Монетизация, да не та

Правительство внесло в Госдуму принятый впоследствии большинством депутатов закон о, так называемой, «монетизации» льгот. Суть его заключается в том, что ранее предоставляемые отдельным социальным группам населения привилегии в виде более дешевых лекарств, санаторно-курортного лечения, проезда общественным транспортом (бесплатного и в рамках скидок), щадящих условий оплаты услуг ЖКХ и т.п. в натуральном измерении с принятием закона заменяются их денежными эквивалентами. Поскольку законодательная мера затронула миллионы людей, дискуссия оказалась очень бурной.

Авторы и апологеты закона в основном опирались на следующие доводы:

‑ система «советская», что почти «тождественно» несправедливости. Селяне на автобусах не ездят и воспользоваться причитающейся натурльготой не могут;

‑ льготы не доходят до адресата. Это следствие развитости клана коррумпированных чиновников, их смычки с организованной преступностью. Они растаскивают и расхищают выделяемые ресурсы;

‑ ранее принятый закон о разделении полномочий (и средств!) по вертикали между центром и регионами диктует необходимость переложения ответственности за материально-финансовое обеспечение льгот на областные и районные бюджеты;

‑ традиционный примитив: нигде в мире нет такой масштабной системы натурльгот.

Содержание различных протестных мероприятий до сих пор сводилось к антисоциальности и негуманности замены льгот на деньги. Ибо в своем большинстве люди, основываясь на реальном опыте, конечно, понимают, что бюрократизм, казнокрадство и коррупция в равной степени коснутся и денежной формы социальной поддержки. Многие также осознают, что перевод финансовых обязательств перед отдельными категориями граждан на уровень дотируемых региональных бюджетов не упрощает систему. Как на практике доходили детские пособия и иные денежные компенсации в большинство дотируемых регионов, люди знают не понаслышке. Около 70% россиян считают замену льгот на деньги неэквивалентным шагом.

Однако в дискуссиях почти не слышно макроэкономического анализа данного шага. Но… за деревьями нужно видеть лес! На наш взгляд, эта масштабная затея обусловлена и иными, скрытыми причинами, выходящими за рамки социально-гуманитарных последствий. Ключевым финансово-экономическим содержанием масштабной процедуры замены льгот является инструмент монетизации. Рассмотрим его подробнее.

Во-первых, зададимся вопросом: «Нет ли в российской экономике иных или схожих финансово-экономических проблем монетизации?». Есть!

Их создали примитив-либералы еще в 90-е годы, занимаясь шоковой терапией, управляя макроэкономикой через единственный управленческо-целевой параметр – индекс инфляции.

Уточним, что речь идет об инфляции цен на конечном, потребительском рынке. Для этого по известным подсказкам из известных стран сжималась денежная масса в стране, снижался внутренний спрос, испарялись не только накопления и зарплаты населения, но и оборотные средства предприятий, платежные ресурсы. Исчезали инвестиционно-кредитные ресурсы. Механизм расширенного воспроизводства был фактически парализован, развитие превратилось в спад и сырьевую деградацию экономики. Эти явления имеют место до сих пор.

Оборотные и платежные средства, кредитные инвестиционные ресурсы были именно демонетизированы, то есть обезденежены. Называлось это по терминологии МВФ, Мирового банка, иных советников «жесткой монетарной политикой».

Каждый год после «путча ГКЧП» и вплоть до самого последнего времени российские власти подписывали обязательства проводить такую политику перед международными кредиторами. Посмотрим, как это выглядит в цифрах.

На сегодня ВВП нашей страны (напомним, что ВВП ‑ это ценовое выражение объема товаров и услуг, произведенных национальной экономикой) обеспечен денежным оборотом на 24%. Так называемый коэффициент монетизации национальной экономики, который определяется как отношение денежной массы к ВВП, в России можно сравнить с показателями в иных странах: Англия – 100%; США – 60%; Япония ‑ 150%; Китай – 215%. Среднемировой показатель в два раза больше российского. Кстати, необходимо отметить, что в тех странах, где деньги в национальной экономике работают как длинные и дешевые инвестиционные, то есть ведущие к развитию, экономическому росту и росту предложения на рынках потребления, потребительская инфляция падает!

В балансе спроса и предложения, который в рыночной экономике определяет равновесные цены, можно, как в России, умерщвлять спрос (а заодно и продолжительность жизни, рождаемость, фактор, стимулирующий экономический прогресс), но можно, как в странах с четким пониманием того, в чем состоит их собственный национальный интерес, развивать предложение. То есть стимулировать экономический рост.

Итак, монетизация российской национальной экономики составляет всего 24%. Если монетизация льгот, так бурно ныне внедряемая по похожим на опыт 90-х годов примитив-либеральным схемам, стоит около 10 миллиардов долларов, то, сколько же стоит демонетизация ВВП России в целом? Это можно оценить.

Скажем, если взять английские пропорции, то в 2003 году демонетизация российского ВВП (дефицит денег в хозяйственном обороте) составляла 340 миллиардов долларов! Причем, недоставало именно инвестиционных и оборотных ресурсов. Прежде всего, это коснулось реального сектора: промышленности, транспорта, строительства, энергетики. То есть того, где закладывается рост, процветание, добавочная стоимость, где формируется прогресс общества и благосостояние людей.

Если взять за ориентир китайские пропорции, то недомонетизация российской экономики составляет более 600 миллиардов долларов! Фантастичны ли эти цифры? На первый взгляд – да. Но это не так, поскольку именно столько финансовой крови демонетизаторы выкачали из экономического организма страны.

Рассчитанная по минимуму неудовлетворенная потребность российской экономики, 80% которой контролирует уже не государство, а бизнес, только в инвестициях составляет около 100 млрд. долл. в год. Только требуемое к строительству жилье стоит более 300 млрд. долл. Только потребности регионов в финансировании реально существующих бизнес-планов составляют 40 млрд. долл. Как видим, жизнь требует именно того, что у нее «урезано». Урезанная жизнь, как говорят философы, - это, как минимум, заболевание, а вообще - смерть.

Но даже при такой невиданной в мире демонетизации ВВП все-таки производится! Интересно, за счет чего? Что является в данном случае аналогом натурльгот, которые правительство и депутаты собрались монетизировать? Что заменяет в хозяйственном обороте российской экономики нормальные денежные средства? Ответ известен. Это:

‑ бартер;

‑ «суррогатные» деньги;

‑ запрещенная к обороту валюта;

‑ криминальные схемы «по понятиям» («черные», «серые»).

Все эти схемы – уход от налогов. Государство теряет на этом многие десятки миллиардов долларов ежегодно. Соответственно, приобретает криминал. И немало!

Инвестиционный и воспроизводственный механизмы едва дышат. Надежды на удвоение ВВП, решение проблем бедности, жилья и т.п. ‑ не более, чем мечты.

Возникают резонные вопросы.

Почему финансовые власти страны, 14 лет демонетизировавшие национальную экономику вплоть до ее паралича, сырьевизации и стагнации во имя борьбы с инфляцией, вдруг сами заговорили о монетизации?

Почему они начинают с монетизации на конечном рынке потребления, что в отсутствии роста предложения неизбежно подхлестнет инфляцию, предмет их же первейшей заботы?

Почему они вновь упорно не замечают и забывают о настоящей перезревшей проблеме монетизации национальной экономики как механизме стимулирования ее экономического роста?

Почему они все это время запрещали инвестиционную монетизацию, ведущую к экономическому развитию, росту предложения товаров и услуг, снижению за этот счет потребительской инфляции, но сегодня, тем не менее, проводят в жизнь монетизацию, причем ведущую к инфляции, но не ведущую к развитию?

Не является большим секретом, что дополнительных доходов в бюджете на покрытие монетизированных льгот нет, и, по мнению представителей Банка России, придется печатать деньги в объеме до 300 миллиардов рублей (более 10 млрд. долл.).

Что за глубокий смысл скрыт в подобных парадоксах?

Объяснения по простой логике «исчерпывающего перечня причин» могут быть следующими:

1. Лица, принимающие реальные решения, некомпетентны, и их слова об экономическом росте, удвоении ВВП, о борьбе с бедностью, о решении жилищных проблем, о социальном государстве являются декларациями. Здесь вывод очевиден: надо помочь им добротной экспертной поддержкой.

2. Лица, принимающие решения, компетентны, но догматичны в своем примитив-либерализме, слышат, как глухари на ветке, только себя и, добросовестно заблуждаясь, наносят вред людям и стране. В этом случае их нужно менять. И достаточно очевидно, кто должен лишиться постов в числе первых.

3. Лица, принимающие решения, вполне компетентны и заинтересованы в сложившейся системе по причинам сращивания основных интересантов (см. выше о «черных», «серых» схемах) и власти.

4. Лица, принимающие решения, все понимают, но реализуют не российские национальные интересы, а какие-либо другие (своекорыстные, третьих стран и пр.). Кому надо заниматься этой проблемой, хорошо известно.

Недавно один высокопоставленный чиновник в правительстве высказался публично в том духе, что то ли «агенты влияния», то ли невежды могут упорно, многие годы проводить столь вредоносные для страны решения. Вероятно, он прав.

Видимо, надо активнее поддержать ростки новых подходов к социально-экономическому управлению развития страны, которые заметно проявились, например, в недавно утвержденных Президентом России «Основных направлениях деятельности Правительства РФ до 2008 года».

Видимо, надо переходить к точным оценкам примитив-либералов и их действий, которые, несмотря на объявленный «конец эпохи пренебрежения национальными интересами и чаяниями российского населения», продолжают свои «эксперименты» над страной.

А может, стоит обратиться к лексическому богатству русского языка и пристальнее взглянуть на сами слова-явления, слова-герои: демонетизация и демонетизаторы.