Методы управления эффективностью разработки оборонной продукции

В развитии методов инвестиционного проектирования в сфере производства вооружения, военной и специальной техники (ВВСТ) в западных странах отмечаются следующие этапы. В 40-х – 60-х гг. ХХ века применялись в основном рыночные методы с ориентацией на особенности функционирования рынка того времени, которые экономической наукой характеризуются как совершенный рынок. С начала 60-х гг. прошлого века начала достаточно остро ощущаться недостаточность этих методов для оценки эффективности инвестиционных проектов в сугубо нерыночном секторе экономике. Этот период характеризовался нарастающим вмешательством государства в функционирование рынка, что потребовало для обоснования инвестиционных проектов помимо стандартных методов экономического анализа все шире применять специальные методы военно-экономического анализа, критерии «эффективность – стоимость» и даже эвристические методы. Одновременно в рамках направлений cost-benefit analуsis (анализ затрат и результатов), cost-effectiveness analуsis (анализ эффективности затрат) начали интенсивно развиваться методы оценки эффективности инвестиций в нерыночных секторах экономики через показатели так называемых теневых цен (shadow prices), отражающих реальную эффективность продукции. Постепенно в качестве доминирующих утвердились следующие подходы к оценке эффективности средств, направляемых на научные исследования и разработки, а также средств инвестиционного характера, направляемых на создание производственных мощностей: инвестиционный подход (оценка возврата инвестируемого капитала на основе показателя денежного потока); система рейтинговой оценки программ (направлена на увеличение результативности финансируемых из бюджета научных исследований и разработок за счет перераспределения ресурсов в пользу наиболее эффективных научно-технических программ); учет нефинансовых параметров в качестве ключевых показателей эффективности; процессно-ориентированный подход (фокусирование на работах и подходах к их внутренней организации). В рамках направлений по анализу эффективности затрат начали интенсивно развиваться методы оценки эффективности инвестиций в нерыночных секторах экономики через показатели так называемых теневых цен, отражающих реальную эффективность продукции. Развитие программной методологии в части ВВСТ за рубежом получило мощный импульс с началом внедрения методов программного планирования создания, развития и закупок ВВСТ, когда обеспечивается выполнение следующих положений:

– ориентация планирования и программирования на максимизацию конечной эффективности всей системы ВВСТ;

– комплексный охват и учет влияния всех факторов создания ВВСТ, обеспечивающих их эффективность (технических, организационных, финансово-экономических, социальных), всех этапов жизненного цикла ВВСТ;

– возможность оптимального целевого распределения средств по критериям текущих издержек и инвестиционных затрат по этапам и субъектам жизненного цикла ВВСТ в зависимости от их влияния на конечный результат.

По своему смыслу методология программного планирования противопоставлялась отраслевому и ведомственно-видовому планированию «от достигнутого», планированию и прогнозированию по отдельным факторам создания ВВСТ, планированию как политическому процессу составления бюджета. Принятие методологии программного планирования означало переход к новым методам планирования развития ВВСТ, к стратегическому планированию по конечным целям. Организационно этот переход в США произошел еще в начале 60-х годов прошлого века через введение системы «планирование – программирование – бюджетирование» (ППБ [1–3] (Pearse Nash, 1981; Tolochko, 2020).

Характерными чертами этой системы были:

– планирование по конечным целям, реальным потребностям, планирование в привязке к конечным задачам использования ВВСТ;

– комплексный, сквозной характер планирования, обеспечивающий охват всех этапов, всех субъектов жизненного цикла и факторов создания ВВСТ;

– соединение планирования создания ВВСТ в привязке к целям и задачам конечного использования с планированием военного бюджета, финансового обеспечения процессов создания, развития и закупок ВВСТ;

– целенаправленное планирование и прогнозирование смены поколений ВВСТ с учетом их конечной военно-экономической эффективности;

– использование в качестве основного критериального аппарата оценки решений при планировании системы критериев конечной военно-экономической эффективности ВВСТ в рамках метода «эффективность – стоимость», основанного на сопоставлении достигаемой боевой эффективности (результативности) ВВСТ с затратами на достижение заданной эффективности; оформление результатов планирования в форме специальных документов: программы развития ВВСТ и программы развития ОПК.

Применяемые методы, процедуры и организационные формы системы ППБ во многом носили черты прежней практики планирования. Это, в частности, проявлялось:

– в ориентации методов и моделей планирования на прямое экстраполяционное развитие как структуры целей и задач ВВСТ, так, во многих случаях и самих образцов в системе ВВСТ, в фактически неявной «ресурсной» и «видовой» (по видам ВВСТ) обусловленности модельных постановок и задач ВВСТ;

– в фактическом сохранении ведомственно-видового характера оценки затрат на ВВСТ в моделях «эффективность – стоимость», проводившейся, в отличие от оценки военной эффективности, в привязке не к военным задачам ВВСТ, а только к этапам и работам мирного периода жизненного цикла ВВСТ;

– в неприспособленности методов планирования к многовариантному выбору с учетом всех альтернативных возможностей достижения заданных целей (эти методы и формы были скорее ориентированы на выбор из заранее заданного узкого перечня варианта практически готовых решений);

– в неприспособленности применяемых методов планирования к глубокому учету и анализу межуровневых и межвидовых взаимодействий ВВСТ, взаимовлияний разных этапов жизненного цикла ВВСТ, между различными целями и задачами использования вооружений и военной техники;

– в реальном замыкании программной методологии только на цели планирования и составления бюджета.

Она, в частности, не распространялась ни на систему ценообразования ВВСТ, ориентированную целиком на формирование цен от затрат (а не от военно-экономической эффективности ВВСТ), ни на систему финансирования, реализовавшую фактически служебную функцию распределения заданного объема средств по заданным каналам;

– в распространении способов анализа и принятия решений методом «эффективность – стоимость» отнюдь не на всю или даже не на большую часть оборонной продукции.

В рамках системы «планирование – программирование – бюджетирование» мероприятия по созданию мощностей для производства ВВСТ, как и другие аналогичные мероприятия, связанные с расходованием бюджетных средств на ВВСТ, начали оцениваться методами, характерными исключительно для оборонно-ориентированного сектора экономики по критериям «эффективность – стоимость». По своему содержанию система ППБ соответствовала далеко не самому совершенному варианту реализации программной методологии, особенно на своих ранних этапах [4] (Ansoff, 1989).

Однако несмотря на свои недостатки, эта система в целом показала весьма высокую эффективность и отдачу. В течение 70-х годов происходило расширение, углубление и развитие способов применения программных методов в области ВВСТ. Началась разработка аналогичных систем в целом ряде стран. Возврат к реальной методологии программного планирования стал возможен только в 80-е годы в связи с реорганизацией вооруженных сил, постепенным изменением в методах, структурах и организационных формах управления развитием и закупками ВВСТ [5, 6] (Faykov, Baydarov, 2020).

В этот же период в развитых странах проявились и начали реализовываться новые тенденции в развитии и применении программной методологии для ВВСТ. Эти тенденции были связаны с существенным усилением изменчивости внешних условий (изменения стратегий, доктрин, появление принципиально новых видов ВВСТ), с усилением многоцелевого интегрированного характера использования ВВСТ, с ростом их сложности, с политикой сокращения расходов на программы по развитию оборонного производства, с усложнением программ (потребовавшим создания адекватных механизмов их реализации), с разработкой и реализацией концепции военно-гражданской интеграции и трансфера технологий [7, 8] (Kostin, Khomchenko, 2021).

К числу таких новых тенденций можно отнести следующие:

– переход от методов долгосрочного экстраполяционного прогнозирования, основанных на анализе в рамках заданной в целом структуры задач и целей, к методам развернутого программного планирования и прогнозирования по периодам, основанным на анализе возможных изменений целей, задач, стратегий и далее, к стратегическому управлению на основе гибких экстренных решений, ориентированных на изменчивую внешнюю среду;

– переход от методов и форм программного планирования с упором на работы по обоснованию и заданию целей, ориентиров, плановых показателей, реализация которых подразумевалась достижимой на основе использования стандартных методов и процедур управления, к методам и формам программного управления, предусматривающим не только задание целей, ориентиров, но и настройку на данную программу всех функциональных подсистем и механизмов стимулирования, управления, ценообразования и финансирования, создание специализированных подсистем управления реализацией программ;

– усиление интегрированного характера взаимодействия частных функциональных подсистем (финансирования, ценообразования, контрактации и т.д.) на основе программной методологии при управлении реализацией программ;

– переход от простых древовидных к сложным недревовидным структурам программ, позволяющим глубже и точнее учитывать межвидовые взаимодействия ВВСТ, взаимодействия между различными функциональными подсистемами управления, обеспечить более полную реализацию внутренних возможностей, обеспечивать учет возможного многоцелевого использования решений (для разных видов ВВСТ, для военного и гражданского секторов);

– значительное расширение инструментария реализации программного метода, набора выходных показателей программ, например, определяемых методами военно-экономического анализа (ВЭА) показателей предельных полных затрат жизненного цикла ВВСТ, предельных цен заказчика для ВВСТ;

– усиление децентрализации в принятии решений по частным элементам программной иерархии, обеспечивающей повышение гибкости и оперативности решений, глубины их оптимизации при одновременном развитии межуровневой и межэлементной координации решений, обеспечивающей согласованность получаемых локальных решений с целями системы ВВСТ в целом;

– переход на так называемую идеологию открытых систем в программном планировании, призванную развивать межнациональную интеграцию оборонных программ в рамках НАТО, повышать гибкость и эффективность планирования на основе проведения мероприятий по всемерной унификации ВВСТ, широкого информационного обмена данными, обеспечения структурной и модельной совместимости частных методов проектирования, планирования и прогнозирования развития ВВСТ по всем их уровням, всем их видам.

Адаптация к этим тенденциям проходила во всех странах весьма трудно и неустойчиво, с многочисленными откатами и задержками. Основные причины трудностей и противоречий связаны с необходимостью глубокой и сложной организационной и методологической перестройки, причем не только, собственно, в области планирования, но и во всех смежных областях, в необходимости не столько переобучения кадров, сколько перестройки психологии работников [9–11] (Ganus, Krasnikova, 2020; Melnikov, Esipenko, Alabuzhev, 2020; Batkovskiy, Klochkov, 2020).

Типичным примером являются США. При высоком уровне отдельных направлений, методик и моделей программного планирования в целом общий уровень системы планирования еще долго был весьма далек от желаемого. Причины этого были связаны с глубоким несоответствием новой стратегии планирования действующим организационным структурам, методам работы, общей методологии управления развитием и закупками ВВСТ, уровню подготовки кадров. Основным содержанием программного планирования фактически является выбор оптимальных решений по обеспечению создания ВВСТ (сроки разработки технологий развертывания производства и т.д.). Подзадачи финансирования и ценообразования являются производными и вспомогательными, лишь обеспечивая решение главной задачи.

Предполагается, что прогнозируемые в моделях планирования экономические показатели – цены разработки, производства, эксплуатации, сроки разработки – являются оптимальными по отношению к выбранным решениям и что они в точности будут реализованы при разработке, производстве и эксплуатации ВВСТ с помощью механизмов инвестирования и финансирования и ценообразования. Но никаких более или менее устойчивых обратных связей между подсистемами программного планирования, инвестирования, финансирования и ценообразования не существует, что ведет к применению в каждой из этих подсистем совершенно разных подходов. Подсистемы инвестирования и ценообразования функционируют в рамках контрактного механизма с помощью механизмов конкуренции, конкурсов, переговоров с подрядчиками. Подсистема финансирования, ориентируясь на заданные цены, заданные объемы инвестиций, затраты на создание мощностей, фактически осуществляет чисто служебную функцию механического распределения ассигнований по заданным объектам и субъектам финансирования.

Описанная система работает без сбоев при условии финансирования «от потребностей». С нарастанием дефицита ресурсов неопределенности, присущие процессам создания, производства и эксплуатации изделий и систем ВВСТ, неизмеримо возросли. Все это сильно обострило проблему точности прогнозирования затрат при программном планировании и, как следствие, проблему обеспечения действительной оптимальности выбираемых решений. Возникающие дисбалансы или даже угрозы дисбалансов вынуждают планировщиков отклоняться от оптимальных траекторий при реализации программ, негативно влияют на возможность обеспечения эффективности расходования средств и в конечном итоге снижают эту эффективность.

Как оказалось, действующие механизмы ценообразования, инвестирования и финансирования под воздействием широко распространенных лоббизма, ценового давления производителей и ряда других факторов отнюдь не гарантируют достижение реального минимума затрат на подготовку к созданию продукции ОПК. Конкуренция подрядчиков, которой отводилась роль главного регулятора цен, реально оказалась весьма узкой, охватывающей в различных странах от 38 до 18% заказов. Поэтому конкуренция даже в самой рыночной стране – в США – реализуется только на уровне отдельных контрактов. Действующая Федеральная контрактная система не предусматривает реальных и гарантированных механизмов межпроектной и межвидовой конкуренции для производства всех и даже большей части систем ВВСТ.

В условиях монопольного положения видовых заказчиков все это неизбежно ведет к межвидовому дисбалансу цен, инвестиций и ассигнований. Как следствие, фактически формирующиеся цены и инвестиционные затраты часто очень далеки от прогнозируемых, а эффективность редко совпадает с расчетной и тем более с максимально достижимой. Потери в эффективности производства ВВСТ от данного явления западными экспертами оцениваются не менее чем в 30–40%.

Положение можно было бы поправить путем введения в подсистемы планирования, финансирования и ценообразования разнообразных обратных связей, обеспечивающих их постоянную взаимную поднастройку, а также явного применения в подсистемах финансирования и ценообразования критериев конечной эффективности ВВСТ и расходуемых на их создание денежных средств, в том числе и на межвидовом уровне. Подобные меры интенсивно стали прорабатываться в США с начала 70-х годов.

В числе этих мер предлагалось, в частности, использование в моделях ценообразования и финансирования показателей предельных цен заказчика, предельных полных затрат жизненного цикла ВВСТ, рассчитываемых методом «от обратного» по критериям военно-экономической эффективности.

Однако реализация последних оказалась несовместимой с методами, используемыми в системах финансирования и ценообразования. Правила функционирования этих систем регламентированы детально разработанным комплексом документов по приобретению разработке и производству ВВСТ, закреплены организационными формами, усилены реальным давлением и поддержкой отдельных ведомств и фирм. При этом многие зарубежные исследователи прямо указывают, что государственные ведомства, организации и другие структуры часто заинтересованы в первую очередь в получении заказов, бюджетных средств и в лучшем случае, во вторую очередь, в эффективности оборонных закупок.

Следует отметить, что несоответствие методологии принятия решений в сферах инвестирования, финансирования и ценообразования идеям программного метода весьма затрудняет развитие самой подсистемы программного планирования.

Отсутствие обратных связей фактически означает отсутствие стимулов для ее развития, базы для ее совершенствования. Резюмируя зарубежный опыт по разработке технологий и созданию мощностей для производства ВВСТ, следует отметить, что в целом вопросы ресурсного обеспечения разработки и создания мощностей для производства вооружений за рубежом и в Российской Федерации имеют некоторые отличия.

При многих достигнутых за рубежом успехах методологических и организационных трудностей остается очень много, а проблема обеспечения эффективности расходования средств на программные мероприятия остается нерешенной. Вместе с тем отдельные элементы и иностранные подходы заслуживают внимания и изучения для возможного применения в России.

Единственное, в чем сходятся отечественные и иностранные эксперты: эффективными могут быть только оборонные программы, соответствующие инновационной модели развития [12, 13] (Zakharova, Mityakova, 2020; Levina, 2020). На основе выделенных ранее подходов к оценке эффективности средств, направляемых на научные исследования и разработки, и средств инвестиционного характера выделены следующие методики оценки эффективности, действующие в западных странах:

– инвестиционная; методика оценки эффективности федеральных бюджетов;

– система сбалансированных показателей (balanced scorecards);

– процессно-ориентированное управление (Activity-Based Management, ABM).

В то же время необходимо отметить, что ограничительным условием (критерием) эффективности деятельности предприятия является его стоимостная оценка трудоемкости во временном периоде:

Ca – предельно целесообразная величина расходов на проведение анализа эффективности деятельности предприятия, рублей;

Ck – стоимость 1 человеко-часа проведения анализа k процесса, руб/час;

Tk – время, планируемое для проведения анализа k процесса, час;

Pkb – базовая (текущая) величина k инвестора, руб/год;

Pkt – годовая величина k инвестора, руб/год.

В ходе проведенного исследования, нацеленного на поиск вариантов сотрудничества между инвесторами, предложено использовать распределенную систему управления спросом на инвестиции, основанную на теории игр.

В качестве критерия эффективности кооперативного поведения целесообразно использовать дисконтированный выигрыш, учитывающий как будущие выгоды, так и сопутствующую им неопределенность:

(2)

где:

s – профиль стратегий субъектов в повторяющейся игре;

a(t, s) – действия, предпринимаемые ими в момент времени t в соответствии со стратегией s;

f_i – функция выигрыша i-го субъекта при однократном взаимодействии;

d – коэффициент дисконтирования выигрыша.

Как следует из представленной формулы (2), использование аппарата повторяющихся игр позволяет для такой модели провести анализ параметров, при которых потребителям выгодно учитывать интересы других участников инвестиционной системы, и сформулировать рекомендации по формированию гибкого ценообразования на разрабатываемые и выпускаемые изделия военного и гражданского назначения предприятиями ОПК.

В целом следует отметить, что стратегическое управление оборонно-промышленным комплексом – это утверждение контура будущего, по которому следует развиваться обществу. Развитие невозможно без инноваций, которые обеспечивают достижение стратегических целей. Как правило, движущей силой общественного развития являются противоречия, которые на современном этапе разрешаются, на наш взгляд, переходом на рельсы цифровой экономики. Растущее требование повышения качества жизнедеятельности общества не может быть удовлетворено действующими экономическими механизмами. Они должны реформироваться на основе цифровых платформ [14–24] (Kokhno, 2021; Kokhno, 2019; Kokhno, Kokhno, Bondarenko, 2020; Gorgola, Vorontsova, Zvyagintsev, 2020; Kokhno, Kokhno, 2021; Lotov, Prokudin, 2021; Kokhno, Kokhno, 2019; Frolov, Drobot, Abramov, 2022; Golubev, Kukushkina, 2020; Dobrova, Lyutova, 2020).

Авторы статьи [25–27] (Dotsenko, Ivanova, 2016; Onishchenko, Gordienko, 2020; Denisov, Polozhishnikova, Kuttybaeva, Petrenko, 2020) совершенно справедливо подчеркивают, что доминирование цифровой платформы, являющейся точкой входа для потребителей и каналом продаж для предпринимателей, может иметь значительный мультипликативный эффект. Если обычный монополист контролирует только рынок товара, который он производит, то монополист, владеющий цифровой платформой, контролирует не только рынок собственных услуг, но и другие рынки, связанные с платформой.