Самозанятое население России в период пандемии коронавируса COVID-19: опыт Вологодской области

Введение

С 1 января 2019 г. в России стартовал социальный эксперимент по введению специального режима, согласно которому физические лица имеют возможность вести хозяйственную деятельность без регистрации в качестве индивидуального предпринимателя и уплачивать минимальный налог – налог на профессиональный доход. В 2019 г. он действовал в четырех наиболее развитых «деловых» регионах страны: г. Москва, Московская и Калужская области, Республика Татарстан. С начала 2020 г. в эксперимент включились еще 19 субъектов РФ, а с 1 июля 2020 г. решение об участии в нем может принять любой регион. В частности, в Вологодской области специальный режим вступил в силу с 1 августа 2020 года [16].

В общем и целом данный эксперимент направлен на легализацию деятельности самозанятого населения. В этих целях разработаны очень простая, доступная схема регистрации, интуитивно понятный интерфейс мобильного приложения, а также обеспечена широкая информационная поддержка самой инициативы. Действия государства, безусловно, являются ответом на назревшие проблемы, связанные с развитием предпринимательства и неформальных форм занятости, которые так или иначе охватывают около 40% занятого населения: 14,6 млн занятых в неформальном секторе экономики и 15,3 млн – в сфере малого и среднего предпринимательства по состоянию на конец 2019 года.

По иронии судьбы разворачивание эксперимента в страновом масштабе совпало с глобальным распространением коронавирусной инфекции COVID-19. Это, с одной стороны, обострило положение работников из-за введения органами власти ограничительных мер на деятельность предприятий и организаций. Так, заметная доля людей, занятых на предприятиях малого и среднего бизнеса, оказалась вне систем социальной защиты населения, в то время как многие попросту потеряли работу или лишились части заработка. С другой стороны, поддержка предпринимательства и самозанятых стала одной из ключевых задач государственной политики в условиях неблагоприятной эпидемиологической ситуации. В целом ряде стран (Франция, Италия, Германия и многих других), так же как и в России, были предусмотрены антикризисные меры, направленные на улучшение положения отдельных групп работников и населения целом в период пандемии [9, 19]. Активная поддержка самозанятых существенно ускорила регистрацию новых налогоплательщиков на профессиональный доход. Согласно единому реестру субъектов малого и среднего предпринимательства Федеральной налоговой службы РФ, по состоянию на 31.12.2020 г. численность плательщиков налога на профессиональный доход в стране достигла 1,6 млн человек, а на 31.07.2021 – уже 2,8 млн человек, более 90% из которых не являются индивидуальными предпринимателями [14]. В то же время это нововведение обострило и другую проблему, которая также актуальна и в других странах мира – проблему подмены трудовых отношений [17, с. 142; 22] (Chernykh, Loktyukhina, 2021, р. 142; Perulli, 2003).

Схема недобросовестных работодателей, стремящихся сэкономить на страховых взносах и налогах, заключается в привлечении на работу людей не по трудовым договорам, а в качестве фиктивных самозанятых или индивидуальных предпринимателей. Оказавшийся в такой ситуации работник может в течение длительного времени обслуживать интересы единственной организации, подвергаясь различным формам зависимости (экономической, организационной, технологической и др.) и лишаясь социально-трудовых гарантий, присущих наемному труду [18, с. 41] (Shevchuk, 2010, р. 41).

Самозанятые, таким образом, остаются одной из наиболее уязвимых категорий населения, положение которых еще более усложнилось в период пандемии. Это справедливо как по отношению к зарегистрированным, так и к тем, кто работает в неформальном секторе экономики. Согласно мониторингу, запущенному Международной организацией труда в марте 2020 г., даже с учетом государственной поддержки, в глобальном масштабе наибольшие потери в трудовых доходах наблюдаются у молодежи, женщин, работников низкой и средней квалификации, самозанятых [20]. В этом плане именно последние, столкнувшись с отсутствием работы или заказов, не могут быть зарегистрированы в качестве безработных и получать социальные пособия. Об уязвимости рассматриваемой категории также свидетельствуют и работы российских исследователей [15] (Tonkikh, Babintseva, 2020). В этой связи цель настоящей статьи заключается в анализе положения самозанятого населения России в условиях пандемии коронавируса COVID-19.

Обзор литературы

В научной литературе самозанятость, как правило, рассматривается в широком контексте, что соответствует Международной классификации статуса занятости 1993 года [1; 4, с. 7] (Aistov, 2005; Volovskaya, 2003, р. 7). Согласно этому подходу, самозанятые (self-employed) включают в себя всех, кто работает не по найму и получает вознаграждение в виде прибыли, а не фиксированный доход по типу заработной платы. К их числу относят работодателей, предпринимателей, а также лиц, работающих за свой счет (own-account workers), членов производственных кооперативов и/или домашних хозяйств. Самозанятость в этом контексте рассматривается как «обобщенное и родовое понятие по отношению к иным определениям, таким как бизнес, предпринимательство и др.» [5, с. 121] (Volovskaya et al., 2012, р. 121). Эта же методология лежит в основе действующего в настоящее время инструментария выборочных обследований рабочей силы Росстата [12].

Значительная часть современных исследований в России опирается на более узкую трактовку самозанятости, которая близка к понятию own-account worker. В соответствии с подходом Международной организации труда оно означает лицо, занятое индивидуальной трудовой деятельностью (или с одним/несколькими партнерами) и не привлекающее на постоянной основе наемных работников [23]. Вместе с тем необходимо отметить, что в исследованиях, рассматривающих самозанятость в узком контексте и опубликованных на английском языке, могут встречаться разные термины: self-employed, own-account worker или independent worker. В управленческой же практике (несмотря на оговорку «условно») постепенно закрепляется положение о том, что самозанятые – это плательщики налога на профессиональный доход, не имеющие наемных работников (рис. 1).

Рисунок 1. «Как стать самозанятым»: инструкция на официальном портале «Госуслуги»

Источник: [7].

Отмеченное свидетельствует о том, что в академической, законодательной и управленческой среде до сих пор нет единого понимания и определения социально-трудового статуса самозанятого работника, в результате чего сущность обозначенного феномена приобретает все более размытый характер. Отсюда и сложности при проведении исследований в данной области. Неслучайно статьи по проблемам самозанятости, размещенные в журналах РИНЦ в 2019–2021 гг., зачастую публикуются по юридическим направлениям или затрагивают общие вопросы налогообложения. Работы социально-экономического профиля в условиях отсутствия надежной инструментальной и информационной базы в основном носят научно-теоретический или обзорный характер (например, [15, 17] (Tonkikh, Babintseva, 2020; Chernykh, Loktyukhina, 2021). В связи с этим можно говорить о недостатке специальных социологических исследований, направленных на изучение положения самозанятого населения, в том числе в период пандемии.

Одной из немногих релевантных работ по данной тематике является исследование Локтюхиной Н.В. и Черных Е.А., в котором анализируется влияние последствий коронавируса COVID-19 на объем, виды, формы и специфику платформенной занятости (в том числе самозанятости, поскольку «платформенные работники в основном – самозанятые») [8] (Loktyukhina, Chernykh, 2020). На основе изучения сайтов крупнейших в России агрегаторов платформенной занятости (Profi.ru, You.do, Amazon, «Авито», «Яндекс.Услуги» и др.) авторы описывают несколько важных наблюдений. Первое связано со значительным ростом новых исполнителей, который был зафиксирован агрегаторами в период самоизоляции. При этом в условиях сжатого спроса рост предложения услуг привел к сокращению заработков исполнителей (исключение составили отдельные виды неотложных и важных услуг). Вторая особенность заключается в том, что платформы временной занятости предоставили возможность работодателям снижать издержки по найму рабочей силы; более гибко и дешево закрывать свои потребности в кадрах любой квалификации; переводить наемных работников в категорию самозанятых. Третье наблюдение имеет оптимистическую ноту: авторы полагают, что пандемия высветила проблемы самозанятых и вывела их на уровень приоритетных задач социального управления. В некоторой степени выводы этой работы пересекаются с исследованием Тонких Н.В. и Бабинцева А.В., где было выявлено, что социальные сети являются площадкой для развития самозанятости огромной части населения. Согласно данным, полученным на основе контент-анализа интернет-страниц в «Одноклассниках», наибольшее количество предложений зафиксировано в сегментах фото- и видеографов (31%), услуг по маникюру и педикюру (15%) [15, с. 179] (Tonkikh, Babintseva, 2020, р. 179).

Рост спроса на услуги фрилансеров [1] в период пандемии отмечается и в пилотном эмпирическом исследовании Брагиной Д.С. и Плотникова А.В., в рамках которого был проведен опрос пользователей социальных сетей («Вконтакте», Telegram) [3] (Bragina, Plotnikov, 2021). Выборочная совокупность приобрела следующий вид: 90% – лица до 44 лет; 68% – с высшим образованием; 69% – женщины; 41% – зарегистрированные в качестве самозанятых. Как показали результаты исследования, 39% респондентов отметили негативное влияние коронавируса на свою работу, однако снижение заработков ощутила несколько меньшая доля (29%). К негативным аспектам своей занятости фрилансеры отнесли нестабильность дохода (61%) и отсутствие социальных гарантий (41%). При этом, несмотря на высокий уровень осведомленности о специальном налоговом режиме для самозанятых, они не спешат регистрировать свою деятельность.

C точки зрения оценки влияния пандемии COVID-19 на самозанятость интерес представляет работа, посвященная положению самозанятых в США [21] (Kalenkoski, Wulff, 2021). Придерживаясь узкого подхода к определению данного феномена, ученые подчеркивают важность разграничения зарегистрированных и неинкорпорированных самозанятых при изучении их положения в кризисный период. В частности, в результате развернутых мер государственной поддержки зарегистрированные самозанятые оказались в менее драматических условиях, чем незарегистрированные. В исследовании установлено, что на положение этих групп самозанятых, кроме социальной защищенности, в разной степени повлияли и другие факторы, связанные с уровнем образования, сложностью и востребованностью выполняемой работы, видами деятельности, гендерными и социальными ролями. К примеру, было обнаружено, что самозанятым женщинам приходилось хуже, чем самозанятым мужчинам, в части сохранения количества рабочих часов и занятости в целом. Причины этого могут находиться как на стороне спроса (женщины чаще занимают рабочие места, требующие социального взаимодействия), так и на стороне предложения (женщины нередко оставляют работу из-за меньшей склонности к риску или необходимости выполнения семейных обязанностей по присмотру за детьми/больными).

Одним из последних допандемийных исследований, направленных на изучение особенностей положения самозанятых в России, является социологический опрос РАНХиГС «Особенности деятельности самозанятых граждан на современном рынке труда» (2019 г.). В рамках проекта самозанятость рассматривалась как форма предпринимательской деятельности, которая «ведется физическими лицами самостоятельно, на свой страх и риск с использованием собственной инициативы при принятии решений, при условии использования своих собственных ресурсов, без использования труда наемных работников» [10] (Pokida, Zybunovskaya, 2019b). Самозанятость может служить источником дополнительного дохода, то есть сочетаться с выполнением обязанностей по основному месту работы, в том числе по трудовому договору. Авторы исключили из исследования зависимых самозанятых, что видится нам весьма перспективным. Согласно оценкам, полученным по 27 субъектам РФ, доля самозанятых в общей численности занятого населения по основной деятельности составила около 10% (7–8 млн человек), по дополнительной – еще 12%. Около половины опрошенных оказались работниками неформального сектора экономики. При этом отмечаются высокие уровни востребованности и принятия населением неофициальной экономической деятельности самозанятых. Интересной является группировка мотивационных факторов самозанятости: 1) вынужденный выбор (необходимость в повышении доходов, отсутствие достойной работы по найму и др.); 2) сочетание вынужденного выбора с поиском организационных преимуществ; 3) выбор в соответствии с собственными ценностями и образом жизни. Исходя из сопоставления этих групп, авторы делают вывод о том, что самостоятельная занятость в России носит в большей степени вынужденный характер. Особенно это справедливо для работников, для которых самозанятость является дополнительным источником заработка. Только 20% респондентов живут и работают в соответствии с собственным свободным выбором.

В этом плане нельзя не отметить исследование, реализованное в рамках более широкого похода к определению понятия «самозанятость», под которым понимается обобщающая категория ненаемного труда [5, с. 123] (Volovskaya et al., 2012, р. 123). Авторы работы выделяют три «генетических основания» развития самозанятости: как средство выживания (существования), как цель самореализации (самовыражения) и как альтернатива наемному труду (когда работника не устраивают условия труда, предлагаемые работодателями на рынке труда). На наш взгляд, ценность такого методологического приема заключается в оценке соотношения этих оснований, которое, в свою очередь, может характеризовать современные качества занятости и институтов рынка труда, указывать на новые возможности (развитие предпринимательства) или недостатки социального управления.

Материалы и методы

Дизайн настоящего исследования в полной мере определен особенностями информационной базы, которая представлена материалами социологического опроса «Качество занятости и человеческое развитие», проведенного Вологодским научным центром РАН в феврале – апреле 2021 года [2]. Данный период является относительно стабильным в плане эпидемиологической ситуации, поскольку находится между двумя волнами пандемии коронавируса COVID-19, приходящимися на ноябрь 2020 г. – январь 2021 г. и июнь – август 2021 г. соответственно. В этой связи изучение положения самозанятых в рамках обозначенного временного отрезка видится весьма оправданным. С одной стороны, за прошедший год люди успели столкнуться с жесткими карантинными ограничениями и адаптироваться к новым реалиям жизни, а с другой – в полной мере ощутить на собственном примере последствия коронакризиса в условиях относительного «затишья».

При проведении полевых работ мы воспользовались инструментарием, разработанным в Башкирском филиале ФНИСЦ РАН в рамках проекта «Развитие человеческого потенциала в условиях прекаризации социально-трудовой сферы» (грант РФФИ № 20–011–00934) [13]. В соответствии с принятым методическим подходом к числу самозанятых были отнесены лица, которые занимаются оплачиваемой трудовой деятельностью и самостоятельно реализуют товары/услуги, произведенные собственными силами, но не являются наемными работниками и не имеют таковых в подчинении. Несмотря на то, что по методологии МОТ (и по закону РФ № 422-ФЗ от 27 ноября 2018 г.) занятые перепродажей товаров не являются самозанятыми, такие лица были также включены в выборку исследования по нескольким причинам: они занимаются предпринимательской деятельностью без наемных работников и сами обеспечивают себя работой; сами относят себя к самозанятым, и их доля довольно значима среди опрошенных; в выборку включались индивидуальные предприниматели без наемных работников, среди которых многие заняты в сфере торговли. При этом факт наличия официальной регистрации не учитывался нами в качестве отдельного критерия в процессе отбора респондентов.

В результате проведения опроса общая численность самозанятых составила 178 человек. По основным социально-демографическим характеристикам данная группа близка к выборке в целом, хотя и имеет некоторые отличия (табл. 1). Это выражается, прежде всего, в большем представительстве людей с высшим профессиональным образованием (34% против 27%) и лиц, находящихся в зарегистрированном браке (65% против 61%).

Таблица 1

Социально-демографические характеристики самозанятых и выборки в целом

Обращаясь непосредственно к специфике трудовой деятельности самозанятых, можно увидеть, что почти половина из них (46%) – частные предприниматели, владельцы бизнеса или крестьянско-фермерского хозяйства (табл. 2). Остальные же преимущественно работают на дому или в личном подсобном хозяйстве. О наличии дополнительной занятости высказались 29% респондентов, исходя из чего можно сделать вывод о том, что для подавляющего большинства самозанятость является основным видом деятельности и, по всей видимости, главным источником заработка. Это во многом объясняет сложившееся распределение работников по статусу регистрации. Так, две трети опрошенных являются либо индивидуальными предпринимателями (40%), либо самозанятыми (27%), в то время как оставшиеся заявили об отсутствии какой-либо регистрации вообще.

Таблица 2

Отдельные показатели, характеризующие трудовую деятельность самозанятых

Попавшие в выборку самозанятые имеют весомый опыт ведения бизнеса, который составляет в основном более 5 лет, если говорить именно о развитии текущего дела. При этом спектр осуществляемых ими услуг достаточно широк и включает более 20 наименований, затрагивающих такие сферы, как красота (16%), авто (14%), строительство и ремонт (12%), сельское хозяйство и смежные с ним области (8%), образование (5%), IT-индустрия (5%), торговля (5%) и т.д.

Обозначив информационную базу исследования и основные характеристики выборочной совокупности, необходимо подчеркнуть, что в ряде случаев для выявления специфики положения самозанятых в условиях пандемии мы будем сравнивать их с наемными работниками. Это позволит получить более глубокое представление о влиянии сложной эпидемиологической ситуации на отдельные категории населения. Вместе с тем возможности осуществления компаративного анализа весьма ограничены, что обусловлено объективными различиями в анкетах, используемых для опроса наемных работников, безработных и самозанятых. Исходя из этого, данная работа во многом построена на применении метода частотного распределения выборки и таблиц сопряженности. В дальнейшем нами планируется расширить инструментарий исследования.

Основные результаты

При первом приближении складывается впечатление, что пандемия коронавируса COVID-19 не сильно отразилась на благосостоянии самозанятых. Согласно данным рисунка 2, каждый десятый опрошенный заявил об успешном развитии своего дела, еще каждый четвертый высказался об отсутствии текущих финансовых проблем. В своеобразном пограничном состоянии находятся 33% самозанятых, вынужденных сводить концы с концами, когда средств едва хватает на выплату налогов, на покрытие первоочередных обязательств. В этой связи ухудшение экономической обстановки и снижение деловой активности в регионе может привести к тому, что заметная доля предпринимателей попросту лишатся средств к существованию. В настоящее время только несколько процентов самозанятых работают в убыток (2%) или находятся на грани банкротства (2%).

Рисунок 2. Оценка самозанятыми финансового положения собственного бизнеса

Источник: рассчитано авторами на данных опроса «Качество занятости и человеческое развитие», ФГБУН ВолНЦ РАН, 2021 г.

При сравнении заработков самозанятых и наемных работников можно увидеть, что материальное положение первых заметно лучше (табл. 3). Об этом свидетельствует, прежде всего, наполнение когорт респондентов с доходами ниже 15–20 тыс. рублей в месяц. Если среди самозанятых таковых всего 14%, то в случае с наемными работниками значения показателя возрастают до 34%. Противоположная картина закономерно наблюдается при обращении к наиболее обеспеченным слоям населения. При этом в отечественной научной литературе можно встретить исследования как подтверждающие [11, с. 26] (Pokida, Zybunovskaya, 2019a, р. 26), так и опровергающие тезис о более высоких заработках самозанятых [6, с. 597] (Zazdravnykh, Kupera, Grishchenko, 2019, р. 597).

Таблица 3

Размер заработка наемных работников / дохода самозанятых за вычетом начислений

Тем не менее, как показывают самооценки материального положения, наемные работники в меньшей степени ощутили на себе негативные последствия пандемии: подавляющее большинство (58%) отметили сохранение заработной платы на прежнем уровне (рис. 3). И хотя 15% опрошенных столкнулись со снижением трудовых доходов, примерно столько же (17%) заявили об их росте, что позволяет нам говорить об определенном паритете положительных и отрицательных ответов. В случае же с самозанятыми ситуация выглядит менее оптимистичной. Среди этой группы превалирует точка зрения об ухудшении финансового положения собственного бизнеса (57%). Причем 13% предпринимателей сделали акцент на значительном осложнении текущей обстановки. Наряду с этим почти каждый третий высказался об отсутствии особого влияния пандемии коронавируса на финансовую устойчивость бизнеса. И только 5% опрошенных отметили позитивные изменения в данном направлении.

Источник: рассчитано авторами на данных опроса «Качество занятости и человеческое развитие», ФГБУН ВолНЦ РАН, 2021 г.

Помимо материальной составляющей, положение самозанятых во многом зависит от специфики самого трудового процесса. Как и наемным работникам, им зачастую приходится переносить болезнь «на ногах» из-за необходимости заниматься своим делом (табл. 4). Однако они чаще вынуждены выходить на работу до окончательного выздоровления (37% против 29% у наемных работников) и отказываться от посещения врача в связи с плотностью рабочего графика (25% против 20%). Более того, около 40% опрошенных предпринимателей работают свыше 40 часов в неделю (средняя продолжительность отработанного времени составляет 54 часа), что заметно превосходит соответствующий уровень сверхзанятости среди наемных работников (33%). Все это лишь усиливает давление на самозанятых, благополучие которых в полной мере лежит на их плечах. В этом плане заметно усугубляет положение тот факт, что многие из них (32%) работают без официальной регистрации и не могут рассчитывать на поддержку государства, в том числе в период пандемии (об этом еще будет сказано далее более подробно).

Таблица 4

Распределение ответов на вопрос: «Приходилось ли Вам за последние 12 месяцев в случае болезни …?»

Вместе с тем важно понимать причины, из-за которых люди не торопятся легализовать свое дело. И здесь мы сталкиваемся с ситуацией вынужденного предпринимательства, когда открытие бизнеса главным образом обуславливается отсутствием иных источников получения дохода [2, с. 108] (Aleksandrova, Verkhovskaya, 2016, р. 108). Вероятно, что уровень доходов в этом случае недостаточно высок и стабилен, чтобы часть из них можно было направить на оплату налогов и социальные отчисления. Как показывают результаты нашего опроса, существует прямая связь между желанием заниматься предпринимательской деятельностью и ее регистрацией (табл. 5). Так, в теневом секторе зачастую остаются те, кому пришлось начинать свое дело, поскольку не было подходящей работы (38%). Таковых существенно меньше не только среди уже зарегистрированных (19–21% в зависимости от выбранной формы регистрации бизнеса), но и планирующих это сделать в ближайшее время (29%).

Таблица 5

Зависимость наличия регистрационного статуса от намерений заниматься предпринимательской деятельностью

К числу важнейших условий для выхода из тени самозанятые, работающие без регистрации, относят: снижение налоговых ставок (41%), предоставление налоговых каникул на начальный период деятельности (36%), дополнительная государственная поддержка в условиях кризиса и непредвиденных ситуаций (31%), расширение возможностей льготной аренды земли и помещений (21%), льготного кредитования (14%), а также дополнительное социальное страхование (5%).

Так или иначе, в период пандемии коронавируса поддержку от государства получили только 11% самозанятых, что является весьма тревожным показателем, поскольку многие из них вели бизнес в открытую. Сложившуюся ситуацию сложно объяснить, однако большинство опрошенных (57%) отметили, что их сфера деятельности не входит в перечень наиболее пострадавших от карантинных ограничений, поэтому они не могут рассчитывать на помощь. Подобная логика рассуждений может служить обоснованием весьма низких оценок мер государственной поддержки для субъектов малого предпринимательства и самозанятых (табл. 6). Средний балл по каждой из приведенных позиций находится в диапазоне от 2,6 до 3,2 баллов по пятибалльной шкале. Лучше всего обстоят дела с доступностью информации о мерах государственной поддержки, в то время как возможность ее получения и эффективность вызывают у опрошенных меньший оптимизм.

Таблица 6

Оценка самозанятыми мер государственной поддержки для субъектов малого предпринимательства и самозанятых по 5-балльной шкале, баллов

Заключение

Таким образом, несмотря на все различия в интерпретации понятия «самозанятые», нами проведено региональное исследование, позволяющее оценить устойчивость положения данной группы в ракурсе последствий пандемии коронавируса COVID-19. Для этого мы обратились к имеющемуся опыту в этой области и раскрыли сущностные характеристики рассматриваемой категории, что послужило основой эмпирической части работы. В рамках принятого подхода к числу самозанятых в самом общем виде были отнесены лица, которые самостоятельно занимаются реализацией товаров и услуг без привлечения труда наемных работников.

Как показали результаты массового опроса взрослого населения Вологодской области в 2021 г., самозанятые работники имеют схожий с общей выборкой социально-демографический портрет. Однако в их состав входит больше людей с высшим профессиональным образованием и лиц, состоящих в зарегистрированном браке. Что касается специфических черт, то самозанятые практически в равной степени представлены индивидуальными предпринимателями, а также теми, кто преимущественно работает на дому или в личном подсобном хозяйстве. Подавляющее большинство из них не только заявили об отсутствии иных источников заработка, но и о регистрации своего дела.

В условиях распространения коронавирусной инфекции самозанятые в полной мере ощутили на себе замедление деловой активности в регионе. Прежде всего, это касается финансового положения собственного бизнеса, которое существенно ухудшилось в период пандемии. В этом плане динамика уровня заработной платы наемных работников скорее носила нейтральный характер. Заметно усугубляет ситуацию высокая напряженность трудового процесса значительной части самозанятых, которые работают более 40 часов в неделю и часто вынуждены пренебрегать собственным здоровьем. И хотя только треть опрошенных осуществляла свою деятельность в теневом секторе, заручиться поддержкой государства смогли лишь некоторые (11%). Все это объясняет уязвимость положения самозанятых на фоне общей нестабильности в стране. В силу неопределенности перспектив преодоления пандемии коронавируса COVID-19 вопросы поддержки малого предпринимательства и самозанятых остаются крайне актуальными.

[1] В статье принят подход, в соответствии с которым фрилансеры – это самозанятые профессионалы, предлагающие собственные знания, компетенции в удаленном режиме, через Интернет.

[2] Опрос проводился в городах Вологда и Череповец, а также в восьми районах Вологодской области (Бабаевском, Великоустюгском, Вожегодском, Грязовецком, Кирилловском, Никольском, Тарногском и Шекснинском). Объектом исследования является население в возрасте от 18 лет и старше. Метод выборки: районирование с пропорциональным размещением единиц наблюдения. Выборка воспроизводит структуру взрослого населения по типу поселения, полу, возрасту, образованию и социально-трудовому статусу (занятое, незанятое население). Объем выборки составляет 1479 человек, ошибка выборки не превышает 3-4%.