Государственное регулирование современной финансово-платежной системы и экономическая безопасность: этюды

Введение. В 2003 г., по окончании института я поступил в аспирантуру Института Экономики Российской Академии Наук, и определился с темой исследования на соискание ученой степени кандидата экономических наук: «Национальная платежная система: экономическая эффективность и безопасность», которая была написана под руководством видного российского ученого, доктора экономических наук Сенчагова В.К. Спустя 20 лет тема доказала свою первостепенную роль в развитии современной экономики и хозяйства.

Термин этюды в названии выбран не случайно. Этюд – это не только небольшое исследование, эссе виртуозного характера, предназначенное для публичного исполнения, но и жанр, позволяющий кратко очертить финансовые проблемы.

Современность – это время укрепления самостоятельности и независимости нашей страны, одновременно серьезных перемен периода завершения этапа глобализации – эпохи постмодерна, которая приобретает неясные очертания применительно к ряду национальных особенностей в условиях наблюдаемой превратности экономического развития.

Цель работы: исследовать государственное регулирование современной финансово-платежной системы в контексте экономической безопасности

Задачи исследования: рассмотреть развитие финансово-платежной инфраструктуры; определить государственное регулирование в контексте критики концепта «стабильность финансово-платежной системы»; в целях достижения экономической безопасности функционирования суверенной финансовой системы сформулировать новый подход к решению проблемы экономической безопасности национальной финансовой и платежной системы.

Практическая значимость исследования заключается в возможности применения материала для дальнейших разработок в области развития финансово-платежной инфраструктуры.

Основная часть. На наш взгляд, одной из актуальных задач является установление диалектической связи между государственным регулированием предпринимательской деятельности, регулированием финансового рынка и суверенной финансово-платежной системой.

Первый тезис диалектической связи, который мы хотели бы подтвердить, заключается в следующем: без целенаправленной государственной политики в области развития финансово-платежной инфраструктуры невозможно нивелировать риски экономической безопасности, достичь финансового суверенитета.

Как известно, с момента развала Советского Союза и вслед за этим произошедшим экспериментом по построению открытой экономики, основанной на принципах, по большей части, саморегулирования, встал вопрос о необходимости самоидентификации отечественной финансово-платежной системы в мировом сообществе. Так, например, существенно затянув время, Банк России только в 2007 г. все же запустил систему межбанковских переводов в режиме реального времени БЭСП (банковских электронных срочных платежей) [1] (к сведению – в Белоруссии это реализовали еще к началу 2000-х годов, когда была планомерно введена система расчетов BISS (Belarus Interbank Settlement System) сначала для крупных, а потом и для мелких платежей) [15], только под давлением первых санкций в 2015 были сделаны первые шаги по созданию собственной платежной системы МИР для расчетов и переводов физических лиц [16], при этом до 2022 г. не предпринималось активных шагов по распространению и популяризации данной системы в других странах. Аналог СВИФТ на российском рынке – система передачи финансовых сообщений (далее – СПФС) – также появилась совсем недавно, формально в конце 2014 г. [2], а реально в конце 2015 – начале 2016 гг., и также под давлением внешних факторов, при этом сообразно платежной системе МИР никак не популяризировалась до 2022 г. вне пределов Российской Федерации. Стоит обратить внимание на тот факт, что технически СПФС требует еще большого количества доработок, в первую очередь для облегчения интерфейса пользователя по аналогии с тем, как это реализовано в указанной выше системе СВИФТ.

Для понимания масштабов проблемы приведем следующее сравнение: китайская платежная система Union Pay появилась еще в 2002 г., а по итогам 2015 г. стала крупнейшей в мире платежной системой, опередившей по количеству транзакций Visa и Mastercard [11] (правда в основном за счет платежей в Китае непосредственно). При этом карты Union Pay в партнерстве с 2500 финансовыми институтами принимаются уже более чем в 180 странах мира, в то время как карты Мир принимаются в едва ли нескольких десятках стран (на настоящий момент информация по картам МИР закрыта и засекречена).

О дедолларизации экономики России и переходе на расчеты в национальные валюты уже несколько десятков лет заявляют отдельные отечественные ученые и политические деятели, особенно после дефолта 1998 года, однако как говорится пока гром не грянет, мужик не перекрестится.

Очевидно, что в текущих геополитических условиях без непосредственного вмешательства государства в развитие и регулирование расчетно-платежной инфраструктуры, причем на межнациональном уровне, невозможно построить суверенную экономику, так как современная финансово-платежная система, по нашему мнению, в широком смысле слова это структурированное взаимосвязанное единство организационных форм и норм регулирующих денежные, платежные, финансовые и кредитные отношения и соответствующей им инфраструктуры.

Второй тезис раскрывает представления автора о государственном регулировании в контексте критики концепта «стабильность финансово-платежной системы».

За последние годы мы привыкли к тому, что термин «стабильность экономики», «стабильность финансово-платежной системы» подразумевает под собой основополагающую цель, к которой стремится государственное регулирование. На наш взгляд задача, так как она сформулирована в отечественной государственной политике, не совсем отвечает экономическим интересам страны и природе экономических взаимоотношений в целом.

В общем представлении стабильность – способность системы функционировать, не изменяя собственную структуру, и находиться в равновесии.

Банк России определяет «финансовую стабильность» в качестве поступления финансовой системы к шокам и вероятное ее возникновение [3].

Национальный Банк Беларуси определяет «финансовую стабильность» как состояние, при котором Национальный банк, банки и небанковские кредитно-финансовые организации, открытое акционерное общество «Банк развития Республики Беларусь», страховые организации, профессиональные участники рынка ценных бумаг, иные поставщики финансовых услуг, финансовый рынок и платежная система Республики Беларусь функционируют эффективно и бесперебойно, и сохраняют способность к выполнению своих функций в случае дестабилизирующего воздействия внутренних и внешних факторов. Другими словами, финансовая стабильность подразумевает стабильную работу финансовой системы. В свою очередь, обеспечение финансовой стабильности состоит в предотвращении нарушений финансовой стабильности (возникновения финансовых кризисов) и эффективном разрешении кризисных ситуаций в финансовой системе с наименьшими потерями для нее и экономики [10].

В странах Запада также принято говорить о стабильности [18]: интересное определение стабильности финансовой системы дано на сайте Федеральной Резервной Системы:

«Financial stability is about building a financial system that can function in good times and bad, and can absorb all the good and bad things that happen in the U.S. economy at any moment; it isn't about preventing failure or stopping people or businesses from making or losing money. It is just helping to create conditions where the system keeps working effectively even with such events».

Дословно: «финансовая стабильность – это построение финансовой системы, которая бы функционировала и в хорошие, и в плохие времена, и которая могла бы абсорбировать все хорошие и плохие вещи, которые происходят в экономике США в любое время: это не означает предупреждения банкротств или приостановку потерь денег и средств среди компаний и людей. Это означает, что система должна работать эффективно, когда такие события происходят» (перевод осуществлен автором).

Таким образом, российский подход говорит о бесперебойности работы финансовой системы, не уделяя внимания реальной экономике вопроса, что роднит его с западным подходом [17]. Белорусский подход расширяет понятие и допускает кризисные явления, говоря о минимизации потерь. И в том, и в другом случае не соблюдается условие «нахождения в равновесии» системы. А нужно ли это равновесие?

На наш взгляд, равновесие не даст положительного эффекта для развития экономики, в этой связи термин «стабильность» применяется в искаженном значении.

Правильнее было бы говорить о следующей цели государственной политики – это достижение бесперебойности работы финансово-платежной инфраструктуры в различных состояниях, в том числе и кризисных, и создание условий для преодоления кризисных явлений с учетом минимизации потерь.

И здесь мы логически переходим к анализу текущего состояния экономик мира на фоне развивающегося мирового финансового кризиса.

Страны Западной Парадигмы в 2022 году столкнулись с существенным изменением в экономике под давлением ими же вводимых санкций, и кардинальным изменением направлений денежных потоков, пересмотром оценок стоимости и риска различного рода активов. Как следствие на первый план вышли базовые параметры, близкие каждому человеку: стоимость продукта, стоимость жилья. Это вызвало резкий рост инфляции, причем он наблюдался и до 2022 г., просто имел не такой волнообразный скачок (по статистике Банка Международных Расчетов) [14] (табл. 1).

Таблица 1. Страны Западной парадигмы – инфляция выше 10%

Ряд других прозападных стран в 2022 году имели также высокие значения инфляции: Румыния – 13,8%, Болгария – 15,3%, Латвия – 17,3%, Литва – 19,7%, Македония – 14,2%, Голландия – 10%, Словакия – 12,8%.

В других странах Западной парадигмы, хоть инфляция не вышла пока за пределы 10%, также наблюдался существенный рост, причем начавшийся не 2022 г (табл. 2).

Таблица 2. Страны Западной парадигмы – инфляция выше 10%

Многие другие страны также показали высокие показатели инфляции: Австралия – 7,3%, Австрия – 8,5%, Бельгия – 9,6%, Дания – 9,2%, Финляндия – 7,1%, Новая Зеландия – 7,2%. В среднем инфляция в Еврозоне составила 8,4%.

В странах незападной парадигмы, или как сейчас все чаще их называют странах Глобального Юга, также инфляция существенно выросла.

Наибольшая инфляция наблюдается в Аргентине – 73,1% и Турции – 72,3%.

Наименьшая в Японии – 2,5%, Саудовской Аравии – 2,5% и Швейцарии – 2,8%.

В России официальная инфляция в 2022 г. составила порядка 12% [4]. В соответствии с классической монетарной политикой западные страны стали активно бороться с инфляцией, увеличивая ключевые ставки фондирования со стороны государства.

Так, ниже приведена информация по ряду Западных стран за последний год (2022 – начало 2023 гг.) [14]:

США – 0,125-4,75%;

Европейский союз – 0-3,5%;

Великобритания – 0,25-4,25%.

Россия тоже поддалась соблазну, и в начале повысила ставку до 20%. Однако сейчас она уже составляет 7,5%, что ниже показателя конца 2021 г. в 8,5%.

Китай также не стал увеличивать ключевую ставку, напротив, даже произошло незначительное, но знаковое снижение ставок: 3,8-3,65%.

Индия увеличила, но не существенно в относительных величинах: 4-6,25%.

По сути мы наблюдаем сейчас выравнивание в ставках фондирования в местных валютах среди стран Западной Парадигмы и крупных экономик других стран – стран Глобального Юга. Это может иметь долгосрочные последствия, в случае потери доверия к активам западных стран.

С учетом произошедшего в настоящее время, мир находится на пороге кризиса ликвидности, связанного с долговыми обязательствами стран и субъектов экономики. В связи с крупными оттоками средств клиентов банков из считавшихся тихими гаванями стран, таких как:

– Швейцария – отток средств за год только из банка Credit Suisse составил более 100 млрд. евро, а швейцарские власти были вынуждены выделить свыше 50 млрд. долл. США в виде необеспеченной кредитной линии для поддержания ликвидности и платежеспособности указанного банка [7];

– Великобритания, которая на фоне Brexit и текущего финансового кризиса потеряла лидирующие позиции по капитализации финансового рынка и уступила первое место Франции – Париж обогнал в 2022 г. Лондон по капитализации фондового рынка – 2,823 трл. долл. США против 2,821 трл. долл. США. При этом в 2016 г. фондовый рынок Лондона оценивался в 1,5 раза больше фондового рынка Парижа [6];

– череда банкротств средних региональных банков в США, среди которых наиболее пострадали Silvergate, Silicon Valley Bank (второе по размеру банкротство банка США по сравнению с кризисом 2008 г. – активы банка 209 млрд. долл. США по сравнению с обанкротившимся в 2008 г. Washington Mutual с активами в 307 млрд. долл. США), Signature Bank, First Republic Bank, а также рекордные убытки американских банков в размере 620 млрд. долл. США на фоне повышения ключевой ставки Федеральной резервной системы [13];

– а также принимая во внимание тот факт, что традиционные инвесторы Запада из стран Ближнего Востока и Китая существенно пострадали сейчас, дальнейшее финансирование экономик стран Западной Парадигмы стоит под вопросом. Для сдерживания оттока в настоящее время Центральные банки этих стран (ФРС, ЕЦБ, Швейцарии, Англии, Канады и Японии) объединились и объявили, что с 21 марта 2023 г. будут предоставлять банкам ликвидность в нужных объемах на ежедневной основе, а средства для этого будут заниматься при необходимости в ФРС. Это может существенно снизить риск ликвидности для мировой экономики, только если этот отток не пойдет по двум другим каналам: в национальные валюты и активы стран, которые не охватывают данные регуляторы, и выдача просто наличных средств населению.

Наглядно общее долговое состояние экономик мира характеризуют следующие данные о состоянии чистой международной инвестиционной позиции (ЧМИП) [5]. В общепринятом представлении ЧМИП представляет собой разницу во внешних активах и пассивах страны. При этом долговые обязательства включают в себя как государственный, так и частный долг. В случае отрицательного значения считается, что страна является нетто-дебитором, при положительном результате – нетто-кредитором.

Проанализировав данную статистику и объединив страны по принципу блоков, мы получаем весьма наглядную информацию о том, страны какого блока живут в долг, и кто финансирует их. Если объединить страны Западной Парадигмы страны Евросоюза, США, Турцию, Великобританию, Канаду, Сингапур, Австралию, Новую Зеландию, Южную Корею, и отдельно Тайвань, то их общая ЧМИП составит минус 7,4 трл. долл. США. Наиболее весомый отрицательный вклад вносит США – более минус 16 трл. долл. США. При этом Тайвань дает плюс 1,37 трлн. долл. США (здесь и ниже приведены расчеты автора).

Проведем сравнение со странами «БРИКС, которые формируют в целом положительную нетто-позицию» [12], т.е. являются кредиторами. Размер составляет плюс 2,2 трлн. долл. США. Но если добавить к этому Гонконг (является частью Китая – плюс 2,2 трлн. долл США), и Тайвань, который относится к позиции «одного Китая», то фактически БРИКС во главе с Китайским поясом формирует положительную нетто позицию в размере 5,7 трлн. долл. США, в то время как страны Западной Парадигмы являются должниками в размере 8,7 трлн. долл США, где большая часть профинансирована странами БРИКС.

Фактически, с экономической точки зрения, мы наблюдаем выраженный протест кредиторов против узурпаторского поведения должников, которые по инерции продолжают диктовать условия, на которых они согласны обслуживать свои долговые обязательства.

Заключение

Нас ожидает интересный год, и еще более интересное десятилетие, которое расставит все точки над «и», создаст большой задел для развития цивилизации в будущем.

Учитывая вышесказанное, хотел бы отметить, что в целях достижения экономической безопасности функционирования суверенной финансовой системы в эпоху финансового капитализма необходимо пересмотреть традиционные и новые угрозы и выработать принципиально новые теоретические подходы к решению проблемы экономической безопасности национальной финансовой и платежной системы [8; 9]. И если контроль над легальными финансовыми институтами в целом обеспечен в подавляющем большинстве стран, то платежная система и неформальные системы расчетов до недавнего времени находились вне поля зрения государственных органов, в особенности в международном ключе.

В международной практике помимо национальных законов и обычаев мы имеем единые правила, связанные с гарантийными операциями, аккредитивными операциями, сделками с векселями и многое другое – однако фактически отсутствуют единые правила, связанные с тем, чем заканчиваются все эти операции – нет единых правил по осуществлению платежей. Одним из таких предложений на межнациональном уровне может являться создание единых международных или «блоковых» правил расчетов для присоединившихся к ним сторон, так как текущая парадигма не позволяет подчинить их единому закону, обязательному для всех участников, вне зависимости от политической воли отдельно взятых стран.