Отечественный и зарубежный опыт интеграции бизнеса и науки: новые возможности и угрозы в эпоху Индустрии 4.0

Теория без практики мертва, практика без теории слепа. А.В. Суворов

Введение

Вопрос сотрудничества науки и бизнеса имеет исторический характер и сопровождает человечество на протяжении всего его существования, а генезис лежит в полярности мнений: с одной стороны, существует мнение, что наука является теоретической субстанцией и ее реальное сотрудничество с бизнесом практически невозможно, с другой стороны, научно-технический прогресс человечества был бы невозможен без достижений науки и тех представителей интеллектуальной элиты, которые в силу своего стремления к познанию нового и обогащения человечества новыми знаниями совершали открытия и изобретения чего-то нового. Переход человечества на новую ступень эволюции, именуемую Индустрией 4.0, более явно и остро поставил вопрос о необходимости глубокого переосмысления «диалога теоретиков и практиков» и придания ему исключительно конструктивного характера с ориентацией на будущую синергию интеллектуального капитала сторон: именно информация и формирующиеся на ней знания – «новая нефть» человечества, и от того, насколько продуктивным будет опыт интеграции бизнеса и науки, зависит будущее и мировое положение России на карте глобальных центров политических и экономических сил [ 4, 28, 29, 34] (Viktorova, Gorulev, 2018; Ovchinnikova, Topoleva, 2021; Ovchinnikova, 2018; Sidorova, 2019).

А принимая во внимание фактор пандемии COVID-19, который сформировал новый «коронавирусный мир», вопрос переформатирования архитектуры социально-экономической системы отношений потребителей, бизнеса и целых государств резко повышает роль науки в поиске и отладке новых моделей организации экономических цепочек производства и реализации продуктов и услуг и развития новых форм организации труда в условиях новой реальности.

Обзор литературы и исследований

Вопросы преодоления «эффекта Сагана» [42] и формирования продуктивного диалога науки и бизнеса активно изучается как отечественными учеными (Н.И. Иванова, Д.А. Кузнецов, Е. Я. Арапова, С.А. Шашнов, Г.П. Кузина, С.А. Степанова, В.А. Ларионова, А.А. Карасик) и представителями бизнеса (В.С. Мягков (аналитик E&Y), С.А. Левкин (HR-менеджер компании ATRIALtd.), И.В. Дроздов (председатель Правления Фонда «Сколково»), так и зарубежными представителями науки (Р. Нельсон, С. Уинтер., Б.Р. Кларк, Р. Браун, Ц. Масон) и бизнеса (Р. Пинто, технический аналитик MicrosoftEurope, А. Шлютер, председатель Союза фондов для развития науки в Германии, П.-Б. Руфини, председатель фонда научной дипломатии).

В современной научной литературе проблема сотрудничества науки и бизнеса не имеет единого определения, что обусловлено ее зависимостью от множества факторов, как микро- (заинтересованность ученых, университетов, научно-исследовательских центров в сотрудничестве с бизнесом), так и макроуровней (политика государства в отношении популяризации науки в обществе, поощрение и организационно-экономическое стимулирование инициатив сотрудничества бизнеса и науки). Основываясь на обзоре отечественной и зарубежной литературы, был сформирован вывод о рассмотрении сотрудничества науки и бизнеса в трех аспектах:

1. Источник финансирования инновационных проектов и интеллектуального капитала – благодаря сотрудничеству бизнеса и науки последние могут рассчитывать на получение финансовой поддержки инновационных проектов и развитие интеллектуального капитала за счет создания более привлекательных условий для привлечения новых кадров.

2. Механизм формирования совместных инновационно активных предприятий – научно-техническая кооперация бизнеса и науки позволяет коммерциализировать перспективные разработки, повысить практико-ориентированность научных трудов и в целом способствует формированию роста конкурентоспособности национальной экономики.

3. Инструмент защиты национальной интеллектуальной элиты от «утечки мозгов», необоснованной растраты результатов интеллектуальной собственности – продуктивное сотрудничество бизнеса и науки позволяет первому получать передовой технологический опыт и повышать эффективность собственной работы, а для вторых становится стоп-фактором к интеллектуальной эмиграции, а также источником дополнительных доходов [23] (Kekkonen, Sigova, 2016).

На следующем этапе проведем компаративный анализ стратегий формирования механизма сотрудничества науки и бизнеса в Российской Федерации и странах-лидерах по критериям инновационного развития и формирования кооперации теории и практики – США, ЕС, Великобритания, Китай (табл. 1).

Таблица 1

Компаративная характеристика стратегий формирования механизма сотрудничества науки и бизнеса в РФ и за рубежом (США, ЕС, Великобритания, Китай)

Продолжение таблицы 1

Как следует из результатов компаративного анализа стратегий формирования механизма сотрудничества науки и бизнеса в РФ и за рубежом, в первом случае речь идет преимущественно о восстановлении утраченных партнерских связей между наукой и бизнесом после распада СССР и ярко выраженной ориентацией руководства страны на автономность и технологическую независимость от западных стран (политика импортозамещения), особенно с учетом актуальных политико-экономических и военных вызовов и угроз на международной арене.

Во втором случае зарубежная практика достаточно сильно разнится: для США – это инструмент поддержания мирового лидерства и господства на рынке трансферта технологий и торговли лицензиями и патентами, для ЕС и Великобритании – инструмент формирования альтернативного центра силы и снижения зависимости от США, для Китая – реальный шанс построить новый центр мирового сосредоточения новейших технологий, патентов и лицензий, тем самым получив рычаги влияния на мировое торгово-промышленное сотрудничество [8, 43] (Vinslav, 2020; Yakutin, 2019).

Результаты

Изучение результатов опыта интеграции науки и бизнеса в Российской Федерации начинается с анализа динамики количественных показателей участия науки и бизнеса в совместных проектах за 2015–2020 гг. (табл. 2). Как следует из приведенных ниже данных, в РФ отмечается устойчивый рост вовлечения науки в кооперацию с бизнесом, при этом ближе к 2020 г. пропорция меняется в пользу университетов (до 2019 г. превалировали НИИ, НИЦ и иные научно-исследовательские учреждения, отличные от университетов).

Смена локомотива может быть объяснена следующими причинами:

– во-первых, благодаря усилиям по популяризации идеи коммерциализации научных исследований растет число вузов, создающих малые инновационные предприятия и бизнес-инкубаторы на базе собственных учреждений (по данным за 2018 г., их количество составило 91 ед.) [22];

– во-вторых, вузам стали доступны программы доступа к инфраструктуре поддержки научно-исследовательской деятельности (программа 5–100, обеспечивающая финансирование публикаций в наукометрических базах Scopus / Web of Science);

– в-третьих, вузы стали активно вовлекаться в отдельные проекты и мероприятия федеральных программ (например, «Современная цифровая образовательная среда») [36], что позволило им начать использование такого инструмента, как эндаумент-фонды для финансирования инновационных проектов.

Таблица 2

Количественные показатели интеграции науки и бизнеса в РФ за 2015–2020 гг. (оценка) [14–18] (Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2017; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2018; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2019; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2020; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2021)

Окончание таблицы 2

В абсолютном измерении также отмечается устойчивый рост количества проектов интеграции науки и бизнеса и объема финансирования таких совместных инициатив, при этом важно отметить, что уровень коммерциализации (успешности) разработанных продуктов и технологий в рамках совместных проектов науки и бизнеса за 2015–2019 гг. увеличился с 17,4% до 37,5% и в 2020 г. оценочно составит 38,6 %, показатель продуктивности совместных проектов науки и бизнеса также вырос за анализируемый период с 0,9 до 2,2.

Наименьшую положительную динамику показал индикатор патентной активности совместных проектов науки и бизнеса: за 2015–2019 гг. он увеличился с 4,2% до 6,9%, что обусловлено ориентацией совместных проектов на решение конкретных бизнес-задач и гораздо реже – на придание полученным результатам правовой защиты в форме лицензий или патентов.

На следующем этапе рассмотрим структуру основных представителей бизнеса, участвующих в интеграции научно-исследовательской сферы в совместных проектах, что позволит оценить нам уровень зрелости процессов интеграции сторон и глубину таких связей (рис. 1). Так как совместные проекты включают, как правило, более одного участника, сумма по годам не тождественна 100%.

Рисунок 1. Основные бизнес-участники совместных проектов с научно-исследовательской сферой в 2015–2020 г. (оценка), в %

Источник: составлено авторами с использованием [3, 9, 14–18, 43] (Bezuevskaya, Kosenok, 2019; Vasilenko, Kostenko, Nazaretyan, 2017; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2017; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2018; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2019; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2020; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2021; Yakutin, 2019).

Как следует из приведенного графика, основными участниками процессов интеграции в части бизнеса выступили потребители продуктов и услуг – в среднем на эту группу пришлось 48,9% всех совместных проектов, на втором месте среди бизнеса – организации, принадлежащие бизнес-группе (группа компаний, холдинг, консорциум, ассоциация и др.) – 35,5%. Вместе с тем доминирующая роль остается за участием в совместных исследованиях с другими НИИ, НИЦ, вузами – на их долю приходится 72,4% и 43,8% всех исследований соответственно, то есть наука по-прежнему работает достаточно анклавно, замкнуто внутри самой себя.

На следующем этапе рассмотрим структуру продуктов, полученных в результате реализации совместных проектов науки и бизнеса, что позволит нам оценить степень вовлеченности академических кругов в решение практических задач бизнеса (рис. 2).

Рисунок 2. Структура продуктов, полученных в результате реализации совместных проектов науки и бизнеса в 2015–2020 гг. (оценка), в %

Источник: составлено авторами с использованием [14–18]; 24, 41] (Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2017; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2018; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2019; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2020; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2021; Macfarlane, 2017; Huotary, Keranen, Suorsa, 2020).

Как следует из приведенного выше графика, основными продуктами совместных проектов науки и бизнеса являются: права на патенты, лицензии на использование изобретений, промышленных образцов, полезных моделей, селекционных достижений – 41,4% (среднее значение), результаты исследований и разработок – 60,8%, ноу-хау, соглашения на передачу технологий – 14,8%.

Важно отметить, что благодаря государственным инструментам популяризации науки и повышения практико-ориентированности вузов, например, финансовая поддержка через Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере; комплексная система поддержки кооперации науки и бизнеса «Программа популяризации научной, научно-технической и инновационной деятельности на 2017–2024 гг.»; «Стратегия научно-технологического развития Российской Федерации», происходит активизация академических кругов в сторону взаимодействия с бизнесом [21].

На следующем этапе рассмотрим направление приложения результатов совместных проектов российской науки и бизнеса с позиции влияния на его финансово-хозяйственные показатели (рисунок 3, присутствует множественный ответ).

Как следует из приведенного ниже графика, основной вклад совместных проектов науки и бизнеса приходится на обеспечение соответствия современным техническим регламентам, правилам и стандартам – 35,4% (среднее значение за 2015–2020 гг.), расширение ассортимента товаров, работ, услуг – 22,1%, повышение эффективности бизнес-процессов – 18,9%, снижение себестоимости продукции – 17,4%.

В данном аспекте следует отметить, что участие науки в расширении продуктовой линейки преимущественно происходило на государственных предприятиях, например, в военно-промышленном комплексе, нефтегазовой сфере, когда холдинги заказывали конкретные научные исследования.

Рисунок 3. Структура приложения результатов совместных проектов российской науки и бизнеса в 2015–2020 гг., в %

Источник: составлено авторами [14–18] (Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2017; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2018; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2019; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2020; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2021).

Например, ГК «Ростех» инициировал создание специальных программ для магистратуры в сфере промышленного дизайна и IoT-сетей: ОАО «Газпром Нефть» пошло по пути создания Лиги университетов для подготовки кадров для энергетического холдинга [30].

В заключение научного исследования проведем анализ проблемных факторов, тормозящих интеграцию науки и бизнеса (рис. 4).

Рисунок 4. Структура проблемных факторов, тормозящих интеграцию науки и бизнеса в 2015–2020 гг., в %

Источник: составлено авторами [14–18] (Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2017; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2018; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2019; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2020; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2021).

Как следует из приведенного выше графика, основное место среди проблемных факторов занимают: дефицит финансирования у вузов, НИИ и НИЦ для проведения R&D-проектов и их самостоятельного выведения на рынок – 43,8 %, бюрократизм, ловушки налогообложения и учета совместных НМА – 35,5 %, низкая защищенность прав на ОИС, неразвитость патентного права – 34,5 %. Далее рассмотрим основные показатели международных сопоставлений эффективности совместных проектов науки и бизнеса в РФ, США, ЕС и Азии в 2015–2020 гг. (оценка) (рис. 5).

Рисунок 5. Международные сопоставления эффективности совместных проектов науки и бизнеса в РФ, США, ЕС и Азии в 2015–2020 гг. (оценка)

Источник: составлено авторами [14–18] (Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2017; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2018; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2019; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2020; Gorodnikova, Gokhberg, Ditkovskiy, 2021).

Как следует из приведенного рисунка, российская практика значительно отстает от мировых лидеров по основным критериям сравнения эффективности совместных проектов науки и бизнеса, что требует принятия незамедлительных мер по ее улучшению. В заключение исследования рассмотрим основные направления повышения эффективности интеграции науки и бизнеса с учетом лучших отечественных и зарубежных практик (табл. 3).

Таблица 3

Основные направления повышения эффективности интеграции науки и бизнеса с учетом лучших отечественных и зарубежных практик

Как следует из приведенной выше таблицы, в России необходимо проводить системную и целостную работу по интеграции науки и бизнеса. В настоящее время же имеет место достаточно точечный характер такой работы, что приводит к сравнительно низкой эффективности совместных проектов по сравнению с зарубежной практикой.

Заключение

Задача повышения эффективности национальной экономики России неразрывно связана с научно-техническим прогрессом в обществе, который в первую очередь обеспечивается грамотной и продуктивной политикой в отношении научно-исследовательской сферы. В настоящее время вопрос организации эффективного сотрудничества между наукой и бизнесом – приоритетная задача как государственных регуляторов в сфере науки, так и самого бизнеса: качественное экономическое развитие в цифровой экономике невозможно без развития интеллектуального базиса и стимулирования научных кругов к решению острых социально-экономических задач.

Как показало научное исследование, основными проблемными факторами сотрудничества науки и бизнеса являются дефицит финансирования у вузов, НИИ и НИЦ для проведения R&D-проектов и их самостоятельного выведения на рынок (43,8%), бюрократизм, ловушки налогообложения и учета совместных НМА (35,5%), низкая защищенность прав на ОИС, неразвитость патентного права (34,5%).

Основными направлениями повышения эффективности интеграции науки и бизнеса с учетом лучших отечественных и зарубежных практик были определены следующие: 1) развитие практики нормотворчества, направленного на стимулирование интеграции науки и малого и среднего бизнеса; 2) развитие сети региональных и городских фондов финансирования проектов для нужд граждан (инновационный краудфандинг); 3) формирование пилотных международных программ привлечения молодых ученых из мировых научных центров; 4) стимулирование коммерциализации научных исследований отечественных научно-исследовательских учреждений; 5) включение в стратегии развития отраслей программ сотрудничества науки и бизнеса; 6) активизация сотрудничества науки и бизнеса путем вовлечения практиков в образовательный процесс; 7) формирование нового института профессиональных менеджеров для управления университетами поколения Индустрии 4.0; 8) развитие устойчивых сетевых форм сотрудничества научно-исследовательских учреждений с отечественными и зарубежными бизнесами; развитие практики формирования эндаумент-фондов, в том числе за счет растущей культуры спонсорства и меценатства.