Зеленый менеджмент в условиях смены технологических укладов и декарбонизации производственных систем

Введение

Актуальность исследования зеленого менеджмента как инструмента обеспечения сохранения конкурентоспособности компании в условиях смены технологических укладов и декарбонизации производственных систем обусловлена, с одной стороны, отказом инвесторов вкладывать деньги в «неустойчивые», «грязные» производства, с другой, попытками использовать повестку устойчивого развития в качестве барьера и формы протекционизма.

Методологической базой для данной работы выступили исследования отечественных и зарубежных авторов. В рамках исследования использовались аналитические материалы Министерства экономического развития РФ, ВЭБ.РФ, KPMG, EY, Московской школы управления СКОЛКОВО, а также другая публично доступная информация.

Исследованиям данных вопросов посвящено достаточно большое количество работ отечественных и зарубежных исследователей, в частности вопросам зеленой экономики и инвестиционной привлекательности зеленых проектов и ESG-подхода посвящены работы Горбуновой О.И., Каницкой Л.В. [2] (Gorbunova, Kanitskaya, 2019), Демидова В.В. [9] (Demidov, 2019), Гуровой И.П. [3] (Gurova, 2019), Ракова И.Д. [19] (Rakov, 2021), Макарова И.Н., Назаренко В.С. [17] (Makarov, Nazarenko, 2021). Аспекты циркулярной экономики рассматриваются в работах Гурьевой М.А. [3, 4, 7, 8] (Gurieva 2019, 2020) и Бутко В.В. [5] (Gurieva, Butko, 2019), Молчановой С.М., Самойлова А.В. [18] (Molchanova, Samoilov 2020). Влияние зеленой повестки на промышленно-производственные системы рассматривается в работах Карлик А.Е., Матеос А. [14] (Karlic, Mateos, 2018), Дробот Е.В., Макарова И.Н., Гудович Г.К., Черных А.В., Шацких А.Г. [11] (Drobot, Makarov, Gudovich, Chernykh, Shatskikh, 2020), Макарова И.Н., Дробот Е.В., Левчегова О.Н [16] (Makarov, Drobot, Levchegov, 2020), Денисов И.В., Петренко Е.С., Тогайбева Л.И. [10] (Denisov, Petrenko, Togaibayeva, 2020), Захаровой О.В., Карагулян Е.А., Викторова Н.В., Еланцева А.А. [12] (Zakharova, Karagulyan, Viktorova, Elantseva, 2021).

Цель статьи – обосновать необходимость зеленого менеджмента в условиях смены технологических укладов и декарбонизации производственных систем.

Изменения, активно происходящие в последние пару лет во всех аспектах, а также тот уровень неопределенности, который связан с ними, все отчетливее показывают, насколько значительно воздействие человеческой деятельности на все сферы жизни. Становится очевидным, что ранее практически бесконтрольное воздействие деятельности, ориентированной на получение прибыли, как на социальную, так и на природную среду должно быть регламентировано, а степень влияния должна стать объектом управления. При этом и сами вопросы корпоративного управления должны характеризоваться высоким качеством процессов, прозрачностью, этичностью.

Именно подобные подходы привели к формированию подходов, ставящих во главу угла баланс трех направлений: экологического (environment), социального (social) и управленческого (governance). Выделение основанного на данных принципах ESG-подхода из общей концепции устойчивого развития стало формой практической реализации бизнесом этой самой концепции и попыткой достичь заявленных целей устойчивого развития.

«В современном виде принципы экологического, социального и корпоративного управления были институционализированы генеральным секретарем ООН Кофи Аннаном еще в 2004 г., когда он обратился к CEO крупнейших мировых компаний с предложением под эгидой МВФ включить эти принципы в свои стратегии» [25].

При этом следует отметить, что несмотря на изначальное равенство аспектов устойчивого развития: экономического, социального и экологического, в последнее время наибольшее внимание уделяется именно последнему. Из всех же проблем экологического блока наиболее остро стоит и вызывает наиболее острые дискуссии вопрос изменения климата. Если говорить о целях устойчивого развития, которых 17, то борьба с изменением климата – лишь одна из этих 17 целей, однако именно ей уделяется пристальное внимание, что, конечно же, не является оптимальным.

Вопросы климатической повестки в проблемной их составляющей стали появляться в международной повестке в период 1980–1990 годов, когда первостепенное беспокойство научного сообщества, вызванное влиянием на климат и изменением климата, стало распространяться и среди населения и нашло благодатную почву среди общественных деятелей, а затем и отдельных политиков. На рисунке 1 представлены основные события формирования международной климатической повестки.

При этом формирование в обществе запроса на устойчивое развитие и учет факторов ESG довольно быстро нашли отражение и в запросах и предпочтениях инвесторов. В результате отказ от экологической повестки может дорого обойтись компаниям, формируя сразу ряд негативных эффектов, в том числе и финансовых. Уже сегодня несоблюдение ESG норм «хорошего тона» может стоить ограничения долгосрочного финансирования или существенного роста его стоимости.

Принадлежность к так называемым неэкологичным отраслям тоже становится существенным барьером в мире ответственного инвестирования и зеленых финансов. Энергетический уголь одним из первых испытал на себе перемену в отношении со стороны инвесторов и финансовых структур. Компании, занимающиеся добычей угля, с одной стороны, сталкиваются с сокращением круга потенциальных инвесторов, готовых приобретать акции или облигации, с другой стороны, с оценкой банками ESG-факторов наравне с финансовыми показателями в рамках интеграции данных параметров в кредитные и инвестиционные процессы, а также не хотят выступать букраннерами для синдицированных кредитов такого рода [25].

Рисунок 1. Основные события формирования международной климатической повестки

Источник: составлено авторами.

Напротив, в это же время активно развивается синдицированное ESG-кредитование с верификацией приверженности подходам и достигнутых результатов. К примеру, в конце 2021 года «Росбанк выступил в качестве одного из уполномоченных ведущих организаторов и букраннеров первого в России синдицированного кредита для финансового института – ПАО «Московский кредитный банк» (МКБ) – с привязкой к KPI в области ESG» [23]. К слову, МКБ уже имел опыт привлечения на межбанке кредитов с привязкой к ESG-рейтингу, а в 2021 г. была принята стратегия банка в области устойчивого развития. Для данного кредита были сформированы 3 KPI, характеризующие бизнес-процессы в области устойчивого развития. «Используемые KPI включают наращивание объемов собственного финансирования в области устойчивого развития, сокращение потребления электроэнергии и сертификацию внедряемой интегрированной системы менеджмента в соответствии с международными стандартами ISO 14001, ISO 45001, ISO 50001» [23].

Таким образом, ESG-рейтинг компании становится важной составляющей не только узкоспециализированной оценки устойчивости, а представляет собой важный аспект комплексной оценки компании. Компании, которые не уделяют должного внимания повестке устойчивого развития, а также целые отрасли и страны, в которых ESG-факторы не находят должного отклика, столкнутся с потерей конкурентоспособности.

Если возвращаться к рассмотренному выше примеру с энергетическим углем, то нужно понимать, что риск потери конкурентоспособности грозит и всем товарам, которые были произведены посредством использования угольной генерации. В данном случае речь идет об углеродном следе, который все активнее выдвигается на роль одной из важнейших составляющих характеристики товаров и услуг. На рисунке 2 представлено количество стран и конкретные юрисдикции, закрепившие цели углеродной нейтральности.

Рисунок 2. Закрепление цели достижения углеродной нейтральности Источник: [21].

Декарбонизация, или переход к низкоуглеродной экономике, базируется на переходе на технологии, которые позволяют производить товары без выбросов или с минимально возможными выбросами парниковых газов. При этом важное значение имеет и экологизация сельского хозяйства, сокращение выделения парниковых газов в процессе выращивания крупного рогатого скота и земледелия. Существенная роль отводится и утилизации и переработке отходов, переходу к цикличной экономике [22].

При этом, как абсолютно справедливо отметил А.Р. Белоусов, «речь идет о новой технологической волне, которая ведет за собой изменение и форм ведения бизнеса, и организационных структур, таких как переход от интегрированных корпораций к сетевым компаниям, и так далее. Декарбонизация – это просто составная часть этого процесса. И по-другому и быть не может. Потому что речь идет о комплексном процессе системной смены технологий – того, что в свое время называли технологическим укладом. Все, что в этой сфере происходит, будет составной частью общего процесса» [20].

Модель технологических укладов в целом отражает происходящие изменения, на рисунке 3 представлены технологические уклады экономик развитых стран. Так, энергия углеводородов представляет собой ресурс четвертого технологического уклада, в то время как атомная энергия относится к пятому, а водородная – к шестому укладу.

При этом необходимо понимать, что в среднесрочном периоде важную роль в переходе отечественной экономики к следующему укладу должны играть управляемые технологические изменения, которые будут иметь тесную связь с экологической повесткой и применением наилучших доступных технологий. Также важным является активное применение имеющихся у нашей страны преимуществ по ряду технологий, таких как атомные или водородные технологии. Реализация данных преимуществ открывает огромные возможности, особенно в условиях перехода к низкоуглеродной экономике.

Рисунок 3. Технологические уклады экономик развитых стран: ресурсы, отрасли, факторы

Источник: [13] (Zvyagin, 2021).

В качестве экономических инструментов данного перехода следует назвать торговлю эмиссионными квотами, углеродные налоги, государственные закупки экологичной продукции и инвестиции в экологическую инфраструктуру [24].

Самое активное развитие в мире получает такой рыночный инструмент, как система торговли квотами (СТК) на выброс парниковых газов. Торговля квотами сочетает в себе принципы ограничения и торговли.

«Планирование мер по регламентации торговли квотами на выбросы происходило с начала 2000-х гг., однако запуск СТК требовал проработки множества правовых и технических вопросов, что заняло достаточно долгое время. Первая полноценная система торговли квотами появилась в 2005 г. в Европейском Союзе, в 2008 г. к ним добавились СТК Швейцарии и Новой Зеландии. В Азиатско-Тихоокеанском регионе (далее – АТР) новозеландская СТК долго оставалась единственной – следующая система торговли квотами в регионе была запущена в Южной Корее лишь в 2015 г.» [24].

Подобная система была недавно запущена в Китае, в настоящий момент она является наиболее масштабной в части охвата выбросов парниковых газов. В то же время незначительный период ее функционирования определяет и существующие недостатки: охвачены не все секторы экономики, не все виды газов, а цены и штрафы довольно малы. И все же процесс идет, и все больше стран переходят к использованию данного подхода, в том числе и в качестве пилотных проектов.

Так, в России пилотным регионом, в котором реализуется проект по формированию системы торговли квотами на выброс парниковых газов, является Сахалинская область. Однако не все регионы могут, а вернее, большинство из них не могут позволить себе поставить амбициозные цели по сокращению выбросов и достижению нейтральности. Однако регионам, как и компаниям, придется рано или поздно включать вопросы углеродной нейтральности, да и в целом ESG-факторы, в собственные системы и модели управления. И произойдет это, скорее всего, в самое ближайшее время. Так, в Китае между запуском пилотного проекта по квотированию и созданием национальной системы прошло 8 лет, однако в настоящее время у России нет такого периода времени. Промедление в данном вопросе может стоить потери конкурентоспособности отечественных товаров.

Следует учитывать, что введение ЕС трансграничного углеродного налога как раз и имеет своей целью сформировать систему уравнительного воздействия для ценовой компенсации европейским производителям вынужденных расходов на переход к ESG-повестке и нивелирования конкуренции со стороны более дешевых товаров развивающихся стран с углеродным следом.

Заключение

Таким образом, государству и бизнесу необходимо самым серьезным образом задуматься о переходе к зеленому менеджменту. Управление, основанное на принципах устойчивого развития, и имплементация ESG-концепции на всех уровнях принятия решений должны сформировать новый подход к тактическому и стратегическому планированию. К тому же ESG-подход – это еще и система управления рисками, причем система весьма эффективная.

Подытоживая рассмотренное выше, следует отметить, что сохранение статус-кво в вопросе ESG-повестки в России может нести следующие риски:

- потерю конкурентоспособности отечественной продукции;

- сокращение объемов экспорта и экспортной выручки;

- сокращение объема инвестиций и ограничение долгосрочного финансирования;

- формирование ресурсных ограничений в долгосрочном периоде;

- рост ущерба от изменения климата.

Поэтому зеленый менеджмент должен основываться в первую очередь на реальной заинтересованности руководства и собственников компании на трансформации бизнес-процессов и управленческих процессов с учетом специфики ESG-подхода. Только такое реальное внедрение принципов позволит сформировать долгосрочные преимущества, в то время как декларирование может иметь лишь краткосрочные позитивные эффекты, которые без действенных механизмов реализации лишь усилят дальнейшие риски. Стратегия в области ESG, стратегия устойчивого развития компании и стратегия углеродной нейтральности как их составной элемент являются важными инструментами зеленого стратегического планирования.

Необходимым является не только процесс целеполагания и программирования дальнейших действий компании, но и декомпозиция повестки устойчивого развития на уровни различных подразделений.

Важным является и определение углеродного следа компании и ее продукции (включая след потребляемых ресурсов). Принцип учета углеродного следа может применяться и для обоснования инвестиционных решений. Использование оценки расходов на выбросы углерода в прогнозировании поможет компании оценить свою конкурентоспособность в формирующихся условиях.

Поэтому эффективность от внедрения зеленого менеджмента будет определяться:

- пониманием значимости ESG в стратегическом контексте на уровне бизнеса и государства;

- формированием транспарентной политики в области ESG;

- переходом к обязательному формированию нефинансовой отчетности;

- последовательностью решений на государственном уровне.

Повестка декарбонизации, да и ESG в целом, становятся мейнстримом и требуют самых активных действий, однако не стоит забывать, что экологические аспекты должны находиться в балансе с аспектами социальными и экономическими. А значит, переход к экологичному управлению должен носить взвешенный характер, исходить из принципа «не навреди» и в конечном счете способствовать росту конкурентоспособности отечественных компаний.