Концепция активного долголетия в системе обеспечения экономической безопасности

Васильева Е.В.¹
¹ Институт экономики Уральского отделения Российской академии наук, Россия, Екатеринбург

Скачать PDF | Загрузок: 8 | Цитирований: 7

Статья в журнале

Экономика, предпринимательство и право ^{(РИНЦ, ВАК)}
опубликовать статью | оформить подписку

Том 11, Номер 9 (Сентябрь 2021)

Цитировать эту статью:

Эта статья проиндексирована РИНЦ, см. https://elibrary.ru/item.asp?id=46670060
Цитирований: 7 по состоянию на 30.01.2024

Аннотация:
В статье проведен анализ концепций в области старения населения в качестве ответных мер на демографические угрозы и вызовы экономической безопасности территории. Рассмотрена эволюция концепций в области старения населения. Проведена систематизация концепций в области старения населения и продемонстрировано расширение фокуса их внимания, а также показано влияние неолиберальных тенденций на их развитие. Рассмотрены два подхода к интерпретации понятия «активное долголетие». С учетом понятий Стратегии экономической безопасности РФ на период до 2030 г., представлена схема включения концептуальной парадигмы активного долголетия в политическую основу. Основываясь на экономическом подходе к интерпретации понятия «активное долголетия», обосновано использование концепции как инструмента обеспечения экономической безопасности, направленного на смягчение или адаптацию к последствиям демографических угроз и вызовов.

Ключевые слова: активное долголетие, активное старение, экономическая безопасность, старение населения

Финансирование:
Статья выполнена в соответствии с планом НИР ФГБУН «Институт экономики УрО РАН».

JEL-классификация: I15, I31, I38, J14, J16

Введение

Как справедливо отмечает Караваева И.В. [1] (Karavaeva, 2020), категория «экономическая безопасность» традиционно используется и признана научным сообществом при исследовании различных внешних и внутренних негативных воздействий на национальную экономику. В научной литературе не сложилось единого определения этой категории. Наиболее обобщенно экономическую безопасность характеризуют как процесс устойчивого развития экономики, формирующий неоспоримую способность страны сопротивляться внешним и внутренним негативным воздействиям. К одним из потенциально негативных воздействий относится старение населения, которое вызывает целый ряд социально-экономических проблем, ведущих к росту нагрузки на экономику территории и препятствующих ее экономическому росту, при отсутствии в обществе адекватной ответной реакции.

В качестве такой ответной реакции на международном, национальном, региональном, местном и индивидуальном уровнях предпринимаются попытки выработать концепции в области старения населения [2] (Kolosnitsyna, Khorkina, 2016). Эрвик Р. и Линден Т.С. [3] (Ervik, Lindén, 2013) утверждают, что в настоящее время существуют две основные парадигмы в этой сфере. Это концепция продуктивного старения, разработанная в 1980-х гг., и активного старения, введенная на рубеже веков. Типология Роуланд Д.Т. [4] (Rowland, 2012) показывает, что существуют по меньшей мере пять различных концепций старения: активное старение, позитивное старение, здоровое старение, продуктивное старение и старение на месте. В научной литературе также встречаются концепции успешного старения, гармоничного старения и др. Эти термины часто используются взаимозаменяемо, а единого мнения о том, что они означают, до сих пор не сложилось. Они имеют много сходств и различий, распространяются в различных вариантах в программах национальной политики [5] (Klimczuk, 2017). В рамках данного исследования поставлена цель – обосновать применение концепции активного долголетия как инструмента обеспечения экономической безопасности территории.

Систематизация концепций в области старения населения

В течение многих десятилетий старость рассматривалась как период жизни, характеризующийся физическим и психологическим упадком и социальной замкнутостью. С этой точки зрения обучение, работа и отдых изображались как три строго последовательных этапа на протяжении всей жизни, известных как разделение жизни на три части [6] (Kohli, 1986). Третья стадия была задумана как стадия зависимости, упадка и потери [7] (Townsend, Godfrey, Denby, 2006). Первые концептуальные модели рассматривали процесс старения в соответствии с этими характеристиками. Так, теория разъединения предусматривала неизбежный и постепенный уход от социальных взаимодействий [8] (Cumming, Henry, 1961). Согласно этой теории, такое взаимное отчуждение между стареющими людьми и обществом приносит пользу как отдельным людям, так и сообществу [9] (Lynott, Lynott, 1996). Во время этого процесса пожилой человек может ограничивать социальную активность, но оставаться счастливым и удовлетворенным жизнью [10] (Onedera, Stickle, 2008).

Впервые предположение, что упадок представляет собой нормальный аспект старения, было развито в теориях активности и непрерывности. Теория активности [11] (Havighurst, 1961) постулировала, что сохранение активности обеспечивает удовлетворенность жизнью в пожилом возрасте, а деятельность, которая должна быть прекращена из-за старости, должна быть заменена [12] (Adams, Leibbrandt, Moon, 2011). Более популярной теорией была теория непрерывности [13] (Atchley, 1972), которая утверждала, пожилые люди стремятся сохранить свою деятельность, роли и отношения, потому что это дает им ощущение постоянства и благополучия. В соответствии с этой теорией успешно стареющие люди – это те, кто переносят свои ценности, образ жизни и отношения от среднего возраста к более позднему. Позже Атчли Р.К. [14] (Atchley, 1989), основоположник теории, сместил акцент с важности объема деятельности, предпринимаемой для обеспечения благополучия в более позднем возрасте, на более реалистичную модель, в которой упор делался на корректировку и адаптацию к проблемам старения путем замены и перераспределения видов деятельности.

Однако все эти социальные теории игнорируют социальные различия и динамика старения [15] (Bowling, 2008). Ни теории разъединения, ни теории активности и непрерывности не могли объяснить неоднородность, встречающуюся среди стареющих людей. Таким образом, в попытке объяснить, почему некоторые люди хорошо стареют, а другие нет, Хавигерст Р.Дж. [11] (Havighurst, 1961) предположил, что удовлетворенность своей прошлой и настоящей жизнью должна быть определяющей для успешного старения. Именно этому ученому предписывают первое концептуальное определение успешного старения. Он заявил, что успешное старение происходит, когда пожилой человек испытывает максимальную удовлетворенность жизнью без серьезных затрат для общества. Кац С. и Каласанти Т. [16] (Katz, Calasanti, 2015) в этой теории нашли отражение неолиберальных тенденций, поскольку она возлагает ответственность за собственное успешное старение на самих индивидов.

Успешное старение можно рассматривать как первую концепцию, оказавшую влияние на политику в области старения. Она предполагает, что люди должны продолжать быть активными во время выхода на пенсию или, другими словами, сохранять позитивные паттерны активности с предыдущих этапов жизни. Эта идея характеризуется широкой концептуализацией и акцентированием внимания на биопсихосоциальных компонентах старения [17] (Fernández-Ballesteros, Molina, Schettini, Santacreu, 2013). Как показало исследование Резник Б. [18] (Resnick, 2013), насчитывается по крайней мере 29 определений успешного старения, в которых оно описывается как отсутствие физических и умственных недостатков. Палмор Э. предложил первый общий перечень показателей, характеризующих успешное старение. Его теоретическая основа включала долголетие, здоровье и удовлетворенность жизнью [19] (Palmore, 1979). Эти критерии влияют на функционирование систем здравоохранения, включая их социальные, экономические, физические и психические аспекты. Таким образом, концепция успешного старения в основном связана с поддержанием и улучшением биомедицинского, социального и психологического состояния индивидов и групп.

Роу Дж.У. и Кан Р.Л. [20] (Rowe, Kahn, 1997) развили концепцию и создали свою многомерную модель успешного старения. Их модель определяла успешное старение как сочетание трех компонентов: низкая вероятность заболевания и связанной с ним инвалидности; высокая когнитивная и физическая функциональная способность и активное участие в общественной жизни.

Депп К.А. и Джест Д.В. [21] (Depp, Jeste, 2009) в своем исследовании ставят под сомнение полезность такой концепции, поскольку только одна треть пожилых американцев отвечают этим компонентам. Последующие исследования модифицируют концепцию, сократив критерии до минимального уровня заболевания или активного физического функционирования, что привело к значительному увеличению расчетного числа лиц, чье старение проходит успешно [22] (Strawbridge, Wallhagen, Cohen, 2002). Таунсенд Дж., Годфри М. и Денби Т. [7] (Townsend, Godfrey, Denby, 2006) представили доказательства не соответствия определения успешного старения, предложенного Роу Дж.У. и Каном Р.Л., тому, как сами пожилые люди характеризуют его. Многие пожилые люди описывают себя как успешно стареющих, несмотря на наличие хронических заболеваний и функционального упадка, и их собственные определения успешного старения включают не только здоровье, но и активность, счастье и удовлетворенность, отношения и независимость [23] (Ferguson, 2020). В связи с этим Мартинсон М. и Берридж С. [24] (Martinson, Berridge, 2015) предлагают включить «недостающие голоса», заложить в определение успешного старения «глобально релевантное» понимание возраста, предоставленное самими пожилыми людьми.

Ряд исследователи, напротив, добавляют четвертый компонент успешного старения. Например, Ли П.-Л., Лан У. и Йен Т.-В. [25] (Lee, Lan, Yen, 2011) дополнили модель таким фактором, как досуг (физические упражнения, активный отдых и др.). Они утверждают, что люди, которые активно отдыхают, с большей вероятностью имеют более высокий уровень удовлетворенности жизнью. В качестве важного фактора успешного процесса старения Пауль С., Рибейру О. и Тейшейра Л. [26] (Paúl, Ribeiro, Teixeira, 2012) также выделяют досуг. Прайс К.А. и Тинкер А.М. [27] (Price, Tinker, 2014) связывают концепцию успешного старения с поддержкой творческой активности пожилых людей, распространением новых технологических и социальных инноваций и использованием творчества в рамках политики в области старения для содействия участию пожилых граждан в жизни своих сообществ. Аналогичный подход применяется в работе Марина Л. и Ионас Л. [28] (Marina, Ionas, 2012), которые определяют успешное старение по таким факторам, как высокий уровень образования, личный доход, личностное развитие и контроль над жизнью.

В то же время в научной литературе встречается критика «успешного старения» за эйджизм и эйблизм [29–32] (Polivka, 2011; Rubinstein, de Medeiros, 2015; Liang, Luo, 2012; Nizamova, 2020). Ряд ученых [33] (Wiles, Wild, Kerse, Allen, 2012) отрицают подход «преуспеть или потерпеть неудачу» в пользу подхода, ориентированного на баланс. В работе Гольштейн М. Б. и Минклер М. [34] (Holstein, Minkler, 2003) в качестве последствия реализации концепции успешного старения рассмотрен риск маргинализации пожилого населения. Канадское исследование [35] (Belgrave, Sayed, 2013) показало сложившееся неприятие предлагаемых ценностей, используемых как учеными, так и в обществе. Нидерландские исследователи [36] (Ouwehand, de Ridder, Bensing, 2007) пришли к выводу, что фиксированные критерии не учитывают множество других возможных способов успешного старения. Как показало исследование Чанг С. и Парк С. [37] (Chung, Park, 2008), для пожилых людей Южной Кореи успешное старение мало связано с материальным или социальным успехом, его факторами для них являются «позитивное отношение к жизни», «успех взрослых детей» и «взаимоотношения с другими».

В этой связи были разработаны альтернативные теории. Так, в результате неудовлетворенности термином «успешное старение», который (по крайней мере, первоначально) предполагал отсутствие хронических заболеваний и когнитивных нарушений, возник термин «позитивное старение» [23] (Ferguson, 2020), впервые предложенный Герген М. и Гергеном К. [38] (Gergen, Gergen, 2001). В нем акцент сместился на изучение способности индивидов адаптироваться к изменениям в пожилом возрасте. На основе позитивной психологии была сделана попытка объяснить неоднородность опыта старения и субъективное благополучие в позднем взрослом возрасте. Как отмечает Хилл Р. [39] (Hill, 2005), позитивное старение предполагает поддержание как можно более здорового образа жизни, сохраняя при этом позитивное отношение и продолжая социально и осмысленно участвовать в жизни, несмотря на проблемы старения. Муди Г. [40] (Moody, 2005) предложил перейти к понятию осознанного старения, признавая как физическое старение, так и внутреннюю силу, духовный рост в пожилом возрасте. Лян Дж. и Ло Б. [31] (Liang, Luo, 2012), считая, что успех представляет собой западную ценность и может быть неуместен в других культурах, обосновали теорию гармоничного старения. В эту теорию они заложили идею гармонии не только души и тела, но и между поколениями, как противовес индивидуальному успеху. Балтес М.М. [41] (Baltes, 1996) предположил термин «оптимальное старение», предлагающий более широкий и гибкий взгляд на старение. Оптимальное старение основывается на индивидуальности человека и отрицает существование стандарта. Шен К. [42] (Shen, 2020) проиллюстрировал это примером оптимизации здоровья, которое может означать для одного человека более частые физические упражнения, для другого – соблюдение диеты, а для третьего – снижение стресса.

Как показано в работе Сильвер М. [43] (Silver, 2019), концепция продуктивного старения резко контрастирует с концепциями, подчеркивающими упадок и изоляцию пожилых людей, и представлениями о выходе на пенсию как времени для наслаждения жизнью без бремени работы. Впервые этот термин представлен Батлером Р. [44] (Schulte, Grosch, Scholl, Tamers, 2018) в 1983 г. для демонстрации того, насколько продуктивная деятельность (оплачиваемая работа, волонтерство или уход) в пожилом возрасте благоприятна для отдельных лиц и общества [45] (Morrow-Howell, Wang, 2013). Вместе с тем эта концепция подвергается критике за навязывание негативных суждений о пожилых людях, которые не занимаются экономически продуктивной деятельностью по целому ряду причин, включая ухудшение состояния здоровья или обязанностей по уходу [46–48] (Bülow, Söderqvist, 2014; Martinson, Halpern, 2011; Dillaway, Byrnes, 2009).

Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) в 1990 г. предложила понятие «здоровое старение». В литературе представлено много вариантов его определения, но среди них существует и консенсус, так как они концептуально основаны на предложенном ВОЗ термине «здоровье». Согласно нему, здоровье – это состояние полного физического, душевного и социального благополучия, а не только отсутствие болезней или физических дефектов [1]. ВОЗ [2] определяет здоровое старение как процесс развития и поддержания функциональной способности, обеспечивающей благополучие в пожилом возрасте. Целью этой концепции является оптимизация траектории изменения индивидуальной жизнеспособности (то есть совокупности всех физических и психических способностей человека).

Как отмечают Будини К. и Мортельманс Д. [49] (Boudiny, Mortelmans, 2011), в 1990-х гг. в условиях меняющегося демографического ландшафта произошла смена взглядов на проблемы старения населения, что привело к смещению акцента с социальной защиты пожилого населения на их активное вовлечение в жизнь общества, более полного использования их потенциала. В 2002 г. Вторая Всемирная ассамблея по проблемам старения приняла Мадридский международный план действий, который направлен на улучшение условий жизни пожилых людей, укрепление их здоровья, обеспечение доходов и их активное участие в жизни общества. Подчеркивая важную связь между активностью пожилого населения и их здоровьем, ВОЗ предложила концепцию активного долголетия [3], которая развила ранее выдвинутые теории в области старения населения. Уокер А. [52] (Walker, 2006) проследил историю концепции активного долголетия, начиная с ее появления в качестве антитезы теории разъединения – концепции успешного старения, через ее возрождение под видом «продуктивного старения» до современного использования. Постепенное расширение фокуса внимания концепций (рис. 1) получило развитие в содержании понятия «активное долголетие».

Рисунок 1. Расширение фокуса внимания основных концепций в сфере старения населения

Источник: составлено автором.

В основу концепции активного долголетия заложены идеи неолиберальной экономической теории, заключающиеся в представлении об индивидуальной ответственности за свое благополучие – в том числе в пожилом возрасте, и минимальном вмешательстве государства в экономику. Макгиган Дж. [53] (Mcguigan, 2014) описал тип «неолиберального» человека, сочетающего в себе идеализированный субъект классической и неоклассической экономики, как предпринимателя, самостоятельного потребителя и налогоплательщика. Такие серьезные изменения в контракте между пожилыми людьми и государством [54] (Gilleard, Higgs, 2000) подразумевают:

· переход от подхода, основанного на удовлетворении потребностей людей старшего поколения, к подходу, основанному на признании их прав (независимость, участие, уход, реализация внутреннего потенциала и достоинство) [50] (Golubeva, 2015);

· смену восприятия пожилых людей: от пассивных получателей социального обеспечения к их более активной ориентации [55] (Walker, Maltby, 2012).

Концепция активного долголетия получила широкое распространение в научных исследованиях и практике [52] (Walker, 2006). Однако до сих пор не сложилось ясности в интерпретации «активного долголетия», в основе чего, как отмечает Будини К. [56] (Boudiny, 2013), лежат две проблемы. Во-первых, отсутствует согласие в отношении того, что представляет собой активное долголетие, поскольку авторы расходятся друг с другом в своих попытках определить это понятие (табл. 1). Во-вторых, активное долголетие часто используется взаимозаменяемо со слегка расходящимися понятиями (здоровое старение и продуктивное старение) [57] (Ranzijn, 2010), которые, в свою очередь, по-разному характеризуются различными авторами.

Таблица 1

Определения термина «активное старение» / «активное долголетие»

Автор(ы)	Определение	Компоненты
Комплексный подход
ВОЗ	Активное старение – процесс оптимизации возможностей для здоровья, участия и безопасности в целях повышения качества жизни по мере старения людей	Действия по трем основным направлениям (pillars): · участие; · здоровье; · безопасность
Экономический подход
Европейская экономическая комиссия ООН,	Активное старение – старение с хорошим здоровьем и в качестве полноправного члена общества, который чувствует себя белее удовлетворенным в своей работе и социальной вовлеченности, более независимым в своей повседневной жизни и более занятым как гражданин	Области (domains) Индекса активного старения: · вклад в оплачиваемую деятельность: занятость; · вклад в неоплачиваемую производственную деятельность: участие в жизни общества; · независимая, здоровая и безопасная жизнь; · способность к активному старению: потенциал и благоприятные условия для активного старения
Заиди А. и соавторы	Активное старение – ситуация, когда люди способны вести здоровую, независимую и безопасную жизнь по мере старения и, таким образом, продолжать участвовать в формальном рынке труда, а также заниматься другой неоплачиваемой производственной деятельностью (такой как волонтерство и оказание помощи членам семьи)
Европейская комиссия	Активное старение – оказание помощи людям в том, чтобы они оставались ответственными за свою собственную жизнь как можно дольше по мере старения и, по возможности, вносили свой вклад в экономику и общество
Организация экономического сотрудничества и развития, Тайпале В.	Активное старение – повышение способности людей по мере их старения вести продуктивную жизнь в обществе и экономике	Правительственные меры реагирования (responses): · продление трудовой жизни; · повышение доступности окружающей среды и активности, мобильности и качества жизни пожилых людей; · разработка инноваций для обучения профилактике и уходу, на работе, в свободное время, в уходе
Мэйхью Л.	Активное старение – способность людей оставаться независимыми и реализовывать свой потенциал независимо от возраста	Проблемы старения по секторам (sectors): · занятость; · здравоохранение; · образование; · социальное обеспечение
Министерство здравоохранения и социальных служб США	Активное старение – желание и способность многих пожилых людей продолжать заниматься экономически и социально продуктивной деятельностью	Темы (themes), которые могут внести свой вклад в парадигму: · повышение ожидаемой продолжительности активной жизни; · возможности трудоустройства в стареющем обществе; · укрепление пенсионных систем · планирование потребностей в области здравоохранения и долгосрочного ухода, связанных с возрастом; · роль ухода и добровольчества; · эффективные с точки зрения затрат инвестиции в лечение хронических заболеваний
Высшая школа экономики	Активное долголетие – состояние социального, экономического, физического и психологического благополучия граждан старшего поколения, которое обеспечивает им возможность для удовлетворения потребностей, включение в различные сферы жизни общества и достигается при их активном участии	Приоритеты: · здоровье граждан старшего поколения; · обеспеченная и достойная жизнь в старшем возрасте; · активность и участие в жизни общества

Источник: [58–65] (Mayhew, 2005; Zaidi, Katrin, Hofmarcher-Holzhacker, Lelkes, Marin, Rodrigues, Schmidt, Vanhuysse, Zolyomi, 2013; Walker, Zaidi, 2016).

Представленные в научной литературе и стратегических документах определения активного долголетия сформулированы в рамках двух основных подходов: комплексного и экономического. Комплексный (или всеобъемлющий) подход более широко трактует активное долголетие, подчеркивая важность связи между активностью и здоровьем. Он направлен на обоснование более инклюзивной политики. В рамках этого подхода активное долголетие представлено как превентивная концепция, направленная на вовлечение всех возрастных групп в процесс старения на протяжении всей жизни. Следовательно, как отмечают Уокер А. и Заиди А. [66] (Walker, Zaidi, 2016), поддержание здоровья, формирование заинтересованности в участии и развитие системы социального обеспечения должны быть на протяжении всей жизни. Это означает переход от «традиционной» модели жизненного цикла, состоящей из трех различных фаз (учеба, работа, выход на пенсию), к «возрастной интеграции», при которой эти фазы должны сосуществовать в течение всей жизни.

В политической повестке доминирует экономический подход к интерпретации активного долголетия [55] (Walker, Maltby, 2012), суть которого заключается в тезисе «жить дольше, работать дольше» [4]. Более узкое толкование базируется на опасениях по поводу потенциальных последствий старения населения для экономической безопасности. Идея этого подхода заключается в частичном снятии усиливающейся экономической нагрузки с государства такими неолиберальными мерами, как продление трудовой жизни и, следовательно, здоровья – в пожилом возрасте.

Эти два подхода к интерпретации активного долголетия являются совместимыми и не противоречат друг другу. Они имеют сходные компоненты, но делают на них разные акценты, тем самым охватывая разные группы населения. Комплексный подход направлен на реализацию потенциала людей в различных сферах жизни общества (социальной, экономической, культурной, духовной и гражданской) по мере их старения (вне зависимости от их физического, социального и психического благополучия). В экономическом подходе акцент сделан на трудовой активности пожилых людей, способных оставаться ответственными за свою собственную жизнь и вносить свой вклад в экономику и общество. Такой акцент в политических программах, способствующих развитию активного долголетия с точки зрения расширения участия пожилых людей в жизни общества, с одной стороны, снижает растущие государственные расходы, с другой стороны, обеспечивает адекватное качество жизни пожилых людей, признавая и используя их навыки и опыт. Это обосновано тем, что трудовая активность выделяется среди прочих компонентов активного долголетия, поскольку обеспечивает пожилому человеку самостоятельный доход [2] (Kolosnitsyna, Khorkina, 2016) как ключевой элемент его здоровой, безопасной и независимой жизни. Согласно исследовательской программе Женевской ассоциации [5], продление трудовой жизни приносит пожилым людям дополнительный доход («четвертый столб») наряду с государственными, профессиональными пенсиями и личными сбережениями (активами).

Заключение

Основываясь на экономическом подходе, в рамках данного исследования концепция активного долголетия рассмотрена как инструмент обеспечения экономической безопасности. С учетом понятий Стратегии экономической безопасности РФ на период до 2030 г. [6]на рисунке 2 представлена схема включения концептуальной парадигмы в политическую основу.

Рисунок 2. Концепция активного долголетия в системе обеспечения экономической безопасности

Источник: составлено автором.

Как видно из этой схемы, старение населения признается угрозой и вызовом экономической безопасности, ответной реакцией на которые является концепция активного долголетия. В концепции акцент сделан на трудовой активности пожилых людей, но при учете остальных направлений. Разработка и осуществление концепции активного долголетия в системе обеспечения экономической безопасности позволит учесть интересы всех заинтересованных сторон. С одной стороны, такой инструмент обеспечения экономической безопасности территории может составить основу для состояния защищенности национальной экономики от демографической угрозы и вызова за счет снижения экономической нагрузки и привлечения дополнительных трудовых ресурсов на рынок труда. С другой стороны, реализация трудового потенциала пожилых людей повысит их качество жизни за счет улучшения состояния здоровья, повышения занятости и доходов. Таким образом, в авторской трактовке под концепцией активного долголетия в системе экономической безопасности понимается комплекс мер, которые направлены на защиту государственных интересов и интересов пожилого населения от последствий старения населения за счет поощрения занятости пожилых работников, создания условий для их адаптации к изменяющимся требованиям рынка труда и эффективного использования их потенциала. Важно подчеркнуть, что реализация концепции активного долголетия, хоть и находится в контексте ухода от патерналистской модели, не должна заменять социальную политику в отношении пожилых людей и ответственность семьи, общества и государства за заботу о них.

[1] Constitution // World Health Organization. URL: https://www.who.int/about/governance/constitution (дата обращения: 23.08.2021).

[2] Всемирный доклад о старении и здоровье. Женева: Всемирная организация здравоохранения, 2015. 316 с. URL: https://apps.who.int/iris/bitstream/handle/10665/186463/9789244565049_rus.pdf?sequence=10 (дата обращения: 23.08.2021).

[3] Дословный перевод термина Active aging – «активное старение», в странах СНГ практически не используется, поскольку с точки зрения семантики имеет негативную коннотацию (ускоренное, быстрое старение) [50, 51] (Golubeva, 2015; Sidorenko, Zaidi, 2013).

[4] Live longer, Work longer. OECD. URL: https://www.oecd.org/employment/livelongerworklonger.htm (дата обращения: 23.08.2021).

[5] The Research Programme on the Four Pillars. Geneva Association. URL: https://www.genevaassociation.org/research-topics/global-ageing/four-pillars-project-25-years (дата обращения: 23.08.2021).

[6] Указ Президента РФ от 13 мая 2017 г. № 208 «О Стратегии экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 года».

Источники:

1. Караваева И.В. Национальная экономическая безопасность в теоретических исследованиях Института экономики РАН // Вестник Института экономики РАН. – 2020. – № 2. – c. 27-42. – doi: 10.24411/2073-6487-2020-10013.
2. Колосницына М.Г., Хоркина Н.А. Государственная политика активного долголетия: о чем свидетельствует мировой опыт // Демографическое обозрение. – 2016. – № 4. – c. 27-46.
3. Ervik R., Lindén T.S. The making of ageing policy: Framing, conceptual ambiguities and national policy developments. / The Making of Ageing Policy: Theory and Practice in Europe / eds. Ervik R., Lindén T. S. - Cheltenham, Northampton, MA: Edward Elgar, 2013. – 304 p.
4. Rowland D.T. Population Aging: The Transformation of Societies. - Dordrecht, New York: Springer, 2012. – 185 p.
5. Klimczuk A. Diversity of Ageing Policy Concepts. / Economic Foundations for Creative Ageing Policy, Volume II. - Palgrave Macmillan, New York, 2017. – 55-102 p.
6. Kohli M. The world we forgot: a historical review of the life course. / Later Life: The social psychology of aging / V.W. Marshall (Ed.). - Beverly Hills: Sage, 1986. – 271-303 p.
7. Townsend J., Godfrey M., Denby T. Heroines, villains and victims: older people's perceptions of others // Ageing & Society. – 2006. – № 26(6). – p. 883- 900.
8. Cumming E., Henry W.E. Growing old, the process of disengagement. - New York: Basic Books, 1961. – 293 p.
9. Lynott R.J., Lynott P.P. Tracing the course of theoretical development in the sociology of aging // Gerontologist. – 1996. – № 36(6). – p. 749-760.
10. Onedera J.D., Stickle F. Healthy Aging in Later Life // The Family Journal. – 2008. – № 16. – p. 73-77. – doi: 10.1177/1066480707309610.
11. Havighurst R.J. Successful aging // The Gerontologist. – 1961. – № 1. – p. 8-13. – doi: 10.1093/geront/1.1.8.
12. Adams K.B., Leibbrandt S., Moon H. A critical review of the literature on social and leisure activity and wellbeing in later life // Ageing & Society. – 2011. – № 31. – p. 683-712.
13. Atchley R.C. The social forces in later life: An introduction to social gerontology. - Belmont, CA: Wadsworth, 1972. – 341 p.
14. Atchley R.C. A continuity theory of normal aging // The Gerontologist. – 1989. – № 29. – p. 183-190.
15. Bowling A. Enhancing later life: How older people perceive active ageing? // Aging & Mental Health. – 2008. – № 12(3). – p. 293-301. – doi: 10.1080/13607860802120979.
16. Katz S., Calasanti T. Critical perspectives on successful aging: Does it «appeal more than it illuminates»? // The Gerontologist. – 2015. – № 55(1). – p. 26-33.
17. Fernández-Ballesteros R., Molina M.-A., Schettini R., Santacreu M. The Semantic Network of Aging Well // Annual Review of Gerontology and Geriatrics. – 2013. – № 33(1). – p. 79-107. – doi: 10.1891/0198-8794.33.79.
18. Resnick B. Successful Aging. / Encyclopedia of Behavioral Medicine / Gellman M.D., Turner J.R. (eds). - New York: Springer, 2013. – 1628-1932 p.
19. Palmore E. Predictors of Successful Aging // The Gerontologist. – 1979. – № 19,5 Pt. 1. – p. 427-431. – doi: 10.1093/geront/19.5_part_1.427.
20. Rowe J. W., Kahn R.L. Successful aging // The Gerontologist. – 1997. – № 37(4). – p. 433-44. – doi: 10.1093/geront/37.4.433.
21. Depp C.A., Jeste D.V. Definitions and predictors of successful aging: A comprehensive review of larger quantitative studies // Focus. – 2009. – № 7. – p. 137-150.
22. Strawbridge W.J., Wallhagen M.I., Cohen R.D. Successful Aging and Well-Being: self-rated compared with Rowe and Kahn // The Gerontologist. – 2002. – № 42(6). – p. 727-733. – doi: 10.1093/geront/42.6.727.
23. Ferguson S.J. Positive Aging. / Encyclopedia of Behavioral Medicine / Gellman M.D. (eds). - Springer, Cham, 2020. – 1711-1713 p.
24. Martinson M., Berridge C. Successful Aging and Its Discontents: A Systematic Review of the Social Gerontology Literature // The Gerontologist. – 2015. – № 55(1). – p. 58-69. – doi: 10.1093 /geront/gnu037.
25. Lee P.-L., Lan W., Yen T.-W. Aging Successfully: A Four-Factor Model // Educational Gerontology. – 2011. – № 37(3). – p. 210-227.
26. Paúl C., Ribeiro O., Teixeira L. Active Ageing: An Empirical Approach to the WHO Model // Current Gerontology and Geriatrics Research. – 2012. – № 1. – p. 382972. – doi: 10.1155/2012/382972.
27. Price K.A., Tinker A.M. Creativity in later life // Maturitas. – 2014. – № 78(4). – p. 281-286. – doi: 10.1016/j.maturitas.2014.05.025.
28. Marina L., Ionas L. Active ageing and successful ageing as explicative models of positive evolutions to elderly people // Scientific Annals of the “Alexandru Ioan Cuza” University - Sociology and Social Work Section. – 2012. – № 05(1). – p. 79-91.
29. Polivka L. Neoliberalism and Postmodern Cultures of Aging // Journal of Applied Gerontology. – 2011. – № 30(2). – p. 173-184. – doi: 10.1177/0733464810385919.
30. Rubinstein R.L., de Medeiros K. "Successful aging," gerontological theory and neoliberalism: a qualitative critique // The Gerontologist. – 2015. – № 55(1). – p. 34-42. – doi: 10.1093/geront /gnu080.
31. Liang J., Luo B. Toward a Discourse Shift in Social Gerontology: From Successful Aging to Harmonious Aging // Journal of Aging Studies. – 2012. – № 26(3). – p. 327-334. – doi: 10.1016/j,jaging.2012.03.001.
32. Nizamova A. Normativity and the Aging Self: “Active Longevity” Media Discourse in Contemporary Russia // Laboratorium: Russian Review of Social Research. – 2020. – № 12(2). – p. 45-67. – doi: 10.25285/2078-1938-2020-12-2-45-67.
33. Wiles J. L., Wild K., Kerse N., Allen R. Resilience from the point of view of older people: 'There's still life beyond a funny knee' // Social Science & Medicine. – 2012. – № 74(3). – p. 416-424. – doi: 10.1016/j.socscimed.2011.11.00.
34. Holstein M.B., Minkler M. Self, society, and the “new gerontology” // The Gerontologist. – 2003. – № 43(6). – p. 787-796.
35. Belgrave L.L., Sayed B.A. Successful/Productive Aging, Responsibility, and Reflection. / The Symbolism of Globalization, Development, and Aging. International Perspectives on Aging / Arxer S., Murphy J. (eds). Vol 7. - New York: Springer, 2013. – 91-107 p.
36. Ouwehand C., de Ridder D.T., Bensing J.M. A review of successful aging models: proposing proactive coping as an important additional strategy // Clinical Psychology Review. – 2007. – № 27(8). – p. 873-884. – doi: 10.1016/j.cpr.2006.11.003.
37. Chung S., Park S. Successful ageing among low-income older people in South Korea // Ageing and Society. – 2008. – № 28(8). – p. 1061-1074. – doi: 10.1017/S0144686X08007393.
38. Gergen M.M., Gergen K.J. Positive aging: New images for a new age // Ageing International. – 2001. – № 27. – p. 3-23. – doi: 10.1007/s12126-001-1013-6.
39. Hill R.D. Positive aging: A guide for mental health care professionals and consumers. - New York: W.W. Norton, 2005. – 256 p.
40. Moody H.R. From successful aging to conscious aging. / Successful aging through the lifespan: Intergenerational issues in health / M.L. Wykle, P.J. Whitehouse, D.L. Morris (Eds.). - New York: Springer, 2005. – 55-68 p.
41. Baltes M.M. The many faces of dependency in old age. - New York: Cambridge University Press, 1996.
42. Shen K. Optimal Aging. / Encyclopedia of Gerontology and Population Aging / Gu D., Dupre M. (eds). - Springer, Cham, 2020.
43. Silver M. The Unbearable Lightness of Being Retired // Canadian Journal on Aging. – 2019. – № 38(1). – p. 21-34. – doi: 10.1017/S0714980818000466.
44. Schulte P.A., Grosch J., Scholl J.C., Tamers S.L. Framework for Considering Productive Aging // Journal of Occupational and Environmental Medicine. – 2018. – № 5. – p. 60-65. – doi: 10.1097/JOM.0000000000001295.
45. Morrow-Howell N., Wang Y. Productive engagement of older adults: Elements of a cross-cultural research agenda // Ageing International. – 2013. – № 38(2). – p. 159-170. – doi: 10.1007/s12126-012-9165-0.
46. Bülow M.H., Söderqvist T. Successful ageing: A historical overview and critical analysis of a successful concept // Journal of Aging Studies. – 2014. – № 31. – p. 139-149.
47. Martinson M., Halpern J. Ethical implications of the promotion of elder volunteerism: A critical perspective // Journal of Aging Studies. – 2011. – № 25(4). – p. 427-435. – doi: 10.1016/j.jaging.2011.04.003.
48. Dillaway H.E., Byrnes M. Reconsidering successful aging: A call for renewed and expanded academic critiques and conceptualizations // Journal of Applied Gerontology. – 2009. – № 28(6). – p. 702-722. – doi: 10.1177/0733464809333882.
49. Boudiny K., Mortelmans D. A critical perspective: Towards a broader understanding of «active ageing» // Electronic Journal of Applied Psychology. – 2011. – № 7. – p. 8-14.
50. Голубева Е.Ю. Современные направления научно-практических исследований в области политики активного и здорового долголетия: опыт и перспективы // Успехи геронтологии. – 2015. – № 4. – c. 34-638.
51. Sidorenko A., Zaidi A. Active ageing in CIS countries: semantics, challenges, and responses // Current Gerontology and Geriatrics Research. – 2013. – № 1. – p. 261819. – doi: 10.1155/2013/261819.
52. Walker A. Active ageing in employment: its meaning and potential // Asia-Pacific Review. – 2006. – № 1. – p. 78-93.
53. Mcguigan J. The Neoliberal Self // Current Unbound Journal of Current Cultural Research. – 2014. – № 6(1). – p. 223-240. – doi: 10.3384/cu.2000.1525.146223.
54. Gilleard C., Higgs P. Cultures of Ageing: Self, Citizen and the Body. / 1st ed. - Harlow, UK: Prentice Hall, 2000. – 219 p.
55. Walker A., Maltby T. Active ageing: a strategic policy solution to demographic ageing in the European Union // International Journal of Social Welfare. – 2012. – № 21(s1). – p. 117-130. – doi: 10.1111/j.1468-2397.2012.00871.x.
56. Boudiny K. ‘Active ageing’: From empty rhetoric to effective policy tool // Ageing and Society. – 2013. – № 33(6). – p. 1077-1098. – doi: 10.1017/S0144686X1200030X.
57. Ranzijn R. Active ageing – another way to oppress marginalized and disadvantaged elders? Aboriginal elders as a case study // Journal of Health Psychology. – 2010. – № 15(5). – p. 716-723.
58. Biotechnology and Healthy Ageing. Policy Implications of New Research. - Paris: OECD, 2002. – 151 p.
59. Mayhew L. Active ageing in the UK-issues, barriers, policy directions // Innovation: The European Journal of Social Science Research. – 2005. – № 18(4). – p. 455-477. – doi: 10.1080/13511610500384202.
60. Концепция политики активного долголетия. / научно-методологический докл. к XXI Апр. междунар. науч. конф. по проблемам развития экономики и общества, Москва, 2020 г. / под ред. Л. Н. Овчаровой, М. А. Морозовой, О. В. Синявской ; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». - М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2020. – 40 c.
61. Active ageing: a policy framework. - Geneva, Switzerland: World Health Organization, 2002. – 60 p.
62. Active Ageing Index 2014. Analytical Report. United Nations Economic Commission for Europe (UNECE). European Commission (EC). [Электронный ресурс]. URL: https://ec.europa.eu/eip/ageing/library/2014-active-ageing-index-aai-analytical-report_en.html (дата обращения: 23.08.2021).
63. Zaidi A., Katrin G., Hofmarcher-Holzhacker M., Lelkes O., Marin B., Rodrigues R., Schmidt A., Vanhuysse P., Zolyomi E. Project: 'Active Ageing Index (AAI)' Active Ageing Index 2012 Concept, Methodology and Final Results. [Электронный ресурс]. URL: https://www.researchgate.net/publication/256008735_Project_\'Active_Ageing_Index_AAI\'_Active_Ageing_Index_2012_Concept_Methodology_and_Final_Results (дата обращения: 23.08.2021).
64. Maintaining Prosperity in an Ageing Society. - Paris: Organization for Economic Cooperation and Development, 1998. – 142 p.
65. Active Aging: A Shift in the Paradigm. Aspe. [Электронный ресурс]. URL: https://aspe.hhs.gov/reports/active-aging-shift-paradigm (дата обращения: 23.08.2021).
66. Walker A., Zaidi A. New Evidence on Active Ageing in Europe // Intereconomics. – 2016. – № 51(3). – p. 139-144. – doi: 10.1007/s10272-016-0592-0.
67. Active ageing. European Commission. [Электронный ресурс]. URL: https://ec.europa.eu/social/main.jsp?catId=1062&langId=en (дата обращения: 23.08.2021).

Страница обновлена: 26.11.2024 в 12:58:09

Подробнее об авторе: