Время экономических перемен: межфирменная кооперация военно-промышленного комплекса и гражданских предприятий различных форм собственности

Введение. Организация межфирменной кооперации военно-промышленного комплекса (далее – ВПК) является сложной и творческой задачей ввиду специфики его деятельности: с одной стороны, объективным фактом является принадлежность ВПК к национальной экономике как неотъемлемого звена, участвующего во множестве протекающих процессов, с другой стороны, продукты ВПК являются практически все закрытыми для свободного гражданского оборота, и их выход в «большой мир» несет в себе значительные угрозы для безопасности и стабильности всего общества [7, c. 59] (Dementev, Ustyuzhanina, 2018, р. 59). Однако новые вызовы и угрозы, генерируемые становлением Индустрии 4.0 и ее главным продуктом – цифровой экономикой, показали необходимость скорейшего переосмысления роли ВПК в национальной экономике и необходимости его более активного и масштабного вовлечения в решение актуальных социально-экономических задач государства и общества, а также участия в таких гражданских макроэкономических программах, как импортозамещение, энергетическая безопасность, здравоохранение, развитие инфраструктуры [9, 10] (Kuzmenkov, Kurbanov, 2017; Orekhova, Misyura, Kislitsyn, 2020).

Результаты исследований. Интерес к вовлечению ВПК в гражданский сегмент экономики так или иначе беспокоил умы российского руководства на протяжении всей истории, что имело под собой достаточно широкий круг причин как экономического, так и общественно-политического характера.

Во-первых, деятельность ВПК является капиталоемкой сферой, которая требует постоянного финансирования для обеспечения технического прогресса и устойчивого функционирования (мировые расходы на содержание ВПК составили более 1917 млрд долл. США, или 2,2% от мирового ВВП, и по сравнению с 2010 г. выросли на 7,2% [1]).

Во-вторых, инвестиции в технологии и продукты сферы ВПК носят длинный горизонт окупаемости и зависят от военно-политической обстановки и участия ВПК в активных военных конфликтах (чем выше активность участия, тем быстрее происходит окупаемость вложений [2]).

В-третьих, высокая зависимость отечественного ВПК от государственного заказа (в 2019 г. 71,0% всех госзакупок пришелся на ВПК [3]).

В-четвертых, закрытость деятельности ВПК и крайне низкая транспарентность информации о финансовом состоянии предприятий, его инвестиционных планах ведет к росту коррупции и мошенничества (за 2017–2019 гг. Генеральная прокуратура возбудила более 1 000 уголовных дел по фактам искажения отчетности, сокрытия хищений, коррупционных схем участия в государственных закупках [4]).

В-пятых, реализация федеральных программ «Цифровая экономика» и «Цифровое правительство» должна ознаменовать качественный переход к транспарентности информации о работе всех институтов экономики, в т.ч. и ВПК, что должно положительно отразиться на его имидже и инвестиционной привлекательности.

Обращаясь к мировому опыту вовлечения предприятий ВПК в гражданский оборот, следует отметить значительный разброс мнений и решений по данному вопросу, что объясняется значительными различиями роли ВПК в составе экономической системы страны [10, c. 49–50] (Orekhova, Misyura, Kislitsyn, 2020, р. 49–50). Ввиду ограниченности исследования и доступности информации автором будет сделан акцент на опыте военно-гражданской интеграции ВПК в мирную жизнь таких государств, как США, ЕС, Китай и некоторые другие. Опыт их пацификации ВПК представим в виде организационно-экономических моделей, описывающих состав стейкхолдеров, собственно механизм реализации военно-гражданской интеграции, источники финансирования, ожидаемые экономические эффекты от реализации проекта инкорпорации ВПК в гражданский сектор экономики, а также возможные риски:

1. Консолидация и централизация бизнесов в сфере ВПК (модель M&A-сделок и кластеризации) – мелкие бизнесы в сфере ВПК объединяются с крупными бизнесами или создают новые образования в форме кластеров по географическому, технологическому или сырьевому признаку с целью сокращения транзакционных издержек в цепочке создания стоимости, а также снижения постоянных издержек на управление и государственный контроль [11; 12, с. 94]. Механизм реализации осуществляется через административное или самостоятельное принятие решений о необходимости консолидации бизнесов или их кластеризации через сделки слияния-поглощения или создания договорных холдингов. Источниками финансирования модели могут выступать как собственные средства крупных бизнесов, банковское финансирование (в т.ч. с использованием инструмента DTE (Debt-to-Equity), когда банк обменивает долю в уставном капитале компании-должника на его погашение третьим лицом), бюджетные ассигнования проектов при условии неизменности формы собственности или владельца.

Ожидаемые экономические эффекты, как правило, при данной модели слабо выражены, т.к. участники практически не меняют своей продуктовой ориентации, а всего лишь усиливают рыночную концентрацию через слияние-поглощение и кластеризацию. К основным рискам следует отнести сложную прогнозируемость последствий принятия решений о проведении &A-сделок и кластеризации, высокой вероятности агентских конфликтов между сторонами сделки или участниками кластера, а также опасность разрушения мелких бизнес-единиц путем выкупа их ценных активов более крупным игроком.

Примерами практического использования такой модели являются рынки ВПК в США: по данным ежегодного отчета «Возможности промышленности», концентрация рынка военных поставок составила 85,7% и пришлась на 6 ключевых игроков: Lockheed Martin, Boeing, Northrop Grumman, Raytheon, General Dynamics и BAE Systems [5], каждый из которых имеет своих субподрядчиков, а вместе образуют вертикальную 5-уровневую иерархическую модель договорного холдинга во главе с Пентагоном [6].

2. Модель P&S (Poolling and Sharing, P&S) – данный тип модели применяется в настоящее время преимущественно в странах – членах ЕС как стратегический инструмент распределения издержек национальных экономик на ВПК путем распределения технологической специализации среди всех стран, и каждое государство самостоятельно решает, каким образом обеспечивать вклад в общий ВПК [11, 14] (Slavyanov, 2020; Sobolev, 2016). Механизм реализации осуществляется путем разработки экспертами карты технологических лидерств различных стран и индивидуальной оценки технологического потенциала ВПК каждой из стран – участниц P&S-соглашения. Источниками финансирования модели выступают средства бюджета или собственные источники бизнесов сферы ВПК в каждой стране.

Ожидаемые экономические эффекты заключаются в распределении специализации по странам и повышении качества продукции ВПК в целом, кроме этого, каждая страна – участница P&S-соглашения вправе разрабатывать собственную стратегию развития ВПК и его участия в производстве продуктов гражданского назначения. Примерами такой трансграничной технологической коллаборации являются межгосударственные совместные предприятия в области ВПК, которые параллельно ведут и «гражданский бизнес»: А400M (производство армейских самолетов, БПЛА, в т.ч. дронов), Tiger (ассоциация бизнесов по производству военных вертолетов), MUSIS (международная программа космической разведки и спутникостроения) [7].

К основным рискам следует отнести зависимость общего состояния обороноспособности ВПК от полноты и качества исполнения обязательств отдельными странами, опасность разглашения технологических ноу-хау или инновационных решений другим участникам соглашения, так как возможно их нецелевое использование или перепродажа. Указанная модель устройства ВПК применяется в настоящее время только в ЕС: в 2009 г. Комиссией ЕС были приняты две директивы, описывающие механизм реализации P&S-соглашения: 1) Директива 2009/81/EC (DIRECTIVE 2009/81/EC) [8] об оборонных закупках из третьих стран на недискриминационных условиях и 2) Директива 2009/43/EC (Directive 2009/43/EC) о введении инструмента общих (general) и глобальных (global) лицензий [9] для свободы передвижения объектов ВПК на территории ЕС.

3. Стратегические партнерства – организационно-экономическая модель взаимодействия бизнесов в сфере ВПК в рамках некоторого проекта или программы с целью передачи другому бизнесу непрофильной работы или снижения стоимости конечной продукции за счет процедуры аутсорсинга [5, 6] (Bochurov, Kurbanov, Litvinenko, 2018; Dementev, 2017). В рамках данной модели также возможна технологическая кооперация или трансферт отдельных бизнес-процессов в сферу гражданского бизнеса. Механизм реализации преимущественно происходит через инфраструктуру виртуальных платформ, например аукционов или специальных баз данных, где компании могут заключить контракты для сотрудничества в рамках определенной программы или проекта. Важным моментом является добровольность участия сторон в сотрудничестве, а также повышение конкуренции на рынках консалтинга, инжиниринга, IT-услуг, также субподрядчику не разглашается информация о проекте, что повышает надежность и безопасность такой модели [12, c. 88–89] (Smorodinskaya, Katukov, 2017, р. 88–89).

Источниками финансирования модели могут выступать как средства партнеров (создание совместного предприятия), проектное финансирование (комбинация собственных средств участников, а также банковского кредитования под будущие доходы от реализации проекта), государственное финансирование в рамках программы или государственного заказа. Ожидаемые экономические эффекты заключаются в выборе «чистыми» бизнесами ВПК наиболее компетентных и профессиональных исполнителей для разовых или многократных работ с наиболее привлекательными ценовыми и качественными условиями, а также сближении гражданского и милитаристского секторов экономики, в том числе с возможностью трансферта отдельных технологий в гражданский обиход.

Модель стратегического партнерства активно распространена в странах с переходным типом управления бизнесами в сфере ВПК, где комбинируются как административные рычаги управления, так и отдельные рыночные инструменты воздействия, например Китай, Индия, Великобритания, Франция. Например, в Китае по состоянию на конец 2019 г. действовало 11 суперкрупных корпораций со смешанной формой собственности, которые обеспечивали выполнение более 90,0% всего объема ВПК Китая [10] [11], причем данные компании имеют право на заключение требуемых им контрактов с самыми разными подрядчиками из гражданского сектора, что ярко подтвердилось во время пандемии коронавируса [12]. Интересным является опыт взаимодействия Великобритании и Индии в размещении военных заказов: со стороны Великобритании идут активные поставки высокотехнологических решений для ВПК и частично для гражданского сектора в Индию [13], а в Индии в рамках этого же соглашения о партнерстве идут поставки готовой фармацевтической продукции, также на территории государства создаются особые экономические зоны для размещения иностранных бизнесов в сфере ВПК, что позволяет привлечь как инвестиции, так и новые технологии [14].

4. Модель государственных и государственно-частных венчурных фондов и инкубаторов в сфере ВПК – данная модель является одной из наиболее молодых форм конверсии ВПК и его интеграции в гражданский сектор как реакция на эскалацию интереса к санкционным инструментам давления на бизнес в сфере чистого ВПК [3; 8]. Механизм реализации происходит путем создания бизнесами в сфере ВПК подконтрольных им венчурных фондов или бизнес-инкубаторов для развития определенных сегментов продукции и привлечения финансирования из гражданского сегмента. Данная модель является трансграничной и предполагает вовлечение в оборот не только бизнесов с готовыми проектами, но и технологий, а также специалистов с определенными компетенциями [13, c. 58–59] (Smorodinskaya, Katukov, 2019, р. 58–59).

Источниками финансирования модели, как правило, выступают средства организации – инициатора создания венчурного фонда или бизнес-инкубатора, но возможно и долевое участие представителей ВПК в уже действующем венчурном фонде или инкубаторе путем приобретения части прав на управление им или оказание финансовой поддержки таким субъектам. Реже финансирование может происходить через специализированные банки, как правило, государственной формы собственности, которые занимаются расчетно-кассовым и кредитным обслуживанием бизнесов в сфере ВПК (например, Внешэкономбанк, Промсвязьбанк, Российская Финансовая корпорация [15]).

Ожидаемые экономические эффекты заключаются в снижении финансовой нагрузки на предприятия сектора ВПК за счет передачи части расходов на внешних исполнителей, а также получения возможности использовать уже имеющиеся наработки для скорейшей коммерциализации собственных проектов. Также данный инструмент ценен для кадрового обновления персонала, повышения престижности работы в сфере ВПК, развития национального интеллектуального капитала. К основным рискам следует отнести опасность утечки секретной информации, распыление контроля на внешних исполнителей, необходимость развития практики гибкого управления (проектного менеджмента), возникновение конфликтов по поводу распределения доходов от реализации конечного продукта и юридической сложности идентификации прав на разработки и изобретения.

Следует также понимать, что ни одна из указанных моделей не является панацеей или идеальным инструментом решения задачи создания продуктивной межфирменной кооперации военно-промышленного комплекса и гражданских предприятий, но используя лучшие мировые практики, можно путем комбинирования построить собственную национальную модель технологического и финансового кооперирования бизнесов в сфере ВПК и так называемой гражданки.

Для понимания возможностей и проблем военно-гражданской интеграции в российском ВПК необходимо изучить основные предпосылки к такому решению.

Во-первых, этому предшествовало административное решение Президента РФ В.В. Путина, поставившего во время Послания Федеральному Собранию в декабре 2016 г. задачу увеличить долю гражданской продукции в продуктовом портфеле ВПК до 30% к 2025 г. и 50% к 2030 г. [16].

Во-вторых, принятие в рамках Указа «О реализации планов (программ) строительства и развития Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов и модернизации оборонно-промышленного комплекса» [17] №603 от 07.05.2012 г. задач по доведению обеспеченности современными видами вооружения армии до 70,0%, что объективно невозможно без кооперации с высокотехнологичными бизнесами гражданской сферы [18].

В рамках научного исследования автором были проанализированы основные программы развития межфирменной кооперации военно-промышленного комплекса и гражданских предприятий: Национальная программа «Развитие оборонно-промышленного комплекса РФ на 2016–2025 гг.» [19] (Постановление Правительства РФ от 16 мая 2016 года №425-8, программа льготных займов по программе «Конверсия» от Фонда развития промышленности [20] и деятельность созданного совместного предприятия НПО «Конверсия» (учредители – ГК «Ростех» и ГК «ВЭБ.РФ» [21]) (табл. 1).

Таблица 1

Функциональные роли основных участников организации и управления межфирменной кооперацией военно-промышленного комплекса и гражданских предприятий

На следующем этапе рассмотрим объем и структуру финансирования программы межфирменной кооперации военно-промышленного комплекса и гражданских предприятий за 2019–2025 гг. (табл. 2).

Таблица 2

Объем и структура использования финансирования программы межфирменной кооперацией военно-промышленного комплекса и гражданских предприятий за 2019–2025 гг. [22] [23] [24]

Как следует из данных таблицы, основной упор в инвестициях в рамках программы межфирменной кооперации военно-промышленного комплекса и гражданских предприятий планируется сделать именно на создание совместных предприятий – в среднем на данную цель придется 1071,0 млрд руб., на втором месте – участие бизнесов в сфере ВПК в венчурных фондах – 322,0 млрд руб. В части финансирования производственных процессов также наибольший интерес представляют инвестиции в создание совместных производств – в среднем на данное направление придется 528,9 млрд руб., на втором месте – аутсорсинг производственных мощностей – 437,5 млрд руб. Таким образом, в отличие от мировых практик, российский ВПК не склонен к стремительному повышению открытости и допуску на свою территорию гражданского бизнеса, что связано как с высокой консервативностью менеджмента таких предприятий, так и их узкой ориентацией на государственные оборонные заказы, а не широкий рынок товаров народного потребления.

В завершение исследования рассмотрим успешные практики реализации проектов сотрудничества предприятий ВПК с гражданским бизнесом и дадим критическую оценку возможности масштабирования успешного опыта технологической, финансовой и кадровой кооперации (табл. 3).

Таблица 3

Характеристика успешных практик реализации проектов сотрудничества предприятий ВПК с гражданским бизнесом

Как мы видим из таблицы, основные успешные примеры реализации межфирменной кооперации военно-промышленного комплекса и гражданских предприятий лежат в зоне мегабизнесов, причем отчетливо прослеживается акцент на компаниях энергетической сферы [11, с. 158–159] (Slavyanov, 2020, р. 158–159). Основными причинами такого «однобокого» протекания программы конверсии является масштабность предприятий ВПК и их физическая неспособность быстро и бесшовно интегрировать в гражданский сектор свои производственные мощности и масштабы деятельности. В отличие от зарубежных практик, где бизнесы сферы ВПК изначально были билатеральными в вопросах продуктового портфеля, российский ВПК всегда был остро заточен на государственный заказ, и сегодня, в условиях необходимости переосмысления организационно-экономической модели развития тяга его управляющих к масштабности отвечает крайне низкой адаптивностью и жесткостью бизнес-модели таких бизнесов. Вместе с тем объективные процессы развития национальной экономики, развитие практик проектного менеджмента и ухудшение финансового состояния бизнесов в сфере ВПК шаг за шагом будут вынуждать его менеджеров менять свои взгляды на рынок и адаптировать стратегии развития к новым реалиям.

Заключение. Проведенное научное исследование по вопросу межфирменной кооперации военно-промышленного комплекса и гражданских предприятий различных форм собственности позволило сформировать и критически оценить наилучшие мировые практики организации входа предприятий ВПК в кооперацию с гражданским сектором. Следует также понимать, что ни одна из указанных моделей не является панацеей или идеальным инструментом решения задачи создания продуктивной межфирменной кооперации военно-промышленного комплекса и гражданских предприятий, но используя лучшие мировые практики, можно путем комбинирования построить собственную национальную модель технологического и финансового кооперирования бизнесов в сфере ВПК и так называемой гражданки [14, c. 50] (Sobolev, 2016, р. 50).

При изучении практики пацификации сектора ВПК в РФ и формирования правил его дружбы с гражданским сектором было установлено, что основной упор в инвестициях в рамках программы межфирменной кооперации военно-промышленного комплекса и гражданских предприятий планируется сделать именно на создание совместных предприятий, а в части финансирования производственных процессов также наибольший интерес представляют инвестиции в создание совместных производств и значительно меньше – аутсорсинг производственных мощностей. В заключение научного исследования автором были рассмотрены успешные практики кооперации ВПК и гражданского сектора, а также установлено, что практически все они находятся в зоне энергетических мегабизнесов, что объясняется масштабностью предприятий ВПК и их физической неспособностью быстро и бесшовно интегрировать в гражданский сектор свои производственные мощности и масштабы деятельности [15, c. 49] (Tonkikh, 2019, р. 49).

[1] Основные тенденции и явления: отчет SIPRI о военных расходах в 2019 году – https://topwar.ru/170921-osnovnye-tendencii-i-javlenija-otchet-sipri-o-voennyh-rashodah-v-2019-godu.html

[2] Военные бюджеты стран – https://www.tadviser.ru/index.php/Статья:Военные_бюджеты_стран

[3] Некоторые итоги реализации Государственного оборонного заказа в 2019 году – https://vpk.name/news/428630_nekotorye_itogi_realizacii_gosudarstvennogo_oboronnogo_zakaza_v_2019_godu.html

[4] Там же

[5] На пределе возможностей. У американского ВПК большие проблемы? – https://topwar.ru/160195-u-amerikanskogo-vpk-sereznye-problemy.html

[6] Industrial capabilities: Office of the Under Secretary of Defense for Acquisition and Sustainment – https://www.businessdefense.gov/Portals/51/Documents/Resources/2018%20AIC%20RTC%2005-23-2019%20-%20Public%20Release.pdf?ver=2019-06-07-111121-457

[7] Формирование европейского оборонного потенциала: новые вызовы и возможности для России – http://eurasian-defence.ru/?q=node/23679

[8] DIRECTIVE 2009/81/EC OF THE EUROPEAN PARLIAMENT AND OF THE COUNCIL of 13 July 2009 on the coordination of procedures for the award of certain works contracts, supply contracts and service contracts by contracting authorities or entities in the fields of defense and security – http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=OJ:L:2009:216:0076:0136:en:PDF.

[9] DIRECTIVE 2009/43/EC OF THE EUROPEAN PARLIAMENT AND OF THE COUNCIL of 6 May 2009 simplifying terms and conditions of transfers of defence-related products within the Community – http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=OJ:L:2009:146:0001:0036:en:PDF.

[10] Диверсификация ОПК: как побеждать на гражданских рынках – http://www.instrategy.ru/pdf/367.pdf

[11] SIPRI изучил военно-промышленный комплекс Китая – https://www.bbc.com/russian/features-51265899

[12] Полончук Р. Участие вооруженных сил и ОПК Китая в борьбе с COVID-19 // Новый оборонный заказ. 2020. №3 (62). – https://dfnc.ru/arhiv-zhurnalov/2020-3-62/uchastie-vooruzhennyh-sil-i-opk-kitaya-vborbe-s-covid-19

[13] Индия в ближайшей перспективе останется крупнейшим в мире рынком сбыта вооружений – http://factmil.com/publ/strana/indija/indija_v_blizhajshej_perspektive_ostanetsja_krupnejshim_v_mire_rynkom_sbyta_vooruzhenij_2018/92-1-0-1309

[14] Воробьев, А. Роль частного сектора в военной промышленности Индии – http://factmil.com/publ/strana/indija/rol_chastnogo_sektora_v_voennoj_promyshlennosti_indii_2020/92-1-0-1741

[15] Новый оборонный банк: как гособоронзаказ защитят от финансовых санкций – https://www.rbc.ru/finances/18/01/2018/5a60aa859a794723b774d5b6

[16] Диверсификация ОПК: как побеждать на гражданских рынках: Доклад экспертного совета Председателя коллегии Военно-промышленной комиссии РФ – http://www.instrategy.ru/pdf/367.pdf

[17] Указ Президента Российской Федерации «О реализации планов (программ) строительства и развития Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов и модернизации оборонно-промышленного комплекса» от 07.05.2012 г. № 603 – http://www.kremlin.ru/acts/bank/35267

[18] ВПК. Итоги 2020 года – https://topwar.ru/178616-vpk-itogi-2020-goda.html

[19] Об утверждении государственной программы «Развитие оборонно-промышленного комплекса» – http://government.ru/docs/23173/

[20] Программа льготных займов по программе «Конверсия» от Фонда развития промышленности – https://frprf.ru/zaymy/konversiya/

[21] НПО «Конверсия» – https://npo-konversia.ru/

[22] НПО Конверсия – инструмент реализации проектов диверсификации ОПК – https://novikom.ru/upload/iblock/ac5/ac53d7e5b4fa056d68019f4b5933da4a.pdf

[23] Гражданские технологии ОПК – https://www.rvc.ru/investments/affiliated_funds/opk/portfolio/

[24] Продвижение технологий – https://www.rvc.ru/upload/iblock/033/Report_RVC_2018.pdf

[25] «Космическая связь» и дочка «Газпрома» вложат в программу «Сфера» более 140 млрд рублей – https://tass.ru/ekonomika/10618231

[26] ФГУП «Космическая связь» и ОАО «Газпром космические системы» подписали соглашение относительно проекта создания сборочного производства космических аппаратов – https://kosmos.gazprom.ru/press/news/2013/09/6/

[27] Петербургский завод вложит миллиард в новое автопроизводство – https://www.rbc.ru/spb_sz/23/04/2019/5cbec0fc9a79479fe1f779c3

[28] АО «ЛМЗ им. К. Либкнехта» реализует проект по выпуску продукции для нужд городского хозяйства – http://lmz-kl.ru/news/ao-lmz-im.-k.-libknexta-realizuet-proekt-po-vyipusku-produkczii-dlya-nuzhd-gorodskogo-xozyajstva.html

[29] Предприятие «Техмаша» выпустило улучшенную модель культиватора «Русич» – https://sdelanounas.ru/blogs/139257/

[30] Сельское хозяйство высокой точности: как технологии меняют российский АПК – https://sber.pro/publication/selskoe-khoziaistvo-vysokoi-tochnosti-kak-tekhnologii-meniaiut-rossiiskii-apk

[31] Цифровое сельское хозяйство (2019) [Электронный ресурс]. – URL: https://ctt.hse.ru/digital

[32] МТС и «дочка» «Ростеха» займутся разработкой оборудования для сетей 5G – https://www.newsru.com/hitech/11dec2019/5g_ran.html

[33] Программа «Цифровая экономика Российской Федерации» (Распоряжение Правительства РФ от 28 июля 2017 г. №1632-Р) –http://static.government.ru/media/files/9gFM4FHj4PsB79I5v7yLVuPgu4bvR7M0.pdf

[34] Беспилотники для воздушного лазерного сканирования нефтяных объектов – https://rostec.ru/news/rostekh-i-rosneft-podpisali-neskolko-soglasheniy-v-ramkakh-pmef/

[35] Газпром» расширяет сотрудничество с отечественными производителями высокотехнологичного оборудования – https://www.gazprom.ru/press/news/2019/june/article482079/