Валютные кризисы и «провалы» валютных режимов

Введение. Валютные кризисы рассматриваются, как правило, с макроэкономической точки зрения. Обычно их связывают с ухудшением состояния платежного баланса или с накопившимися валютно-финансовыми дисбалансами. Указанные причины действительно являются непосредственными факторами и первопричинами самих валютных кризисов. Тем не менее, при схожих макроэкономических условиях в различных национальных экономиках валютные кризисы протекают по-разному: с разной скоростью, глубиной, временем протекания, экономическими последствиями. Во многом это зависит от национальной валютной системы и валютной политики денежных властей до, во время и после валютного кризиса. Иными словами, через формирование институциональных рамок валютных отношений функционирование валютного режима во многом предопределяет вероятность наступления, тяжесть протекания и макроэкономические последствия валютного кризиса. Соответственно, крупномасштабные валютные кризисы последних трёх десятилетий стали ассоциироваться с особенностями валютных режимов.

В случае несоответствия валютного режима макроэкономическим реалиям возникают и постепенно накапливаются неэффективные практики регулирования валютных отношений, а организация валютной системы и проводимая валютная политика оказываются наименее оптимальными. При таком подходе валютные кризисы – это следствие провалов международных и национальных валютных режимов. Выбор наиболее подходящего валютного режима в условиях постоянной трансформации глобальной экономики, мировой валютной системы и международных валютных отношений становится непростой задачей. Возникают сложности с тем, что существующие и известные экономистам валютные режимы не способны учесть изменения, впоследствии адаптируясь под них. Данная проблема определяет актуальность исследования.

Сухарев О.С. [11] и Холопов А.В. [12] исследуют макроэкономическую роль валютных режимов. В работах Киреева А.П. [4], Моисеева С.Р. [6;8], К. Рейхрат и К. Рогоффа [26] содержится комплексный обзор тенденций развития различных режимов валютных курсов, их особенностей, слабых и сильных сторон. Исследования Бубула А. и Откер-Роуб И. [1], а также С. Фишера [21] посвящены изучению влияния валютного режима на вероятность и частоту возникновения валютных кризисов. Тарасов М.Ю. [12] рассматривает валютные кризисы в контексте трансформации мировых валютных войн, мировой валютной системы и глобальной экономики в целом.

Гребенкина А.М. и Ляменков А.К. [2], Моисеев С.Р. [7] анализируют трансформацию валютного режима в России, Сухарев А.Н. [10] оценивает оптимальный для российской экономики режим валютного курса. Кудрин А.Л. [5] и Юдаева К. [14] рассматривают особенности валютного курса для российской экономики в условиях зависимости от конъюнктуры на мировых рынках энергоносителей.

В указанных работах валютные режимы анализируются на коротком временном интервале, что не позволяет сделать достоверные выводы о долгосрочных тенденциях их развития. Упор делается на макроэкономических аспектах как валютных режимов, так и валютных кризисов, институциональные факторы остаются вне предмета исследования. Кроме того, если авторы и рассматривают связь между валютным кризисом и типом валютного режима, то не выделяют конкретные каналы и механизмы влияния одного на другое. Провалы валютных режимов рассматриваются без учёта современной трансформации глобальной экономики, мировой валютной системы и международных валютных отношений.

Цель исследования – проведение сравнительного анализа существующих валютных режимов и провалов валютных режимов с выявлением их влияния на протекание валютных кризисов в условиях трансформации мировой валютной системы и глобальной экономики.

Научная новизна работы предполагает рассмотрение тенденций развития валютных режимов, анализ валютных кризисов с точки зрения несовершенства современных валютных режимов, а также выявление и описание провалов валютных режимов (в том числе на примере России).

Методология работы основана на применении анализа и синтеза, сравнения, формализации, классификации, абстрагирования, гипотетического прогнозирования, а также на использовании описательно-статистических (дескриптивных) методов. Характеристика и примеры современных валютных режимов приведены с опорой на доклады Международного валютного фонда (МВФ) [15–19].

Международные режимы валютного курса. Развитие мировой экономики невозможно без международных валютных отношений, обеспечивающих движение факторов производства, товаров и услуг. В свою очередь, международные валютные отношения задаются мировой валютной системой, валютной политикой ключевых экономических игроков, сложившейся валютно-финансовой практикой совершения сделок, то есть международным валютным режимом. Он формирует общемировой порядок организации валютной системы и валютных отношений. Благодаря международному валютному режиму устанавливаются правила обмена, определения валютного курса, выбора резервных активов и т.д.

Исторически первым международным валютным режимом был золотой стандарт, когда золото полноценно выполняло функции денег, являлось мировым резервным активом. Национальные денежные власти обеспечивали золотое содержание собственных национальных валют, курс которых был зафиксирован к золоту. Иными словами, они устанавливали и поддерживали золотой паритет, стараясь не допускать широких колебаний национального валютного курса.

В рамках Бреттон-Вудских соглашений (1944 г.) золотой стандарт сменился золотодолларовым стандартом, когда стоимость доллара США был зафиксирована к цене золота как 35 долларов США за одну тройскую золотую унцию. Смена золотого стандарта на золотодолларовый не изменила общую канву фиксации курсов национальных валют, а их привязка по-прежнему была заботой денежных властей. Несмотря на то, что и золотой стандарт, и золотодолларовый стандарт были призваны обеспечить стабильность национальных валют, изменение их курса периодически происходило. Например, в 1949 г. по миру прокатилась волна девальваций, затронувшая около тридцати стран: их валютные курсы по отношению к доллару США были девальвированы от 12,0 до 30,5% [15, p. 1; 23, p. 90–93].

Международный валютный режим, основанный как на золотом стандарте, так и на золотодолларовом стандарте, предполагал обеспечение постоянства курса национальных валют либо его регулярную, но незначительную и предсказуемую корректировку. Кроме того, валютный курс устанавливался исключительно денежными властями, и не всегда рыночные факторы были превалирующими. Данные международные валютные режимы следует рассматривать как режимы жёсткой фиксации, которые всё же допускали проведение девальвации или ревальвации, то есть законодательное изменение валютной стоимости. Золотой стандарт и золотодолларовый стандарт не допускали чрезмерной гибкости валютных курсов, возникающей при свободном рыночном формировании валютного курса.

Ускоренный рост и развитие мировой экономики в третьей четверти XX века, повышение мобильности финансового капитала, стагфляционные процессы, наблюдавшиеся в ряде развитых стран, накопленные валютно-финансовые дисбалансы сделали существование международных валютных режимов, ориентированных на поддержание стабильности валютного курса, невозможным [8; 12; 23]. На практике большая часть стран не могла фиксировать валютный курс в строгой пропорции к золоту или доллару США и имела практику множественных валютных курсов – свидетельство постепенного крушения золотодолларового стандарта [26]. Ямайские соглашения (1976 г.) утвердили новый международный валютный режим – режим гибких валютных курсов. С этого момента денежные власти имели право отпускать национальную валюту в свободное или частично управляемое рыночное плавание.

Валютный порядок в рамках международного валютного режима транслируется национальным валютным режимам, которые впоследствии его воспроизводят. В эпоху господства золотого или золотодолларового стандарта режимы фиксированных валютных курсов были и фактически, и юридически заданы правительствам извне через международные соглашения. Изменение международного валютного режима в сторону большей гибкости мгновенно сказалось на национальных валютных режимах: режимы фиксированного валютного курса стали уступать более гибким режимам плавания.

Национальные режимы валютного курса. Национальный валютный режим – это порядок по формированию валютной системы, проведению валютной политики и определению валютного курса, устанавливаемый национальными денежными властями. Этот порядок представляет собой сочетание институциональных и макроэкономических рамок и предписаний. Выбор валютного режима зависит от макроэкономических целей и ориентиров национального правительства, от общего уровня финансово-экономического развития страны и её денежно-кредитного уклада, текущих и потенциальных приоритетов экономической политики, степени открытости экономики и мобильности капитала [20; 22]. Помимо макроэкономических и в целом экономических условий при организации валютной системы в качестве организующего фактора выступают институциональные ограничения: особенности правового регулирования, уровень экономической инклюзивности, степень государственного вмешательства в экономические сферы, политические соображения.

После Второй мировой войны на раннем этапе своего развития в рамках Бреттон-Вудской валютной системы и до 1973 г. МВФ в зависимости от способа определения валютного курса выделял две группы стран: с центральным фиксированным паритетом и с колеблющимся курсом [8, с. 21; 26, p. 9]. Из 30 стран, представленных МВФ в ежегодном докладе 1950 г. [15], 22 страны (73,3%) имели постоянную номинальную стоимость, а, соответственно, национальный валютный курс 8 стран (26,7%) значительно колебался [15, p. 88–89]. С момента окончательного краха Бреттон-Вудской системы в 1973 г. и по настоящее время МВФ пересматривал режимы валютного курса по меньшей мере пять раз [13, с. 206; 22, p. 31-32; 27].

Длительное время определение национального режима валютного курса базировалось на заявлениях, официально сделанных странами. Однако часто между заявленным и фактически организуемым валютным порядком наблюдались существенные расхождения. Это снижало прозрачность валютной политики и препятствовало проведению МВФ достоверного анализа эволюции валютных режимов и оценки их гибкости и эффективности. Одними из первых, кто поднял проблему соответствия реального валютного режима заявленному, были М. Обстфельд и К. Рогофф, назвав её «миражом фиксированных валютных курсов» [25]. В связи с этим классификация валютных режимов, начиная с 1999 г., стала опираться на валютную политику, проводимую денежными властями реально и подтверждаемую эмпирически [1, с. 35; 4, с. 372–374].

C 2009 г. и по настоящее время МВФ использует классификацию национальных валютных режимов, основанную на гибкости валютного курса и степени влияния на него денежных властей. Согласно данной классификации выделяют следующие режимы валютного курса.

Режим жёсткой фиксации валютного курса предполагает, что курс национальной валюты твёрдо зафиксирован и законодательно привязан к иностранной валюте либо национальная валюта как таковая отсутствует, а функции денег в стране выполняет иностранная валюта. В первом случае речь идёт о валютном правлении (или валютных советах), а во втором – о режиме отсутствия собственного платежного средства. Частным случаем отсутствия собственного платежного средства является долларизация экономики.

В настоящее время как минимум 14 стран не имеют собственного платежного средства. В таких странах как Восточный Тимор (Тимор-Лешти), Маршалловы Острова, Микронезия, Палау, Панама, Сальвадор, Эквадор в качестве официального платежного средства выступает доллар США, в Андорре, Республике Косово, Сан-Марино и Черногории – евро, в Кирибати, Науру, Тувалу – австралийский доллар [19, p. 13].

Валютные правления представлены в 12 странах. В Гонконге, Джибути, Сирийской Арабской Республике, а также в странах Восточно-Карибского валютного союза курс национальной валюты зафиксирован к доллару США, в Болгарии, Боснии и Герцеговине – к евро, в Брунее – к сингапурскому доллару, в Макао – к гонконгскому доллару [19, p. 13].

Режим жёсткой фиксации валютного курса при отсутствии собственного платежного средства полностью лишает денежные власти независимости в проведении денежно-кредитной политики, а при валютном правлении – накладывает серьёзные ограничения на изменения денежной базы, денежного предложения и выполнения роли кредитора последней инстанции. Подобный валютный режим был распространён в эпоху колониальных захватов и функционирования колониальных правительств, а также в периоды деколонизации, когда часть экономической зависимости колоний от метрополии сохранялась, однако, как было сказано ранее, подобная институциональная конфигурация уцелела до сегодняшних дней и служит способом сдерживания волатильности валютного курса и темпов инфляции.

Полной противоположностью режима жёсткой фиксации валютного курса является режим плавания, означающий, что валютный курс определяется рыночными факторами через соотношение спроса и предложения на валютном рынке без существенных прямых или косвенных воздействий со стороны национальных денежных властей. В рамках данного режима выделятся свободное плавание, ранее называвшееся «независимым плаванием» или «чистым плаванием», и плавание, ранее называвшееся «управляемым плаванием» или «грязным плаванием» [4, с. 373–374; 6, с. 24; 8, с. 32–33; 13, с. 207; 16; 17; 19]. Свободное плавание в отличие от плавания подразумевает большую гибкость формирования валютного курса, отсутствие любых действий денежных властей по его корректировки и изменению, в частности ограниченное количество и периодичность проведения валютных интервенций. Режим плавания характерен для стран с высоким уровнем социально-экономического развития и рыночным типом хозяйствования. Свободное плавание валютного курса встречается в 31 стране, а плавание – в 32 странах [19, p.15]. Режим свободного плавания используется денежными властями Австралии, Великобритании, Канады, Мексики, Норвегии, Польши, России, Сомали, США, Швеции, Японии, а также Евросоюза, режим плавания – денежными властями Бразилии, Израиля, Индии, Казахстана, Перу, Республики Белоруссия, Таиланда, Южной Кореи, Уганды, Уругвая и др. [19, p.15].

Между жёсткой фиксацией и режимом плавания находятся промежуточные (гибридные, переходные) валютные режимы, называемые МВФ «валютными режимами с мягкой фиксацией». Для данной группы валютных режимов характерно следующее:

- привязка национальной валюты к «якорю»: иностранной валюте, корзине валют или валютному композиту (например, SDR);

- выбор «якоря» определяется исходя из страновой структуры внешнеэкономических отношений;

- денежные власти проводят валютные интервенции или вводят валютные ограничения.

Выделяются 5 типов мягкой фиксации (таблица 1). По итогам 2023 г. в качестве «якоря» доллар США выбрали порядка 20 стран, евро – 19 стран [19, p.14]. Следует отметить, что фиксация валютного курса, как правило, сопровождается таргетированием макроэкономических параметров: темпов инфляции, денежных агрегатов, номинального ВВП, – а также введением фискальных правил, регулирующих уровень внешнего или совокупного долга, сальдо дефицита государственного бюджета и т.д.

Таблица 1 Валютные режимы с мягкой фиксацией

В последнее десятилетие доля плавающих режимов составляет от 32 до 35% (таблица 2, таблица 3): каждая третья страна-член МВФ предпочитает свободное рыночное образование своего валютного курса. Доля плавающих режимов в 2020-х стала меньше, чем в 2010-х и в 2000-х гг. Доля стран, выбравших, свободное плавание постоянна и находится на уровне 15–16%. Доля валютных режимов с жёсткой фиксаций составляет порядка 12–13%. Несмотря на то, что данный валютный порядок исторически носит колониальный или полуколониальный характер и лишает правительств независимости в проведении денежно-кредитной политики, тенденции его сокращения пока не наблюдаются. Доля стран, у которых отсутствует самостоятельное платежное средство, выросла с 5,3% в 2007–2008 гг. до 7,2% в 2022–2023 гг. Как правило, и валютное правление, и отсутствие самостоятельного платежного средства имеют место в небольших островных государствах. История показывает, что страны прибегают к режиму валютного правления для осуществления финансовой стабилизации и борьбы с гиперинфляцией. Так, например, поступили правительства Аргентины, Литвы и Эстонии в 1990-х гг.

Таблица 2 Структура используемых валютных режимов за период с 2007 по 2015 гг., % стран-членов МВФ

Таблица 3 Структура используемых валютных режимов за период с 2015 по 2023 гг., % стран-членов МВФ

Наибольшую долю имеют страны с режимом мягкой фиксации, то есть с промежуточной конфигурацией, сочетающей в себе элементы как плавания, так и жёсткой фиксации. В период с 2007 по 2023 гг. доля таких валютных режимов колебалась в диапазоне от 34 до 47% (таблица 2, таблица 3). Наименьшая доля зафиксирована в 2008 г. – на пике Великой рецессии – 34,4%, а наибольшая в 2015–2016 гг. – на уровне 47,1%. Доля валютных режимов с мягкой фиксацией во второй половине 2010-х и первой половине 2020-х гг. выше, чем в 2000-х гг.

Режим мягкой фиксации выбирают преимущественно развивающиеся и слабо развитые страны, страны с формирующимся рынком либо страны, экспортирующие нефтепродукты. Исключение составляет Сингапур, валютный курс которого рассчитывается на основе корзины валют основных торговых партнёров. В ряде стран, выбравших мягкую фиксацию, отсутствует институт центрального банка, а его функции выполняет валютное правление (валютный совет) [20].

Выбор режима валютного курса. Выбор валютного режима и его последующая интеграция в макроэкономическую политику зависит от целей, преследуемых правительством или денежными властями. Маневрируя между конкурентоспособностью, ценовой и макроэкономической стабильностью, регулированием внешнеэкономической деятельностью (в том числе потоков финансового капитала), независимостью денежно-кредитной политикой, политическими соображениями, денежные власти и правительства выбирают тот или иной режим валютного курса [4, с. 393–398; 10; 11, с. 327–330; 14]. Фиксация валютного курса на оптимальном уровне способна обеспечить необходимую ценовую стабильность, регулирование внешнеэкономической деятельности. Плавающие валютные режимы более гибки, что способствует большей независимости денежно-кредитной политики, поддерживает конкурентоспособность торгуемых товаров через валютно-рыночный учёт изменения ценовых параметров на мировых товарных рынках, сглаживает давления в случае масштабного движения финансового капитала. Необходимо отметить, что жизнеспособность валютных режимов с мягкой или жёсткой фиксацией напрямую зависит от уровня накопленной валютной ликвидности. В случае её дефицита поддержание валютного курса на определённом уровне – практически невыполнимая задача (особенно в условиях острой фазы валютного кризиса).

В разделе экономической теории, посвящённом валютным кризисам, распространён биполярный подход, сторонники которого, например, [21], считают, что в современных условиях тесной интеграции финансовых рынков и высокой мобильности финансовых ресурсов промежуточные режимы валютного курса не жизнеспособны. Страна может организовывать валютную систему и проводить валютную политику либо в условиях жёсткой фиксации, либо в условиях свободного плавания (два полюса). Исследования, например, [1] и [21], доказывают, что вероятность возникновения и частота валютных кризисов в национальных экономиках с промежуточным (гибридным, переходным) режимом валютного курса выше, чем при свободном плавании или при жёсткой фиксации. При этом валютные кризисы чаще наблюдаются в экономиках с фиксацией валютного курса, чем при его плавании. В 73% случаев валютные кризисы возникали в условиях привязки, соответственно, в 27% – при плавании валютных курсов [1, с. 33]. Андреа Бубула и Инджи Откер-Роуб называют меньшую склонность валютных режимов жёсткой фиксации или свободного плавания к валютным кризисам, чем при промежуточных режимах «загадкой биполярности» [1].

Ответ на «загадку биполярности» может быть дан с использованием трилеммы международных финансов («невозможной троицы»), согласно которой «невозможно одновременно достичь фиксированного валютного курса, свободного движения капитала и независимой денежно-кредитной политики» [9, с. 43]. При активной интеграции в систему мировой экономики и в условиях финансовой глобализации финансовая открытость многих национальных экономик возросла. Сохранение стабильности валютного курса при высокой мобильности потоков финансового капитала подразумевает отказ от самостоятельности при проведении денежно-кредитной политики. Приток иностранных инвестиций, как правило, сопровождается покупкой национальной валюты, а их отток, соответственно, – продажей национальной валюты. Поскольку курс зафиксирован на определённом уровне, то при прочих равных условиях это аналогично проведению политики по изменению денежного предложения, что, в свою очередь, влияет на рыночные процентные ставки в экономике. Таким образом, иностранные инвесторы, проводя операции на рынках капитала и валютном рынке, непреднамеренно, параллельно денежным властям в некоторой степени реализуют денежно-кредитную политику.

Провалы валютных режимов. Растущая частота валютных кризисов – ранний признак дисфункции валютного режима. Валютные кризисы обусловлены несовершенством валютных режимов, их несоответствию формально установленным рамкам, а также слабой способностью демпфировать и нейтрализовывать накопленные валютно-финансовые дисбалансы, негативные валютные последствия различных внешних и внутренних шоков, иными словами, провалами валютных режимов. Соответственно, смена валютного режима или устранение его провалов – один из способов борьбы с валютным кризисом.

Современные валютные отношения и организации валютной системы демонстрируют следующие провалы национальных валютных режимов:

- практика множественных валютных курсов;

- практика множественности валют;

- размывание конвертируемости;

- фикция гибкости.

Одной из форм проявления несоответствия реального валютного режима тому, что официально зафиксирован национальным правительством и закреплён МВФ, является множественная валютная практика, под которой подразумевается ситуация, когда национальная валюта официально или неофициально имеет несколько валютных курсов (от двух и более). Следует отметить, что во второй половине XX века ситуация множественности валютного курса была достаточно распространена, а вместе с официальным валютным курсом, декларируемым денежными властями, существовали валютные курсы, параллельно устанавливаемые рынком. В 1950 г. почти половина стран-членов МВФ (45%) пользовалась практикой множественного валютного курса, в 1980 г. – 32%, а в 1990 г. – 20% [26, p. 4].

Ситуация множественности валютных курсов обычно возникает в следующих случаях:

- денежные власти официально устанавливают несколько валютных курсов (например, в Кубе установлен курс песо для внутренних и внешних расчётов);

- параллельно с официальным валютным курсом возникают неофициальные валютные курсы (например, в СССР официальный курс советского рубля был в несколько раз выше, чем на чёрных или спекулятивных рынках);

- разный уровень валютного курса устанавливается по разным операциям (расчётам) платежного баланса (например, в Иране установлены разные валютные курсы для экспортных операций, для операций с движением капитала и для операций по обналичиванию риала);

- несколько валютных курсов обусловлено административными и иными ограничениями, связанными с валютными трансакциями (например, валютный курс в России в 2023-2024 гг., официально устанавливаемый Банком России в силу санкционных и контрсанкционных ограничений отличался от валютного курса, устанавливаемого рыночно на внутреннем и внешнем валютном рынке);

- различный валютный курс используются при расчётах с разными странами (например, в странах Латинской Америки 1970-х гг. устанавливалось несколько валютных курсов, в том числе в зависимости от страны-партнёра, а в настоящее время несколько стран имеют межнациональные соглашения по определению валютного курса при проведении международных взаиморасчётов) [4 с. 374–376; 12, с. 24–25; 19, p. 31–37; 24, p. 216–217, 240–241].

По итогам 2020, 2021 и 2022 гг. 49 стран-членов МВФ прибегали к использованию практики множественного валютного курса, из которых 35 стран использовали различные уровни валютных курсов для различных операций и расчётов (как внутренних, так и трансграничных) [19, p. 30]. Существование множественных валютных курсов характерно для Анголы, Аргентины, Бразилии, Бурунди, Ирака, Ирана, Мальдив, Таджикистана, Украины и др. [19, p. 31–37].

В 2021 г. Сальвадор стал первым государством, в котором криптовалюта стал законным платежным средством наравне с долларом США (как было отмечено ранее, Сальвадор не имеет собственной национальной валюты). Данный шаг был обоснован появлением дополнительной возможности по привлечению иностранных инвестиций в криптовалютной форме. Однако в силу требований МВФ, а также из-за наличия рисков макроэкономической нестабильности вследствие высокой волатильности цифровых валют криптовалюта как законное платежное средство была отменена в Сальвадоре в 2024 г. Аналогичная история наблюдалась в Центральноафриканской Республике, где в апреле 2022 г. криптовалюта наряду с центральноафриканским франком была признана законным платежным средством, но в марте 2023 г. потеряла приобретённый статус.

Несмотря на то, что сегодня криптовалюта является в большей мере цифровым финансовым активом (спекулятивным или инвестиционным) или цифровым товаром и массово не используется как средство платежа, а национальные денежные власти не рассматривают её как полноценные денежные средства, вероятность внедрения криптовалюты в товарно-денежный оборот в перспективе велика. В этом случае возникновение практики множественности валют (по аналогии с практикой множественности валютных курсов) не вписывается в существующую классификацию валютных режимов и в саму концепцию национального валютного режима. Практика множественности валют усиливает макроэкономическую нестабильность и усложняет проведение валютной политики и организацию национальной валютной системы. Исторически частным случаем практики множественности валют является бивалютная система, которая возникает, когда в стране существует две валюты: сильная и слабая. Сильная валюта является иностранной, например, долларом США и евро, а слабая валюта – национальной валютой. Такая система складывается в условиях регулярного обесценения курса национальной валюты, всеобщей ценовой нестабильности, в результате чего возникает недоверие к национальной валюте. Примерами подобной практики является Россия начала 1990-х г. в острые фазы постсоциалистической трансформационной рецессии или Нигерия в периоды тяжёлых валютных кризисов, когда доллар США де-факто становился средством платежа в хозяйственных операциях, причём преимущественно в наличной форме.

Гипотетическая практика множественности валют потребует радикального пересмотра существующего подхода к выделению валютных режимов и к проведению валютной политики. Использование нескольких валют с наибольшей вероятностью начнётся с развивающихся и слабо развитых стран для привлечения дополнительных источников инвестиций через предоставления возможности легализации («отмыванию») финансовых ресурсов (финансовое «обеление»). По мере того, как криптовалютные кошельки и счета будут распространяться среди населения других стран, расчёты между домохозяйствами, фирмами и государством могут проводиться с использованием криптовалют. В настоящее время подобные операции возможны, но с обязательной предварительной конвертацией в национальную валюту, что создаёт дополнительные издержки обмена.

На сегодняшний день порядка 18 национальных валют являются абсолютно (свободно) конвертируемыми. При этом 63 страны имеют режим либо свободного плавания, либо плавания. Следовательно, если курс национальной валюты устанавливается на валютном рынке, то автоматически это вовсе не тождественно тому, что она абсолютно конвертируема. Большая часть валют в силу национальных законодательных ограничений не являются конвертируемыми, то есть они не могут быть использованы в международных расчётах, либо являются ограниченно конвертируемыми. Современная классификация валютных режимов МВФ не включает такой важный критерий как конвертируемость.

Интернационализация валюты сопровождается постепенным повышением класса конвертируемости: либо от неконвертируемости к ограниченной конвертируемости, либо от ограниченной конвертируемости к абсолютной. Процесс выхода национальной валюты за пределы внутреннего валютного рынка в практику международных расчётов либо прямо противоположные процессы – размывание конвертируемости – сказывается на устойчивости валютного режима и его способности демпфировать валютные кризисы. Резкое размывание конвертируемости становится триггером возникновения и развития валютных кризисов.

Несмотря на то, что режим плавающих валютных курсов предполагает свободное рыночное установление курса национальной валюты, без какого-либо государственного валютного регулирования, на практике денежные власти могут вмешиваться в механизмы валютных рынков не только и не столько с помощью валютных интервенций, но и с использованием дискреционных и недисксреционных административных рычагов. Примерами таких административных методов регулирования валютного курса являются введение ограничений на трансграничное движение капитала, установление нормативов продажи валютной выручки или запретов на проведение валютных операций и т.д. [12, с. 15]. Сосуществование рыночных факторов и нерыночных инструментов валютного регулирования – очевидный признак фикции гибкости валютного режима. Наличие фикции гибкости дезориентирует инвесторов, подрывает доверие экономических субъектов к денежным властям вследствие непредсказуемости их поведения в части выбора и использования административных рычагов, а также лишает правительства тех преимуществ, которые предоставляется режимом плавания.

Таким образом, провалы валютных режимов не учитываются современной классификацией режимов валютных курсов МВФ. Наличие таких провалов увеличивает вероятность наступления валютных кризисов и подразумевает либо их устранение, либо изменение валютного режима.

Эволюция валютного режима в России. Для советской экономики была характерна государственная валютная монополия, которая упразднилась вместе с распадом СССР. Советский рубль не являлся свободно конвертируемой валютой. Жёсткое государственное валютное регулирование породило практику множественности валютного курса. Подпольный рынок импортных товаров в условиях их острого дефицита формировал собственный курс советского рубля. В ходе перестройки к началу 1990-х гг. государственная валютная политика была пересмотрена в сторону большего рыночного курсообразования, в частности предприятиям разрешалось использовать часть валютной выручки, Внешэкономбанком СССР проводились валютные аукционы, а Госбанком СССР было установлено три курса советского рубля: официальный, туристический, коммерческий. С 1991 г. советский рубль торговался на Валютной бирже Госбанка СССР.

Начиная с 1992 г., развитие российского валютного режима можно назвать либерально-рыночным, постепенно движущимся к условиям свободного плавания. В своей эволюции российский валютный режим прошёл пять этапов [2; 7].

I этап – режим единого плавающего валютного курса (1992–1994 гг.). Постсоциалистическая трансформационная рецессия, политическая и экономическая либерализация, переход к рыночному типу хозяйствования – всё это предполагало превращение российского рубля в конвертируемую национальную валюту, свободно торгующуюся на валютном рынке. Небольшие по величине золовалютные резервы, условия гиперинфляции не позволяли денежным властям регулировать валютный курс российского рубля [7, с. 24]. В первой половине 1990-х гг. проводилась политика общей макроэкономической стабилизации, накопления достаточного уровня валютной ликвидности, источником которой, главным образом, являлся норматив продажи валютной выручки в размере 50% [2, с. 5; 7, с. 24], а также иностранные заимствования.

II этап – режим валютного коридора и фиксированного валютного курса (1995–1998 гг.). Во второй половине 1990-х гг. был взят курс на привлечение иностранных инвестиций, для которого требовалось стабильность валютного курса. Кроме того, доля импортных товаров в потребительской корзине была существенна, соответственно, колебания валютного курса в сторону его обесценения трансформировались в инфляционные процессы. Для проведения макроэкономической стабилизации устанавливался валютный коридор, границы которого периодически пересматривались, например, в 1995 г. курс российского рубля находился в диапазоне от 4,3 до 4,9 рублей за доллар США, а в 1998 г. – от 5,25 до 7,15 рублей за доллар США [2, с. 5]. Валютные интервенции стали обычной практикой, норматив продажи валютной выручки сохранялся на уровне 50%.

III этап – режим управляемого валютного курса (1999–2008 гг.). Дефолт 1998 г. и последовавший за ним экономический кризис вынудили денежные власти отказаться от фиксации валютного курса в границах валютного коридора. С августа 1998 г. по январь 1999 г. российский рубль обесценился в 3 раза. В условиях оттока капитала и высоких рисках обнуления золотовалютных резервов фиксирование валютного курса через проведение валютных интервенций объективно не представлялось возможным, а в 1999–2000 гг. норматив продажи валютной выручки был увеличен до 75%. Государственная валютная политика переведена в режим управляемого плавания. Тем не менее, восстановительный и структурный экономический рост в период с 1999 по 2007 гг., ежегодно увеличивающийся поток нефтедолларов, приток иностранных инвестиций, общая макроэкономическая стабилизация позволили сформировать значительные запасы золотовалютных резервов, а валютный курс постепенно укрепился. Увеличение нефтяных цен сократило потребность в валютной ликвидности. Как следствие, нетто-валютные интервенции в период с 1999 по 2007 гг. были положительные, в 2006-2007 гг. норматив продажи валютной выручка составлял 0-10%, а в 2008 г. был вовсе отменён [2, с. 5].

IV этап – режим валютного курса, управляемого в границах операционного интервала (2009–2014 гг.). Улучшение внешнеэкономической конъюнктуры, связанное с растущим притоком иностранных инвестиций и нефтедолларов, создало риски чрезмерного укрепления российского рубля и возникновения в России «голландской болезни» [5; 11, с. 328; 14]. Переход к управляемому валютному курсу в границах операционного интервала – необходимая макроэкономическая мера, реализовывать которую позволяли запасы валютной ликвидности и отсутствие внешних и внутренних шоков. Следует отметить, что период с 1999 по 2013 гг. отличается устойчивостью курса российского рубля и его сравнительно небольшой волатильностью [10, с. 36]. Это было обеспечено, во-первых, регулярным проведением валютных интервенций, во-вторых, наличием и положительной динамики валютной ликвидности, формирующейся золотовалютными резервами.

V этап – режим плавающего валютного курса (2015 – н .в.). Переход к режиму плавающего валютного курса в 2014-2015 гг. был обусловлен, главным образом, двумя внешними шоками. Во-первых, резким и продолжительным падением нефтяных цен, что отрицательно сказалось на сальдо текущего счёта платежного баланса. Во-вторых, санкционным давлением и последующим оттоком капитала и сокращением его притока, что отрицательно сказалось на сальдо счёта движения капитала платежного баланса. Оба шока привели к валютному кризису 2014-2015 гг., в результате которого курс российского рубля к доллару США обесценился почти в 2 раза. Несмотря на критичность ситуации, денежные власти не прибегали ни к валютным интервенциям, ни к административным мерам. Попытки удержания курса российского рубля на уровне 2013-2014 гг. могли иметь угрозу существенного сокращения золотовалютных резервов при отсутствии реальных результатов по укреплению курса российской валюты. Кроме того, в условиях сокращения валютной выручки от экспорта углеводородов вследствие падения цен на них, а также санкционного давления обесценение курса российского рубля, во-первых, восполняет недополученные нефтегазовые доходы федерального бюджета, во-вторых, выполняет протекционистскую функцию по поддержанию отечественного производителя.

С началом ведения валютной войны санкционного типа в 2022 г. [12] режим плавающего валютного курса был модифицирован: введены нормативы продажи валютной выручки, установлены лимиты по валютным операциям, приостановлены биржевые валютные сделки на российских биржах и т.д. [2, с. 6; 12, с. 24]. Вынужденная модификация не укладывается в концептуальную канву режима плавания, возникает проблема фикции гибкости. Текущий валютный режим в России ближе к «грязному» плаванию и можно условно назвать «административно-корректируемым плаванием» или «рестриктивным плаванием».

Заключение. Макроэкономические переменные далеко не всегда способны предсказать валютный курс и вероятность наступления валютного кризиса. Это проблема получила название «загадка отрыва валютного курса» [3, с. 82], ответом на которую может стать рассмотрение и валютного курса, и валютных кризисов с точки зрения валютных режимов.

Действующая классификация валютных режимов МВФ не совершенна. Она не учитывает особенности трансформации мировой валютной системы последних десятилетий. В частности, классификация не берёт во внимание практики множественности валют и валютных курсов, классы конвертируемости, наличие или отсутствие правительственных рестрикций.

Увеличение частоты валютных кризисов может свидетельствовать о наличии провалов валютного режима, а также о его несоответствии экономическим реалиям. Задача правительства и денежных властей вовремя корректировать валютную политику и валютную систему в соответствии с имеющимися возможностями и предстоящими вызовами.