Экономические интересы китайского бизнеса в Лаосе: новые тенденции 2000–2010-х гг.

Введение

Длительное время Лаосская Народно-Демократическая Республика (ЛНДР) является одной из самых успешных площадок по продвижению китайского влияния в странах АСЕАН [1] (Zakharev Ya.O., 2013). Причиной мощной экспансии капиталов в Лаос служит тот факт, что в течение периода времени с 1980 по 2010 гг. ЛНДР не являлась интересной для международных инвесторов страной для инвестиций. Хотя Лаос и входит в сферы геостратегических интересов и программ добрососедства Королевства Таиланд и Социалистической Республики Вьетнам (СРВ), но две соседние державы не могут осуществлять такой объем разнообразных дорогостоящих инвестиций и передовых, с точки зрения техники, проектов. Китайская Народная Республика является наиболее активным экономическим партнером через фирмы КНР и хуацяо Юго-Восточной Азии (ЮВА) [1, 3, 17] (Zakharev Ya.O., 2013; Rudyh L.G., Zakharev Ya.O., 2013; Kostyuchenko I.G., 2017). По мере того, как в Китае повышается уровень оплаты рабочей силы, волны глобального экономического кризиса заставляют бизнесменов-китайцев [1, 3] (Zakharev Ya.O., 2013; Rudyh L.G., Zakharev Ya.O., 2013) искать более дешевую рабочую силу в соседних развивающихся странах [1, 3] (Zakharev Ya.O., 2013; Rudyh L.G., Zakharev Ya.O., 2013), интерес к Лаосу, ввиду этого, существенно возрастает [2, 3] (Raykov Yu.A., 2010; Rudyh L.G., Zakharev Ya.O., 2013).

Государство имеет явную тройку зарубежных партнеров-лидеров по инвестициям в производство и строительство: КНР и хуацяо ЛНДР и Юго-Восточной Азии, СРВ и Таиланд. Доли инвестиций из Вьетнама и Королевства Таиланда при подробном анализе отражают, что существенная доля идет от китайского капитала этих двух стран [1] (Zakharev Ya.O., 2013), то есть, по сути, именно китайские инвестиции ЮВА и КНР составят более 60 % от общих инвестиций государств в экономику страны [1] (Zakharev Ya.O., 2013). Наиболее притягательные ниши Лаоса также имеют комплексный многоуровневый характер всех китайских инвестиций. Строительный сектор в столице ЛНДР и городах, инвестиции в инфраструктуру (электричество, ЛЭП, речное хозяйство, в т.ч. главная их часть, направленная на проект «Большой Меконг» [3, 17] (Rudyh L.G., Zakharev Ya.O., 2013; Kostyuchenko I.G., 2017)), интернет-коммуникации, банковский сектор, частично пищевая промышленность и другие [2, 17] (Raykov Yu.A., 2010; Kostyuchenko I.G., 2017) существуют благодаря китайским капиталам и ведущим деятельность в государстве компаниям.

КНР и ЛНДР проводят ежегодные совместные консультации, конференции. Ключевые из них: по пресечению оборота запрещенных средств в зоне «Золотого треугольника», по обмену опытом в развитии депрессивных регионов и туризму [4] (Amy Chua, 2003). Эти и другие мероприятия имеют цель ослабить влияние теневой экономики в китайском регионе Юннань и северных приграничных с ним территориях ЛНДР. С периода 2000–2010 гг. [1] (Zakharev Ya.O., 2013) в КНР в провинции Юннань действует широкая квота на обучение в вузах лаосцев в сферах гуманитарного и правоохранительного дела [1, 2, 6, 16] (Zakharev Ya.O., 2013; Raykov Yu.A., 2010; Zakharev Ya.O., 2011; Zakharev Ya.O.). Эти программы, часто бесплатные для лаосцев, хорошо изменили вопросы сотрудничества Лаоса в образовательном процессе с рядом европейских стран, в т.ч. с Францией и РФ, которые предоставляли значительно меньшие по количеству мест и отраслям подготовки программы. Провинция Юннань, ввиду географической и климатической близости, привлекательна для вузов государств Индокитая: для ЛНДР, Мьянмы и Камбоджи тем, что этот регион имеет быструю сеть сообщения с государствами, а ряд дополнительных расходов по вопросам размещения и учебы кадров берет на себя КНР [1] (Zakharev Ya.O., 2013).

В то же самое время в соседней Мьянме к власти в 2015 году пришла новая партия [6, 16] (Zakharev Ya.O., 2011; Zakharev Ya.O.), заинтересованная в новых уровнях интеграции с Пекином в сфере образования на примере квот, предоставляемых КНР для ЛНДР уже после 2010 года [6, 16] (Zakharev Ya.O., 2011; Zakharev Ya.O.). В этой связи КНР начала серию успешных программ по развитию экономических программ с соседями через провинцию Юннань. На этот регион с 2000-х гг. [1] (Zakharev Ya.O., 2013) бизнес из КНР возлагает ряд надежд по развитию промышленных проектов, таких как «Большой Меконг» [3] (Rudyh L.G., Zakharev Ya.O., 2013), образовательные программы для кадров государственной службы из стран АСЕАН [1, 4, 6, 16] (Zakharev Ya.O., 2013; Amy Chua, 2003; Zakharev Ya.O., 2011; Zakharev Ya.O.). Китайские компании в Лаосе активно нанимают лаосскую и китайскую молодежь на разнообразную работу, что решает частично некоторую проблему безработицы в стране. Наиболее успешных сотрудников также часто направляют в Юннань на стажировки уже по квоте, оплачиваемой этими компаниями [1] (Zakharev Ya.O., 2013). Доли данной молодежи: более 75 % хуацяо – граждане Лаоса (китайцы), однако и лаосцам дается определенный пласт мест по программам от фирм. Это делается, чтобы воспитать новое поколение молодых кадров, ориентированное позитивно на КНР, воспринимающее китайский фактор экономического влияния позитивно, а не негативно, в отличиие от Филиппин, Вьетнама, Малайзии, Индонезии и других странах мира [4] (Amy Chua, 2003).

Стоит особо отметить угрозу экологического дисбаланса ввиду драгирования дна русла Меконга и его притоков [3] (Rudyh L.G., Zakharev Ya.O., 2013). Результат данной деятельности компаний КНР и хуацяо уже привел к снижению численности видов речной рыбы, к ухудшению качества питьевой пресной воды, что сказалось на орошении сельскохозяйственных земель по берегам реки и ее притоков. Население Лаоса региона Меконга живет, преимущественно, за счет выращивания ряда культур и рыболовства. Его возмущение часто проявляется в локальных демонстрациях в регионах по всей стране. Акции направлены против осуществления китайскими компаниями драгирования в крупных городах и в пригородах столицы, пока останавливаемые властями на подступах к главной городской системе [1–3, 17, 20] (Zakharev Ya.O., 2013; Raykov Yu.A., 2010; Rudyh L.G., Zakharev Ya.O., 2013; Kostyuchenko I.G., 2017; Kostyuchenko I.G., 2017).

ЛНДР комплексно и не всегда позитивно воспринимает фактор китайской «денежной дипломатии» [1, 9, 17–19] (Zakharev Ya.O., 2013; Myasnikov V.S.; Kostyuchenko I.G., 2017; Zakharev Ya.O., 2015; Zakharev Ya.O., 2015), но страна существенно нуждается в серьезных экономических инвестициях для решения вопросов развития. Но в настоящее время альтернатив в виде зарубежных активных партнеров с таким объемом исходящих инвестиций, как от китайских бизнесменов, готовых расширять свое экономическое присутствие, – нет. Разумеется, «китайское засилье в стратегическом тыле» в соседнем Лаосе не нравится и Вьетнаму (СРВ) [5]. В СМИ Хошимина и Ханоя регулярно прослеживается пласт статей с антикитайской риторикой в вопросе расширения сферы влияния в зоне сфер жизненных интересов СРВ, т.е. в «стратегическом тыле» – в Лаосе и Камбодже [5]. Опасения также по этому поводу выказывают и информационные источники Таиланда [7] (Fomicheva E.A., 2015). Пока Вьетнам и Таиланд ограничиваются рядом статей по поводу занятия китайцами перспективных ниш в Лаосе без внедрения стратегий вытеснения национальным бизнесом двух стран, завязанного на проекты в Лаосе. СМИ Королевства Таиланд принадлежат полностью или в долях компаниям хуацяо [7] (Fomicheva E.A., 2015), в случаях негативной риторики в адрес фирм КНР скорее более переживают, что хуацяо Таиланда не получили данные контракты, особенно после провала экспансии ряда китайских компаний в соседние регионы [18] (Zakharev Ya.O., 2015). Информационные ресурсы СРВ в это же самое время делают акцент на риски возможного конфликта с КНР не через «традиционный фронт», ввиду 2000 лет войн Китая на северных рубежах с Вьетнамом [1] (Zakharev Ya.O., 2013), а с «нового фронта», точнее, с западных границ ЛНДР и СРВ – из артерии водной системы реки Меконг [3, 17] (Rudyh L.G., Zakharev Ya.O., 2013; Kostyuchenko I.G., 2017). Это служит своеобразным поводом для укрепления S-образной границы с данного рубежа. Правительство Вьетнама никогда ранее не воспринимало камбоджийско-вьетнамский участок границы (нижняя часть S-образной границы СРВ) как плацдарм, за исключением свержения Пол Пота [8] (Bektimirova N.N., Dementev Yu.P.,. Kobelev E.V, 1989). Но ввиду сложившейся конъюнктуры бюджет на оборону Вьетнама на данном участке существенно вырос, по сравнению с уровнем расходов в предыдущие периоды.

Китайские инвестиции могут быть отнесены к категориям: во-первых, по секторам (строительство жилого фонда и объектов инфраструктуры, связь и коммуникации, банковское дело, интернет-технологии); во вторых, по инвесторам (китайцы из КНР, ЛНДР и других стран ЮВА) [1] (Zakharev Ya.O., 2013); в-третьих по хронологии периода 2000–2016 гг. (срочные, пилотные, инновационные проекты, долгосрочные дотационные, квотируемые, долгосрочные региональные и секторальные, среднесрочные и подрядные). Эта картина позволяет оценить, насколько широка линейка предложений, стимулирующая руководство ЛНДР к диалогу с китайцами. Наиболее сильно картина изменений прослеживается в изменившемся облике главного города Лаоса – Вьентьяне – в 2000–2016 гг. [2] (Raykov Yu.A., 2010). Пригороды столицы также подверглись существенному облагораживанию и улучшению во многом благодаря китайским инвестициям [2] (Raykov Yu.A., 2010). Одним из наиболее проблемных и комплексных проектов считается «Большой Меконг» [3, 17] (Rudyh L.G., Zakharev Ya.O., 2013; Kostyuchenko I.G., 2017). Его негативное влияние на экологическую систему бассейна региона, несмотря на экономические выгоды от быстрых денег, отмечалось рядом источников [1, 3, 17] (Zakharev Ya.O., 2013; Rudyh L.G., Zakharev Ya.O., 2013; Kostyuchenko I.G., 2017). При этом власти хотя и не хотят ухудшать тяжелые условия труда в аграрном секторе страны, но без финансирования данных проектов экономика не досчитается существенной доли зарубежных инвестиций. Точка невозврата, когда населению уже не возможно станет объяснить загрязнение речной системы [3, 17, 20] (Rudyh L.G., Zakharev Ya.O., 2013; Kostyuchenko I.G., 2017; Kostyuchenko I.G., 2017), которая кормит 80 % населения страны, еще не пройдена, но уже ощущаема [2] (Raykov Yu.A., 2010). Если не изменится подход к объему загрязнений реки, то этот момент коллапса сельского хозяйства в районах основного русла Меконга на лаосском участке должен наступить в 2020–2030-х гг. Это особо остро понимают жители, зависящие от реки. Вопрос в том, в какой форме будет выражен их протест и какой процент населения Лаоса пострадает, что приведет к последствиям изменения экспансии китайских капиталов. Для последних уроки Индонезии и Филиппин [1, 18] (Zakharev Ya.O., 2013; Zakharev Ya.O., 2015) 1997–1998 гг. не прошли даром. Китайцы легко смогут изъять через банковскую систему своих банков региона ЮВА капиталы, обескровив страну финансово [1, 4] (Zakharev Ya.O., 2013; Amy Chua, 2003), что является стимулом для правительства ЛНДР оперативно пресекать массовые антикитайские демонстрации и выступления [1, 4] (Zakharev Ya.O., 2013; Amy Chua, 2003). Власти ЛНДР, оказавшись в особом опасном положении между «харибдой» (пучиной глобального экономического кризиса, от которой спасают только китайские деньги) и «сциллой» (недовольное титульное большинство Лаоса), пока не внедрили курс, который позволит справиться с данной проблемой, понимая, что эти две проблемы могут привести к краху страну. Последствия реально могут привести к гражданской войне, распаду страны (ввиду центробежных сил) и другому серьезному ущербу. Правительство Лаоса должно бы было предпринять существенные шаги по сокращению влияния китайского фактора, рискующего перерасти в монополию, однако на последнем съезде правящей партии ЛНДР никаких существенных решений не было предложено [13].

Альтернативой возможному курсу понижения роли капиталов китайцев мог бы послужить экспорт лаосской рабочей силы в США, Австралию и ЕС, страдающих от малоспособной к трудовой деятельности [10–12] (Bibikova O.P., 2016; Prozhogina S.V., 2012; Sharipov U.Z., 2013) полулегальной и полукриминальной мусульманской части населения, мигрировавшей в период 1960–2010 гг. Длительные переговоры велись между вьетскими деловыми кругами и бирманскими предпринимателями. Некоторые ниши также можно получить Лаосу, как начинающему курс развития экономики по модели новых индустриальных стран (НИС). Для этого требуется комплексная стратегия, развитое законодательство и активные формы сотрудничества с ТНК и ТНБ, какая ниша их бы устроила, как инвесторов в производство [2] (Raykov Yu.A., 2010).

Заключение

Для китайских бизнесменов разных стран Лаос – это площадка, где новые антикризисные решения позволяют минимизировать потери [1, 17, 18, 20] (Zakharev Ya.O., 2013; Kostyuchenko I.G., 2017; Zakharev Ya.O., 2015; Kostyuchenko I.G., 2017) на других рынках сбыта и показать остальным игрокам притягательность ниш инвестирования в слаборазвитые государства, на которые длительное время не обращали внимания другие игроки: европейские и американские ТНК, Российская Федерация, Япония, Индия, Франция и ФРГ. Феномен данной «площадки решения новых экономических стратегий» должен быть предметно изучен в рамках альтернативных управленческих решений, где предложение-стимул спроса, продиктованно поиском новых полей развития деловой стратегии в рамках развивающегося государства на примере ЛНДР.

Несмотря на это, существуют серьезные причины пересмотреть такой курс «умиротворения китайскими инвестициями» [1] (Zakharev Ya.O., 2013), поскольку это провоцирует ухудшение отношений с другими соседями [14], способными решать вопросы подобного рода активными финансовыми мерами (Северный Коридор – транзит ЮВА) и военными учениями вблизи границ Лаоса. Здесь тактика лавирования Монгольской Народной Республики [15] (Grayvoronskiy V.V.) явно нуждается в оперативном изучении правящими кругами ЛНДР для получения максимума бенефиций от ряда держав, имеющих свои интересы в «большой игре», которая активно идет в регионе Юго-Восточная Азия в начале ХХI века [1, 20] (Zakharev Ya.O., 2013; Kostyuchenko I.G., 2017).