международной миграции рабочей силы под давлением происходящих технологических изменений. Концентрация трудовых ресурсов начала формироваться в крупных агломерациях, где в наибольшей степени развиты научно-технологические рынки и сфера услуг, включая креативные (Рисунок 3). В результате ряд традиционных индустриальных секторов экономики начал испытывать дефицит рабочей силы, как следствие недостаточного эффекта замещения рабочих мест вследствие оттока работников в более маржинальные сектора экономики и регионы сосредоточения высококвалифицированных кадров.

Рисунок 3 – Регионы-лидеры РФ по приросту численности рабочей силы за период с 2005 по 2020гг., прирост в тыс. человек (составлено авторами по данным [23])

Во многом прирост численности рабочей силы в этих субъектах РФ обусловлен высокой концентрацией наукоемких производств и интенсивным наращиванием научно-технологического потенциала как результат существенной ориентации государственной политики на новые технологические треки развития в соответствии с базовыми принципами и ключевыми технологиями шестого технологического уклада.

Вместе с тем важно отметить, что неравенство в пространственном развитии территорий и регионов не является следствием исключительно экономических и технологических факторов. Во многом, данные процессы определяют такие параметры, как инвестиции в образование и профессиональную подготовку, эффективность реализации социальной политики.

Важнейшим проявлением инклюзивного экономического роста является отсутствие или несущественная разница между социальными и демографическими группами по доступу к рынку труда. В этом отношении в России также проявляются некоторые усугубляющиеся эффекты, свидетельствующие о необходимости стимулирования механизмов государственного управления в сфере обеспечения полномасштабной инклюзии общества в систему разделения труда. Имеющие место ограничения к доступу рынка труда некоторых групп населения формируют риски социального напряжения, что, конечно же, предопределяет соответствующие угрозы устойчивого экономического развития.

Представленный экспресс-анализ процессов, характеризующих, по сути, некоторые значимые параметры инклюзивной модели развития национальной социально-экономической системы, демонстрирует некоторые признаки неравномерности, как, в целом, с точки зрения соотношения на макроуровне темпов экономического и социального роста, так и с точки зрения наблюдающихся дисбалансов в пространственно-региональном развитии субъектов РФ. Все это свидетельствует о необходимости на современном этапе дальнейшей интенсификации процессов построения модели инклюзивного экономического роста. В противном случае возникают риски усиления диспропорций как в макроструктурном соотношении процессов устойчивого развития, так и в рамках межрегиональной дифференциации и неравенства.

Следует отметить, что концепция инклюзивного экономического роста предполагает необходимость проведения структурных реформ, призванных обеспечить появление и развитие новых точек и источников роста в соответствии с принципами инклюзивности и социальной сплоченности, обеспечивая справедливое распределение выгод от устойчивого роста. При этом необходимо осознавать, что концепция инклюзивного экономического роста содержит в себе некоторые проблемные точки, которые необходимо в обязательном порядке учитывать при ее реализации. Они заключаются на региональном уровне в том, что некоторые субъекты исключены или недостаточно вовлечены в процесс создания конечного продукта. Это может быть обусловлено как объективными причинами (например структура и потенциал ресурсной базы), так и субъективными, выраженными в институциональных и административных ограничениях, сформировавшихся в регионе. Кроме того, интенсификация инклюзивной модели экономического роста предполагает необходимость проведения структурных реформ, направленных на снятие/локализацию барьеров реверсивного доступа экономических агентов к рынкам как на мезо-, так и на макроуровне. Это позволит во многом расширить возможности всеобъемлющего развития и расширить источники роста, как в экономическом, так и социальном плане. В то же время необходимо учитывать, что вовлечение в создание конечного продукта широких социальных и демографических слоев населения не означает, в чистом виде, что сформирована инклюзивная модель развития. Это, в свою очередь, является некоторым противоречием к содержанию и интерпретации рассматриваемой категории. Данный вывод вытекает из понятия «работающая беднота», означающее, что интегрированность в процесс создания конечных товаров и услуг без учета эффективного механизма вовлечения в процесс извлечения выгод не означает рост качества жизни населения – являющегося важнейшим индикатором инклюзивного развития. Другими словами, наличие стабильной работы и высокий уровень занятости, с одной стороны, свидетельствует о «включении» экономических агентов в систему социально-экономических отношений, а с другой, в случае низкого уровня заработной платы, - свидетельствует об их исключении из процесса распределения создаваемых экономикой благ.

Заключение

Важно еще раз подчеркнуть, что в Российской Федерации существует на уровне федеральных и региональных органов государственной власти признание о необходимости стимулирования модели инклюзивного экономического роста. Это обусловлено во многом пониманием того, что неравенство в социально-экономическом развитии субъектов РФ, усиливающиеся процессы концентрации доходов в крупных мегаполисах и развитых в финансово-промышленном и научно-технологическом отношении регионах, наращивание разрыва в доходах между бедным и богатым населением ведет к негативным социальным последствиям (рост преступности, бедности, ухудшение здоровья, снижение социальной сплоченности и солидарности в обществе, локализация возможностей в реализации талантов) и, как следствие, замедлению производительности труда и снижению экономического роста в целом.

В этой связи интерес со стороны российских экономистов и ученых к теории инклюзивного развития экономики сегодня как никогда приобрел повышенный уровень. Переход от мышления наращивания ВВП, как главенствующего приоритета, к приоритезации в государственной политике концепции процветания всего общества в рамках реализации процессов локализации неравенства (как в межрегиональном, так и структурном плане в масштабах всей национальной экономики), формирования модели развития более инклюзивной и процветающей экономики, сегодня становится важнейшей стратегической целью для абсолютного большинства стран и регионов. И Российская Федерация здесь стоит не только в одном ряду в этом направлении развития с развитыми странами с точки зрения достигнутых успехов, но и по целому ряду направлений выступает в роли мирового лидера в этих преобразованиях.

Настоящую работу следует рассматривать как попытку развития содержательного обеспечения исследования концепции инклюзивного экономического роста. Несомненно, утверждать о том, что полученные оценки и выводы, предложенные в ней контурные решения бездискуссионны было бы не верным. Тем не менее предложенный здесь дескриптивный метод исследования ключевых особенностей инклюзивной модели развития в РФ, способен несколько расширить диапазон содержательной интерпретации и философии теории инклюзивного экономического роста и наметить пути решения актуальных вопросов в сфере обеспечения устойчивого развития национальной экономической системы в условиях новой реальности.