Новые тренды в мировой экономике и международном бизнесе и их влияние на внешнеэкономическую деятельность российских предприятий

Введение

Пандемия и последовавшие за ней санкционные ограничения в отношении России обозначили принципиально новые тенденции в развитии мировой экономики и международного бизнеса. Фактический развал прежней глобальной системы регулирования и доминирования развитых стран признали даже такие международные организации как Международный валютный фонд и Всемирный банк, которые в своих докладах пытаются найти выход из сложившейся ситуации и предложить некие компромиссные варианты решения проблемы фрагментации мировой экономики и замедления темпов глобализации. Вместе с тем процессы развиваются столь стремительно, что фактически принятие решений правительствами отдельных стран зачастую уже не отвечает требованиям бизнеса, и бизнес пытается самостоятельно найти механизмы и инструменты адаптации к текущей конъюнктуре на мировых рынках зачастую вопреки санкционным ограничениям и воле правительств отдельных стран, которые особенно рьяно поддерживают санкционные режимы. Российский бизнес в этой системе координат находится в позиции стороны, испытывающей прямое санкционное давление со стороны «недружественных» стран в отличие от компаний-партнеров из этих стран, которые пострадали от косвенных эффектов антироссийских санкций и откровенно непродуманной политики своих властей. Несмотря на оказываемые со стороны российского правительства системные меры поддержки, компаниям, особенно экспортерам и импортерам, приходится в ряде случаев находить способы самостоятельного преодоления барьеров и ограничений, связанных с доступом на зарубежные рынки товаров и услуг. В настоящей статье будет дана оценка влиянию новых трендов в мировой экономике и международном бизнесе на внешнеэкономическую деятельность российских компаний и выбор ими способов избегания негативных последствий вследствие этих изменений.

Анализ новых трендов в мировой экономике и международном бизнесе и факторов, их формирующих

Те тренды, которые можно зафиксировать в мировой экономике и международном бизнесе на текущем этапе, были обусловлены возникновением целого ряда факторов, формирование которых не было спонтанным, а шло десятилетиями и постепенно подвело глобальную экономику к смене мирохозяйственного уклада и связанной с ним трансформации всей системы мирохозяйственных связей.

Первый фактор, о котором следует упомянуть, это формирование мощного центра торговли и инвестиций в Азиатско-тихоокеанском регионе (АТР) с опорой на глобальную мощь Китая (несмотря на замедление темпов его экономического развития) и растущий средний класс Индии. Также следует отметить нереализованный потенциал Африки, которая по-прежнему находится в рамках постколониальной модели развития, а также денежно-кредитной и инфраструктурной зависимости от стран Европы, но более громко начинает заявлять о своей автономии и стремлении диверсифицировать торгово-экономические связи, в том числе за счет России.

Второй фактор, о котором уже в открытую заявляет Международный валютный фонд (МВФ) [1], это усиливающаяся фрагментация мировой экономики, которая выражается в разделении на торговые блоки, технологическом разделении и регионализации. Хотя надо отметить, что даже разделение на торговые блоки не препятствует развитию международной торговли, фиксируется ее рост и восстановление после пандемии, а также серьезное влияние на нее «зеленой» повестки. Технологическая «расстыковка» крайне болезненный процесс как для развитых, так и для развивающихся стран, поэтому в краткосрочной перспективе ожидать серьезных изменений на мировом рынке технологий не приходится. Процессы регионализации развиваются достаточно стремительно, что подтверждает статистика Всемирной торговой организации (ВТО) (рис.1) [2], причем сейчас развитие сконцентрировано не на увеличении количества региональных торговых соглашений (РТС), а на качестве переговорной повестки внутри них и удовлетворения интересов всех членов этих интеграционных объединений. При этом выгоды от отказа от ориентации на третьи страны не всегда очевидны и требуют более мощных кооперационных связей внутри интеграционного объединения, которые часто сложно укреплять вследствие наличия экономических и политических связей и давно налаженных внешнеторговых и инвестиционных связей за пределами интеграционной группировки. Вместе с тем, следует отметить, что в условиях санкций и торговых войн фактор регионализации имеет более очевидные преимущества для всех участников интеграционного объединения.

Рисунок 1 – Эволюция региональных торговых соглашений, 1948-2023 [2]

Третий фактор, который влияет на текущие тренды в мировой экономике и международном бизнесе, связан с ростом ограничений на движение капитала, усилением применения различных видов протекционизма, нарушением правил торговли, санкциями, а также, как следствие, ростом недоверия между развитыми и развивающимися странами. На практике это означает игнорирование основополагающих принципов ВТО и ООН, и в конечном счете слом действующей системы глобального регулирования.

Описанные выше факторы породили возникновение новой понятийно-терминологической основы в изучении процессов мировой экономики, которая может рассматриваться как фундамент для объяснения новых трендов.

В частности, получают распространение такие понятия как «слоубализация», «трилемма», «френдшоринг», «юанизация» и «антигринвошинг».

«Слоубализация» является фактически заключительным этапом глобализации, которая в своем развитии вышла на плато и уже существенным образом не может ничего поменять в сложившемся балансе сил в мировой экономике и геополитике. Указанный термин в последние годы все чаще употребляется в трудах целого ряда исследователей [3; 4; 5] и отчетах международных организаций. На практике он означает, что глобальная экономическая система достигла своего пика. Сеть связей между странами стала весьма сложной. Производство многих важнейших сырьевых товаров стало высококонцентрированным. При этом растет недовольство глобализацией и торговой напряженностью, связанной с протекционизмом.

«Трилемма» как понятие получило распространение в последнее время вследствие постоянного обсуждения климатической повестки и ее влияние на систему мирохозяйственных связей и ведение бизнеса. Она означает выбор между сокращением выбросов углекислого газа, обеспечения доступа к надежным источникам энергии или противостоянием геополитическим, торговым и логистическим вызовам [6]. Хотя в научный оборот понятие «трилемма» с привязкой к мировой экономике попало еще в 2000 г., когда Дэни Родрик вывел «политическую трилемму мировой экономики», связанную с выбором между демократией, национальным суверенитетом и глобальной экономической интеграцией [7].

«Френдшоринг» означает «направление экономической деятельности в страны, которые разделяют ценности и принципы развитого мира», т.е. фактически это ограничение сетей цепочек поставок союзниками и дружественными странами, т.е. фактически выстраивание региональных цепочек создания добавленной стоимости и цепочек поставок. Другими словами, по мнению Я.Д.Лисоволика, «все чаще будут возникать цепочки добавленной стоимости, опирающиеся на геополитические, а не экономические ценности» [8]. Это может привести к непредсказуемым макроэкономическим последствиям и усилить диспропорции и неравенство между отдельными странами и группами стран. А.В. Дрыночкин полагает, что «френдшоринг» будет содействовать «переосмыслению интеграции», превращению ее из «экономически обоснованной» в «идеационно необходимую», что будет вести к «формированию параллельных структур – международных организаций, внерегиональных интеграционных объединений (так называемая мега-интеграция), между которыми будет ужесточаться конкуренция по внешним периметрам за ресурсы» [9].

«Юанизация» означает постепенное увеличение доли юаня в расчетах Китая с дружественными ему странами, а также в расчетах других стран друг с другом. Несмотря на то, что доллар продолжает доминировать в международных расчетах, а доля юаня составляет не более 3%, динамика его использования выросла в 100 раз по сравнению с 2010 г. В тоже самое время существенно снижается использование евро в международных расчетах (по данным SWIFT), что, вероятно, в ближайшей перспективе означает еще большее увеличение использования юаня в оплате внешнеторговых сделок [10]. При этом Китай за счет расширения границ юаня как международной резервной валюты сможет укрепить свои позиции и сможет использовать эмиссионную функцию своих денег для финансирования экономики, фактически со временем начав использовать модель США [11].

«Антигринвошинг» относительно новое понятие, связанное с отказом от использования потребителей продукции компаний, использующих лжемаркировку об «экологичности» бренда в угоду модной тенденции следования «зеленой» повестке. Это означает, по сути, некоторое разочарование «зеленой» повесткой и понимание, что масштабы экологичности чрезмерно завышены.

Новые теоретические концепты тесно переплетены с процессами формирования новых трендов, в числе которых можно выделить следующие:

1. Технологические тренды, связанные с применением искусственного интеллекта, технологий блокчейна, Интернета вещей. Эти технологии, связанные с Индустрией 4.0, в равной степени применяются в международной торговле, инвестиционной деятельности, при осуществлении международных расчетов и развитии новых платежных систем. Цифровизация оказала серьезное влияние как на деятельность транснациональных компаний (ТНК) и субъектов малого и среднего предпринимательства (МСП), так и на роль государства в экономике. На наш взгляд, она способствовала усилению конкуренции в глобальной экономике и внутри национальных экономик, предопределила возникновение такого явления как «цифровой протекционизм» и способствовала возникновению цифрового разрыва между странами, который выразился в серьезной разнице в технологиях и доходах от их использования. До сих пор остаются неурегулированными вопросы, связанные с прямым и косвенным налогообложением при онлайн-продажах.

В повестку обсуждения ВТО прочно вошли вопросы электронной коммерции с того самого момента, когда была создана Рабочая программа ВТО по электронной торговле (1998 г.) [12]. В 2022 г. насчитывалось 116 соглашений о двусторонней торговле и РТС, где так или иначе затрагивались вопросы цифровой торговли. Важнейшими проблемными аспектами участия стран в цифровой торговле являются вопросы конфиденциальности и защиты данных, защиты прав потребителей, таможенных пошлин, связанных с онлайн-продажами, а также кибербезопасности [13].

2. Пандемия COVID-19 ускорила процессы, связанные с формированием новых трендов в занятости. Новыми тенденциями стали повышение спроса работодателей на мультикультурные команды, члены которых могли бы гибко подходить к освоению новых рынков, владеть необходимыми знаниями для доступа на эти рынки, а также легко коммуницировать с представителями разных деловых культур в условиях общей волатильности мировой экономики и выстраивания новых цепочек поставок и создания стоимости. Также приобрела популярность гибкая занятость, сопряженная с автоматизацией и постоянным перемещением рабочих мест, а также возможностью удаленной работы. По-прежнему остается востребованной необходимость постоянного повышения квалификации и трудовой мобильности.

3. Тренды на устойчивость.

Климатическая повестка и вопросы энергоперехода стали одним из краеугольных камней формирования среды международного бизнеса и фактическим условием успешной интеграции российского бизнеса в мировую экономику. Достижение нулевой углеродной нейтральности становится политическим и экономическим инструментом регулирования международного бизнеса. Развитые страны идут по пути т.н. «беневолентного протекционизма», когда экологические барьеры становятся реальным препятствием для доступа на их рынки [14]. Так, в 2023 г. Европейский Союз (ЕС) объявил о введении трансграничного углеродного налога, который затронет импортную продукцию, полученную с большими выбросами парниковых газов. Под «санкции» такого рода попадут производители не только энергетической продукции, но и стали и алюминия. Затронет это и российский импорт в ЕС [15].

Такая тенденция вынуждает многие компании включаться в процессы формирования ответственных цепочек поставок, а также становиться членами Глобального договора ООН, чтобы гарантировать ответственное ведение бизнеса и соблюдение целей устойчивого развития [16]. Практическим инструментов доказательства «экологичности» производства является приобретение сертификатов зеленой энергии, дающих право ввозить свою продукции на рынки стран, активно продвигающих «зеленую» повестку [17].

4. Макроэкономические тренды.

Текущие макроэкономические тренды определяют общемировую волатильность, демонстрирующую рост издержек, связанных с инфляцией, в том числе за счет поиска новых поставщиков и посредников, изменения традиционных маршрутов поставки товаров, закрытия некоторых рынков и тенденций к импортозамещению технологий и товаров отдельных стран, особенно пострадавших от санкций. Кроме того, к макроэкономическим трендам можно отнести неконтролируемую государством миграцию, которая дестабилизирует финансовую и социальную систему целого ряда стран, но при этом используемую крупным бизнесом в целях увеличения прибыли.

Таким образом, указанные тренды подчеркивают смену парадигмы глобального экономического развития, которая способствует смещению акцентов в ведении бизнеса отдельными хозяйствующими субъектами, усиливает недобросовестную конкуренцию и создает стимулы для поиска новых способов взаимодействия с зарубежными партнерами. В немалой степени это касается и российского бизнеса, который при поддержке государства ищет новые инструменты и по-новому выстраивает механизм сотрудничества с зарубежными контрагентами.

Российский бизнес в новых экономических условиях и поиск путей решения проблем

Санкционный режим, в котором оказалась Россия, особенно больно ударил по российским компаниям всех форм собственности. Наиболее чувствительными для российского бизнеса стали проблемы с платежами, а также транспортно-логистические проблемы. В итоге бизнес сконцентрировался на обходе санкций и оптимизации расходов в связи с новыми экономическими условиями.

Проблема денежных переводов связана с тем, что большинство внешнеторговых контрактов было заключено в долларах США, соответственно банки-корреспонденты находятся в США, которые либо платежи блокируют, либо отправляют назад. Причем платежи могут поступать с существенной задержкой, что влияет на оборотные средства организации.

Также банки не всех стран хотят принимать деньги из России (рубли или юани), поэтому приходится использовать банки-посредники в других «дружественных» странах, но это приводит к удорожанию платежа. Также наблюдается дискриминация резидентов из России, когда западные банки отказываются открывать счета и осуществлять перевод денег в Россию из-за возможных рисков, связанных с вторичными санкциями.

Другая сторона ограничений связана с транспортно-логистическими проблемами.

Во-первых, российским компаниям теперь приходится искать европейских агентов, чтобы оформлять экспортные таможенные декларации, поскольку логистика осуществляется российским контрагентом самовывозом со склада производителя. При этом существуют существенные задержки с оформлением документов на вывоз, поскольку идет тщательная проверка, находится ли товар в санкционном списке или нет. Наибольшие сложности возникают с вывозом с территории ЕС и завозом в Россию промышленного оборудования. Кроме того, возникли проблемы, связанные с волатильностью курса рубля по отношению к доллару и евро, когда они существенно различались на момент заключения контракта и в момент оформления документов на отгрузку и оплату [18].

Во-вторых, проблема с отсутствием новых логистических маршрутов, что связано с такими «недостроями» как Транссиб и БАМ, низкой пропускной способностью дальневосточных портов России, нереализованным потенциалом каспийских портов. Развитие портовой инфраструктуры долгие годы шло в северо-западном регионе России, откуда направлялись грузы нашим на тот момент приоритетным партнерам в ЕС. В 2022 г. дефицит провозной мощности Восточного полигона превысил 100 млн. тонн [19]. Обострилась проблема заторов в портах Владивостока и Находки, провоз через Суэцкий канал и Новороссийск существенно увеличивает расходы участников ВЭД. Кроме того, в самом начале введения санкций после ухода крупных логистических операторов и перевозчиков цены на фрахт и любые перевозки существенно выросли, хотя потом ситуация несколько стабилизировалась.

Исследователи, изучающие механизмы адаптации российского бизнеса к санкционному давлению, предлагают целый спектр решений. В частности, к наиболее интересным подходам можно отнести: поиск новых рынков и партнеров (в первую очередь с ориентацией на ЕАЭС), изменение товарного ассортимента, снижение затрат и др. [20]

На практике к решению указанных проблем российские компании подходят по-разному, но в целом уже можно говорить о некоторых наиболее удачных инструментах.

1. Бизнес-переезд в «дружественные» страны, где существуют упрощенные системы регистрации компаний и налогообложения. К их числу можно отнести Турцию, Кипр и ОАЭ. В Турции выгодно вести бизнес благодаря удачному географическому положению между Европой и Азией. Кипр также имеет преимущества «посредника» между Евросоюзом и странами Ближнего Востока. ОАЭ имеет хорошую инфраструктуру, достаточно лояльные правила ведения бизнеса. Также можно сделать ставку и на государства-члены ЕАЭС.

2. Следствием сложившейся ситуации является рост интереса со стороны российского бизнеса к бартерным сделкам во внешней торговле. Их стали использовать гораздо чаще. Причем для таких сделок создаются цифровые платформы, где часто задействуется параллельный импорт. «В отличие от бартера во времена СССР и в 1990-х, сейчас компании используют технологичный бартер. Бизнес редко напрямую обменивается товарами, в большинстве случаев идет поиск интересантов на освоение экспортных доходов российских компаний, в том числе в так называемых мягких валютах». При этом Министерство финансов не собирается препятствовать заключению таких сделок, если они заменят расчеты в валютах «недружественных» России стран [21].

3. Хранение денег, предназначенных для оплаты внешнеторговых сделок, одновременно в долларах и юанях, чтобы не потерять на волатильности рубля.

4. Использование маркетплейсов для продвижения своей продукции за рубежом за счет посредника, который регистрирует на свое юридическое лицо магазин в «недружественной стране» под новым названием. Работа идет по агентскому договору, а деньги поступают на расчетный счет продавца. Аналогично можно открыть торговый дом, который дает возможность обхода западных санкций посредством ввоза продукции в адрес иностранных представительств в тех государствах, на которые не распространяются ограничения [22].

5. Осуществление контрактного производства за рубежом, т.е. производство товара на производственной мощности иностранного партнера, но по стандартам и технологиям заказчика, а также под его торговой маркой [23].

Таким образом, можно отметить, что российский бизнес смог в целом адаптироваться к новым условиям ведения бизнеса, хотя проблемы, указанные выше до сих пор сохраняются. При этом осуществляется поддержка со стороны государства, которая позволяет оптимизировать расходы и создает стимулы для развития предпринимательской деятельности в России

Заключение

Трансформация мирохозяйственных связей, которая усилилась после серии глобальных вызовов и запустила новые процессы в создании глобальных цепочек создания стоимости и цепочек поставок, привела к изменениям в моделях ведения бизнеса. Наиболее существенным образом это сказалось на российских участниках ВЭД, причем в наибольшей степени пострадали лидеры машиностроительной отрасли, приборостроения, электронной и точной промышленности, в чуть лучшей ситуации оказались производители косметики, парфюмерии, одежды, которые смогли компенсировать дефицит за счет параллельного импорта. В целом санкции создали мощный толчок к поиску новых партнеров, диверсификации торговых и инвестиционных связей и более интенсивному процессу импортозамещения.