Влияние глобальных изменений на подходы к развитию инновационно-активного предпринимательства

Особенности социально-экономического развития России в настоящих условиях связаны с комплексом факторов, имеющих глобальный характер. Происходит трансформация глобальной финансовой системы как реакция на глобальный финансовый кризис, продолжающийся теперь в Европейском Союзе. [2, 6, 7, 8, 9]. В 2012 году Россия стала полноправным членом ВТО. Рост открытости экономики, являясь в концептуальном плане положительным фактором, снижающим уровень энтропии системы [14], в практической действительности может привести к негативным последствиям при недостаточном внимании к развитию институциональной структуры [19, 24, 26].

Дополнительным аспектом, осложняющим макроэкономическую политику страны, являются идеологические изменения в ВТО. С одной стороны, усиление роли развивающихся стран можно оценить как благоприятное [4, 10, 11]. С другой стороны, изменения, обусловленные усилением роли ТНК и их давлением на государственное регулирование, по нашему мнению, являются менее благоприятными для страны.

Необходимость развития инновационно-активного предпринимательства

Современными трендами в макроэкономическом регулировании следует назвать озвученные как руководством ВТО, так и рядом исследователей тезисы о необходимости переосмысления политик роста конкурентоспособности развивающихся стран, где ключевыми предложениями являются поиск оптимального сочетания импортозамещения и создание условий для роста конкурентоспособности в составе глобальных цепочек ТНК [5, 13];

Приведенные факторы являются предпосылками поиска на макроуровне подходов к диверсификации экономики для снижения сырьевой зависимости. Концептуальное видение Правительства по данному аспекту изложено в стратегии инновационного развития России на период до 2020 года, утвержденной соответствующим распоряжением от 8 декабря 2011 г. № 2227-р [20].

В данном документе сформулированы проблемы развития страны, прежде всего связанные со значительным отставанием инновационной активности российского бизнеса (например, по уровню технологических инноваций наблюдается почти десятикратное отставание от лидеров, по доле затрат на инновации – трехразовое). Приведенные соотношения, кроме недостаточной инновационной активности, свидетельствуют также и о её низкой эффективности, которая в российской экономике более, чем в три раза ниже по сравнению со странами-лидерами (Германии, Швеции, Финляндии и др.).

В названной стратегии поставлены достаточно амбициозные цели и задачи, связанные с почти пятикратным ростом доли инновационно-активных предприятий с технологическими инновациями (с 9,4% в 2010 г. до 40-50% в 2020 г.), восьмикратным ростом доли экспорта высокотехнологичной продукции (с 0,25% до 2%), изменением уровня и структуры финансирования внутренних затрат на инновационные разработки (с 1,3% до 2,5-3%, в том числе более половины затрат должны быть осуществлены за счет частного сектора) и др.

Реализация указанных целей и задач возможна только на основе применения системного подхода, с чем соглашаются как разработчики стратегии, так и представители научной общественности, которые в своих публикациях используют термин «национальная инновационная система» [3].

Названные факторы обуславливают необходимость разработки стратегических направлений развития инновационно-активного предпринимательства.

Глобализация требует перемен

Первым направлением развития инновационно-активного предпринимательства, по мнению авторов, должен быть поиск вектора инновационного лидерства с учетом понимания акселераторов роста производительности в глобальном масштабе. Р.Дж. Гордоном выделены источники роста эффективности мировой экономики (на основе анализа ретроспективной информации нескольких столетий, начиная с 1300 г.) и сделан вывод на перспективу до 2100 г. о том, что информационные факторы третьей волны уже сыграли свою роль в росте производительности, и в будущем столетии мировой экономике еще предстоит найти очередные инновационные акселераторы экономического роста [15]. Таким образом, будет возрастать роль фундаментальных исследований вузов (в сотрудничестве с бизнесом и государством) как инициаторов глобальных стратегических векторов инноваций.

Вторым направлением, которое во многом зависит от позиции государства, является снижение трансакционных издержек (ТИ) ведения бизнеса. Особенно актуальной в этом случае нам видится классификация ТИ на «ex-ante» и «ex-post» (до и после заключения контракта или начала инновационной предпринимательской деятельности) [1]. По нашему мнению, в современных экономических условиях особенную важность приобретают проблемы государственного регулирования для снижения издержек «ex-ante» инновационной деятельности, так как именно их наличие является фактором снижения ее активности в силу отказа предпринимателей от реализации проектов. Отметим, что до настоящего времени не отмечено публикаций, где оценивался бы данный вид ТИ. При этом, в ряде случаев, исследователями рассматриваются проблемы измерения и дается оценка ТИ в целом как характеристик видов экономической деятельности, обеспечивающих трансакции [12]. По нашему мнению, считается возможным использование подхода к расчету ТИ «ex-ante», основанного на методе расчета издержек упущенных возможностей, которые определяются как:

– разница во времени, определяющая фактическую длительность от начала реализации соответствующих процедур по ведению предпринимательской деятельности между российскими предпринимателями и предпринимателями стран-лидеров до создания наиболее благоприятных условий для бизнеса;

– потенциальный среднестатистический доход, который может быть получен фирмами, начинающими свою деятельность.

При этом, расчет первого показателя может быть произведен на основе анализа публикуемых международными организациями рейтингов, второго – на основе статистических данных среднедневного оборота одной организации в России, умноженного на количество зарегистрированных за год предприятий.

Рейтинг трансакционных издержек

На основе опубликованной информации международных рейтингов и статистических данных 2011 года, авторами была проведена оценка уровня нескольких составляющих ТИ «ex-ante» начала предпринимательской деятельности в России. Произведение среднедневного оборота предприятий, начинающих предпринимательскую деятельность [22], на количество дней дополнительного ожидания регистрационных процедур и подключения к коммуникациям в сравнении с аналогичными показателями в Сингапуре, который является лидером рейтинга «Doing Business», регулярно публикуемого Всемирным банком [27], позволили дать количественную оценку нижней границе ТИ инновационного предпринимательства [1]. Полученные оценочные значения, учитывающие время на регистрацию, получение разрешений на строительство, регистрацию собственности, подключение к электроснабжению составили порядка 14888,6 млрд. руб., данная сумма в 2011 г. представляла 27% от ВВП России [23]. Таким образом, государственная политика по снижению ТИ позволит повысить активность предпринимательской деятельности, в первую очередь, в частном секторе, который должен активизировать свои инновации в ответ на повышение требований к конкурентоспособности как следствия роста открытости российской экономики. Именно частный бизнес, в силу наличия институциональных предпосылок, может обеспечить рост эффективности затрат в инновационную деятельность. В настоящих условиях факт превалирования государственного финансирования инноваций в совокупности с коррупционной составляющей [17, 25, 28] приводит, в том числе, к низкой эффективности инноваций.

Необходимо снижать страновые риски

Третьим направлением развития инновационно-активного предпринимательства является снижение страновых рисков России и дифференциации инвестиционного климата в регионах, рост которых в последние годы отмечен авторами на основе изучения соответствующих данных российских и западных экспертных сообществ [16, 28]. Для диагностики дифференциации инвестиционного климата был выбран инвестиционный рейтинг регионов России, который публикуется агентством «Эксперт РА» в течение 16 лет (начиная с 1995 года) [2]. Данный рейтинг выгодно отличают от других глубина динамики данных (16 лет) и наличие взвешенной независимыми экспертами оценки влияния факторов на инвестиционный потенциал и риск региона (как составляющих инвестиционного климата). К показателям, характеризующим дифференциацию инвестиционного климата следует отнести:

– характер распределения регионов по кластерам. При этом положительной тенденцией следует считать, как минимум снижение размаха вариации распределения регионов по кластерам (при обязательном их наличии в кластере 1А);

– вероятность попадания инвестиций в регион с инвестиционным климатом, обеспечивающим уверенность инвестора в возврате капитала и получении дополнительного дохода при низком или умеренном риске (кластеры 1А, 2А, 1В, 2В). Рост показателя означает общую тенденцию к улучшению инвестиционного климата.

Анализируя последний из предложенных показателей, следует констатировать, что в 2010-2011 гг. по сравнению с посткризисными 2009-2010 гг. в России наблюдаются как неблагоприятные тенденции в дифференциации инвестиционного климата регионов, так и ухудшение инвестиционного климата страны в целом (вероятность попадания инвестиций в регион в 2009-2010 гг. составляла 20/83, а в 2010-2011 гг. она снизилась до 18/83). При этом наибольшее влияние на дифференциацию регионов и на ухудшение инвестиционного климата в целом в последний год, по мнению исследователей [16], оказывает управленческий риск, возникающий, в том числе, в силу рассогласованности между передачей управленческих полномочий с федерального на региональный уровень и недостаточным финансово-ресурсным обеспечением данного процесса.

Авторы данной статьи входят в экспертное сообщество Euromoney Country Risk и считают возможным проведение анализа экспертной оценки страновых рисков на основе, имеющейся в распоряжении, ретроспективной информации значений оценки страновых рисков России в сравнении с рядом стран СНГ за период с 1993 по 2011 гг. с поквартальной разбивкой. По методике интернет-сообщества экспертов Euromoney Country Risk авторами был проведен анализ динамики странового риска России в зависимости от изменения определяющих [3] его факторов [28]. Экспертная оценка странового риска России на 2012 г. составила 53,02 балла (из 100 баллов [4]) или 59 место. Это говорит о том, что риски в России ниже среднемировых, величина которых составляет 42,35 балла. Лидерами рейтинга являются Норвегия (1 место – 91,24 балла), Швейцария (2 место – 91,23 балла), Сингапур (3 место – 88,5 балла), аутсайдерами – Центральная Африканская Республика (2 балла), Микронезия, Новая Каледония (0 баллов).

Проведенный анализ составляющих риска позволил выделить факторы, в наибольшей степени негативно влияющие на риски и инвестиционный климат в российской экономике (их значение ниже 5 из максимальных 10 баллов). К ним относятся: коррупция (средняя оценка фактора 3 балла); доступ к информации и прозрачность (4,5 балла); институциональные риски (3,5 балла); законодательная и политическая среда (3,5 балла); состояние основных производственных фондов (3,5 балла); «мягкая» инфраструктура (кадры, образование, здоровье, монополизация отраслей) (4,5 балла). Если экономическое окружение, связанное с ресурсной составляющей, государственным управлением экспертами по России оцениваются выше среднего, то политическая и инфраструктурная среда – не так высоко. Таким образом, стратегическими направлениями для повышения инвестиционной привлекательности российской экономики могут служить те, которые будут способствовать снижению влияния негативных факторов на страновые риски.

Новая задача – повышение эффективности финансовых институтов

Четвертым направлением развития инновационно-активного предпринимательства является придание большей системности деятельности по развитию его инфраструктуры, одним из ключевых элементов которой являются финансовые институты. По нашему мнению, проблемы в деятельности последних связанны с высокими агентскими издержками и низкой экономической эффективностью [18]. Так, финансовые институты в 2011 г. осуществляли свою деятельность с отрицательной рентабельностью продукции (-0,3%), что свидетельствует о их неэффективной деятельности. Таким образом, при уровне доходности экономики, соответствующем средней доходности по странам БРИКС (7,3% в 2010 г.) [21], сфера деятельности финансовых институтов является низкодоходной. При этом, рассчитанные нами на основе [18] коэффициенты вариации рентабельности активов за период 2005-2011 гг. в финансовом секторе (157%) и в среднем по экономике (31,1%) говорят о том, что финансовая деятельность является еще и высоковолатильной (рискованной). Решение проблем в сфере финансовых институтов может быть связано с реструктуризацией собственности, в том числе посредством оптимального снижения государственного участия в ходе IPO и SPO. Поиск частных инвесторов, реализуемый в ходе названных процедур, позволит повысить эффективность финансовой деятельности в стране, сгенерировать дополнительные источники финансирования, обеспечить участие финансовых институтов в качестве институциональных инвесторов инновационной деятельности.

Вывод

Учет приведенных в статье глобальных изменений и предложенных подходов в выработке направлений активизации инновационной деятельности позволит российскому предпринимательству повысить глобальную конкурентоспособность и занять лидирующие позиции в мировой экономике, основанные на создании долгосрочных акселераторов инновационного роста.

[1] Например, временной лаг, определяющий дополнительное ожидание российских предпринимателей в сравнении с лидером рейтинга Сингапуром, составил (в днях): по процедурам регистрации бизнеса (15), получения разрешений на строительство (318), регистрации собственности (23), подключения к электроснабжению (245). На основании данных Федеральной службы государственной статистики [18, 22, 23] произведен расчет потенциального среднедневного оборота зарегистрированных за год предприятий, начинающих свою предпринимательскую деятельность (по данным 2011 года искомый оборот составил 24773 млн. руб.).

[2] Рейтинговая шкала дифференцирует регионы по следующим кластерам: «1А» – высокий потенциал – минимальный риск, «1В» – высокий потенциал – умеренный риск, «1С» – высокий потенциал – высокий риск, «2А» – средний потенциал – минимальный риск, «2В» – средний потенциал – умеренный риск; «2С» – средний потенциал – высокий риск; «3A» – низкий потенциал – минимальный риск; «3А1» - пониженный потенциал – минимальный риск, «3А2» – незначительный потенциал – минимальный риск, «3B1» – пониженный потенциал – умеренный риск; «3C1» – пониженный потенциал – высокий риск; «3B2» – незначительный потенциал – умеренный риск; «3C2» – незначительный потенциал – высокий риск; «3D» – низкий потенциал – экстремальный риск [16].

[3] Экономические, политические, структурные факторы, условия доступа к капиталу, состояние кредитной задолженности.

[4] 100 баллов – минимальный риск, 0 баллов – максимальный риск.