Анализ современного состояния системы продовольственной безопасности в Российской Федерации

ВВЕДЕНИЕ

В условиях нестабильности международных политических и экономических отношений, в частности непрекращающегося с 2014 года режима применения санкций против Российской Федерации, а также последнего мирового кризиса на фоне пандемии коронавируса COVID-19, актуальным является вопрос продовольственной безопасности России. Одной из ключевых задач государства является обеспечение всех слоев населения качественными продуктами питания в достаточных для здорового образа жизни объемах и по доступным ценам [15] (Chekavinskii, Selimenkov, 2014).

Основные направления реализации политики обеспечения продовольствием отражены в новой Доктрине продовольственной безопасности Российской Федерации, принятой Указом Президента в январе 2020 года [8]. В соответствии с Доктриной определяются показатели продовольственной независимости, экономической и физической доступности продуктов питания, которые в комплексе отражают уровень продовольственной безопасности и независимости страны.

Ключевой целью данной статьи является оценка современного состояния уровня продовольственной безопасности в Российской Федерации и определение основных тенденций и проблем в системе продовольственной безопасности.

Для достижения обозначенной цели автором были поставлены следующие задачи, сформировавшие структуру настоящей статьи:

- изучить уровень импорта ключевых продовольственных групп товаров;

- проанализировать показатели продовольственной независимости, экономической и физической доступности;

- определить ключевые проблемы и направления повышения продовольственной независимости.

Данное исследование проводилось с использованием методов статистического анализа, экспертных оценок, сравнения и дедуктивного метода.

Для проведения исследования были использованы следующие информационные ресурсы:

- статистические базы данных и отчеты (РОССТАТ, данные ФТС РФ, статистика ЕАЭС; отчет ФАО 2020);

- научная литература;

- глобальные новостные сети.

Теоретические концепции, представленные в данной статье, основаны на трудах отечественных и зарубежных ученых, таких как А.Б. Киладзе [2] (Kiladze, 2016), А.В. Миненко [3] (Minenko, 2018), Н.В. Яшкова [5] (Yashkova, 2020), А.Г. Чекавинский, Р.Ю. Селименков [15] (Chekavinskii, Selimenkov, 2014) и др.

Проблема продовольственной безопасности всегда остро стояла не только для Российской Федерации, но и для всего мира. Глобальная продовольственная система представляет собой сложную структуру из тесно взаимосвязанных национальных систем. Для производства тех или иных продуктов питания отдельным странам требуются ингредиенты и сырье, импортируемые из других стран в связи с нерентабельностью производства определенного компонента на территории страны либо невозможностью такого производства из-за климатической специфики региона. Подобная система взаимоотношений между поставщиками сырья из одних стран, производителями готовой продукции и в конечном счете потребителями в других странах сама по себе является риском и на национальном, и на глобальном уровне, т.к. создает угрозу стабильности поставок продуктов питания [16] (Han, Roy, Hossain, Byun, Choi, Ha, 2021) в необходимых объемах, что особенно отчетливо стало проявляться в период пандемии Covid-19. Введенные ограничения на передвижение иностранной рабочей силы стали причиной послеуборочных потерь и задержек в поставках продукции в результате приостановки некоторых сельскохозяйственных работ [18] (Mardones, Rich, Boden, Moreno-Switt, Caipo, Zimin-Veselkoff, Alateeqi, Baltenweck, 2020). Кроме того, пандемия оказала влияние и на цены на продукты: согласно исследованию Мирового банка [22], индекс цен производителей агропродукции в третьем квартале 2021 года на 25% превышает аналогичный показатель прошлого года. Рост цен на продукты питания вместе с одновременным падением доходов потребителей привел к сокращению потребления продукции по всему миру, в том числе и высококачественной. Особенное внимание необходимо обратить на тот факт, что рост цен на отдельные категории сельскохозяйственных товаров вызван не только сокращением производства вследствие введенных странами ограничений на работу сотрудников на полях и фермах, но и с невозможностью реализовать уже готовую продукцию из-за возникших сбоев в глобальных цепочках поставок.

В последние годы одной из наиболее обсуждаемых в политических и экономических кругах является тема импортозамещения с целью повышения конкурентоспособности отечественного производителя и, как следствие, уменьшения степени зависимости от импортных поставок продовольствия.

В таблице 1 настоящей статьи приводятся показатели объемов импорта некоторых наиболее крупных категорий товаров за последние шесть лет (с 2015 по 2020 год). Как видно, наибольшие темпы сокращения объемов импорта демонстрируют позиции «Картофель» (уменьшение более чем на 40% в 2020 по сравнению с 2015 годом), «Мясо и морепродукты» (сокращение почти на 34% по сравнению с отчетным периодом) и «Томаты» (на 28%). В объемах закупаемых яблок и злаков также наблюдается существенное сокращение показателя импорта при анализе темпов роста (снижения) к 2015 году. Однако необходимо отметить, что на протяжении всего исследуемого периода динамика изменения объемов закупаемого продовольствия характеризуется неравномерностью, а именно: ни по одной из анализируемых позиций мы не наблюдаем непрерывного снижения объемов. Как минимум в середине цикла у каждой позиции мы видим увеличение объемов импорта по сравнению с предыдущим годом, а у части позиций дважды (в середине и в конце рассматриваемого цикла), что в определенной степени может указывать на нестабильность в выбранном направлении. Однако несмотря на данный факт, в целом тенденция к снижению объемов импорта ключевых продовольственных товаров сохраняется.

Таблица 1

Товарная структура импорта некоторых продовольственных товаров за период 2015–2020 гг.

Если рассматривать географию импорта продовольственных и сельскохозяйственных товаров, то в 2020 году почти 79% импорта приходилось на страны дальнего зарубежья, среди которых наибольший удельный вес приходится на Турцию (5,4% импорта в общей доле импорта продовольственных и сельскохозяйственных товаров); Бразилию и Китай (по 4,7% соответственно); Эквадор (4,3%) и Аргентину (2,5%). Крупнейшим экспортером не только в группе стран – участниц СНГ, но и в общей географической структуре импорта рассматриваемой категории товаров является Белоруссия с массовой долей в 14,1%, что можно считать положительным фактором с точки зрения того факта, что Белоруссия является нашим партнером по ЕАЭС. При сравнении текущих показателей с 2015 годом важно отметить, что ключевым торговым партнером по поставкам продовольствия были страны ЕС (22%), доля которых в 2020 году уменьшилась настолько, что данные по этой группе стран не представлены в базе данных Росстата среди крупнейших экспортеров продовольствия. Также свои позиции в качестве одного из крупнейших экспортеров для России потеряла Бразилия, доля импорта которой за пять лет уменьшилась почти в 2 раза.

С одной стороны, такие показатели демонстрируют успехи политики импортозамещения, т.к. налицо сокращение зависимости от определенных крупных поставщиков. Но в то же время мы видим, что по факту одни направления импорта заменились другими. Несмотря на относительную диверсификацию импорта, по отдельным категориям товаров мы полностью зависим от определенных стран. Так, например, COVID-19 показал, что вопреки официальной статистике, показывающей рост внутреннего производства фруктов и овощей, в Дальневосточном регионе резко повысились цены на овощи и фрукты из-за приостановки китайских поставок в режиме локдауна и невозможности покрыть спрос региона внутренним производством, как и поставками из других стран ввиду их удаленности от региона и, как следствие, экономической нецелесообразности поставок. В конечном счете из-за жесткого дефицита овощей и фруктов правительство региона было вынуждено снять запрет на продовольственные перевозки из Китая [12], что, в свою очередь, поставило под сомнение безопасность качества импортируемой продукции.

Помимо вынужденных сбоев в поставках продовольствия, следствием пандемии стало продовольственное эмбарго, введенное рядом стран в отношении сельскохозяйственной продукции в 2020 году [1] (Vartanova, 2020): Вьетнам установил экспортную квоту на рис, полный запрет на экспорт этой культуры ввели Камбоджа и Мьянма. Пакистан прекратил экспорт лука, а Иордания объявила о полном запрете всех видов пищевой продукции до завершения оценки национальных запасов. Не остались в стороне от подобных мер и страны ЕАЭС: правительствами стран были введены запреты на экспорт лука, чеснока, риса, гречихи и готовых продуктов из гречки. Россия установила экспортную квоту в размере семи миллионов тонн на зерновые (пшеницу, рожь, ячмень, кукурузу). При этом данная нетарифная мера не распространилась на страны – партнеры ЕАЭС.

Однако изучение одних показателей импорта и экспорта является недостаточным для оценки продовольственной независимости государства. В соответствии с положениями, обозначенными в Доктрине продовольственной безопасности, продовольственная независимость достигается при таком уровне самообеспечения, при котором удельный вес отечественного производства продовольствия и сельскохозяйственной продукции и сырья в общем объеме внутреннего потребления соответствующих товаров не опускается ниже пороговых значений, определенных Доктриной, а именно:

- не менее 95% – в отношении зерна; картофеля;

- от 90% и более – сахара, молока и молочных продуктов; растительного масла; овощей и бахчевых;

- не менее 85% – мяса и мясных продуктов; рыбы и рыбных продуктов; соли пищевой;

- не менее 60% – фруктов и ягод;

- не менее 75% – семян основных сельскохозяйственных культур отечественной селекции.

Показатели уровня самообеспечения в части крупнейших категорий продовольственных и сельскохозяйственных товаров приведены в таблице 2.

Таблица 2

Уровень самообеспечения некоторыми категориями товаров по Российской Федерации, в %

Как видно из таблицы 2, в период с 2015 по 2020 г. все показатели, за исключением уровня овощей и картофеля в отдельности, продемонстрировали рост уровня самообеспеченности. Однако фактический уровень самообеспечения молока, овощей и бахчевых продовольственных культур все еще меньше порогового значения на 6 и 3,7% соответственно. Наибольший разрыв между реальным уровнем обеспечения населения и установленной пороговой величиной наблюдается у категории «Фрукты и ягоды», показатель которых лишь немного превышает 40% и вместе с тем почти на 20% отстает от установленной нормы.

Следующим показателем оценки продовольственной безопасности является экономическая доступность продуктов питания, рассчитываемая как отношение реального объема потребления продукции на душу населения к рациональным нормам потребления, установленным Министерством здравоохранения Российской Федерации [6].

Таблица 3

Потребление некоторых категорий продуктов питания по Российский Федерации

Источник: составлено автором на основе источника [11].

Сопоставив рекомендуемые министерством нормы с данными из таблицы 3, можно сделать вывод о том, что фактический уровень потребления сахара и хлебной продукции во все годы анализируемого периода существенно превалировал над нормами потребления (установленными на уровне 8 кг в отношении сахара и 96 кг в отношении хлебной продукции). Потребление картофеля, нормативная величина которого зафиксирована на уровне 90 кг в году на душу населения, в 2018–2020 гг. опустилось незначительно ниже нормы, в среднем за период соответствуя норме. Показатели фактического потребления растительного масла и яиц соответствует установленной норме, незначительно ее превышая. Особое внимание необходимо обратить на объемы потребляемых фруктов (на 39% ниже установленной нормы), молока и молочных продуктов (на 26% ниже нормы); овощей и бахчевых культур (на 24% ниже нормы). На сегодняшний день это наиболее проблемные категории продуктов, по которым отечественное производство все еще не может самостоятельно покрыть уровень внутреннего спроса. Доля импорта молока, яиц, сыра, масла и меда составляет 46% от общей суммы импортируемых товаров в категории «Продукты животного происхождения». При этом около 72% от стоимости ввезенных товаров приходится на Беларусь [10]. Стратегическое партнерство России с Республикой Беларусь в рамках ЕАЭС позволяет компенсировать основную нехватку в продовольственных товарах, т.к. уровень господдержки АПК Беларуси, как и производство продукции животного происхождения в расчете на душу населения гораздо выше, чем в РФ [2] (Kiladze, 2016).

Интересной для анализа категорией является «Мясо и мясопродукты», норма потребления которой составляет 73 кг в год на душу населения. Несмотря на то, что, судя по фактическим показателям, с 2015 года в нашей стране норма превышена, необходимо отметить, что эти цифры непоказательны в полной мере, так как, во-первых, это средняя по стране величина, и в таких регионах, как Северо-Кавказский, Уральский и Сибирский федеральные округа, потребление не достигает нормы. Во-вторых, у наименее обеспеченных слоев населения потребление мяса на 17% ниже нормы, в то время как категория населения с наибольшими доходами превышает данную норму на 52%. Однако положительным фактором в исследовании данной категории продуктов питания является то, что с каждым годом доля импорта в общих ресурсах мяса и мясной продукции неизменно снижается, если в 2016 году она составляла 13,4%, то в 2020 г. достигла уровня в 5,6%, что в определенной степени свидетельствует о тенденции импортозамещения и в данной категории. Кроме того, в 2020 году более 37% объема импортируемого Россией мяса приходится на Белоруссию – крупнейшего экспортера мяса в ЕАЭС [10].

Как видно из анализа категорий продуктов мяса и животного происхождения, чрезмерно большая роль в обеспечении российского рынка данными товарами отводится Белоруссии. Несмотря на партнерство с Республикой в рамках ЕЭАС, Белоруссию тем не менее необходимо рассматривать в первую очередь как отдельное государство, чья непредсказуемая политическая деятельность может поставить под угрозу продовольственную безопасность Российской Федерации ввиду такой зависимости. Необходимо расширять сельскохозяйственное производство не только на цифрах, но и в реальной экономике. То, что отличает нашу экономику от прочих, в том числе и развитых, – это огромный экстенсивный резерв, а именно более 40 млн гектаров неиспользованных земель с условиями, пригодными для ведения сельского хозяйства. Т.е. экономика обладает достаточным потенциалом для удовлетворения спроса не только на внутреннем, но и на внешнем рынке, но по факту на сегодняшний день использование этих земель затрудняется отсутствием там должных условий жизни для населения и необходимых развития инвестиций.

Еще большее опасение вызывает сложившаяся в стране ситуация с семеноводством. Несмотря на достаточно высокий уровень самообеспечения картофелем и сахаром, доля импортного семенного картофеля на российском рынке составляет около 80%, а поставляемых из-за рубежа семян сахарной свеклы – не менее 97%. Всего в 2021 году (с января по август) было ввезено 180 млн долл. семян и плодов для посева общим весом в 11.3 тыс. тонн, более трети из которых приходится на семена сахарной свеклы. Ключевыми экспортерами семян в Россию являются Франция, Германия, Италия, США [10]. Согласно заявлениям директора Всероссийского научно-исследовательского института сахарной свеклы и сахара (ВНИИСС) Игоря Апасова [14], российские селекционеры активно работают над созданием отечественных гибридов семян сахарной свеклы, способных конкурировать с гибридами иностранной селекции, и в этой области есть успехи по отдельным показателям (например, по сахаристости гибриды отечественных селекционеров превзошли иностранные), однако на сегодняшний день мы все еще отстаем по показателям жизнеспособности, урожайности отечественных гибридов семян и их качеству в сравнении с зарубежными производителями.

Еще более напряженная с точки зрения продовольственной безопасности картина сложилась в области птицеводства: генетический материал для производства птицы в 100%-ном размере импортируется из-за рубежа [4] (Fedorenko, Mishurov, Sklyar, 2018). Племенной материал поставляется в основном американскими и немецкими производителями, что опять же ставит под удар производство мяса птицы в случае еще большего политического напряжения и дополнительных санкций в этой отрасли. Для разрешения данной критической проблемы в России планируется создание селекционно-генетических центров по производству различных видов птицы к 2025 году. Однако необходимо учитывать, что для успешной реализации этих планов требуется гораздо больше времени и колоссальная государственная финансовая поддержка.

Помимо оценки объемов импорта стратегически важных продуктов питания и их экономической доступности Доктриной продовольственной безопасности также устанавливается еще один показатель, называемый физической доступностью продовольствия. Под физической доступностью понимается отношение фактической обеспеченности населения продовольственными товарами посредством различных торговых объектов к нормам, установленным правительством страны [8]. Отечественные ученые по-разному рассматривают важность этого показателя в системе оценки продовольственной безопасности. Так, например, Миненко А.В. считает, что уровень физической доступности позволяет проанализировать степень обеспеченности конкретной территории тем или иным продуктом питания [3] (Minenko, 2018). Яшкова Н.В. отмечает, что физическая доступность является ключевым фактором в анализе продовольственной безопасности, т.к. именно она прямым или косвенным путем влияет на цены на продукты. Чем больше предложение товаров на определенной территории, тем ниже цена на него и, как следствие, выше физическая доступность [5] (Yashkova, 2020). Однако необходимо отметить, что физическая доступность рассматривает обеспечение продовольствием не только с точки зрения объемов продукции, поставляемых на ту или иную территорию, но и с точки зрения качественного развития региона. Необходимо анализировать каждый отдельный регион по уровню развития его инфраструктуры, ассортименту предлагаемой продукции, цен на продукцию, их соответствию потребительским ожиданиям. Распоряжение Правительства РФ от 10.02.2021 [7], утверждающее перечень показателей в рамках анализа системы продовольственной безопасности, в разделе «Физическая доступность» устанавливает показатели оценки таких категорий развития регионов, как транспортная и логистическая инфраструктура, развитие объектов общественного питания, сельскохозяйственного производства, новых технологий и научного сектора, качества и безопасности пищевой продукции и др.

Согласно отчету ФАО от 2020 г. о «Положении дел в области продовольственной безопасности и питания в мире», показатель распространенности недоедания среди населения России не превышает 2,5% от общей численности, такой же уровень демонстрируют страны с высоким доходом. Число людей в России, живущих в условиях отсутствия продовольственной безопасности в умеренной или тяжелой форме, составляет 8,8 млн человек (из которых в тяжелых условиях – 400 тыс. человек). Число взрослых (от 18 лет и старше), страдающих ожирением, в 2016 году достигло 26,9 млн человек, что подтверждает необходимость развития всех регионов страны с целью повышения уровня физической и экономической доступности именно качественной для жизни продукции [21].

Одним из серьезнейших и малоизученных вопросов продовольственной безопасности является проблема продовольственного мошенничества, причем не только на территории России, но и в глобальном масштабе. Так, например, в число стран, где особенно часто наблюдаются случаи продовольственного мошенничества, входит Китай, являющийся на сегодняшний день одним из крупнейших поставщиков продовольственных товаров и сырья для всего мира и России в частности. Согласно исследованиям китайский ученых [17] (Li, Zang, Li, Zhang, Zhang, Wang, 2020), случаи продовольственного мошенничества наиболее распространены в сфере проведения испытаний образцов пищевой продукции. Авторы выделяют такие типы нарушений, как искусственное обогащение продукции, некорректная маркировка, содержащая недостоверную или искаженную информацию о составе продукта, а также подделка продукции крупных и известных брендов. Масштабы мошенничества распространяются на различные категории продуктов питания, среди которых выделяются: продукты аквакультуры, животного происхождения, продукты переработки зерна, растительные масла, чай, приправы. Зарегистрирован ряд случаев обнаружения кленбутерола в продукции китайских производителей и поставщиков мяса домашнего скота, в то время как его использование в сельском хозяйстве запрещено в России, странах ЕС, США и многих других. Еще один тип нарушения, выявленный в большом количестве образцов китайских партий, – это наличие красителя малахитового зеленого в продуктах аквакультуры. Он также запрещен к применению в России и ведущих западных странах, т.к. представляет опасность здоровью человека из-за выявленных во время испытаний на животных мутагенных свойств. Производители молока добавляют в продукт воду для увеличения объемов продукции, что может привести к проникновению в продукт патогенных бактерий. В группе нарушений с некорректной маркировкой ученые отмечают отсутствие ссылок на консерванты и подсластители в составе продукции, что повышает привлекательность продукта для потребителей; изменение срока годности на этикетке без имеющихся на то оснований, что также может нести угрозу здоровью человека. В группе подделываемых товаров выделяются случаи подмены говядины и баранины дешевым мясом, оливкового масла дешевым растительным маслом.

Текущие проблемы в сфере государственного регулирования продовольственной безопасности китайские специалисты объясняют тем, что на данном этапе государство сосредоточено на выявлении в основном биологических и химических индикаторов при анализе образцов, из-за чего недостаточное внимание уделяется другим аспектам мошенничества. Более того, масштабы продовольственного мошенничества слабо изучены: для их выявления необходимо в больших объемах и на постоянной основе проводить анализ пищевых продуктов, то есть повышать уровень тестирования в национальных масштабах, что, в свою очередь, требует больших средств от государства и производственных компаний. Таким образом, вопрос импортозамещения становится важным не только с точки зрения глобального сокращения зависимости от зарубежных партнеров, но и с точки зрения возможности импорта только высококачественной продукции, соответствующей в первую очередь отечественным стандартам.

Аналогичные проблемы наблюдаются и в других, как развитых, так и развивающихся странах. Согласно одному из последних распоряжений Роспотребнадзора, с 29 октября 2021 года в Российскую Федерацию приостанавливается ввоз мандаринов из Турции в связи с обнаружением остаточного количества пестицида «Хлорпирифос», концентрация которого превышает максимально допустимый уровень. Этот случай является не первым в отношении турецких товаров: еще в 2015 году Роспотребнадзором было заявлено о том, что около 15% поставляемых из Турции товаров не соответствуют российским нормам и стандартам, после чего в отношении турецких овощей и фруктов было введено эмбарго. Однако здесь сразу же необходимо отметить, что такие жесткие меры были приняты в первую очередь на фоне ухудшения политических отношений между странами, что свидетельствует о несовершенстве системы оценки качества импортируемой продукции, т.к. импортируемая продукция должна подвергаться тщательному анализу до выпуска в свободное обращение, независимо от политической ситуации.

Однако необходимость строгой оценки качества импортируемых продуктов питания – это лишь одна составляющая общей проблемы контроля за качеством и безопасностью пищевой продукции. На территории нашей страны также нарушаются нормы соответствия государственным стандартам. Остро стоит проблема контроля за деятельностью лабораторий сертифицирующих органов, испытывающих образцы как отечественной, так и импортируемой продукции для оценки соответствия техническим регламентам Таможенного союза. С одной стороны, Роспотребнадзор заявляет о существовании в стране эффективной системы мониторинга, состоящей из более 800 аккредитованных лабораторий и около 30 научно-исследовательских институтов, способных производить оперативный контроль за качеством продовольственных товаров. Но в то же время официальными представителями федерального органа декларируется о регистрации административных правонарушений при производстве пищевой продукции на сумму, превышающую один миллиард рублей, и, как следствие, приостановлении деятельности двух тысяч организаций и предприятий. Необходимо подчеркнуть, что это официальная статистика, действительное число невыявленных нарушений еще больше, т.к., несмотря на ужесточившийся контроль со стороны Роспотребнадзора, все еще большим остается количество лабораторий, проводящих оценку соответствия продукции техническим регламентам с нарушениями, такими как: сокрытие информации о содержании запрещенных или незаявленных веществ в составе продукта [20] (Vostrikova, Zherdev, Zvereva, Chernukha, 2020) (например, об использовании в производстве сои, – она не запрещена, однако ее недекларирование может быть связано с желанием производителя получить бОльшую экономическую выгоду (т.к. соя дешевле натурального мяса), либо отсутствие информации о наличии белков молока или мяса, что может быть опасно для здоровья потребителя с аллергическими реакциями на указанные компоненты), или превышение нормы содержания определенного вещества в составе продукта, непроведение реальных испытаний образцов с целью ускоренного оформления протоколов испытаний, необходимых для выпуска декларации или сертификата соответствия Техническим регламентам Таможенного союза и др.

Кроме того, за мошеннические операции лабораторий и их заказчиков в лице производственных компаний или импортеров, уполномоченных представлять интересы иностранных производителей на территории Российской Федерации, предусмотрено недостаточно жесткое наказание, причем это проблема не только национального масштаба, но и глобальная [19] (Visciano, Schirone, 2021). Согласно статье 14.7 КоАП, административная ответственность юридических лиц за обман потребителей относительно качеств и свойств реализуемых товаров ограничивается штрафом до пятисот тысяч рублей [9]. Аккредитованные лаборатории также несут ответственность за предоставление недостоверных сведений при подтверждении соответствия продукции техническим регламентам, однако важно отметить, что на сегодняшний день на рынке сертификации доля мошеннических операций, неподконтрольных Росаккредитации ввиду большого числа регистрируемых деклараций (около 1 млн деклараций в год [13]), все еще слишком велика. Одним из наиболее распространенных нарушений лабораторий является умышленный отказ от проведения реальных испытаний образцов декларируемой (сертифицируемой) продукции: т.е. в лабораториях отсутствует оборудование для проведения испытаний, и выданные ими протоколы испытаний и, как следствие, декларации соответствия не подкреплены фактическими испытаниями. Такие лаборатории в первую очередь привлекают импортеров и отечественных производителей за счет ускоренного выпуска необходимой декларации. Еще одно наиболее часто регистрируемое нарушение – это отсутствие аккредитованной лаборатории по физическому месту осуществления деятельности. В последние годы мониторинг за деятельностью заявителей, сертифицирующих органов и аккредитованных лабораторий ужесточается. Если в 2015 году, согласно заявлениям пресс-центра Росаккредитации, нарушения, повлекшие за собой аннулирование выпущенных сертификатов соответствия, представляли собой единичные исключения, в 2017 году число таких сертификатов выросло до 2500. Причем такой рост мошеннических операций связан не с реальным увеличением их количества за два года, а с тем, что до 2017 года порядок регистрации сертификатов и деклараций не отслеживался должным образом. Компании, заботящиеся о репутационной составляющей, тщательно проверяют орган по сертификации, прежде чем заключать с ним договор о сотрудничестве. Более того, в последние годы у заявителей появилась возможность самостоятельно регистрировать декларации о соответствии на основании протоколов от аккредитованных лабораторий, таким образом исключая из цепочки посредников в лице органов по сертификации. Однако, по информации от представителей Федеральной службы на 2018 год лишь около 5–7% деклараций регистрируются напрямую заявителем [13].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Политический кризис последних лет в отношениях Российской Федерации с западными странами оказался толчком к более активному развитию политики импортозамещения в частности и более совершенному развитию системы продовольственной безопасности в целом. Еще более серьезные изменения в исследование данного вопроса внесла пандемия коронавируса COVID-19, вызвавшая глобальную изоляцию стран, приостановку производственных площадок по всему миру, в том числе и в сфере продовольствия. Состояние мировой экономики в последние два года подтвердило важность политики продовольственной независимости и необходимость полного самообеспечения государства основными продуктами продовольствия и сельского хозяйства. Продовольственная безопасность является важнейшим звеном общей системы национальной экономической безопасности и ключевым звеном для устойчивого развития страны и обеспечения достойного уровня жизни населения.

По результатам проведенного в данной статье анализа можно сделать вывод об увеличивающихся темпах импортозамещения в отношении категорий продуктов, выделенных в Доктрине продовольственной безопасности 2020 г. В объемах импорта наиболее крупных групп товаров, таких как мясо и мясные продукты, молочная продукция, картофель, томаты, злаки и яблоки, за последние пять лет наблюдается уменьшение объемов импорта от 16 до 40% по разным категориям. В то же время важно отметить, что географическая структура импорта требует диверсификации при текущем уровне самообеспечения продуктами питания, т.к. седьмая часть импортируемых сельскохозяйственных культур и более трети ввозимого мяса и мясной продукции поставляется Белоруссией, что, с одной стороны, можно рассматривать в качестве положительного фактора в связи с партнерством в ЕАЭС, но с другой стороны, ставит нас в серьезную зависимость и является потенциальной угрозой дефицита указанных товаров в случае резкого изменения политической ситуации между странами или возникновения новых мировых кризисов.

В 2020 г. по сравнению с 2015 г. наблюдается прогресс в обеспечении населения молоком и молочной продукцией российского производства, о чем свидетельствуют показатели уровня самообеспеченности страны. Положительная динамика прослеживается также и по категории фруктов и ягод, но по данному показателю страна все еще существенно отстает от установленного нормативного уровня, что определяет еще одно направление для развития на ближайшие годы. Кроме того, по данным группам товаров наблюдается низкий уровень потребления в расчете на душу населения, что указывает на необходимость наращивания производственных объемов внутри страны.

Отдельного изучения требует вопрос увеличения показателей доступности качественной продукции всем группам населения РФ. Несмотря на довольно низкий процент людей, недоедающих и живущих в условиях отсутствия продовольственной безопасности в РФ (в сравнении с показателями других регионов мира), в абсолютных значениях эти цифры следует считать достаточно высокими с учетом общей численности населения России. Кроме того, оценка средних относительных показателей недостаточно репрезентативна в связи с различным уровнем развития отдельных регионов страны и, как следствие, существенно отличающимся уровнем доступа к качественной, полезной продукции групп населения с низкими и высокими доходами.

Одним из наиболее болезненных вопросов безопасности является технологическая отсталость секторов производства мяса и животных продуктов, а также семеноводства. В ближайшие годы необходимо сделать упор на развитие программ селекции для повышения урожайности и качества отечественных семян ключевых продовольственных культур, а также выводить отечественный племенной материал для мясных кроссов кур, т.к. на сегодняшний день эти сферы наиболее уязвимы, их производство базируется почти на 100%-ном импорте генетического материала из стран ЕС и США.

Таким образом, необходимо отметить, что при немалых успехах последних пяти лет в работе по повышению продовольственной безопасности России перед правительством страны и отечественными производителями стоит решение все еще большого количества вопросов, особенно обострившихся вследствие пандемии коронавируса. Текущий кризис 2020–2021 гг. показал, что перебои в международных цепочках поставок приводят к дефициту продукции в одних странах, в то время как в других странах наблюдается их избыток с невозможностью полной реализации из-за закрытых границ и режимов локдауна в отдельных регионах. Несмотря на то, что российская экономика является частью мировой продовольственной системы, необходимо принимать в расчет тот факт, что, как и пандемия коронавируса, любой новый кризис может стать причиной создания правительствами других стран новых торговых барьеров вопреки рекомендациям и предложениям Всемирной торговой организации (ВТО) и, как следствие, представлять угрозу национальной безопасности государства.