Региональные особенности формирования инновационных индустриальных кластеров Китая на примере провинции Гуандун

Поиск путей наиболее эффективного развития экономики – проблема и задача каждого государства. Особую остроту он приобретает в периоды нестабильности мировых рынков, к каким относится и современность. В последние годы Россия активизировала развитие особых экономических зон и образование промышленных кластеров в различных регионах. А потому изучение и оценка опыта подобной экономической политики других стран, в особенности Китая, имеет неоспоримую актуальность.

Создание и развитие специальных экономических зон (СЭЗ) в Китае давно привлек внимание российских экономистов. Причины и особенности становления СЭЗ рассматривали в своих работах В.П. Максаковский [9], О.В. Корнейко [7, 8], Н. Бастрыгина [1], М.М. Максимова с Д.Д. Милек и Е.А. Селеменевой [10], П.М. Мозиас [12], А.Д. Тужилин [21] и др. Исследователями рассматривались схожие аспекты процесса становления особых экономических зон в Поднебесной. Хочется отметить работу М.Н. Мироновой, И.В. Потапенко и М.Н. Жаколкиной, где приведены разновидности СЭЗ и их месторасположение в Китае [11, с. 103], а также четко выделены этапы развития СЭЗ с особенностями каждого из них [11, с. 105]. В работе В.Я. Портякова дан взгляд китайских исследователей на становление их СЭЗ [14], а в другом труде он исследовал создание экспериментальных зон свободной торговли – одного из относительно новых направлений особых экономических зон [15]. Также изучались такие аспекты, как роль СЭЗ в китайской стратегии «Инициатива Пояс и Путь» [23], их значение для внешнеэкономического курса Китая [11]. Однако стоит отметить, что все работы касаются СЭЗ Китая в целом, а не отдельно взятого региона страны. Что касается провинции Гуандун, то есть исследования, посвященные одному из направлений влияния СЭЗ, к примеру, И.Г. Чубаров рассматривает корреляцию процесса урбанизации с развитием особых экономических зон [24]. Есть работы, где пристально рассматриваются сами отельные СЭЗ, как, к примеру, Шэньчжэнь у М.В. Силенко [19].

Из этого следует, что в тени остается вопрос изучения отдельного региона вместе со всей его промышленной и торговой сетью, сконцентрированной, в первую очередь, в нескольких СЭЗ и многих кластерах. Этот пробел и пытается восполнить данное исследование.

Цель работы – выявить значение изменений экономической политики руководства КНР в отношении провинции Гуандун на реализацию ее экономического потенциала.

Авторская гипотеза состоит в том, что сочетание политики создания СЭЗ и кластеров внутри них способно усилить экономическую эффективность первых и обеспечить более полное использование потенциала провинции, что позволяет достичь стабильного экономического роста региона.

Работа строится на институциональном методологическом подходе, в рамках которого использованы такие методы как историко-генетический, статистический и метод логического анализа.

Сегодня Китай признан второй экономикой мира, имея по прогнозам ООН в 2023 г. номинальный валовый внутренний продукт (ВВП) в размере 13608,15 трлн долл. [17]. Также китайская экономика признана самой быстроразвивающейся, которая способна сдвинуть Америку с лидирующей позиции. Ожидаемые темпы роста экономики КНР одни из самых высоких – 4,8 и 4,5% в 2023–2024 гг., соответственно (выше только у Индии) [18]. А Всемирный банк уже сейчас говорит о скором наступлении экономического лидерства Китая. По его данным, ВВП страны по паритету покупательной способности на конец 2022 г. оценивается в 31559 млрд долл., что более чем на 8 млрд долл. превышает оценку экономических итогов США [2].

Подобные результаты являются закономерным итогом продуманной политики развития государства, начатой в конце 70-х гг. прошлого века. Ведь в то время экономическое положение Китая было несколько иным, характеризуясь существенным технологическим отставанием от западных стран и своих азиатских соседей, активно развивавшихся благодаря иностранной поддержке. Имелось и «преимущество отсталости» в социальной среде – был велик удельный вес сельского населения, имевшего ничтожные доходы при отсутствии возможностей дополнительного заработка [6, с. 170]. Все это требовало кардинальной смены экономического курса. Политика реформ и открытости, провозглашенная Дэн Сяопином, внесла определенные изменения в структуру китайской экономики. В пореформенный период китайским правительством были апробированы различные формы территориальной открытости. И одним из инструментов «открытия» китайского рынка мировому сообществу стало создание специальных экономических зон. Это особые зоны на материковом Китае, которые были призваны стать экспериментальными площадками по модернизации социалистического хозяйства КНР. Одним из главных вопросов этого реформирования является оценка эффективности деятельности региональных СЭЗ.

Становление и развитие СЭЗ в Китае

С созданием СЭЗ легализованный бизнес начал свое развитие. Для применения подобного эксперимента в социалистической стране можно считать преимуществом то, что Китай имел устойчивую систему политического контроля территорий, разработанную еще в прошлый период, и потому либерализация экономики могла проводиться под неусыпным партийным контролем. Кроме того, всеми исследователями подчеркивается значительный вклад китайской диаспоры, проживавшей за рубежом – хуацяо, которая, по сути, стала первым и основным инвестором для запуска СЭЗ на начальном этапе [6, с. 170].

Можно выделить несколько основных целей создания специальных экономических зон в Китае:

1. Максимизация привлечения иностранного капитала, передовой техники и технологий в страну, создание с их помощью предприятий наукоемких отраслей промышленности.

2. Ускорение развития внешнеэкономической деятельности и более широкое вовлечение КНР в мировую экономику на основе международного разделения труда и, как следствие, увеличение экспорта и притока валюты в страну.

3. Апробация передового опыта функционирования и управления современным производством в СЭЗ, и использование этого опыта на всей китайской территории.

4. Подъем СЭЗ до уровня социально-экономического положения в Гонконге, Сингапуре и других передовых стран Азии. А после возвращения Макао и Гонконга в конце 1990-х гг. СЭЗ использовались как «буферы» к этим территориям.

5. Найти эффективное применение дешевой рабочей силы, которой обладал Китай [5, с. 216-217].

«Классические» СЭЗ первой волны были запущены 26 августа 1980 г. в провинциях Гуандун (Шэньчжэнь, Чжухай и Шаньтоу) и Фуцзянь (Сямынь). Затем, в 1988 г. спецэкономзоной был объявлен о. Хайнань, принадлежавший провинции Гуандун, но выделенный в это время в самостоятельную административную единицу [10, с. 29].

Указанные территории обладали рядом признаков, что и определило выбор их для внедрения новаций: Гуандун и Фуцзянь являлись прибрежными провинциями, а потому исторически были наиболее интегрированы в международную торговлю; они находились вдали от крупнейших политических центров Китая (Пекина и Шанхая), и поэтому центральные власти могли свободнее использовать здесь элементы рыночной модели экономики; наконец, эти регионы были расположены вблизи от экономически развитых по капиталистическому пути Гонконга, Тайваня и Макао, на сотрудничество с которыми, в первую очередь, их и ориентировали [12].

С получением успешных результатов в развитии регионов-первопроходцев, с середины 1980-х гг. начали складываться новые виды СЭЗ. К таковым относились открытые портовые города, районы технико-экономического развития (РТЭР) и зоны технико-экономического развития (ЗТЭР). Во вторую волну попали порты Гуандуна – Гуанчжоу и Чжаньцзян. Всего в КНР насчитывают порядка 15 видов СЭЗ, в зависимости от особенностей их географического и политического положения. К примеру, на сухопутных границах с Россией, Казахстаном, Киргизией в 1990-е гг. были созданы пограничные «открытые» города (к примеру, Харбин, Куньмин, Нанкин) [5, с. 217]. Наиболее весомыми на сегодня являются шесть типов СЭЗ: 6 специальных экономических зон, 90 зон технико-экономического развития, 120 зон новых и высоких технологий, 12 зон свободной таможенной торговли, 14 зон приграничного экономического сотрудничества и 11 экспериментальных зон свободной торговли [7, с. 103].

Были разработаны специальные критерии для территорий СЭЗ, действующие и сегодня: наличие доступа к международным транспортным коридорам (в первую очередь, к морским); наличие особой законодательной базы для привлечения зарубежных инвесторов; сеть экспортоориентированных предприятий; привлекательные условия для работы предприятий иностранных инвесторов (особый налоговый режим, возможности вывода прибыли); высокая степень самостоятельности и ответственности местных властей в применении правил и регламентов на своей территории; самостоятельность резидентов зон в определении сферы деятельности, не противоречащей законам КНР [1].

Исследователи выделяют пять этапов в развитии СЭЗ в Китае. Первый этап (1978–1982 гг.) – апробация механизмов работы СЭЗ. Основным направлением стало предоставление весомых налоговых льгот для совместных и иностранных предприятий по территориальному принципу. К таковым можно отнести ставку налога на прибыль в 15 %; возврат НДС и освобождение от уплаты таможенных пошлин при ввозе оборудования. А также срок регистрации нового предприятия занимал в это время не более 1 недели [13].

На втором этапе (1983–1989 гг.) основной задачей ставилось привлечение прямых иностранных инвестиций, освоение новых передовых технологий производства и управления и активизация внешней торговли. В этих целях допускалось частичное или полное освобождение от подоходного налога в высокотехнологичных и наукоемких отраслях машиностроения. В СЭЗ действовал 15% налог на прибыль иностранных предприятий. Стоит отметить, что на первых двух этапах велось активное государственное финансирование развивающихся отраслей, в то время как со следующего этапа был взят курс на сокращение бюджетных затрат и ориентацию СЭЗ на самофинансирование. Выдавались возвратные, но льготные кредиты (на 7-10 лет под 4%).

Третий этап (1990–2000 гг.) предполагал ускорение научно-технического развития и совершенствование образования, развитие обрабатывающей промышленности, расширение номенклатуры производства и объемов внешней торговли. В это время для иностранных предприятий в сфере высоких технологий отменялись НДС и единый торгово-промышленный налог, введен беспошлинный импорт и льготы на подоходный налог (освобождение от уплаты первые 5 лет, 50% – с 6-го по 10-й годы работы), освобождение от налога на землю при строительстве предприятий.

Четвертый этап (2001–2013 гг.) ставил целью развитие высокотехнологичных промышленных производств на основе национальных достижений в науке и поощрение экспорта национальных технологий. Теперь совместные предприятия обязывались выплачивать налоги на недвижимость, городской ремонт и строительство, дополнительные сборы на образование, НДС, подоходный налог, операции с недвижимостью, транспортные средства, таможенные пошлины и акцизы. Возросли и ставки налогов. К примеру, налог на прибыль увеличился с 15% в 2007 г. до 25% в 2012 г. В качестве стимула выступала преференциальная ставка 15% для предприятий новых и высоких технологий, скидка в 50% и 75% для расходов на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. Новые высокотехнологичные предприятия, созданные после 2008 г. получали двухлетние налоговые каникулы, а следующие три года платили налог по ставке 12,5%.

Пятый этап начался с 2014 г. и продолжается сегодня. Приоритетной задачей этого этапа стало сглаживание диспропорций пространственного развития экономики Китая и стимулирование развития отдаленных отсталых регионов страны. В этих целях были созданы особые условия для СЭЗ: пятилетние налоговые каникулы для предприятий, 70% дохода которых приходится на ряд отраслей промышленности; после, в течение двух лет – пониженная ставка налога на прибыль (скидка до 40%). Эти особые условия действовали до 2020 г. и касались предприятий электроэнергетики (в том числе возобновляемой), строительства, сельского и лесного хозяйства, цветной металлургии, транспортной инфраструктуры, IT, логистики, образования, культуры, здравоохранения и спорта. Для экспериментальных зон свободной торговли на временной основе прекращено действие отдельных статей основных нормативных актов по использованию иностранного капитала [7, с. 104-106].

Также стоит отметить, что сегодня Китай развивает СЭЗ не только на своей территории, но и уже более 20 лет инвестирует развитие таких локальных зон в других государствах – с целью облегчения торговой экспансии в эти регионы. Первой экстерриториальной СЭЗ стала зона Суэцкого канала, образованная по договоренности с Египтом в 1999 г. Сейчас инвестиции Китая в заграничные СЭЗ направлены на деятельность «Инициативы Пояс и Путь» (ИПП), и на начало 2019 г. объем инвестиций КНР в 82 зарубежные СЭЗ в странах ИПП составил 30 млрд долл. [14, с. 8].

Особенности китайского синтеза кластеров и СЭЗ

Традиционно, экономисты разграничивали кластеры и СЭЗ. Согласно определению, кластер – это группа географически локализованных и взаимосвязанных предприятий и институтов в той или иной области, а СЭЗ – это обособленная часть территории страны, в которой создается особая система льгот и стимулов [2, с. 81]. И те, и другие являются привлекательными объектами для инвестиций. И поэтому неудивительно, что в мире получил опыт сочетания кластеров и СЭЗ. И Китай органично использует эту тенденцию для развития собственной экономики. Участники кластеров и СЭЗ тесно связаны друг с другом поставками и цепочками добавленной стоимости, и эта взаимосвязь помогает повысить экономическую эффективность всех субъектов.

Выработаны две организационные модели объединения СЭЗ и кластеров:

1) Создание кластеров на базе СЭЗ (информационные и коммуникационные технологические кластеры в Чжунгуаньцунь (Пекин) и Шэньчжэне (Гуандун), кластеры электроники и биотехнологий в Пудун (Шанхай), кластер программного обеспечения в Даляне и кластер оптоэлектроники в г. Ухани).

2) Развитие СЭЗ на базе кластеров (высокотехнологичный парк по производству жидкокристаллических дисплеев в г. Куньшань, парк науки и техники в области ветроэнергетики в г. Уси и промышленный парк по производству фотоэлектрических устройств в Цзянсу) [3, с. 36].

Гуандун как площадка для пилотных экономических проектов

Провинция Гуандун, являясь одним из форпостов внедрения СЭЗ, представляет отличный пример влияния выбранной политики на успешное развитие региона. Как уже отмечалось, ее преимущества – приморское расположение и близость финансовых центров – Гонконга и Макао, были замечены и использованы Дэн Сяопином [16].

Сегодня Гуандун является самой богатой из провинций Китая, самой высокотехнологичной и урбанизированной. На территории Кантона действует порядка двадцати СЭЗ различных типов. Не все они одинаково успешны. Но в целом, показатели региона говорят сами за себя – провинция дает 10% экономики всей страны [16]. Также Гуандун является наиболее урбанизированной провинцией Китая. С 1978 г. по 2016 г. число городских жителей в ней увеличилось с 8,3 млн до 74,5 млн человек (16,3% и 69,2% соответственно). В удельных показателях это на 12 п.п. выше, чем в среднем по стране [15, с. 377].

Классический пример успеха – локомотив развития Гуандуна, Шэньчжэнь. В 1979 г., за год до открытия там СЭЗ, это была сельскохозяйственная деревня с незначительным вкладом в ВВП Китая (меньше 1%) и с ВВП на душу населения менее 90 долл. в год. Основой экономики были рыбная ловля и добыча соли к западу от города. Население Шэньчжэня равнялось 20 000 чел., уровень образования и жизни населения – низкие. Производства, фактически, не было. Сегодня это один из крупнейших мегаполисов провинции Гуандун (второй после Гуанчжоу) с 11 млн населением. В 2008 г. СЭЗ продемонстрировала годовой темп роста в 15%. А в 2010 г. журнал Форбс включил Шэньчжэнь в пятерку самых населенных городов мира [4, с. 8].

Факторами успешного развития экономисты называют: особые полномочия, данные местной власти (КПК дало определенную долю самостоятельности руководству провинций в решении текущих задач в русле намеченного курса, что помогло снизить бюрократические проволочки); эффективный менеджмент – грамотные действия первого секретаря парткома провинции Жэнь Чжуньи, который смог, не боясь совершить ошибки, самостоятельно реформировать провинцию; удачное место расположения и большая «стартовая» территория, самая крупная из «первой волны» СЭЗ и близость Гонконга с Макао. Последний фактор признается наиболее решающим. Так как именно в этих городах проживало очень много эмигрантов с материкового Китая, они были экономически развиты и заинтересованы в дальнейшем своем развитии, при участии СЭЗ. На протяжении всего времени, Шэньчжэнь показывает невероятные темпы роста, много превышающие остальные «классические СЭЗ» [11, с. 242-244].

Другая СЭЗ Чжухай провинции Гуандун создавалась в расчете на использование преимуществ соседства с Аомэнем (Макао), однако в виду небольших масштабов и специфики (в игорный бизнес) Аомэня результаты оказались куда скромнее, в сравнении с Шэньчжэнем. Стоит отметить, что первое предприятие с иностранным капиталом в Китае было открыто именно в Чжухай – ткацкая фабрика Сянчжоу.

Третью СЭЗ первой волны Шаньтоу сначала планировалось развивать как территорию экспортной переработки на малой площади, в 1,6 кв. км. Но спустя несколько лет, в 1984 г. ее расширили до 52,6 кв. км, а в 1991 г. – до масштабов города в 234 кв. км. С расширением СЭЗ увеличилось и население Шаньтоу (с 57,3 тыс. до 856,4 тыс. чел.). В 1990-х гг. там стали развиваться высокотехнологичные отрасли, такие как электроника, информатика, производство точных инструментов, биотехнологии и океанская химия. Экспорт СЭЗ был ориентирован на страны Юго-Восточной Азии, но в конце 1990-х гг. в развитии Шаньтоу наступил кризис – в 1998 г. на многих предприятиях отсутствовали заказы, а за СЭЗ закрепилась слава производителя подделок, росла коррупция в аппарате городского правительства. Порядок жесткими мерами стали наводить с 2001 г. В это время в числе приоритетных направлений, кроме производства текстиля и игрушек, появилась и информационная индустрия. К 2009 г. население Шаньтоу выросло до 5,1 млн человек, а валовый региональный продукт достиг 103,57 млрд юаней [9, с. 9-10].

По данным за 2018 г. внешнеторговый оборот СЭЗ Гуандуна составил около 3,7 млрд юаней (из которых более 3,3 млрд юаней пришлось только на Шэньчжэнь), что составило около 10% внешнеторгового оборота страны в данный период (4623038 млрд долл.) [3].

Новые стимулы в экономике Гуандуна и их результат

За длительную практику СЭЗ в Китае были различные периоды по результативности работы данных зон. Инструменты привлечения прямых иностранных инвестиций также имели свой запас потенциала, который, как отмечают исследователи, начал иссякать к концу 2000-х гг., что также совпало с ослабеванием льготной налоговой политики в особых экономических зонах. Новый виток экономических преобразований стартовал с сознанием в 2013 – 2014 гг. экспериментальных зон свободной торговли (ЭЗСТ). Здесь форпостом стал Шанхай, но почти следом ЭЗСТ были созданы и в Гуандуне: зона Наньша в Гуаньчжоу, субзоны Цяньхай и Шекоу внутри СЭЗ Шэньчжэнь, а также зона Хэнцин в Чжухае. Новый проект особых экономических зон получил свой пакет преференций, к которым можно отнести:

1) Переход от разрешительного к уведомительному порядку регистрации предприятий с иностранными инвестициями (ПСИИ). С властями нужно согласовывать только инвестиционные проекты в определенных областях («негативный перечень»), в остальных – просто предоставляется пакет нужных документов.

2) В ряде отраслей (здравоохранение, производство авиадвигателей и их компонентов, грузовые морские перевозки, управление контейнерными терминалами) делается исключение из общенационального требования создания ПСИИ только в виде совместных предприятий с мажоритарной долей китайской стороны. В ЭЗСТ допустили создание предприятий в полной иностранной собственности.

3) Либерализация внешнеторгового регулирования в ЭЗСТ. Упрощены таможенные процедуры, отменены нетарифные ограничения на ввоз высокотехнологичных товаров, грузоперевозки между ЭЗСТ и другими странами разрешили осуществлять иностранным компаниям, также иностранным компаниям разрешили создавать свои склады и центры дистрибуции.

4) Финансовые выгоды: в ЭЗСТ были ослаблены лимиты на участие иностранных инвесторов в акционерных капиталах китайских финансовых институтов (в том числе, банков), иностранцам разрешили вести бизнес с юаневыми деривативами; снята часть ограничений на валютные операции. Работники в ЭЗСТ получили право открывать юаневые счета для проведения трансграничных платежей [8, с. 117-118].

Несмотря на существенные издержки, принесенные пандемией COVID-19, китайская экономика, в том числе провинции Гуандун продолжает свое развитие. Согласно данным Национального бюро статистики Китая, рост общей стоимости импорта и экспорта страны с 2019 г. по 2021 г. (специально взяты доковидный и постковидный период, когда в КНР еще действовали массовые ограничения) составил 137,82 % [13]. Различные территории прошли этот период по-разному, но в целом, кроме Тибета, китайские регионы продемонстрировали рост по данному экономическому показателю. В том числе и провинция Гуандун (120,3%). И хотя процентное отношение прироста стоимости импорта и экспорта в эти годы у нее оказались ниже, чем в среднем по стране, в натуральных показателях (тыс. долл.) Гуандун по итогам 2021 г. вышел на первое место. Доля провинции в общенациональной стоимости импорта и экспорта составила порядка пятой части (22,6% – в 2019 г., 19,8% – в 2021 г.).

Вклад в развитие экономики провинции внесла и последовательная поддержка развития научно-исследовательской и опытно-конструкторской работы. Без разработки инноваций и создания инфраструктуры для перспективной промышленности были бы невозможными становление промышленных кластеров и привлечение иностранных инвесторов. Примером заинтересованности и вовлеченности государства в форсирование развития инноватики может служить рост бюджетного финансирования сферы прикладных научных и экспериментальных площадок за последние десятилетия. Так, расходы на НИОКР согласно плановым показателям в Гуандуне составил 3130 млрд юаней в 2006 г. [4] и 27047 млрд юаней в 2018 г. [5]. Рост расходов провинции в этой сфере превысил общегосударственный уровень: в 8,5 раз против роста в 6,5 раз. Расходование средств на НИОКР сверх запланированного неуклонно росло на протяжении 10 лет, с 2011 г. по 2021 г., и составило 322,66%. А если брать в сравнение показатель 2004 г., то расходы промышленности на науку к 2021 г. выросли более чем в 17 раз (таблица 1).

Таблица 1

Расходы на НИОКР промышленных предприятий свыше установленного плана провинции Гуандун по данным Национального бюро статистики Китая [13]

Вложения в развитие передовых технологий, на наш взгляд, коррелируют и с показателями роста внешнеторгового товарооборота провинции. За 9 лет, с 2013 по 2022 гг. он вырос на 114,24%. В качестве примера, можно привести рост таких отраслей производства провинции, как: производство бумаги и картона – 162,73% с 2013 по 2020 г.; производство химического волокна – 273,33 с 2013 по 2020 г.; производство интегральных схем – 5578% с 2013 по 2021 г. Несколько отличается тенденция производства микрокомпьютеров, которая продемонстрировала спад (порядка 7,75%) с 2013 по 2022 г. (таблица 2). Существенное снижение объемов началось с эпидемией коронавируса, и, судя по всему, существовавшие отлаженные схемы поставок сырья и материалов, сбыта данной продукции еще не восстановились. Текстильная промышленность когда-то была одним из основных направлений развития СЭЗ в Гуандуне, но в последние годы рост ее объема производства (всего лишь на 112,6%) говорит о снижении роли этой отрасли в системе производства региона.

Таблица 2

Некоторые характеристики производства провинции Гуандун и их общий прирост (2013–2022 гг.) по данным Национального бюро статистики Китая [13]

Также стоит обратить внимание на изменение численности предприятий с иностранным участием и объем их финансирования из-за рубежа. По данным Национального бюро статистики, с 2013 по 2021 г. количество ПСИИ увеличилось почти в два раза (таблица 3). Наиболее заметный прирост был с 2016 по 2018 гг. – как раз совпадает со временем активного действия программ развития ЭЗСТ. Вместе с тем, при росте численности компаний в два раза, объем инвестиций в них увеличился за тот же период в 4,5 раза. Это может говорить об увеличении наукоемкости, и, вместе с ней, капиталоемкости, этих предприятий, что в полной мере отвечает тенденции на высокотехнологичное развитие СЭЗ и ее кластеров.

Таблица 3

Предприятия с иностранным участием в провинции Гуандун

(2013–2021 гг.) по данным Национального бюро статистики Китая [13]

Приоритетность развития высокотехнологичного производства не только больших корпораций, но и предприятий малого и среднего бизнеса провозглашена в вышедшей 16 октября 2023 г. рекомендации руководства провинции о развитии специализированных и особых новых предприятий. В ней объявлен курс на создание в Гуандуне к 2027 г. более 2000 новых «маленьких гигантов» и около 20 000 новых малых и средних предприятий, основанных на новейших научных и технических разработках в различных сферах. Правительство региона призывает к всемерному оказанию поддержки (упрощению движения финансов, улучшения качества цифрового и правового сопровождения и т.д.) [22]. Эти планы свидетельствуют о признании эффективности развития новых высокотехнологичных кластеров вторичной и, в особенности, третьей группы промышленности региона.

Согласно данным Обсерватории экономической сложности, в 2022 г. из провинции Гуандун было экспортировано товаров на 798 млрд долл. (1 место из 31 провинции-экспортера в Китае). Основные статьи экспорта: смартфоны (38,7 млрд долл.), средства связи (кроме телефонов) (24,9 млрд долл.), статические преобразователи (17,5 млрд долл.), игрушки (19,2 млрд долл.) и прочие товары. Импорт провинции в 2022 г. составил 447 млрд долл. Основными статьями завозимых товаров были: электронные интегральные схемы: процессоры и контроллеры – на 69,6 млрд долл., память – 36,1 млрд долл., другие контроллеры – 46,6 млрд долл., модули плоских дисплеев – 10 млрд долл., необработанное золото – 8,43 млрд долл. Наиболее высокотехнологичной продукцией, экспортированной из Гунандуна в 2022 г. признаны: часовые механизмы (полные или в разобранном виде), немеханические оборудование для удаления (лазерное, ультразвуком, фотонными лучами, электрохимическое и т.п.), промышленные принтеры, металлические формы, текстильная ткань с пластиковым покрытием, воздушные насосы, электропаяльное оборудование, интегральные схемы, зеркала и линзы, сигнальное стекло.

В августе 2023 г. провинция также вышла на 1 место по общему объему экспорта и на второе место по общему объему импорта в Китае. Основными статьями экспорта провинции являлись: телефоны, интегральные схемы, компьютеры, а импорта – интегральные схемы, модули плоских дисплеев, компьютеры, полупроводники и золото. Сальдо торгового баланса провинции положительное, как по итогам прошлого года, так и в приведенных данных за август 2023 г. (экспорт – 69,8 млрд долл., импорт – 34,2 млрд долл.; сальдо – 35,5 млрд долл.) [22].

Гуандун, в силу своего географического расположения является одним из центров ввоза и вывоза товаров не только своего производства, но и логистическим партнером других регионов. В этой связи интересно будет обратить внимание на долю продукции местного производства в общем объеме китайского экспорта через Гуандун (таблица 4, рисунок 1). В течение последних десяти лет доминирующей в развитии экспорта была тенденция его роста (за исключением 2022 г., когда в общем объеме вывозимого товара заметно снижение). В целом, с 2013 г. по 2022 г. стоимость экспорта Гуандуна увеличилась на 121,1%. Возвращаясь к местным товарам, то их доля на протяжении всего рассматриваемого периода составляла большую часть вывозимой продукции, колеблясь от 83,1 до 91,6% от общей стоимости. Знаменательно также, что за те же 10 лет рост экспорта товаров провинции составил чуть больше, нежели общего экспорта – 125,7%. Подобные данные говорят о том, что СЭЗ и кластеры Гуандуна позволяют держать марку и обеспечивать устойчивый рост экономики региона.

Таблица 4

Экспорт провинции Гуандун с 2013 по 2022 гг. (млрд долл.) по данным Национального бюро статистики Китая [13]

Рисунок. 1. Динамика доли товаров местного производства в экспорте провинции Гуандун (2013–2022 гг.) [13].

Одним из основных показателей экономического развития может служить валовый региональный продукт (таблица 5). В Гуандуне за десять лет, с 2013 г. по 2022 г., он вырос более чем на 200%. Сравнивания три группы промышленности, можно сказать, что наилучшую динамику показала третья группа, добавленная стоимость которой значительно превышает и в стоимостных показателях, и в доле роста – 234%. Это свидетельствует о том, что наибольшее развитие в регионе на сегодняшний день имеют предприятия непроизводственной сферы, к которым можно отнести сферу услуг и финансов, цифрового сопровождения, а также предприятия инновационных продуктов и исследовательские проекты НИОКР.

Таблица 5

Валовый региональный продукт провинции Гуандун (млрд юаней) по данным Национального бюро статистики Китая [13]

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Развитие Гуандуна как специальной экономической зоны еще не завершено. Так, сегодня активно развиваются новые проекты района Большого залива Гуандун–Гонконг–Макао: зона углубленного сотрудничества Гуандун–Макао в Хэнцине, зона сотрудничества в сфере современных услуг Цяньхай Шэньчжэнь–Гонконг и демонстрационная зона Наньша для всестороннего сотрудничества между Гуандуном, Гонконгом и Макао. Отмечается, что общий объем ВВП только этих трех площадок за первое полугодие 2023 г. превысил 220 млрд юаней. Это проекты в таких сферах, как отдых и туризм, финансово-банковский сектор, а также инновационные отрасли: высокотехнологичная промышленность, в том числе полупроводниковая, интеллектуальный транспорт [26].

Таким образом, можно выделить несколько преимуществ, которые использовались в провинции Гуандун для мощного рывка в экономическом развитии: выгодное географическое положение – выход к морю, перспективное соседство с успешными в экономическом плане регионами – Гонконгом и Макао, личностный фактор – удачные решения руководства провинции. Также можно добавить изменение политики центрального руководства КНР в государственном финансировании инновационных проектов, что было крайне важным на первом этапе развития СЭЗ.

Сегодня провинция развивается в тренде создание кластеров внутри специальных экономических зон, что помогает успешно объединять ресурсы – человеческие, технические, логистические и финансовые. Все это позволяет сделать вывод, что при должном уровне внимания и свободы, данных региону, экономический эффект может быть крайне положительным. Именно такой результат демонстрирует провинция Гуандун по своим показателям развития НИОКР, экспорта товаров и стабильной тенденции роста валового регионального продукта.

Гипотеза автора о том, что грамотный курс китайского правительства и рационализация использования различного потенциала территории смогут обеспечить экономический рост и развитие конкретного региона, подтверждается.

Данное исследование носит ознакомительный характер с глубоким вопросом региональной экономической политики Коммунистической партии Китая, ее административную и фискальную стороны. В дальнейшем можно углубить понимание происходящих в Гуандуне процессов, рассматривая и сравнивания деятельность различных отраслей экономики в регионе, выявляя наиболее и наименее эффективные кластерные проекты, определяя причины подобного положения. Это позволит систематизировать опыт Китая и даст возможность выделить самые подходящие инструменты для апробации их уже в российских условиях.