Интернет-системы в глобальной экономике

Для новой, электронной экономики характерен рисковый образ экономического мышления и деятельности. Он ориентирован на оценки возможностей в будущем, а не на очевидности в настоящем. Инвестиции в электронный бизнес осуществляются в условиях большой неопределенности, когда твердые доходы не могут быть гарантированы в ближайшем будущем. Традиционные методики занижают стоимость отраслей, для которых характерна высокая неопределенность. Поэтому для оценки эффективности бизнес-проектов и бизнес-кампаний используется теория реальных опционов, которая исходит из того, что предсказуемость в инвестиционном процессе больше не является необходимой.

При оценке решений, которые имеют нематериальную сущность, но формируют высокую ответную реакцию и гибкость на рынке, следует исходить из того, что они должны быть внедрены еще до момента, когда станет очевидной оправданность затрат на них. Очевидно, что затраты на приобретение технологии, на осуществление широкополосной передачи по кабельной сети могут намного превышать текущую способность давать прибыль и доходы. Подход к оценке перспективности таких проектов, т.е. их эффективности, состоит в оценке возможностей (выгод), которые они будут создавать в будущем.

В интернет-экономике фирмы, как правило, ориентируются на:

‑ привлечение новых клиентов;

‑ скорость и адекватность реакции на изменения в рыночной ситуации;

‑ перспективы увеличения спроса на продукцию компании, определяемую уровнем технологии;

‑ качество маркетинга и сбытового менеджмента;

‑ человеческий капитал;

‑ качество управления;

‑ развитие альянсов и партнерства, надежность отношений с партнерами;

‑ перспективы роста объема продаж и инвестиций [1].

Такой подход подвергается критике экономистами, которые считают, что только прибыль, а не доходы, не посещаемость сайтов, не частота просмотра страниц имеет решающее значение для оценки эффективности интернет-компаний. Так, К. Барроу [2] утверждает, что ключевые финансовые показатели в интернет-компаниях весьма противоречивы. Он весьма критически относится к подходам, которые не ставят на первое место показатель прибыли в деятельности интернет-компании, считает их излишне рисковыми и «перекормленными» деньгами наивных инвесторов. Некоторые показатели интернет-компаний, считает он, больше подходят для Лас-Вегаса, чем для Уолл-Стрит.

Позиция К. Барроу излишне тенденциозна. Дело не в том, что интернет-компании не хотят получать прибыль, а в том, что не могут, поскольку инвестиции в технологию и организацию интернет-предприятий поглощают не только всю валовую прибыль, но и требуют дополнительных заимствований (интернет-компании не получают чистой прибыли, но получают валовую и так называемую операционную прибыль).

В. Царев среди методов и показателей определения экономической эффективности интернет-систем выделяет специальные (нетрадиционные) кризисные оценочные показатели конечных результатов деятельности для интернет-компаний [3]:

‑ объем сокращения убытков в текущем периоде по сравнению с предыдущим;

прирост объема продаж;

‑ темп роста объема продаж;

‑ объем продаж на одного покупателя;

‑ численный состав постоянных покупателей;

‑ удельный вес «теряемых» покупателей за определенный период времени;

‑ затраты денежных средств на привлечение и удержание одного покупателя;

‑ долю завоеванного целевого рынка.

Речь, таким образом, идет о том, что будущие доходы оцениваются через инвестиции, которые представляют собой опционы. «В новой экономике скорее будущие опционы, чем реальные активы или краткосрочные доходы, будут определять значительную часть стоимости компании» [4]. Следовательно, эффективность интернет-бизнеса и интернет-компаний оценивается не через реальные активы и реальные доходы, а через показатели рыночной стоимости самой компании на фондовом рынке.

Парадоксальное следствие революции в области информационных технологий управления состоит в том, что она не изменила соотношения управляемости и стихийности, устойчивости и спонтанности в экономических процессах, порядка и хаоса как характеристик, постоянно сопутствующих развитию. Хотя новые идеи, концепции и инструменты управления часто рассматриваются только в качестве позитивных, т.е. не создающих новых проблем.

Так, исключительное значение теоретического знания и его роль в постиндустриальной экономике и обществе, когда оно выступает основным источником стоимости и превращает новую, «интеллектуальную технологию» в ключевой инструмент системного анализа и теории принятия решений, является общепризнанным [5].

Однако не указывается на то, что интенсивное использование науки в указанном аспекте – это ускоренное или взрывное развитие изменений, негативно влияющее на управляемость процессов. При этом следует добавить, что в экономике, основанной на знаниях, исключительно высока роль интеллектуального лидера, например, глобальной компании. И в случае его недееспособности резко возрастают масштабы риска. Таким образом, возникает новый тип экономического риска ‑ «персональный» [6].

Еще в начале 80-х годов ХХ века были выявлены основные тенденции в экономике, которые определяли переход от:

‑ индустриального общества к информационному;

‑ развитой техники к высоким технологиям;

‑ национальной экономики к мировой;

‑ краткосрочных задач к долговременным;

‑ институциональной помощи к самопомощи;

‑ представительной демократии к непосредственной;

‑ иерархии к сетям;

‑ Севера к Югу;

‑ альтернативного выбора «или–или» к многообразию выбора.

Доминирующая направленность ‑ многообразие и усложнение мирового экономического развития [7].

В начале ХХI века мир изменился в сторону множественности и неопределенности характер обмена, товара и денег [8]. Развивается форма торговли при почти полном отсутствии продавца и покупателя с помощью виртуальных посредников (Интернет, мобильная связь и др.).

В состав товара входит все, что может быть продано на рынке или выступать в качестве инвестиций. То есть товар включает в себя две части: собственно товар (продукт) и инвестиции (денежные средства, ценные бумаги, имущество, имущественные права, имеющие денежную оценку, интеллектуальные права, лицензии, ноу-хау, которые могут быть вложены в объекты предпринимательской деятельности с целью получения прибыли или иного эффекта).

В состав товара, кроме продукта и инвестиций, входят также интеллектуально-информационные технологии. Соответственно деньги в их традиционном понимании дополнились новыми видами: электронными чеками, электронными деньгами, цифровыми деньгами. Общий характер изменений – многообразие и усложнение процессов обмена.

Типовой закон об электронной торговле, принятый Комиссией Организации Объединенных Наций по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ) в январе 1997 года, является рамочной правовой основой для прямого участия в глобальной мировой торговле множества участников без ограничений по составу и количеству. Более того, объем понятий «торговля» и «торговая деятельность» толкуется предельно широко.

В специальном комментарии закон разъясняет, что термин «торговля» следует толковать и понимать так, чтобы он охватывал вопросы, вытекающие из всех отношений торгового характера, как договорных, так и недоговорных, а именно:

‑ любые торговые сделки на поставку товаров или услуг или обмен товарами или услугами;

‑ дистрибьюторские соглашения;

‑ коммерческое представительство и агентские отношения;

‑ факторинг;

‑ лизинг;

‑ строительство промышленных объектов;

‑ предоставление консультативных услуг;

‑ инжиниринг;

‑ куплю-продажу лицензий;

‑ инвестирование;

‑ финансирование;

‑ банковские услуги;

‑ страхование;

‑ соглашения об эксплуатации или концессии;

‑ совместные предприятия и другие формы промышленного или предпринимательского сотрудничества;

‑ перевозку товаров и пассажиров воздушным, морским, железнодорожным или автомобильным транспортом [9].

Казалось бы, ключевые факторы глобализации ‑ экономический и информационно-технологический ‑ обеспечивают интеграцию и предсказуемость развития: а) прозрачность национально-государственных границ для финансово-информационных систем; б) преобладание капитала и информационной свободы над национальными интересами; в) переход от мировой системы наций-государств к транснациональным системам и т.п.

Однако это не есть реализация принципа равенства условий конкуренции для всех стран, поскольку участником глобального рынка может быть лишь производитель высокотехнологичных и информационно емких товаров или товаров, занимающих преобладающую долю на глобальном рынке, которые являются или самыми лучшими, или самыми дешевыми для этого класса товаров [10].

Кроме того, на глобальном рынке конкурентоспособность в значительной мере определяется технологиями. Особенностью рынка технологий является то, что на высшем, концептуальном уровне он является закрытым и контролируется организационно. Обладание технологиями позволяет контролировать производство уникальных потребительских товаров, сложного технологического оборудования и высококвалифицированных услуг.

Потребителями контролируются только рынки наиболее простых потребительских товаров, сырья и продукции первого передела. Эти рынки считаются наиболее нестабильными и рискованными в стратегическом плане. Не только денежная масса, спрос, но и потребитель уже не имеет приоритета. Общий вывод: возникает новая форма контроля рынка – организационно-технологическая и дискриминационная, т.е. конфликтная. И, наконец, особенностью глобального рынка является утверждение глобальных монополий, которые не могут регулироваться не только национальными государствами, но и международными институтами. Понятие внутренний рынок утрачивает свой первоначальный смысл.