Формирование агропромышленных кластеров в экономике РФ: теоретические основы и потенциальные возможности

Введение

В то время как в научной среде продолжаются дискуссии по поводу обоснованности формирования агропромышленных кластеров, выбора оптимальных организационно-структурных и конкурентоспособных моделей, альтернативных источников инвестирования аграрной сферы национальной экономики, данное экономическое явление постепенно занимает свою нишу в российской практике хозяйствования. Например, в 2015 году на территории Новгородской области, которая исторически относится в России к зоне Нечерноземья, крупное предприятие ООО «Бристоль» приступило к реализации крупного проекта формирования агропромышленного кластера при поддержке со стороны государственных структур региона [1]. Объем инвестиций данного проекта составит 620 млн рублей. Это достаточно обнадеживающий факт и положительный сигнал для хозяйствующих субъектов, учитывая, что, согласно данным Росстата за 2014 год, динамика инвестиций в агропромышленный комплекс продолжает оставаться крайне низкой. В частности, доля инвестиций в основной капитал сельского хозяйства составляла 3,5% от общего объема инвестиций в остальные отрасли экономики РФ [2].

Рассматриваемая модель агропромышленного кластера в Новгородской области интегрирует на территории одного региона не только сферы аграрного производства, отрасли животноводства, включая разные формы хозяйствования по растениеводству, производству молочной и мясной продукции, но и одновременно строительство объектов инфраструктуры: жилья, социальных и объектов и инженерных сооружений. Совершенно очевидно, что формирование такого кластера, как любого крупного инвестиционного проекта, осуществляемого на платформе частно-государственного партнерства, не может совершиться одномоментно. Поэтому вполне логичным выглядит решение инвесторов акцентировать внимание, в первую очередь, на производстве товаров, которые пользуются устойчивым спросом у потребителей и для которых существуют благоприятные для процесса производства природно-климатические и почвенные условия в регионе.

Исходя из данных критериев, акцент инвесторов на выращивание, хранение и переработку картофеля вполне объясним. Действительно, картофель в России, по негласно существующему правилу, считают «вторым хлебом» и, несмотря на технологические изменения в XXI веке, его продолжают выращивать в личных подсобных хозяйствах (ЛПХ) и дачных участках. В данном случае представляют очевидный интерес два уточнения.

Во-первых, в западных экономиках не существует таких форм хозяйствования, как ЛПХ и дачные хозяйства [3]. С этой точки зрения появляется уникальная возможность использования накопленной практики хозяйствования на микроуровне отдельных хозяйств и интегрирования их в общую модель агропромышленного кластера на основе системы контрактных (договорных) отношений с крупными формами хозяйствования. Концептуальный подход при таком варианте организационно-структурной модели агрокластера заключается, по мнению автора, в сохранении многоукладности форм хозяйствования в аграрной сфере экономики с сохранением накопленных традиций и положительных практик хозяйствования (Максимова, 2015).

Во-вторых, выращивание картофеля на собственном участке земли для личного потребления и продажу излишков на рынке можно отнести к одной из устойчивых традиций в России в процессе хозяйствования на земле, что в западной практике уже давно не используется. В этом отношении внимание инвесторов к производству продуктов такого рода помогло бы увеличить предложение данного товара и удовлетворить потребности потребителя в отечественном продукте. С другой стороны, приход крупных инвесторов в данную сферу производства может способствовать к внедрению инновационных технологий, которые снижают издержки и трудоемкость выращивания данного продукта и увеличивают доходность хозяйствующих субъектов.

К развитию теории вопроса агропромышленных кластеров

Современные реалии таковы, что стремительное развитие на практике новых моделей организации агропромышленного производства в форме агрохолдингов и агропромышленных кластеров порой опережает теоретическое осмысление происходящих изменений. Так, например, несмотря на то, что на практике все чаще используется понятие «агропромышленный кластер», с позиции теоретико-методологических подходов по исследованию особенностей становления и выявлению конкурентных преимуществ агропромышленных кластеров в экономической системе России, в первую очередь, важно уточнение самой базовой дефиниции – «агропромышленный кластер».

Это объясняется тем, что термин «кластер» достаточно новый и используют его чаще всего в том изложении, который дал ему М. Портер. Портер данное понятие ассоциировал с географической концентрацией хозяйствующих субъектов, взаимосвязанных одним типом экономической деятельности в качестве одного из механизмов конкурентных преимуществ такой деятельности.

Вместе с тем, вопросы кластеризации для экономической науки в целом и для аграрной сферы национальной экономики в частности не являются совершенно новыми. Первоначальные истоки выделения сущностных характеристик данной дефиниции анализировались на основе практики хозяйствования в аграрной сфере экономики и наблюдались еще в работах Й. Тюнена и А. Маршалла.

Еще задолго до введения в научный оборот термина «кластеры» основные принципы этого экономического понятия исследовались Й. Тюненом в процессе разработки его теории размещения (или локализации производства – ред. авторов) на примере сельского хозяйства [4].

Безусловно, что многие положения Й. Тюнена при выявлении закономерностей размещения сельскохозяйственного производства, сформулированные в его знаменитой работе «Изолированное государство в его отношении к сельскому хозяйству и национальной экономии», в современном восприятии могут показаться достаточно абстрактными. Особенно это касается вопросов о зонах размещения различных видов сельскохозяйственной деятельности вокруг городских поселений в форме закрытых от внешнего мира и внешнеэкономических связей локальных экономических моделей в рамках таких поселений.

Однако основные принципы размещения производительных сил в сельском хозяйстве, в частности, вокруг крупных мегаполисов, сохраняют актуальность и в настоящее время. В отличие от Й. Тюнена, А. Маршалл акцентировал свое внимание на рассмотрении преимуществ организации производства, которые косвенно тоже касаются сущностных характеристик кластеров. Исследуя в главе Х своей работы «Принципы экономической науки» вопросы концентрации специализированных производств в отдельных районах, он фактически описывает сущностные характеристики категории «кластер», хотя сам термин не использует, а употребляет слово «локализация» [5].

Интересно то, что А. Маршалл, изучая вопросы по локализации производства, ссылается на аграрную сферу российской экономики и пишет, что «в России разрастание семейной группы до размеров деревенского поселения часто порождает возникновение локализованного производства, причем там существует множество деревень, каждая из которых производит лишь один вид продукции или даже только одну его часть» [6].

Еще одним актуальным для наших дней является высказанное А. Маршаллом утверждение, что главными причинами локализации производства в аграрной сфере экономики, как столетия назад, так в современных условиях, остаются, прежде всего, «природные условия – характер климата и почвы, наличие залежей полезных ископаемых и строительного камня в данной округе или в пределах досягаемости по суше или воде» [7].

На основе статистического подхода исследовал сущностные характеристики кластеров в России в начале XX в. Б.С. Ястремский, который выделял критерии группировки районов в зависимости от вида деятельности. Ястремский считал, что «в земледельческих районах таким критерием выступала площадь земельных участков, в животноводстве – численность скота» (Ястремский, 1920).

Вопросам районирования и специализации экономической деятельности, формирования интеграционных связей, исходя из особенностей доминанты в процессе производства в аграрной сфере земельных ресурсов и природно-климатических факторов, уделялось достаточно много внимания и другими российскими исследователями. Первые системные подходы в российской аграрной науке к вопросам районирования обычно связывают с именем Б.Н. Книповича и его работой «К методологии районирования» (1921), переизданной несколько лет назад [8].

Помимо природно-географических факторов в качестве ключевых при определении специализации аграрного производства Книпонович обращал внимание и на такой фактор, как эффективность использования земель (Демьяненко, Дятлова, 2008).

В разные годы в развитие теории и методологии основных принципов районирования и специализации (а, по существу, основным принципам формирования кластеров) в аграрной сфере российской экономики внесли Чаянов А.В., Кондратьев Н.Д., Скворцов А.И., Челинцев А.Н. и др. При этом, при всем разнообразии авторских подходов, ключевыми критериями районирования в сфере аграрного производства были природно-климатические и географические условия. Учитывались также и социально-экономические условия территорий, на которых осуществлялось сельскохозяйственное производство.

Исходя из этих подходов, например, Челинцев А.Н. выделял на территории нашей страны северные, нечерноземные и черноземные районы. Эти районы, в свою очередь, делились на подсистемы или подрайоны в зависимости от критерия интенсивности сельскохозяйственной деятельности на рассматриваемых территориях [9]. Кроме того, выделяя базовые принципы экономической деятельности в сельском хозяйстве, Челинцев утверждал, что сельскохозяйственная экономия делится на три части:

во-первых, учение об условиях (или факторах) производства, включая природные факторы;

во-вторых, учение о формах хозяйства, которые изменяются (трансформируются) в пространстве и во времени;

в-третьих, учение об организации сельскохозяйственного производства, «дающее основания и правила для установления наиболее выгодного строя отдельного хозяйства и для проектирования такового по отношению к цельному однотипному району» [10].

Важно отметить, что выделенные Челинцевым базовые принципы экономической деятельности в сфере агропромышленного производства остаются так же актуальными и сегодня.

В советский период при выделении критериев районирования акценты были переведены на основные формы хозяйствования: колхозы и совхозы, которые рассматривались как локальные сельскохозяйственные системы. Локальные сельскохозяйственные системы, в свою очередь, определялись в этот период как территория, на которой «повторяются или относительно близкие между собой вариации одного доминирующего типа, или несколько производственных типов (форм хозяйствования: колхозов и совхозов – комментарий автора), сильно отличающихся один от другого, но располагающиеся смежно» [11]. При данном организационно-структурном подходе анализировались основные экономические показатели в данных локальных системах.

Тема кластеров в их современной трактовке стала предметом анализа в работах ученых-экономистов России сравнительно недавно: например, в последние годы разным аспектам агропромышленных кластеров были посвящены публикации Аблеева А.М., Демичева В.В., Фроловой О.А. (Фролова, 2011), Грядова С.И. и др. Современным аспектам размещения и специализации агропромышленного производства посвящена одна из последних монографий исследователей из Всероссийского института аграрных проблем и информатики им. А.А. Никонова (Гончаров, Хоружий, Котеев, 2015) и др.

Ключевые проблемы формирования агропромышленных кластеров и вариант организационной модели

Анализ свидетельствует о накопленном серьезном теоретическом багаже по отдельным аспектам агропродовольственных кластеров. И все же до сих продолжает отсутствовать единая концепция формирования агропромышленных кластеров как на макроуровне экономики РФ, так и на мезоуровне отдельных регионов. В вопросах выбора оптимальной организационно-структурной модели агропромышленного кластера остаются некоторые противоречия в определении дальнейшей институциональной трансформации форм хозяйствования в аграрной сфере национальной экономики:

во-первых, на практике наблюдаются очевидные тенденции укрупнения форм хозяйствования до гигантских агрокорпораций и агрохолдингов;

во-вторых, в Государственной программе развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия на 2013–2020 годы в качестве приоритетных указана задача поддержки развития малых форм хозяйствования [12].

Еще одной проблемой остается то, что на фоне очевидного исследовательского багажа по теории и практики агропромышленных кластеров остается «затерянным» человеческий фактор, практически не учитываются особенности неформальных институтов (традиции, опыт хозяйствования, особенностей сельского уклада жизни и др), которые в совокупности своей оказывают существенное влияние на производственные отношения в аграрной сфере экономики. Причем, по мнению автора, неформальные институты сохраняют устойчивый характер влияния на эволюционные и трансформационные процессы форм хозяйствования в сфере агропромышленного производства [13].

В советский период, когда в стране преобладали крупные формы хозяйствования, согласно утверждениям А.А. Никонова, крестьяне получали лишь 20% необходимого дохода, затрачивая 83% своего рабочего времени в колхозах и совхозах, а основной доход они получали от деятельности в своих ЛПХ [14].

С началом рыночных реформ это форма хозяйствования не только не исчезла, а, наоборот, органично вписалась в новую организационную структуру на фоне общей реорганизации крупных форм хозяйствования и общей экономической нестабильности в стране. Так, например, существует точка зрения, согласно которой там, где существует большая концентрация малых форм хозяйствования, включая ЛПХ, которые специализируются на производстве овощей, крупные хозяйства не всегда целесообразны [15].

С авторской точки зрения, это достаточно дискуссионный вопрос, поскольку у крупных форм хозяйствования больше шансов для внедрения современных NBIC-технологий, которые обеспечивают конкурентоспособность хозяйствующих субъектов в сфере агропромышленного производства. Отсюда одна из причин «неожиданно» возникшего и занявшего устойчивые позиции в постреформенный период такого явления, как агропромышленные корпорации или агрохолдинги, которые, по существу, формируются на базе основных принципов формирования локальных систем кластеров, используя географические и природно-климатические особенности при выборе специализации экономической деятельности.

В создавшихся условиях именно агрохолдинги с инновационной направленностью могут выступать в качестве базовых точек (или центров) формирования агропромышленных кластеров, объединяя около себя на основе системы контрактных отношений малые формы хозяйствования (Максимова, 2015). Такой вариант модели организации агропромышленных кластеров мог бы обеспечить сохранение многоукладности форм хозяйствования в аграрной сфере национальной экономики и сохранение накопленных традиций и положительных практик хозяйствования.

Вызывает очевидный интерес, что подобные практики взаимосвязей крупных и малых форм хозяйствования наблюдаются в последние годы. Например, по такой траектории развиваются отношения у компании PepsiCo с фермерскими хозяйствами на основе специально разработанной аграрной программы.

С фермерскими хозяйствами взаимодействует и известный агрохолдинг «Белая Дача» в Московской области в сфере выращивания салатов. Год назад председатель Наблюдательного совета группы компаний «Белая Дача» В. Семенов, обосновывая такой механизм взаимодействия агрохолдинга с малыми формами хозяйствования, отметил: «Когда «Белая Дача» была вертикально интегрированным холдингом, мы постоянно ощущали разницу между темпами принятия решений в сельхозпроизводстве и в промышленной переработке сырья. К тому же для каждой из этих подотраслей требуются абсолютно разные кадры. И еще один важный аспект. Мы часто забываем, что сельское хозяйство имеет дело с живыми организмами: растениями и животными. А они рождаются и живут не только в силу соблюдения технологий, но и благодаря особому доброму отношению к ним» [16].

В данном случае фактически со стороны практики также подтверждается важность использования потенциала неформальных институтов в процессе экономической деятельности. Однако подобные практики взаимодействия малых и крупных форм хозяйствования пока еще не столь многочисленны. Дополнительным «защитным» механизмом для сохранения устойчивости малых форм хозяйствования при взаимодействии с крупными хозяйствами, включая агрохолдинги, могла бы стать система кооперативных отношений.

Заключение

Подводя предварительные итоги, следует сказать, что логическая цепочка формирования организационной модели агропромышленного кластера могла бы иметь следующую последовательность:

1. Использование в качестве точек роста крупных хозяйств и выработка механизма взаимодействия на основе системы контрактных (договорных) отношений с малыми формами хозяйствования.

2. Формирование кластеров на микроуровне отдельных сельских поселений путем кооперирования малых форм хозяйствования (ЛПХ, фермерских хозяйств, семейных ферм) и заключение контракта с агрохолдингами от имени кооператива.

3. Формирование агрокластеров на мезоуровне отдельных регионов, включая не только производство сельскохозяйственной продукции, ее переработку, но и развитие необходимой инфраструктуры.

4. Сочетание инновационной направленности хозяйственной деятельности формирующихся агропромышленных кластеров с существующим потенциалом неформальных институтов в форме накопленных традиций и опыта хозяйствования.

При такой траектории развития агропромышленные кластеры в экономике РФ, имея достаточно развитую теоретическую основу, могут стать в современных условиях тем полем диалектического развития аграрных отношений, которые позволят интегрировать разные формы хозяйствования, сохраняя многоукладность российской аграрной экономики; решить ключевые задачи расширенного воспроизводства и добиться обеспечения в долгосрочном периоде национальной продовольственной безопасности.

[1] Официальный сайт Министерства сельского хозяйства Российской Федерации.

[2] Раздел «Инвестиции в основной капитал» // Сайт Федеральной службы государственной статистики Российской Федерации.

[3] Максимова, Т.П., Рязанова, О.Е. (2015). Трансформация аграрной сферы экономики РФ: концептуальные подходы (С. 301). М.: МЭСИ.

[4] Блауг, М. (1994). Теория размещения промышленных предприятий Вебера. В книге Экономическая мысль в ретроспективе (C. 299-302). М.: Дело.

[5] Маршалл, А. (1984). Принципы политической экономии (Т. 3; С. 257). М.: Прогресс.

[6] Там же; С. 258.

[7] Там же.

[8] Книпович, Б.Н. (2003). К методологии районирования. М.: Издательская группа Трилобит.

[9] Челинцев, А.Н. (1929). Сельскохозяйственные районы РСФСР. В книге Экономическая география: Том 2. СССР (С. 438). М.: Издательство Коммунистического университета им. Я.М. Свердлова.

[10] Челинцев, А.Н. (1904). К очередным задачам сельскохозяйственной экономии. В книге Современные вопросы русского сельского хозяйства. К 50-летию И.А. Стебута (С. 475). СПб.

[11] Ракитников, А.Н. (2003). Избранные труды (С. 291). М.: Ойкумена.

[12] Официальный сайт Министерства сельского хозяйства Российской Федерации.

[13] Максимова, Т.П., Рязанова, О.Е. (2015). Трансформация аграрной сферы экономики РФ: концептуальные подходы (С. 301). М.: МЭСИ.

[14] Никонов, А.А. (1995). Спираль многовековой драмы: Аграрная наука и политика России (XVIII-XX вв.) (С. 298). М.: Энциклопедия российских деревень.

[15] Нефедова, Т.Г. (2003). Сельская Россия на перепутье. Географические очерки (С. 89). М.: Новое издательство.

[16] Чернышева, Е. (2014). Лишние фермеры. Агротехника и технологии, 4.