Вопрос повышения эффективности хозяйственной деятельности российских предприятий: эмпирический анализ панельных данных

Введение. На сегодняшний день российская экономика претерпевает кризис, вызванный как экономическими, так и политическими явлениями. В подобных условиях зарубежный опыт показывает, что в выигрышной позиции оказываются компании, которые располагают лояльным отношением со стороны различных групп стейкхолдеров, включая потребителей, сотрудников, собственников капитала, поставщиков, государство и т.д. Как известно, подобного рода предрасположенность возникает, прежде всего, благодаря социально ответственному поведению компаний. Таким образом, можно полагать, что в долгосрочной перспективе предприятия, реализующие политику корпоративной социальной ответственности (далее – КСО), получают конкурентные преимущества и, соответственно, рост экономической эффективности. Подобного рода идея лежит в основе инструментального подхода к КСО, когда социальная ответственность бизнеса рассматривается не с этической точки зрения, а как механизм обеспечения роста компании в долгосрочной перспективе.

Эмпирическая литература по данному вопросу является весьма обширной как для развитых, так и для формирующихся рынков (прежде всего, для рынка КНР). Однако следует заметить, что результаты подобных исследований являются крайне неоднородными, что можно объяснить, в первую очередь, различиями в определении уровня социальной ответственности и экономической эффективности компаний, а также различными выборочными совокупностями и методами. В рамках российского рынка весьма существенным ограничением при выполнении соответствующих исследований выступает недостаточная активность компаний по раскрытию соответствующей информации, что, вероятно, можно объяснить весьма невысоким уровнем расходования средств на соответствующую политику. Действительно отечественный рынок в большей степени придерживается нормативного подхода к КСО, когда социальная ответственность проявляется компаниями исходя из этических соображений или с целью соблюдения законодательства, но не воспринимается как инструмент роста финансовой эффективности. Российским рынком вложения в реализацию политики КСО воспринимаются скорее как текущие расходы, а не долгосрочные инвестиции. Соответственно, политика компаний по данному направлению является недостаточно проработанной. Вышеизложенное лежит в основе актуальности темы данной работы.

Обзор эмпирической литературы по анализу экономической эффективности КСО в рамках развитых и развивающихся экономик. Исследование понятия КСО, его содержания, направлений и прочих аспектов является весьма распространенным как в зарубежной, так и отечественной литературе (см., к примеру, [8, с. 64–65]). В рамках данной работы особый интерес представляет исследование инструментального подхода к КСО и, соответственно, тех экономических последствий, к которым приводит работа компаний по данному направлению.

В основе такого подхода к КСО лежит идея о том, что социально ответственные компании получают лояльное отношение со стороны различных групп стейкхолдеров. К примерам можно отнести сотрудников [19, 24], потребителей [34, 50], поставщиков [32, 40], инвесторов и финансовых аналитиков [18, 37] и т.д.

Механизм подобного рода взаимоотношений можно объяснить посредством различных теорий, наиболее широко распространенными из которых являются стейкхолдерская, сигнальная (репутационная), теория (не)достаточности ресурсов. Весьма детальное обсуждение вышеперечисленных теорий приведено в исследовании А.В. Гизатуллина [3].

Особое внимание в литературе направлено на сигнальную теорию. Однако следует заметить, что часто границы репутационной и стейкхолдерской теорий являются весьма размытыми. Так, П. Годфрей с соавт. [23] полагают, что КСО является источником прироста нематериальных активов, что становится для акционеров своего рода защитой, подобной страхованию. М. Барнетт [10], в свою очередь, делает выводы о том, что КСО помогает показать готовность компании направлять ресурсы на сохранение устойчивых отношений с различными группами стейкхолдеров. Растущие благодаря КСО нематериальный активы не только смягчают финансовые потери в результате негативных событий, но также помогают создать новые возможности сотрудничества с потребителями и партнерами [23, 39, 41, 45].

На развивающихся рынках КСО может восприниматься компаниями как инструмент восполнения пробелов, появляющихся в результате слабого государственного регулирования в вопросах коррупции, принуждения к соблюдению законодательства и предоставления социальных услуг [13, 35, 38, 48]. Таким образом, в подобных экономиках способность реализации проектов и мероприятий, связанных с КСО, также выступает сигналом для инвесторов и иных стейкхолдеров о том, что предприятие является более перспективным, чем его конкуренты. При этом, вероятно, справедливой можно считать идею о том, что эффект сигнала может отличаться для разных экономик [32, 40].

Тем не менее ряд ученых отрицают потенциальные выгоды от реализации политики КСО, полагая, что соответствующие проекты отвлекают компанию от главной цели – максимизации прибыли – и являются бесполезной тратой ресурсов [21, 30]. К примеру, в качестве аргумента против расходования средств компании на КСО представляется идея о том, что подобные траты являются агентскими издержками, так как менеджеры могут реализовывать политику социальной ответственности с целью создания личного имиджа за счет акционеров [14, 29].

Эмпирических работ, в которых исследуется взаимосвязь между уровнем КСО и экономической результативностью компаний на сегодняшний день внушительное количество. К примеру, в рамках мета-анализа Г. Фриде с соавт. анализируются результаты 2200 подобных исследований за 1972-2015 гг. В результате, ученые приходят к выводу о том, что 62,6% работ показывают наличие положительной связи [20].

Безусловно, возникает вопрос о том, почему результаты исследований различных авторов настолько разрознены. В качестве причин в литературе выделяются следующие: недостаточная проработка концепции КСО [42], что приводит к тому, что достаточно сложно измерить уровень КСО [22]. Кроме того, отчетность по КСО недостаточно стандартизирована [46] и во многих странах не является обязательной, что также препятствует проведению однородных исследований (особенно в рамках разных экономик). Также, часто встречаются проблемы неучтенности ряда релевантных переменных, некорректной интерпретации результатов в связи с неверным пониманием направленности связи между переменными [49] и ограниченности выборки [47]. Следует заметить, что возникают сложности не только с измерением уровня КСО, но и тем, какие переменные рассматривать в качестве показателя экономической результативности компании [17]. Тем не менее, с учетом того, что методики по измерению финансовых показателей (к примеру, выручки, рентабельности или динамики акционерной стоимости), как правило, являются достаточно стандартизированными, можно утверждать, что проблема определения уровня КСО все же является первостепенной.

В рамках развитых экономик достаточно часто ученые находят наличие положительной связи. Имеется и ряд достаточно новых исследований [1, 6, 26, 31, 36]. Однако в рамках данной работы наибольший интерес представляют работы, выполненные на выборках из развивающихся экономик. Следует заметить, что результаты исследований носят также весьма неоднородный характер.

Превалирующая часть работ, связанных с формирующимися рынками, представляет собой исследования рынка КНР. К примеру, исследование И. Чин-Чен и соавт. [15] показывает, что высокий уровень КСО ведет к снижению стоимости долгового финансирования, не оказывая при этом влияния на стоимость долевого. Однако, методика исследования, является несколько некорректной, так как в качестве прокси-переменной стоимости собственного капитала принимается избыточная фактическая доходность. В работе Х. Шан с соавт. [43], исследующих также рынок КНР, где методы исследования являются более подходящими, обратная связь между уровнем КСО и стоимостью собственного капитала все же обнаруживается. Ж. Хонг с соавт. [27], исследуя компании, торгуемые на Шанхайской фондовой бирже, также говорят о влиянии уровня КСО на стоимость облигационного финансирования.

Исследование рынка Республики Корея [33] показывает, что менеджеры не считают КСО инструментом роста конкурентных преимуществ компании, что актуально и для российского рынка.

Стейкхолдерской теории придерживаются, к примеру, М. Контини с соавт. [16], рассматривающие рынки БРИКС. Авторы заключают, что потребители в данных странах неодинаково реагируют на различные направления КСО. Так, для российского рынка наиболее важной, согласно полученным учеными результатам, выступает коммуникационная составляющая.

Сигнальная теория рассматривается в работе многих ученых. Например, Х. Али с соавт. [9] на основании исследования данных 229 компаний из Пакистана пришли к выводу о том, что КСО существенно влияет на финансовую эффективность компаний посредством создания положительного имиджа среди стейкхолдеров, в том числе потребителей.

Также интересными являются результаты, полученные В. Су с соавт. [44] для 10 азиатских развивающихся рынков. Ученые нашли подтверждение положительной связи между КСО и финансовой результативностью. При этом связь сильнее для менее развитых рынков, что ученые объясняют тем, что в рамках более развитых у инвесторов имеется больший доступ к информации о различных аспектах деятельности компаний, в то время как для первых данные о деятельности по направлению КСО будут крайне значимыми и будут представлять важный показатель в условиях нехватки информации.

Среди российских ученых эмпирические исследования по данной тематике проводятся достаточно редко. Так, можно выделить работу А.В. Гизатуллина, который эмпирически доказывает наличие U-образной связи между уровнем социальной ответственности компаний и качеством корпоративного управления. Примечательно, что совместное влияние двух данных факторов, согласно результатам ученого, выступает противоположно направленным и имеет характер динамического Парето-эффективного равновесия [3].

С.В. Ховаев и А.Д. Кожевников, в свою очередь, проведя корреляционный анализ связи между темпами роста выручки за 5 лет и уровнем КСО, приходят к выводу о наличии слабой связи неизвестной направленности [7]. Здесь также можно говорить о некотором подтверждении ресурсной теории.

Н.Р. Кельчевская с соавт. [5] рассматривает характер влияния раскрытия информации о КСО на стоимость акционерного капитала. Преимуществом анализа выступает исследование панельных данных, однако выборочная совокупность является достаточно малой (18 компаний). Тем не менее, анализ позволяет авторам посредством контент-анализа сделать вывод о том, что умеренная связь имеется, при этом отдельные направления раскрытия информации показывают разные результаты в плане тесноты связи. Следует заметить, что использование в качестве зависимой переменной оценочного показателя (требуемой акционерами доходности) является определенным ограничением исследования ученых.

С.Р. Древинг и Л.Е. Хрустова [4] на основании изучения данных по 20 самым крупным и 20 самым маленьким по уровню капитализации российским компаниям, а именно факта наличия у них обособленного отчета КСО, приводят к выводу о том, что первая группа компаний в большинстве своем подобные документы формирует, в то время как ни одно из предприятий, представляющих вторую группу, не публикует соответствующую информацию. Безусловно, подобный анализ является достаточно простым и, вероятно, такого рода суждения требуют дальнейшего эмпирического подтверждения, однако в целом о тенденциях судить позволяют и в определенной мере говорят о справедливости теории о (не)достаточности ресурсов.

Вероятно, может вставать вопрос о том, насколько открытость компаний в вопросе публикации отчетности о КСО можно приравнивать к их социальной ответственности. Труды таких ученых как А. Белкауи и П. Каприк [12], К. Бэк с соавт. [11] содержат в себе вывод о том, что социально ответственная компания будет детально раскрывать информацию о КСО. Соответственно, в данном случае можно говорить о том, что, вероятнее всего, отсутствие у малых компаний отчетности о социальной ответственности свидетельствует о ее отсутствии. Отдельно следует заметить, что согласно работе С. Вуттичинданона [51] в условиях развивающихся рынков заинтересованные лица нуждаются в раскрытии информации о КСО также, как и в условиях развитых. Подобный вывод по сути своей является формой подтверждения инструментального подхода к КСО.

Таким образом, анализ зарубежной и отечественной литературы в вопросе исследования характера связи между уровнем социальной ответственности и экономической эффективностью компании показывает, что результаты трудов ученых являются весьма неоднородными. Различия обусловлены выборочными совокупностями, показателями, которые принимаются в качестве уровня КСО и экономической эффективности, методиками исследования взаимосвязи и т.д.

Целью данной статьи выступает выявление характера связи между уровнем социальной ответственности и экономической эффективности компаний в рамках российского рынка.

Научная новизна данного исследования заключается в теоретическом и эмпирическом обосновании роли КСО в формировании эффективности хозяйственной деятельности российских предприятий.

В рамках данного исследования протестировано пять гипотез:

H₁: Уровень расходов на обучение и повышение квалификации персонала отрицательно влияет на доходность. Когда речь идет о стоимостном мультипликаторе MBR, положительное влияние на него объясняется репутационной теорией. Так, инвесторы воспринимают компанию как высоконадежную благодаря ее социально ответственному поведению, что ведет к увеличению стоимости предприятия в долгосрочной перспективе.

Положительное же влияние уровня социальной ответственности на показатель EBITDA_margin обуславливается, прежде всего, стейкхолдерской теорией. Лояльность заинтересованных лиц ведет к росту конкурентоспособности компании и повышению ее экономических показателей.

H₂: Высокая рентабельность компании положительно влияет на ее финансовую эффективность (для модели с зависимой переменной MBR).

Высокая экономическая эффективность компании демонстрирует инвесторам наличие у предприятия конкурентных преимуществ, что, соответственно, ведет к росту стоимости бизнеса.

H₃: Уровень финансового левериджа положительно коррелируется с экономической эффективностью компании.

В связи с тем, что высокий уровень долгового финансирования в структуре капитала ведет к снижению его стоимости, в результате растет стоимость самой компании.

H₄: Возраст компании оказывает негативное воздействие на ее экономическую эффективность.

Продолжительная работа предприятия на рынке может выступать сигналом о том, что компания постепенно теряет возможности по генерированию экономических рент.

H₅: Размер организации положительно влияет на стоимость компании и ее финансовые показатели.

Крупные предприятия могут обладать следующими преимуществами: большей ликвидностью и тем, что акции компании могут представлять собой «голубые фишки», что является привлекательным для инвесторов, повышая стоимость бизнеса. Кроме того, обладая значительными ресурсами, подобные компании имеют возможность генерировать высокую доходность.

Методология. В качестве переменной, представляющей уровень КСО, использован показатель соотношения расходов на КСО к выручке. В работе исследован характер влияния указанной переменной на два показателя: стоимостной мультипликатор Цена/Балансовая стоимость (MBR) и бухгалтерский идентификатор эффективности рентабельность по EBITDA (EBITDA_margin).

Кроме того, в модели включены контрольные переменные для обеспечения несмещенности получаемых статистических оценок. Так, исследовано влияние показателей уровня EBITDA_margin (для модели с зависимой переменной MBR), финансового левериджа, возраста, размера компании, а также влияние секторов и фактора времени посредством включения в модели дамми-переменных.

Выборочная совокупность представлена данными о 25 российских публичных компаниях нефинансового сектора за период 2012-2019 гг. (200 наблюдений).

Описательная статистика рассмотренных данных представлена в табл. 1. Следует обратить внимание, что расходы на КСО в отношении к выручке в среднем составили 0,0058 (0,58%), что представляет собой достаточно низкое значение.

Таблица 1

Описательная статистика данных

В рамках работы использованы одномерный анализ и анализ панельных данных, а именно проанализированы модели со случайными эффектами (RE) и модели с индивидуальными фиксированными эффектами (FE). Тестирование гипотез осуществлено с применением программного пакета STATA 13.0.

Преимуществом одномерного анализа выступает возможность выявления наличия статистически значимой связи между показателями. Так, выборка разделена на две равные части в зависимости от соотношения расходов на КСО и выручки: в первую группу включена половина выборки с более низким уровнем, во вторую – с более высоким. При использовании данного метода протестирована основная гипотеза H_1. А также рассмотрено влияние показателя уровня социальной ответственности компаний на показатели финансового левериджа, размера и возраста компании.

В рамках одномерного анализа использованы параметрический (проверяется статическая значимость разницы средних значений с использованием двухвыборочного t-теста) и непараметрический (осуществляется проверка статистической значимости разницы медиан с использованием теста Манна-Уитни) тесты. Н₀ для первого и второго тестов представляет собой предположение о равенстве средних значений и медиан соответственно.

Исследование же панельных данных с построением моделей со случайными эффектами (RE) и моделей с индивидуальными фиксированными эффектами (FE) объясняется наличием ненаблюдаемых эффектов (индивидуальными особенностями компаний).

Модель со случайными эффектами отличается тем, что ненаблюдаемые эффекты учитываются как компоненты комбинированной ошибки, т.е. модель предполагает случайный характер индивидуальных особенностей и их независимость от регрессоров.

Модель же с фиксированными эффектами предлагает рассматривать индивидуальные различия как неизменные во времени, но специфические для каждого рассматриваемого объекта. Соответственно, значения объясняющих переменных по каждой из компаний, согласно данной модели, зависят от ее индивидуального ненаблюдаемого эффекта. Достоинством модели выступает возможность нивелирования влияния индивидуальных эффектов и получения общей оценки зависимости результирующей переменной от независимых по всей выборке. Недостатком, в свою очередь, выступает невозможность исследования влияния инвариантных переменных (в данном случае отраслевой специфики).

Результаты. Полученные в рамках одномерного анализа результаты представлены в табл. 2.

Таблица 2

Результаты одномерного анализа

Составлено автором

В первую очередь, следует заметить, что результаты параметрического и непараметрического тестов являются схожими. Для половины выборки с более высоким уровнем социальной ответственности показатели MBR, размера и возраста компании оказались более высокими. Соответственно, можно говорить о подтверждении основной гипотезы исследования для того случая, когда зависимой переменной выступает стоимостной мультипликатор_. Согласно полученным данным, среднее значение и медиана EBITDA_margin по двум выборкам статистически значимой разницей не обладают.

Следует заметить, что результаты свидетельствуют о том, что, компании, размер и возраст которых выше, являются более социально ответственными. Уровень же финансового левериджа, как свидетельствуют результаты проведенного анализа, не связан с уровнем вложений в КСО.

Результаты анализа сбалансированных панельных данных представлены в табл. 3.

Таблица 3

Результаты оценки влияния расходов на реализацию политики КСО на экономическую эффективность компаний

*** уровень значимости 1%, ** уровень значимости 5%, * уровень значимости 10%.

Примечание: составлено автором

Рассмотрим в первую очередь модели, где результирующей переменной выступает MBR. Модели со случайными и фиксированными индивидуальными эффектами показали аналогичные результаты, однако тест Хаусмана говорит о том, что в данном случае модель с фиксированными эффектами является более предпочтительной, чем модель со случайными эффектами.

Основная гипотеза о влиянии уровня расходов на социальную ответственность на стоимостной мультипликатор MBR нашла свое подтверждение. Кроме того, получены статистически значимые результаты в подтверждение гипотез о положительном влиянии EBITDA_margin и об отрицательном – возраста компании. Гипотезы о воздействии на финансовую эффективность левериджа и размера компании в данном случае не подтверждены. Также, согласно полученным результатам, важную роль на соотношение рыночной и бухгалтерской стоимости компании оказывает временной фактор.

Вторая же группа моделей, где в качестве объясняемой переменной выступает бухгалтерский показатель EBITDA_margin, позволяет сделать следующие выводы: нашли подтверждение гипотезы о положительной связи между экономической эффективностью и уровнем расходов на КСО и отрицательным влиянием на доходность компании ее возраста. Воздействие же левериджа и размера компании на результирующий показатель также оказалось статистически значимым, однако имеет отрицательное значение, что противоречит соответствующим гипотезам. Вероятно, кризисные явления рассматриваемого периода оказали влияние на характер данных связей. Фактор времени также как и для моделей, где результирующим фактором выступает MBR, оказался весьма значимым.

Для моделей с обеими объясняемыми переменными представляется возможным отклонение нулевой гипотезы о совместной незначимости независимых переменных на уровне 1% значимости (см. значения статистики Вальда для моделей со случайными эффектами и F-статистики для моделей с фиксированными эффектами).

Таким образом, можно говорить о том, что основная гипотеза (H₁) подтверждена как для модели со стоимостным мультипликатором MBR, так и для бухгалтерского показателя EBITDA_margin.

Следует заметить, что в аналогичном ранее проведенном исследовании автора в предыдущие периоды, статистически значимых результатов, подтверждающих влияние уровня расходов на КСО на финансовую эффективность компании, обнаружено не было [2]. В первую очередь, причина может заключаться в том, что в рамках данного исследования размер выборки увеличен на 30%. Во-вторых, вероятно, с течением времени все больше прослеживаются тенденции к популяризации социальной ответственности среди организаций и к положительному отклику стейкхолдеров на соответствующую информацию.

Среди основных ограничений данного исследования можно назвать следующие:

1. малый объем выборки;

2. использование агрегированного показателя уровня КСО. Отдельные составляющие социальной ответственности на экономическую эффективность могут оказывать воздействие разного характера.

Сбор данных за последующие годы и построение моделей с их учетом, вероятнее всего, позволит улучшить качество модели. Однако полученные результаты уже свидетельствуют о том, что имеется определенная положительная связь между экономической эффективностью и вложениями организации в политику КСО. Для развитых рынков можно было бы сделать вывод о подтверждении сигнальной и стейкхолдерской теорий. Однако, в рамках российского рынка, вероятнее всего, срабатывают механизмы, рассматриваемые в теории о (не)достаточности ресурсов.

Заключение. Итак, тестирование гипотезы о наличии связи между уровнем КСО и экономической эффективностью показало положительный результат как для модели, где в качестве результирующей переменной выступает стоимостной мультипликатор, так и для модели, где используется бухгалтерский показатель. Вероятно, и для российских компаний все более важным становится лояльное отношение со стороны различных групп стейкхолдеров и социально ответственное поведение компаний заключает в себе определенные сигналы для участников рынка, включая и финансовых. Иными словами, возможно, постепенно стейкхолдерская и сигнальная теории становятся справедливыми и для российского рынка. Однако, вероятнее всего, на сегодняшний день все же наиболее правдоподобным является то, что связь носит следующий характер: чем больше у компании ресурсов, тем больше она имеет возможностей для вложения средств в политику КСО, т.е. речь идет о подтверждении ресурсной теории. Об этом говорит и одномерный анализ, проведенный в рамках исследования, результаты которого показывают, что компании, входящие в группу с более высоким уровнем КСО являются более крупными.

Безусловно, данное исследование подвержено ряду значительных ограничений. В первую очередь, выборочная совокупность является достаточно небольшой. Во-вторых, следует заметить, что интересным могло бы быть изучение не только общего показателя КСО, как в данном случае, но и отдельных его направлений (например, социальный аспект по группам крупнейших стейкхолдеров, экологический, управленческий аспекты и т.д.), так как социальная ответственность по одному направлению и безответственность по другому может в результате приводить к уменьшению эффекта от КСО. К примеру, С. Джаяхандран с соавт. говорят о том, что положительный результат от социальной ответственности компаний менее значим, чем негативный – от социальной безответственности [51]. Изучение подобных закономерностей также представляется интересным направлением для эконометрического анализа в рамках российского рынка.

Исходя из вышесказанного можно сделать следующие выводы. Полученные статистически значимые результаты в рамках данного исследования, несмотря на то, что модели на сегодняшний день вряд ли абсолютно точно отображают обстановку с КСО в рамках российского рынка, показывают, что данное направление исследований является весьма перспективным. Расширение выборки, рассмотрение отдельных направлений КСО, применение новых методов, вероятно, позволит обнаружить новые зависимости и предложить бизнесу рекомендации по реализации политики КСО в условиях российского развивающегося рынка.