Закон об инсайде: аналитический комментарий

Законопроект об инсайде стал в коридорах власти долгожителем. Данный вопрос обсуждался начиная с 1996 года, и лишь 27 июля 2010 г. подписан Президентом РФ Федеральный закон «О противодействии неправомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию рынком» [1] (далее – Закон).

Однако после опубликования текста Закона 30 июля 2010 года в «Российской газете» многих из тех, кто не раз заявлял о необходимости этого правового акта, постигло разочарование. Несмотря на многолетнюю работу разработчиков и законодателей, закон остался сырым, не готовым к использованию в правоприменительной практике.

Определение инсайдерской информации в новом законе

Проанализируем отдельные положения Закона [1], чтобы убедиться в правильности приведенного выше утверждения.

Размытость данного в статье 2 Закона определения инсайдерской информации затрудняет реализацию его норм. Много претензий со стороны экспертов и к формулировкам других основных понятий, используемых в законе – инсайд, инсайдер.

Пункт 1 ст. 2 содержит одно из определений, ради которых писался данный закон: «Инсайдерская информация – точная и конкретная информация, которая не была распространена или предоставлена (в том числе сведения, составляющие коммерческую, служебную, банковскую тайну, тайну связи (в части информации о почтовых переводах денежных средств) и иную охраняемую законом тайну), распространение или предоставление которой может оказать существенное влияние на цены финансовых инструментов, иностранной валюты и (или) товаров (в том числе сведения, касающиеся одного или нескольких эмитентов эмиссионных ценных бумаг, одной или нескольких управляющих компаний инвестиционных фондов, паевых инвестиционных фондов и негосударственных пенсионных фондов, одного или нескольких хозяйствующих субъектов, указанных в пункте 2 статьи 4 настоящего Федерального закона, либо одного или нескольких финансовых инструментов, иностранной валюты и (или) товаров) и которая относится к информации, включенной в соответствующий перечень инсайдерской информации, указанный в статье 3 настоящего Федерального закона».

Данное определение должно было положить конец спорам о том, что такое инсайд (инсайдерская информация), как Федеральная служба по финансовым рынкам должна выявлять использование информации. Но статья есть, закон есть, определение есть, а ясности как не было, так и нет.

Практика развитых стран

Почему же нет четкости в определении? Может быть, это просто невозможно?

Давайте обратимся к законодательству и правоприменительной практике других экономически развитых государств.

Во Франции инсайдерская информация определяется как привилегированная, не известная общественности информация о перспективах или положении эмитента, ценные бумаги которого обращаются на организованном рынке, или о перспективах эволюции финансового инструмента, допущенного обращению на организованном рынке.

В Норвегии – точная и конфиденциальная информация о финансовых инструментах, эмитенте этих финансовых инструментов или других факторах, которые могут иметь существенное влияние на цену этих финансовых инструментов.

В США законодательно закреплено определение инсайдерской торговли, подразумевающей покупку или продажу ценных бумаг лицом, которое владеет существенной неопубликованной информацией о ценных бумагах, являющихся объектом сделок, либо передачу такой информации другим лицам. В США инсайдерская информация – это некое не общедоступное знание, способное определить будущую динамику курса ценных бумаг, на котором не имеют права зарабатывать или даже передавать его знакомым, чтобы заработали они.

Уточнение некоторых формулировок

Очевидно, что законодательные органы всех вышеперечисленных государств стремились наиболее четко и понятно прописать определение инсайдерской информации, дабы в дальнейшем избежать коллизий и обходов законодательства из-за провалов в формулировках. Поэтому определение инсайдерской информации, прописанное в законе [1], просто требует внесения уточнений и корректировок.

Во-первых, рассмотрим фразу «точная и конкретная информация, которая не была распространена или предоставлена…». Российские законодатели, стремясь сделать определение более четким, упускают серьезный момент: на фондовом рынке не всегда нужна точная и конкретная информация, так как порой достаточно намека. Поэтому лучше было бы перефразировать данную часть определения в «информацию, использование которой принесет владельцам сверх- прибыль, а другие участники рынка понесут убытки».

Во-вторых, требует уточнения фраза: «может оказать существенное влияние на цены». В данном случае, например, в американском законодательстве, прописано, что инсайдерской считается информация, которая может оказывать влияние, «способное определить будущую динамику курса». То есть речь идет не о кратковременном изменении цен, а об изменении динамики.

В-третьих, пункт 1 статьи 3 содержит фразу «Лица, указанные в настоящей части, обязаны утвердить собственные перечни инсайдерской информации», что открывает для органов власти еще один путь к регулированию рынка.

По мнению автора, данные правки позволят упростить понимание определения инсайдерской информации для участников рынка ценных бумаг, а также упростят досудебную деятельность контролирующих и правоохранительных органов, создадут прочную правовую основу для судебных решений.

Махинации и ничтожные сделки

Важной доработкой более ранних редакций текста закона является пункт 8 статьи 7 – «Совершение операций, сопровождающихся использованием инсайдерской информации и (или) являющихся манипулированием рынком, не является основанием для признания их недействительными». Рынок отреагировал на данную статью по-разному. Часть экспертов считает, что наличие данной статьи сводит на нет положительный эффект от принятия закона, в связи с тем, что рынок все равно отреагирует на данную сделку и не будет возможности остановить реакцию.

Другая часть считает, что, наоборот, это единственный возможный вариант решения таких проблем.

Они ссылаются на то, что при условии длительности процесса рассмотрения сделки, а также медленности принятия решения в российской судебной системе, пройдет более 6–9 месяцев с момента совершения сделки. Как следствие, эффект от использования инсайдерской информации повлияет на рынок меньше, чем возможные последствия отмены (признания ничтожными) всех сделок, последовавших за сделкой с инсайдом.

Рассмотрим данную поправку с двух противоположных сторон. Со стороны рынка и со стороны участников рынка. Учитывая интересы самого рынка, наличия некого равновесия, данная поправка очень важна. Ведь в случае отмены сделок возникнет неразбериха, а учитывая то, что рынок подвержен паническим настроениям, это может привести к возникновению очередного мыльного пузыря на фондовом рынке. А исходя из того, как переплетаются предпосылки, влияющие на котировки различных отраслей, можно утверждать, что это отразится на всем фондовом рыке.

Обращаясь к историческим фактам и статистике, можно с уверенностью заявить, что, когда такой пузырь лопнет, потери во много раз превысят те, которые были понесены в ходе мошеннических операций. С другой стороны, с точки зрения интересов участников рынка, тех, кто потерял деньги на махинациях других, сделки необходимо признавать ничтожными. Решением данного конфликта интересов могло бы стать создание некого фонда, откуда будут браться средства на погашения убытков. Возможно также использование страховки.

Сразу необходимо оговориться, что денежные средства из данного фонда должны перечисляться только участникам, чьи потери будут доказаны, ведь данный вопрос может стать еще одной лазейкой для мошенников.

Выводы

Даже частичный анализ некоторых положений принятого закона, проведенный нами, показывает, что, несмотря на необходимость данного закона для нормального функционирования фондового рынка, работать он не будет. К сожалению, большинство положений носят декларативный характер, не подкреплены механизмом их реализации. Прежде всего, это относится к отслеживанию сделок, происходящих с использованием инсайдерской информации.

Подводя итоги, хотелось бы отметить, что текущая редакция закона является сырой, не учитывающей в полной мере опыт других государств, уже прошедших этап становления антиинсайдерского законодательства. В нынешнем виде, по мнению автора данной статьи, без соответствующей доработки рассмотренных нами статей и выработки механизма применения закона, он будет носить декларативный характер.