Автаркия, искусственный интеллект и корпорация: от натурального хозяйства и монополистического концерна к цепочкам стоимости и экосистеме

Введение

Автаркия на национальном уровне представляет собой если не активный, то постоянно возникающий в научном и политическом нарративе объект исследования. В частности, современные автаркические тенденции, связанные как с пандемией Ковид-19, так и изменением мирового экономического порядка были исследованы в таких работах, как [1], [2]. Нами впервые была раскрыта связь автаркии и индивидуальной автономии на микроуровне, обусловленность автаркических тенденций врождёнными психологическими характеристиками личности (см., в частности, [3]). Логично было бы предположить, что существует и макроуровень автаркии и автономии. Исследованию этого феномена и посвящена настоящая статья.

Целью настоящей работы является анализ корпоративной автаркии, её причин, истоков и эволюции, а также анализ современного состояния с точки зрения происходящих масштабных технологических изменений, в частности, искусственного интеллекта. Автором впервые проведена классификация корпоративной автаркии с точки зрения прав собственности, установлены факторы, влияющие на развитие автономных тенденций на корпоративном уровне. Научная новизна исследования состоит в раскрытии автаркических тенденций современных корпораций, интегральном неидеологизированном подходе к автономии и автаркии экономических структур. Мы полагаем, что существование тенденции к автаркии обусловлено объективными характеристиками развития современных корпораций.

1. Истоки корпоративной автаркии

Существование автаркических тенденций на уровне отдельного региона, локальной коммуны или корпорации вполне естественно. Ведь исторически создание отдельных хозяйств предшествовало созданию сложных национальных экономик и было связано со стремлением общины или вождя обеспечить своё выживание самостоятельно. Дворцовая экономика (palace economy) критской цивилизации, по мнению ряда исследователей (см. например, [4]), была примером автаркии, однако место внутренней торговли или обмена производителей занимало централизованное распределение, осуществляемое дворцовой администрацией: основная часть производимых продуктов поступала под контроль администрации, а затем перераспределялась между членами общества. Отдельные производители были отнюдь не ограничены в самостоятельном производстве, однако в основном полагались на получение необходимых продуктов и средств от центральной администрации.

Автаркическая община также рассматривалась как своего рода идеал не только самообеспечения, но и взаимопомощи. Вслед за П.А. Кропоткиным [5] ряд авторов пытался найти автаркические черты у городов Ганзейского союза, у итальянских городов эпохи Возрождения в их противостоянии с аристократией, в русской деревенской общине. Таким образом, в науке и массовом сознании возник определенный крен, связывающий автаркию с социалистическими, анархическими и коммунистическими концепциями построения экономики. В большинстве случаев автаркия или автаркическая тенденция рассматривается традиционной экономической наукой как попытка реализовать социалистическую или анархическую утопию. Так, П.А. Кропоткин, например, являлся ярым сторонником создания автаркических коммун.

На наш взгляд, как всякая изначально присущая человеку черта потребность в автономии или автаркии не может рассматриваться исключительно в рамках идеологических шор. Мы намерены показать, что наряду с прото-социалистическими автаркическими образованиями типа сельскохозяйственных и иных кооперативов автаркические тенденции вполне характерны для совершенно капиталистических корпораций.

Начнём с того, что любая автаркия может быть или добровольной или вынужденной. В качестве вынужденной автаркии можно привести пример Робинзона Крузо или любой человеческой общины, ограниченной в своих контактах с внешним миром в силу природных обстоятельств, как, например, туземное население острова Пасхи. Добровольная автаркия связана с ограничениями, имплементируемыми самой общиной, для сокращения связей с внешним миром. В качестве примера можно привести сакоку, японскую политику изоляционизма до эпохи Мэйдзи. Большинство автаркий или квази-автаркий имеют смешанный характер, автаркические тенденции обусловлены как природными условиями (в т.ч. самодостаточностью сельского хозяйства), так и социально-политическими факторами.

При этом в большинстве случаев создание полностью автаркического хозяйства не является самоцелью руководства общины или корпорации. Напротив, в качестве причин ограничения внешних связей выступают социально-экономические резоны: неравные условия внешней торговли, необходимость обеспечения качественными товарами, безопасность производственных цепочек и пр. Важными также являются политические угрозы, которые несёт внешняя торговля для правящих классов, так как перераспределение национального богатства ввиду иной, мировой шкалы цен, приводит к тому, что традиционная элита вынуждена уступить своё господствующее положение или приспосабливаться к новым условиям (см., например, [6]).

Психологи и специалисты по человеческому развитию длительное время назад установили тот факт, что человек с рождения проходит те же стадии развития, что и человечество в целом («онтогенез повторяет филогенез», [7]). Взросление в отношении социального поведения является аналогом развития общества. С этой точки зрения наблюдения за маленькими детьми могут предоставить богатую пищу для ума пытливому исследователю.

Наблюдая за детьми, мы легко можем увидеть, что процесс обмена не появляется сам собой, а напротив, является результатом обучения со стороны взрослых. Дети же, если им понравилась какая-то игрушка, просто пытаются её забрать или отобрать у другого ребёнка.

Аналогичным образом действовал и в определенных обстоятельствах продолжает действовать человек (и человеческие племена): если нужна была какая-то вещь, еда или инструмент, то этот предмет пытались отобрать у более слабого владельца. Таким образом, появилось и продолжает существовать в мировой политике и социуме, зачастую прикрываясь казуистическими формулировками, право силы. Тем не менее, возникало несколько проблем. Во-первых, не всегда уверенность в собственных силах равнялась реальной победе. Вполне можно было бы и потерпеть поражение от, казалось бы, более слабого противника. Также потери, понесённые в борьбе со слабым противником, могли настолько ослабить изначально сильного победителя, чтобы сделать его уязвимым для следующего претендента. Во-вторых, если вожделенный предмет или ресурс нужен был неоднократно, то изъятие его у прежнего владельца вынуждало этого владельца-производителя ресурса при наличии возможности или откочёвывать подальше от воинственного соседа, или искать покровителя, с которым можно было бы договориться о защите, или выплачивать победителю регулярную дань, отчуждая часть производимого продукта. Интересно, что выплата дани никак не связана с экономической мощью или уровнем развития. Славянские племена были данниками хазар, Византия выплачивала дань Руси на протяжении более 60 лет, начиная с похода на Царьград вещего Олега [8], Московское царство платило дань крымскому хану на протяжении более 100 лет до конца 17 века [9].

Зачастую сильная сторона продолжала и продолжает политику безвозмездной экспроприации у слабых, рассчитывая на то, что «на наш век хватит». Однако в ряде случаев захватчик задумывается о более далеком будущем. В такой ситуации потенциальных решений для экспроприатора два. Или стать покровителем слабого, взимая в качестве платы часть требуемого ресурса и оставляя часть ресурса клиенту, то есть вступить в даннические (позднее сеньориально-вассальные или фискально-рентные отношения). Однако надо быть всегда готовым к бунту данника, ведь само по себе данничество для многих людей сопоставимо с рабством, это позор и унижение достоинства народа, оказавшегося в даннической зависимости. При этом силовые отношения отнюдь не исключают взаимную торговлю, напротив, зачастую торговля рассматривается более сильным контрагентом как способ изымать дополнительный доход.

В случае же, если силы приблизительно равны, выход один – торговать. На наш взгляд, истоки торговли лежат не в доброй воле торгующих, а в невозможности получить потребное силовым образом. На этом же построен феномен репутации: лишив проезжего купца товаров, а в худшем варианте, и жизни, сложно рассчитывать на повторные привозы импортных товаров, при этом есть также риск силового воздействия со стороны покровителей/представителей купца.

Исторически мы можем наблюдать эту эволюцию в рамках средиземноморской цивилизации, где в отличие от древнегреческих полисов и империи Александра Македонского pax romana установил некритический объем изъятий у производителей и обеспечил возможности для торговли, стимулировав развитие регионов, слабых с военной точки зрения, но выгодно расположенных для производства того или иного ресурса. Мудрость древних римлян состояла в том, чтобы не отбирать все, а вводя разумные налоги, изымать часть для нужд Рима, оставляя значительную часть производителям, находившимся под защитой римской армии, для последующего потребления и обмена. Удивительно, но в этой мудрости традиционная европейская историческая наука отказывает Чингисхану, сосредоточившись на разорении царств и княжеств, где прошли монголы. Однако созданная Чингисханом империя не только собирала дань, ясак и иные сборы, как и Римская империя, но и широко использовала возможности торговли, в которой участвовала вся монгольская аристократия, начиная с хана, и которая, с другой стороны, оказывала значительное влияние как на внутриполитическую ситуацию, так и внешнюю политику Орды (см. [10]). Аналогичным образом, завоевание Америки конкистадорами и развитие Соединённых Штатов Америки как сообщества достаточно независимых до Гражданской войны штатов происходило в значительной степени за счёт создания торговых отношений внутри вновь создаваемых территориальных империй. Таким образом, можно утверждать, что справедливая и рыночная торговля как регулярный обмен товарами возможна лишь между равными по силе партнёрами или под эгидой единого сильного покровителя. Все остальное вероятнее всего является случайными, разовыми контактами или представляет собой неэквивалентный, односторонне выгодный обмен.

Возникновение торговли зачастую рассматривается как единственно логичный этап развития натурального хозяйства, то есть само натуральное хозяйство на определенном этапе переходит к товарному производству и требует возникновения и поддержания торговых отношений. Фактически, однако, с исторической точки зрения переход от натурального хозяйства к товарному производству в значительной степени обусловлен экономической и политической централизацией, обеспечивающей безопасную торговлю с взаимовыгодной реализацией излишков.

На корпоративном уровне автаркическое натуральное хозяйство с минимальными внешними товарными связями господствовало на протяжении большей части истории человечества. В России классическое феодальное помещичье хозяйство, удовлетворяющее потребности крестьян и помещика и производящее все необходимое внутри самого себя, просуществовало до середины 19 века. Читая Пушкина и Толстого, мы сталкиваемся с реальностями провинциального поместья, которое не только обеспечивает сельскую усадьбу и её обитателей и работников, но и дополнительно отправляет припасы в городской дом помещика. Крепостные производят традиционную сельскохозяйственную продукцию, ткут полотна, шьют одежду, изготавливают плуги, телеги, бочки, мебель, строят дома и хозяйственные постройки [11].

Напомним, что Российская империя являлась третьей по размеру империей в истории человечества, после Британской империи и империи Чингисхана, хотя зачастую именно натуральное хозяйство рассматривается как одна из предпосылок сохранения феодальной раздробленности. Однако, тот факт, что на протяжении истории практически все крупнейшие по размеру государства были созданы в эпоху господства натурального хозяйства, говорит скорее о том, что именно товарное хозяйство и специализация вкупе с демографическим ростом ведут к повышению раздробленности мира. Отметим также, что повышение производительности труда ведёт к увеличению располагаемого продукта. Таким образом, меньшее количество производителей может обеспечивать столь же массивный государственный аппарат, включая силовые и политические структуры, что способствует усилению тенденции к дроблению государств.

2. Виды корпоративной автаркии

Корпоративная автаркия определяется нами на основе ограниченной доли производства, ориентированного на внешних потребителей или пользователей, в общем объёме производства или ограниченного количества внешних связей отдельной корпорации (поместья) в общем объёме связей между различными подразделениями и административно-хозяйственными единицами корпорации. Одной из характерных черт корпоративной автаркии является также стремление к изоляции собственных сотрудников/участников, навязывание им автаркического существования в рамках корпоративной системы. Автаркия корпорации обычно основана на едином праве собственности.

Мы выделяем несколько видов корпоративной автаркии в зависимости от характера собственности:

1. Частно-капиталистическая автаркия.

2. Коммунально-кооперативная автаркия.

3. Публично-организационная автаркия.

Частно-капиталистическая автаркия появляется как логичный результат развития капитализма. Появление специализированных производств, мануфактур, было связано как с повышением безопасности торговли, так и ростом эффективности и производительности труда при специализации. Значительное влияние имел также размер необходимых капиталовложений для создания мануфактуры, которые не могли быть оправданы ограниченным внутренним рынком сбыта поместья.

При этом стремление к автаркии и автономии не исчезло, напротив, корпорации продолжали стремиться интернализовать как можно большее количество внешних связей. Такое стремление upstream было связано с потребностью обезопасить основное производство от проблем с поставками сырья или иных ресурсов или ограничить доступ к сырью для конкурентов, усилив таким образом свою позицию в монополистической конкуренции.

Одновременно множество владельцев мануфактур стремилось привязать квалифицированных рабочих через предоставление жилья, организацию совместного отдыха, создание собственных магазинов, коммунальных служб. Форд считал, что зарплата на его заводах должна позволять рабочему не только обеспечивать семью, но и приобрести автомобиль, который собирает этот самый рабочий на конвейере. Ярким примером такого подхода являются моногорода или company towns, в которых основная занятость связана с одной компанией, а остальная деятельность является вторичной или зависимой от доходов/налогов основного производства и занятых в нем сотрудников.

В капиталистической экономике на протяжении девятнадцатого и двадцатого веков происходила интенсивная интеграция частных корпораций, как upstream, так и downstream, которая в конце концов привела к созданию монополистических концернов, покрывающих целые сектора экономики, а в некоторых странах и экономику целиком. Производство внутри концернов, объединённых единым правом собственности, включало множество операций, переделов и трансферов полуфабрикатов, значительно превышая внешние связи, ограниченные закупкой сырья и продажей готовой продукции конечным пользователям. Антимонопольное регулирование и фондовый рынок положили предел монополизации. Однако современные МНК и ТНК продолжают тенденцию интернализации производства: более 50% международной торговли представляют собой трансферы внутри глобальных цепочек создания стоимости [12]. Соответственно, лишь менее 50% - это торговля с конечными потребителями.

Таким образом, можно констатировать, что капиталистическая специализация ведёт к монополии, а та, в свою очередь, стремится к автаркии. Капиталистическая монополизация связана как с желанием извлекать монопольно высокие прибыли, так и делать это безопасно и на протяжении как можно более длительного периода времени. Обеспечение безопасности на длительный срок – это всегда вопрос автономии деятельности, непосредственно связанный с автаркией.

Частно-капиталистическая автаркия в классической форме продолжает существовать в виде кэйрэцу в Японии, чеболей в Южной Корее и мультидивизиональных концернов практически во всех развивающихся странах. Немаловажную роль в этом играет финансовый рычаг, так как финансирование на развивающихся рынках доступно лишь ограниченному числу игроков, каждый из которых стремится увеличить занимаемую им долю в экономике, инвестируя в смежные отрасли.

Коммунально-кооперативная автаркия в литературе часто предстаёт в форме аграрно-промышленных кооперативов, члены которых объединяются для совместной закупки необходимых материалов и оборудования и последующего сбора и переработки урожая. Кооператив стремится обеспечить своих членов всем необходимым для жизни и профессиональной деятельности. К примеру, более 80% молока в США производится такими фермерскими кооперативами [13].

В российской истории традиционным институтом коммунально-кооперативной автаркии выступала артель и артельные объединения. Освоение пространств Сибири и Дальнего Востока осуществлялось артелями, которые и в силу территориальной удалённости и обособленности функционировали как мини-государства, находясь полностью на самообеспечении и самоуправлении. Внешние связи таких артелей были ограничены в силу географических факторов и направлены лишь на получение необходимых ресурсов для дальнейшего продолжения функционирования [14].

Принятая в мировой практике классификация типов кооперативов (см. Таблицу 1) особо выделяет производственные кооперативы, в которых кооперативная/коллективная собственность выступает в качестве способа минимизации взаимоотношений с внешней средой каждого отдельного участника с целью повышения эффективности и создания «критической массы» в связях с поставщиками и потребителями продуктов и услуг. В целом определенная минимизация отношений с внешней средой характерна также для потребительских/пользовательских кооперативов. Успех этой стратегии в долгосрочной перспективе подтверждают такие крупнейшие мировые финансовые и страховые группы, как Credit Agricole (Франция), Nippon Life (Япония), Talanx Group (Германия).

Таблица 1. Типы кооперативов

Ярким примером тенденции к автаркии в рамках потребительского кооператива является швейцарский «Мигрос», крупнейшая розничная сеть и работодатель в Швейцарии. Начавшись как розничная сеть с дешевым набором товаров, производимых по преимуществу в Швейцарии, «Мигрос» превратился в мощный конгломерат, охватывающий все стороны жизни. Сеть производит значительную долю реализуемых товаров на собственных предприятиях, от продуктов питания до косметики и химии. В конгломерат входят 6-ой по величине швейцарский банк, страховая компания, сети заправок, парков развлечений, ресторанов, фитнес-центров и пр. Нужно отметить, что и третья по величине розничная сеть Швейцарии, «Кооп», также является кооперативом. Крупнейшие розничные сети Германии Edeka и REWE, как и французский Leclerc, также принадлежат потребительским кооперативам. При этом успех коммунально-кооперативной автаркии характерен не только для развитых, но и для развивающихся стран, при этом эффективность кооперативного хозяйства не уступает капиталистическому, а иногда и превышает показатели частных предприятий (см., например, [16], [17]).

Публично-организационная автаркия является феноменом, непосредственно связанным со стремлением государства направлять экономическую деятельность, сосредотачивая масштабные, доступные только государству ресурсы или ведя деятельность, которую по каким-то причинам государство не считает возможным отдать в частные руки. В данном случае происходит создание мини-государств с закрытой системой управления и внешних связей. Существование замкнутых систем связано как с требованиями безопасности (например, строительство и эксплуатация ядерных, космических, инфраструктурных объектов), так и с необходимостью централизации и распределения ресурсов с целью обеспечения контроля и эффективности использования. Яркий пример такого подхода мы находим в функционировании российских атомных моногородов, где практически вся инфраструктура остается в ведении градообразующего предприятия, а внешние связи ограничены.

К этому же виду мы относим и автаркические религиозные организации и объединения, а также создаваемые в рамках религиозных организаций отдельные хозяйствующие подразделения (монастыри, скиты, ордена и т.п.), где ориентация на минимизацию связей с внешним миром связана с религиозными установлениями и заповедями.

3.Эволюция корпоративной автаркии и роль искусственного интеллекта

Инновации и технологический прогресс стали причиной динамичной эволюции корпоративной автаркии. Интенсификация обмена информацией, big data показали ограничения в эффективности вертикально и горизонтально интегрированных концернов и конгломератов. Разделение крупных предприятий и растущая специализация с целью повышения производительности и финансовой привлекательности, казалось бы, должны были привести к отказу от автаркии как способа существования корпорации. И действительно, рассматривая современное предприятие, мы видим совершенно отдельную корпорацию с высокой долей и интенсивностью внешних связей. Следует ли признать, что корпоративная автаркия осталась лишь в форме коммунально-кооперативной или публично-организационной? Отнюдь. Происходит эволюционное развитие корпоративной автаркии: от формальных структур, построенных на едином праве собственности, к неформальным объединениям, гораздо крепче интегрированным за счёт единого производственного процесса и информационного обмена.

Наряду с концернами и конгломератами в развивающихся странах, в развитых экономиках, помимо сохраняющихся кэйрэцу, чеболей и их аналогов, мы наблюдаем феномен современной корпоративной автаркии, построенной на производственной интеграции с формально независимыми с точки зрения права собственности поставщиками, которые, однако, в силу специфики производства зависят от основного покупателя до такой степени, что смена покупателя невозможна. Такой интегрированный кластер предприятий функционирует как единое целое, в том числе за счёт интенсивного и детального обмена информацией, в то время как внешние связи кластера ограничены. Глобальные цепочки создания стоимости включают как собственные холдинговые структуры ТНК и МНК, так и формально независимых, косвенно контролируемых поставщиков, привлечённых на базе аутсорсинга, производственная и финансовая деятельность которых жёстко интегрирована с ТНК/МНК.

Ещё одной формой современной корпоративной автаркии становятся так называемые бизнес-экосистемы [18]. Задача бизнес-экосистемы состоит в изоляции потребителя от других поставщиков товаров и услуг, не входящих в такую систему, что достигается в том числе путём обобщения и анализа информации о покупках и предпочтениях потребителя от всех участников экосистемы, в том числе и без согласия или извещения клиента. Бизнес-экосистема, монополизируя все внешние связи потребителя, пытается извлечь максимальный доход из имеющейся информации, стремясь формировать спрос исключительно на товары и услуги, представленные в рамках авторизованного пула поставщиков и производителей. Контроль за участниками осуществляется как на этапе допуска в экосистему, так и на этапе функционирования внутри экосистемы за счёт интенсивного обмена данными на основе современных ИКТ. В отличие от природных экосистем, объединяющих как живые организмы, так и условия их обитания (например, озеро или роща), в бизнес-экосистеме, с одной стороны, не являются столь значимыми параметры среды (ср. биотопы), а с другой, наличествует ведущий или центральный участник, который управляет системой. Это может быть маркетплейс/платформа, объединяющая участников бизнес-экосистемы, или участник, контролирующий платёжные, финансовые, логистические или информационные потоки. Говоря о природных экосистемах, мы понимаем, что экосистема - это сложная самоорганизующаяся, саморегулирующаяся и саморазвивающаяся система, основной характеристикой которой является наличие относительно замкнутых, стабильных в пространстве и времени потоков вещества и энергии между биотической и абиотической частями экосистемы [19]. При этом природная экосистема, обладая таким круговоротом вещества и энергии, относительно автономна. Экологи согласны с тем, что не всякая биологическая система может назваться экосистемой, например, аквариум, созданный, наполняемый и обслуживаемый человеком, экосистемой не является. С другой стороны, в природной экосистеме нет и главенствующего участника – сложно представить щуку, заботящуюся о привлечении пескарей в обжитый ею пруд.

На наш взгляд, указанные отличия позволяют говорить о бизнес-экосистемах скорее как попытке ввернуть модное слово из другой науки в экономическую литературу, чем о реальной аналогии, помогающей понять смысл структуры. По сути, бизнес-экосистема как экономическая система никак не связана с экономической биологией, скорее в рамках этой структуры речь может идти об очередной попытке использования доминантной позиции главенствующего участника для создания всеобъемлющей монополии, причём автаркия в данном случае навязывается не только сотрудникам корпорации, а и индивидуальным потребителям, попавшим в паутину платформенного объединения.

Мы считаем бизнес-экосистемы проявлением корпоративной автаркической тенденции в силу ряда причин. Во-первых, это стремление интернализовать как можно большее число направлений бизнеса, включить в рамки объединения и предложить обмен на основе внутренних расчётных цен/курсов. Во-вторых, ориентация входящих в систему сервисов и производств на обособленную группу пользователей, которые являются участниками. Здесь можно провести аналогии с агропромышленными кооперативами. В-третьих, это желание структуры изолировать пользователей от других поставщиков товаров/услуг, в том числе навязывая дополнительные услуги или создавая препятствия для использования альтернативных сервисов.

Интеграцию бизнес-экосистемного подхода и глобальной цепочки создания стоимости демонстрирует пример корпорации Apple, навязывающей условия своей платформы как потребителям, так и поставщикам ПО, и одновременно активно использующей аутсорсинг для производства своих устройств. Цель остаётся неизменной: обеспечение монополии для извлечения монопольно высоких прибылей как можно более длительное время и защита такого монопольного положения.

Развитие как глобальных цепочек создания стоимости, так и бизнес-экосистем обусловлено развитием ИКТ, позволяющих быстрый и эффективный обмен информацией, её анализ и обработку. Очередным этапом развития ИКТ является искусственный интеллект. В определенной степени можно говорить о том, что искусственный интеллект является сбывшейся мечтой многих экономистов, так как в отличие от реальных людей искусственный интеллект ориентирован в принятии решений исключительно на рациональные мотивы. Чистый рацио не учитывает и просто отрицает саму эмоциональную человеческую природу, заставляющую нас постоянно совершать алогичные, иррациональные поступки. Вследствие этого искусственный интеллект принимает решения на основе материальных причин, не учитывая морально-этические категории, которые по своей сути не содержат однозначного указания и в значительной степени зависят от субъекта, рассматривающего ситуацию, а не от фактов [20].

Немаловажное значение имеет в настоящее время в значительной степени игнорируемая проблема обучения искусственного интеллекта, в том числе избыточного обучения или переобучения, приводящего ИИ в непригодное для использования состояния. Активно поддерживаемая СМИ идея о самостоятельной переработке искусственным интеллектом всего багажа человечества, содержащегося в интернете, сродни решению родителей предоставить ребёнку безлимитный доступ в интернет для получения образования. По нашему мнению, при такой постановке задачи сложно рассчитывать на удовлетворительный результат.

В этой связи широкомасштабное использование искусственного интеллекта для принятия решений ведёт к возвращению права сильного в его первоначальной, архаично-древней форме, так как именно моральные и культурные категории хуже всего воспринимаются ИИ. Сила же представляет собой рациональное обоснование права. Расширение сферы, где будет действовать право силы, ведёт к конфликтам и кризису.

По нашему мнению, кризис человечества в социально-экономическом плане будет связан как с постепенно расширяющейся заменой людей на роботов, что заставит людей действовать исключительно в рамках рациональной логики искусственного интеллекта, то есть так же, как роботы, чему немало будет способствовать постоянное взаимодействие с ИИ на рабочем месте, так и с избыточным количеством самих людей, освобождённых одновременно от работы и собственности. Нарастание избыточной численности человечества все более ощущается через увеличивающийся социальный разрыв. В течение 20 лет доля мирового богатства, принадлежащего 1% наиболее богатых людей, выросла с 35% до 48% [21]. Последствия такой ориентации исключительно на рациональные, материальные факторы ярко иллюстрирует современная история России, постперестроечное развитие которой было подчинено задаче встраивания в капиталистическую систему, причём основным двигателем такого развития объявлялся индивидуальный корыстный интерес, не ограниченный моралью.

Влияние искусственного интеллекта на корпорации связано как со степенью самостоятельностью ИИ в принятии решений/влиянием ИИ на принимаемые решения, так и с набором данных, используемым для обучения ИИ. Оставляя принятие ключевых решений на усмотрение руководителей, корпорации не избавлены от влияния ИИ при анализе данных и подготовке информации. Определенным образом, тенденциозно поданная информация способна сформировать благоприятные условия для принятия решений в правильном по мнению ИИ направлении [22].

Правильное решение по мнению ИИ зависит от набора данных, использованных для обучения ИИ. Использование компетенций лишь технических специалистов способно привести к миру идеальных, рационально действующих человеческих машин и роботов, непроницаемому для внешнего воздействия, то есть в значительной степени автаркическому.

Заключение

В настоящее время мы становимся свидетелями перехода от единого глобального пространства к отдельным автаркическим союзам и блокам, между которыми может идти торговля. Такая расщепление единого пространства движения товаров, капитала, труда, наблюдается не только на национальном, но и на макроуровне. В то время, как две крупнейшие экономики мира – США и Китай – нацелены на самообеспечение в ключевых отраслях, причём в качестве таковых оба национальных правительства синхронно определили полупроводники, возобновляемую энергетику и фармацевтическую промышленность [23], процессы, происходящие на корпоративном уровне, протекают менее заметно, но также ориентированы на самостоятельное существование, с минимальными интерференциями внешней среды. В особенности эта тенденция набирает силу в связи с набирающим силу финансовым кризисом, в рамках которого спасение тех или иных финансовых учреждений в большей степени обусловлено политическими причинами спасения тех или иных влиятельных инвесторов-лоббистов, нежели реальными провалами рынка.

На этом фоне понимание автаркической тенденции развития корпораций является необходимым для эффективного управления развитием как экономики в целом, так и отдельных акторов, с использованием всех механизмов, обеспечивающих долгосрочную устойчивость.