Основные тенденции развития экономики России на очередной трехлетний период: анализ, риски, прогноз

Введение

Прогноз социально-экономического развития РФ на 2021 год и на плановый период 2022 и 2023 годов (далее – Прогноз), чтобы стать основой формирования бюджетов всех уровней, должен опираться на законодательные и иные нормативно-правовые акты и решения Президента и Правительства РФ по вопросам социально-экономического развития. Прежде всего, на Федеральный закон «О стратегическом планировании в Российской Федерации» (ФЗ № 172 от 28.06.2014 г.), на Указ Президента РФ от 21 июля 2020 г. «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года», на единый план действий по достижению этих целей и на национальные проекты (программы).

В соответствии с этими документами среднесрочный прогноз социально-экономического развития должен быть ориентирован на решение двух задач.

Первая связана с определением экономических условий и параметров для формирования доходной части федерального бюджета и бюджетной системы в целом. При решении этой задачи определяется несколько макроэкономических параметров, которые закладываются в «формирование доходной части бюджета» [9] (Karavaeva, 2018) – прежде всего речь идет об объеме ВВП, уровне инфляции, валютном курсе рубля.

Вторая задача связана с оценкой соответствия сложившихся в предыдущий период трендов социально-экономического развития РФ [11] (Karavaeva, Kolpakova, 2018) долгосрочным целям и задачам развития страны. Только в таком своем качестве среднесрочный прогноз социально-экономического развития может рассматриваться как инструмент мониторинга реализации разработанной стратегии социально-экономического развития [13] (Karavaeva, Ivanov, 2019) для обеспечения достижения заданных целевых ориентиров [22] (Kolpakova, 2018), сформулированных в стратегии, или же корректировки самой стратегии долгосрочного социально-экономического развития РФ [7] (Karavaeva, Pavlov, Gubin, Ivanov, 2017). Именно в Прогнозе должны содержаться меры и инструменты, обеспечивающие реализацию вышеупомянутых документов в рамках очередной трехлетки 2021–2023 гг., которую следует рассматривать как первый этап долгосрочной перспективы до 2030 года.

Однако, к сожалению, ни единый план действий, ни переработанные национальные проекты (программы) так и не были разработаны в заданные Президентом и Правительством РФ сроки, несмотря на неоднократные поручения о скорейшем их представлении и утверждении в установленном порядке.

Главный вопрос в сфере экономики сейчас состоит в оценке сроков полного ее восстановления и выхода в дальнейшем на ускоренные темпы экономического развития. Важной темой является вторая волна пандемии, которая может прервать восстановление.

В представленном прогнозе рассматривается позитивный сценарий темпов роста ВВП. Так, в соответствии с базовым вариантом Прогноза выход на докризисный уровень развития ожидается к III кварталу 2021 г., а к концу 2021 г. экономика выйдет на траекторию устойчивого роста с ежегодным темпом в 2022–2023 гг. не менее 3,0%. И уже в 2021 г. будет обеспечено восстановление доходов и занятости населения, рост платежеспособного спроса, то есть до 2022 г. нас ждет очередной переходный период к долгожданному успеху в перспективе, которая постоянно смещается во времени. Только непонятно, за счет чего произойдет этот рост. Достижение в 2022–2023 гг. многих макроэкономических показателей развития экономики и социальной сферы в большей степени основано на оптимизме авторов, чем на практических расчетах по научно обоснованным методикам, которые за редким исключением до сих пор отсутствуют. Что касается 2021 г., то наиболее сильным аргументом обеспечения достижения планируемых показателей роста ВВП, доходов граждан, деловой (прежде всего, инвестиционной и потребительской) активности и других макропоказателей является провальная база 2020 г., о чем в Прогнозе также умалчивается. Кроме того, ожидаемый уровень развития в 2020 г. по основным макроэкономическим показателям также особого оптимизма не внушает. Так, предполагаемое падение ВВП составит (-3,9%), дефицит федерального бюджета – (-4,4%), падение реальных располагаемых денежных доходов населения – (-3,0%), инвестиций в основной капитал – (-6,6%), рост потребительских цен и инфляция – 3,8 и 4,0% соответственно и т. д. Поэтому вряд ли за один год удастся восстановить докризисные «показатели экономического роста» [35] (Frenkel, Tikhomirov, Sergienko, Surkov, 2018).

Обоснование уровня темпов экономической динамики в рамках Прогноза

Приведем имеющуюся в прогнозе таблицу 1 основных показателей прогноза социально-экономического развития Российской Федерации. Эта таблица дает представление как об ожидаемых итогах экономического развития к началу прогнозного периода, так и о росте важнейших экономических показателей в период 2021–2023 гг.

Таблица 1

Основные показатели прогноза социально-экономического развития Российской Федерации на 2021 и на плановый период 2022–2023 годов

Основой для разработки данного прогноза, как это видно из таблицы основных показателей, послужили: во-первых, ситуация с коронавирусом и, во-вторых, цены на нефть. Это весьма важные факторы для определения темпов роста ВВП, но не единственные. Следует иметь в виду, что в 2020 г. всплеск пандемии пришелся на крайне ослабленную экономику в результате досрочной расплаты по внешним долгам и реализации бюджетного правила. В результате этих решений огромные денежные средства были изъяты из финансирования развития. В результате к 2019 г. страна подошла с темпами прироста вместо 6–8% в год, как на рубеже XX и XXI веков, а с темпом 1,3% в 2019 г. [15] (Karavaeva, Kazantsev, Kolomiets, Ivanov, Lev, Kolpakova, 2019).

Обращает на себя внимание отсутствие ярко выраженных приоритетов в динамике, приведенных в данной таблице, показателей, особенно в 2022–2023 годы. Практически приросты почти всех показателей колеблются в рамках 2,5–3,0%. Только рост инвестиций в основной капитал выходит на уровень за 5% в год. Приоритет инвестиций правильный. Но ограниченность роста по другим показателям вряд ли правильна.

Для динамики практически всех показателей характерно то, что все они отражают переход от спада в 2020 г. к росту в 2021–2023 гг. В экономической практике переход от спада к росту характеризуется жаргонным термином «отскок». Вот для данного прогноза важно определить обоснованность величины этого отскока.

Как видно из таблицы 2, в 2020 г. ожидается спад ВВП на 3,9%. При этом прогнозируются прирост в дальнейшем: в 2021 г. – (по базовому варианту) 3,3%, в 2022 г. – 3,4%, и в 2023 г. – 3,0%. Такой прогноз представлялся ошибочным. После сильного падения ВВП в 2020 г. следует ожидать и (так обычно бывает) существенного отскока в 2021 г. (не менее 4,5%). Но этого не предусмотрено. А на 2022–2023 гг., казалось, действительно можно ожидать темпы в 3%, но это стагнационные темпы развития.

Важной характеристикой прогноза является изменение отраслевой структуры ВВП и промышленного производства. Естественно, так как именно ускоренное развитие машиностроения должно быть главнейшей задачей современности. Для выявления изменений в структуре производства пришлось показатели, разбросанные по различным разделам прогноза, сгруппировать в отдельной таблице, удобной для анализа (табл. 2).

Таблица 2

Темпы роста компонентов производства ВВП в 2019–2023 гг.

В данной таблице производит впечатление сильный рост производства компьютеров, электронных и оптических изделий. Очевидно, это связано с началом форсированного развития соответствующих производств, но это не характеризует в полной мере ситуацию в машиностроении.

В то же время в приведенной таблице 2 мы четко видим, что в прогноз заложены крайне медленные, практически самые медленные по сравнению с другими показателями темпы роста машин и оборудования (станкостроения). Следует напомнить, что станкостроение до сих пор относится к базовым отраслям развития экономики «ведущих стран мира» [25] (Lev, 2001). Однако похоже, что прогноз социально-экономического развития России на период 2021–2023 гг. тоже так считает. С этим никак нельзя согласиться.

Что касается темпов роста других отраслей промышленности, то здесь вызывают возражение крайне низкие темпы металлургии. По другим отраслям остается проблема распределения темпов роста по годам после спада в 2020 г., то есть проблема «отскока», или правильнее все-таки говорить о «восстановительном росте».

Представляют определенный интерес структуры компонентов производства ВВП за рамками промышленности. Ниже приведены соответствующие данные прогноза (табл. 3).

Таблица 3

Структура компонентов производства ВВП в 2019–2023 гг.

Высокая доля в объеме ВВП торговли и строительства понятна. Это действительно наиболее востребованные виды деятельности. Даже по востребованности явно выделяются транспортные услуги, операции с недвижимостью и госуправление. Достаточно высокая доля этих видов деятельности не вызывает вопросов. Вызывает удивление совершенно незначительное изменение этих долей по годам в течение 5 лет. Здесь явно видна недоработка прогноза.

Итак, общий вывод из распределения прогноза социально-экономического развития Российской Федерации явно отрицательный. Экономика страны сохраняется на стагнационном уровне [35] (Frenkel, Tikhomirov, Sergienko, Surkov, 2018). Выход на прирост ВВП [8] (Karavaeva, Pavlov, Kazantsev, Bukhvald, Gelvanovskiy, Rzhanitsyna, Ivanov, Kolomiets, Kolpakova, Kurnova, 2017) в 3% становится главной задачей современности, структура производства повторяет «вредную тенденцию» [33] (Frenkel, Volkova Tikhomirov, Sergienko, 2017) минимизации роста производства машин и оборудования и черной металлургии, а в целом эта структура практически не изменяется.

Данная ситуация может быть объективно объяснена тем, что прогноз разрабатывался в отрыве от разработки бюджета, что недопустимо. Прогноз и бюджет – настолько взаимозависимые и взаимосвязанные документы, что их разработка в отрыве друг от друга неизбежно нарушает баланс экономических интересов власти.

И вот, когда уже заканчивалась подготовка настоящих замечаний к прогнозу, а именно 01.10.2020, правительство внесло в Госдуму проект государственного бюджета. Итак, бюджет будет дефицитным. И это правильно. Но «дефицитность этого бюджета» [10] (Karavaeva, Bukhvald, Pavlov, Kazantsev, Gelvanovskiy, Ivanov, Kolomiets, Kolpakova, 2018) явно недостаточна, так как и при этом намечено сокращение госрасходов на 1 трлн рублей, или на 8% в реальном выражении. Такой бюджет явно может коренным образом изменить, и далеко не в лучшую сторону, прогноз, ведь когда уменьшенные на 8% госрасходы и увеличенные налоги будет доведены до бюджетополучателей, то те изменят и свои прогнозы.

О соответствии национальным целям Российской Федерации

В Прогнозе социально-экономического развития Российской Федерации на 2021 год и на плановый период 2022 и 2023 годов – 341 с. (далее – Прогноз) записано: «Прогноз на 2021–2023 гг. построен с учетом необходимости достижения национальных целей развития на период до 2030 г.» [29, с. 2]. Анализ текста Прогноза выявил неполный учет национальных целей развития Российской Федерации, сформулированных в Указе Президента Российской Федерации от 21 июля 2020 г. № 474 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года» (далее – Указ).

Так, одной из первых в этом Указе названа цель – «обеспечение устойчивого роста численности населения Российской Федерации» [1]. В Прогнозе нет не только раздела «Демография», но и ни одной цифры, относящейся к общей численности населения России. Есть только показатели численности рабочей силы и численности занятых в экономике.

Национальной целью РФ в Указе названо «обеспечение темпа роста валового внутреннего продукта страны выше среднемирового» [2]. Разработчики прогноза полагают, что «в 2021 г. ожидается восстановительный рост мировой экономики на уровне 4,7–5,2%, после чего темпы глобального роста [5] (Kazantsev, 2019) вернутся на уровень 3,0–3,5% в среднесрочной перспективе [12] [3] (Karavaeva, Bukhvald, Soboleva, Kolomiets, Lev, Ivanov, Kazantsev, Kolpakova, 2019). Взяв нижние границы указанных интервалов (4,7% и 3,0%), получим, что в 2021–2023 гг. мировая экономика вырастет на 11,1%, в то время как согласно базовому варианту прогноза прирост составит 10,0% [4]. Здесь и далее обсуждаются и участвуют в расчетах данные базового варианта Прогноза, который, по мнению авторов прогноза, «описывает наиболее вероятный сценарий развития российской экономики» [5]. Отметим, что иностранные специалисты дают более высокие, чем авторы Прогноза, оценки возможных темпов роста мирового валового внутреннего продукта (ВВП). Так, в июньском (2020 г.) прогнозе Мировой банк предполагает увеличение мирового ВВП в 2021 г. на 5,4%, стран с развитой экономикой – на 4,8%, России – на 4,1% [6] (авторы базового варианта рассматриваемого Прогноза дают для РФ более скромную цифру – 3,3%).

В Указе президента РФ стратегической целью названо «обеспечение темпа устойчивого роста доходов населения и уровня пенсионного обеспечения не ниже инфляции» [7]. В базовом варианте прогноза рост инфляции опережает увеличение реальных располагаемых доходов населения и реальной заработной платы (табл. 4).

Таблица 4

Темпы роста показателей базового варианта Прогноза социально-экономического развития Российской Федерации на 2021 год и на плановый период 2022 и 2023 годов,%

В Указе президента в число национальных целей включен «реальный рост инвестиций в основной капитал не менее 70% по сравнению с показателем 2020 года» [8]. В пересчете на среднегодовые темпы прироста это не менее 5,5% в год. В Прогнозе среднегодовые темпы прироста объема инвестиций в основной капитал в 2021–2023 гг. составляют 4,8%.

Структура компонентов производства ВВП

В прогнозный период представленная в Прогнозе отраслевая структура производства валового внутреннего продукта практически не меняется. На это указывают низкие значения линейного коэффициента абсолютных структурных сдвигов и стабильные величины коэффициента вариации (табл. 5). Следовательно, авторы Прогноза не закладывают в него структурные сдвиги в экономике, отсутствие которых говорит об эволюционном характере развития и невысокой скорости технологического прогресса.

Таблица 5.

Линейный коэффициент абсолютных структурных сдвигов и коэффициент вариации структуры компонентов производства ВВП в 2019–2023 гг., %

При этом в Прогноз заложено уменьшение (на 2,0 п.п.) доли добычи полезных ископаемых в отраслевой структуре производства валового внутреннего продукта и увеличение доли «государственного управления и обеспечения военной безопасности» [6] (Karavaeva, Ivanov, 2017), социального обеспечения. Последнее в сложившейся геополитической обстановке считаем правильным.

А вот пандемия COVID-19 и ожидания населения делают желательным заметное увеличение в ВВП доли деятельности в области здравоохранения и науки. Что, к сожалению, в прогнозе не предусмотрено. Представляется также целесообразным добавить в раздел «Здравоохранение» прогноз числа больничных коек и численности врачей на 1000 человек населения.

Для восстановления экономики России в первую очередь должен существенно вырасти потребительский спрос.

Именно так написано в Прогнозе: «основным источником роста ВВП в 2021–2023 гг. останется внутренний спрос» [9]. Однако принятые Правительством РФ меры социальной поддержки населения с ограниченным сроком действия, незначительная поддержка предпринимателей, несущественное увеличение денежных средств для технологического развития экономики и т.д. вряд ли позволят довести уровень потребительского спроса до предкризисного уровня. Тем более что реально располагаемые денежные доходы населения продолжают снижаться. По прогнозу Института экономики РАН, в 2020 г. они упадут на 3,9%. Основной источник этих доходов – заработная плата и пенсии – вырастут на незначительную величину. В то же время цены вырастут на 3,5–3,8%. Продолжит снижение и инвестиционная активность. Так, по оценке Института экономики РАН, в текущем году объем инвестиций в основной капитал уменьшится на 7,2%. Большинство компаний малого и среднего бизнеса продолжают пересматривать свои инвестиционные программы в сторону «замораживания вложений инвестиций в экономику» [2] (Alekseev, Baldakova, Baranov, Gilmundinov, Dementev, Kazantsev, Kazantsev et al., 2020).

Анализ данных таблицы «Среднесрочный прогноз социально-экономического развития Российской Федерации до 2023 года (Базовый вариант)» рождает сомнения относительно справедливости данного заявления. Дело в том, что реальные располагаемые доходы населения растут медленнее ВВП. Это указывает на то, что платежеспособный спрос населения не является основным драйвером роста российского ВВП. Поскольку заложенные в Прогноз темпы роста экспорта товаров заметно выше валового внутреннего продукта (табл. 6), со стороны спроса главным драйвером роста валового внутреннего продукта РФ выступает внешний спрос.

Таблица 6

Соотношение темпов роста ВВП, реальных располагаемых доходов населения и экспорта товаров в базовом варианте Прогноза социально-экономического развития Российской Федерации на 2021 год и на плановый период 2022 и 2023 годов, %

Главными факторами роста валового внутреннего продукта (X), как известно, являются производительность труда (p) и численность занятых в экономике (g): X = p•g. В формализованном виде производительность труда может быть представлена как произведение инвестиций в основной капитал (I), приходящихся на одного занятого в экономике (k = I/g) (аналог капиталовооруженности труда), и ВВП (X) на единицу инвестиций в основной капитал (b = X/I) (аналог на капиталоотдачи): p = X/g = k•b. Так как в прогнозе отдача инвестиций в основной капитал сокращается (темпы роста b = X/I уменьшаются), а объем инвестиций в основной капитал, приходящийся на одного занятого в экономике, растет (табл. 7), то он и выступает главным фактором повышения производительности труда.

Таблица 7

Соотношение темпов роста производительности труда, инвестиций в основной капитал на одного занятого в экономике и ВВП на единицу инвестиций в основной капитал в базовом варианте Прогноза социально-экономического развития

Российской Федерации на 2021 год и на плановый период 2022 и 2023 годов, %

С экономико-математической точки зрения из сказанного следует, что в основе плановых заданий по росту ВВП со стороны факторов роста лежит его взаимосвязь с инвестициями в основной капитал и, как показано выше (табл. 6), с динамикой экспорта товаров. Поэтому неслучайно авторы Прогноза относят отрасли, обеспечивающие инвестиционную модель развития, экспортно ориентированные отрасли обрабатывающей промышленности к драйверам экономического роста в 2021–2023 гг. [10]

Однако на самом деле источники внутреннего роста существуют. Прежде всего, накоплены и должны использоваться значительные средства ФНБ, золотовалютные резервы, возможности государственной бюджетной поддержки инвестиционной активности бизнеса и потребительского спроса населения, институциональные реформы. Они практически не задействованы в рамках Прогноза, поскольку это противоречит государственной «политике финансовой стабильности» [14] (Karavaeva, Ivanov, 2019), ради которой приносятся в жертву интересы социального прогресса и структурной перестройки экономики, науки, образования и социальной сферы в целом. Прогноз не предполагает «структурного реформирования экономической системы» [34] (Frenkel, Sergienko, Tikhomirov, Surkov, 2018). Он исходит из перераспределения источников поступления средств, то есть у Прогноза только одна цель: улучшение цифр в текущем моменте, но не на стабильной и уверенной основе.

В Прогнозе присутствует раздел «Риски базового варианта прогноза». При этом, во-первых, не обозначены риски консервативного варианта Прогноза, во-вторых, для базового варианта определено всего два вида рисков: санитарно-эпидемиологические ограничения и «рецессия мировой экономики» [37] (Frenkel, Sergienko, Tikhomirov, Surkov, 2019). Полагаем, что в сложившихся условиях перечень рисков [16] (Karavaeva, Kolomiets, Lev, Kolpakova, 2019), которые следует учесть при расчете показателей вариантов Прогноза, должен быть гораздо больше.

Например, пандемия COVID-19 привела к резкому увеличению рисков развития высокотехнологичной преступности, в частности преступлений, совершаемых с помощью информационных и компьютерных технологий.

Более того, на первом этапе пандемии в условиях ограничения передвижения граждан и снижения экономической активности преступная деятельность в ряде случаев была «заторможена или ограничена» [31] (Senchagov, Gubin, Pavlov, Karavaeva, Ivanov, 2015). Однако учитывая желание преступников восполнить свои противозаконные доходы, недополученные ими в период самоизоляции, а также реализовать новые преступные схемы, достаточно быстро разработанные ими под сложившуюся ситуацию, велика вероятность скачка экономической преступности в среднесрочной перспективе.

В прогнозе необходимо отражение планируемых мероприятий, направленных на сдерживание роста коррупции и теневой экономики (серых зарплат, скрытой безработицы, контрафактной продукции, утечки капитала), в том числе путем проведения соответствующей административной реформы и цифровой трансформации всех сфер жизнедеятельности. Требует внимания и разработка правовых и административных мер, направленных на сокращение разрыва между доходами и расходами населения путем вывода из тени значительной части криминальных доходов.

В Прогнозе отсутствует констатация рисков роста социальной напряженности в обществе, не приведены данные по показателю, характеризующему дифференциацию населения по уровню доходов, в то время как в последние два десятилетия и на сегодняшний день величина этого показателя крайне высока и необходимо принятие ряда мер для изменения ситуации.

В Прогнозе имеется отдельный блок, который посвящен социально-экономическому развитию субъектов Российской Федерации, однако не представлены «риски регионального развития» [32] (Frenkel, Maltseva, 2012) в условиях пандемической ситуации. Приведены прогнозные значения отдельных показателей по тем регионам, в которых ожидаются максимальные темпы роста показателей.

Между тем, учитывая сложную ситуацию с COVID-19, значительную неравномерность в развитии регионов, а также волнообразность распространения коронавирусной инфекции, целесообразно привести данные по тем регионам, прогнозные показатели развития по которым являются критичными, имеют существенные отклонения от прогнозных данных предыдущего периода и представляют наибольшую угрозу для дальнейшего социально-экономического развития России [19] (Kolomiets, 2019). Также для получения возможности проанализировать прогнозные данные в региональном срезе целесообразно привести данные в сводных таблицах с разбивкой по годам.

Данные обстоятельства должны учитываться при доработке Прогноза в качестве наиболее острых угроз, которые способны оказать существенное влияние на дальнейшее социально-экономическое развитие России.

В рассматриваемом варианте прогноза значительное внимание уделено ценам (тарифам) на товары, услуги хозяйствующих субъектов, осуществляющих регулируемые виды деятельности в инфраструктурном секторе.

Важность вопроса уровня цен и тарифов на услуги компаний инфраструктурного сектора (инфраструктурных монополий) [4] (Kazantsev, 2018) подтверждают «исследования общественного мнения» [17] (Karavaeva, 2020). Из опроса населения, проведенного в октябре 2019 года, российских граждан больше всего беспокоит рост цен на услуги ЖКХ (48%), затем на втором месте идет рост цен на товары и услуги (47%), а ситуация в сфере здравоохранения находится лишь на третьем месте (34%). Эксперты Фонда общественного мнения, проводившие опрос, также отмечают, что практически все исследования показывают озабоченность граждан проблемами снижения доходов и роста расходов. Внимание к ценам и тарифам ЖКХ [21] (Kolpakova, 2018) закономерно вытекает из того, что в среднем по стране траты на ЖКХ составляют 8,96% [27] (Lev, 2013) от общих расходов домашних хозяйств на потребление. Согласно данным проекта Сбербанка «Сберданные», за первое полугодие 2019 года наибольшую долю от общих расходов домашних хозяйств на потребление составляют траты на ЖКХ в Рязанской области (13,1%), Чукотском АО (12,7%), Еврейском АО (12,6%), Камчатском крае (12,6%). В Удмуртии он составляет 8,24%, в ХМАО – 9,25%.

Рисунок 1. Динамика ИПЦ на все товары и услуги и ИПЦ на услуги ЖКХ,

апрель 2020 г. в % к декабрю 2019 года

Источник: рассчитано по данным Росстата [30].

Усугубляет ситуацию то, что до последнего времени рост регулируемых тарифов на ЖКХ превышал средний рост свободных (нерегулируемых) [28] (Lev, 2015) потребительских цен (рис. 1).

Предусмотренный в Прогнозе «рост регулируемых тарифов сетевых организаций для потребителей, кроме населения, в среднем по стране в период 2020–2023 гг. составит не более 3,0% ежегодно, а размер индексации тарифов на передачу электрической энергии населению в среднем по Российской Федерации сохранится на уровне 5,0% ежегодно» [29, с. 28] и соответствует ранее принятым параметрам, но не корреспондируется с уровнем инфляции, при которой «регулируемые цены должны расти на величину инфляции» [24] (Lev, 2001).

В Прогнозе предусматривается темп роста потребительских цен на конец 2020 г. на уровне 3,8% [29, с. 8]. По уверению Минэкономразвития, «умеренному увеличению годовых темпов роста цен с текущих уровней будет способствовать дальнейшее восстановление потребительского спроса и отложенная индексация» [29, с. 8] «регулируемых цен и тарифов в ряде регионов» [26] (Lev, 2012).

Между тем повышению потребительского спроса, по экспертному мнению, должно предшествовать увеличение заработной платы. Однако за период коронавируса многие предприятия были переведены на карантин, а работники отправлены на самоизоляцию и в отпуска. Предприятия, у которых упали объемы продаж, сократилась выручка, снизилась прибыль, не имели возможности платить заработную плату на прежнем уровне, так как заработная плата «сидит» в себестоимости продукции и отсутствии реализации и не дает возможности выплачивать заработную плату (табл. 8, 9). Администрация этих предприятий в официальном порядке рассматривала законные варианты уменьшения оплаты труда: либо за счет сокращения рабочего времени (день или неделю); либо объявляла временный простой и распускала всех и часть работников по домам на период карантина.

Таблица 8

Среднемесячная номинальная начисленная заработная плата работников по полному кругу организаций в целом по экономике Российской Федерации в 2019–2020 гг., руб.

Таблица 9

Просроченная задолженность по заработной плате

по источникам финансирования на 1 сентября 2020 года

По данным Росстата, задолженность по заработной плате на 1 сентября 2020 г. имели менее 1% работников исследуемых организаций. По видам экономической деятельности численность работников, перед которыми имелась задолженность, распределилась следующим образом: обрабатывающие производства – 47%; добыча полезных ископаемых – 18%; строительство – 13%; транспорт, сельское хозяйство, охота и предоставление услуг в этих областях, лесозаготовки – по 7%.

Продолжает расти число безработных: в мае – 4 513 тыс. человек, что на 227 тыс. больше, чем в апреле (4 286 тыс. человек). Уровень безработицы в мае составил 6,1% от рабочей силы, что является максимальным значением с марта 2012 года. По данным Росстата, в марте 2020 года в России было 3 485 тыс. человек безработных, за апрель и май их число возросло на более чем 1 млн человек. Рост числа безработных в мае 2020 года к маю 2019 года составил 132,7%, а по сравнению с апрелем 2020 года – 105,3%. Уровень безработицы (отношение численности безработных к численности рабочей силы) в июле 2020 г. составил 4,7 млн человек, или 6,3%, то есть не имели работы или доходного занятия.

При этом в представленном Прогнозе «регистрируемая безработица в текущем году росла опережающими темпами – по данным Минтруда России, численность безработных, зарегистрированных в органах службы занятости, на конец августа составила 3,6 млн человек [29, с. 11]. То есть в Прогнозе речь идет о прогрессирующем росте безработицы со ссылкой на Минтруд, а по данным Росстата, уже в июле зарегистрировано на 1,1 млн человек больше, чем прописано в Прогнозе.

Раздел «Цены (тарифы) на товары, услуги хозяйствующих субъектов, осуществляющих регулируемые виды деятельности в инфраструктурном секторе» в Прогнозе в целом сохранился в варианте, принятом в сентябре 2019 г. Прогнозом социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2024 года. Исходя из представленного раздела «Цены» в Прогнозе, никаких существенных изменений в динамике цен не предвидится.

Однако очевидно, что рост обменного курса рубля побудит поставщиков и производителей, продавцов увеличить отпускные цены [23] (Kolpakova, 2019), и их интересы будут направлены на сохранение своих доходов. С учетом увеличения тарифов естественных монополий, транспортных услуг (морских, воздушных, речных, железнодорожных, автомобильных), перевозок общегородского транспорта (метро, автобус, троллейбус, трамвай, маршрутное такси), услуг ЖКХ рост розничных цен предположительно возрастет до 10,0% в год. При этом рост безработицы с учетом пандемии, перевод части населения на сокращенный график работы и удаленный доступ снизят покупательную способность большей части населения, и в итоге складывающаяся экономическая ситуация не позволит допустить резкий рост розничных цен на продовольственные товары первой необходимости.

Заключение

1. В целом Прогноз составлен исходя из неверных предпосылок о том, что Россию минует вторая волна коронавируса и воздействие пандемии COVID-19 на экономику России оказалось не таким пагубным, как предполагалось. Разработанный в двух вариантах (базовом и консервативном) Прогноз описывает наиболее вероятные сценарии развития российской экономики с учетом ожидаемых внешних условий и принимаемых мер экономической политики, и при этом прогнозная «траектория экономического роста» [3] (Gelvanovskiy, Kolpakova, Lev, Bilyak, 2015) до конца 2020 г. и в 2021 г. по-прежнему характеризуется существенной неопределенностью. Несмотря на опубликованную спустя две недели после утверждения Прогноза на заседании Правительства 16 сентября 2020 года информацию о возвращении в Россию второй волны коронавируса в базовом и консервативном вариантах, не предполагается вторая волна новой коронавирусной инфекции, однако она остается ключевым источником риска для параметров данного Прогноза.

2. Базовый вариант Прогноза основан на спорных, противоречивых и неверифицируемых посылах. Так, заявление об ожидаемом росте добычи нефти (включая газовый конденсат) на уровне 507,4 млн тонн в 2020 г., 517,8 млн тонн в 2021 г. с последующим ростом до 552,4 млн тонн. в 2022 г. и 560,0 млн тонн в 2023 году [29, с. 13] (т.е. +2,0%, +8,9%, +10,4% соответственно) слабо корреспондирует с ожидаемым на мировых рынках «слабым восстановлением спроса (в том числе со стороны транспортной отрасли с учетом сохранения ограничений на перемещения населения и развития дистанционных форм занятости)» [29, с. 13].

Согласно Прогнозу, «рост ВВП на прогнозном горизонте будет основываться на расширении внутреннего спроса – как потребительского, так и инвестиционного. В 2021 г. ожидается восстановительный рост потребления домашних хозяйств: оборот розничной торговли увеличится на 5,1%, объем платных услуг населению – на 6,7%. В 2022–2023 гг. оборот розничной торговли продолжит расти темпом 2,8–2,9%, объем платных услуг населению – 3,0–3,1%» [29, с. 15]. Непонятно, каким образом столь впечатляющий рост потребительского спроса может быть достигнут, если в 2021 году ожидается продолжение роста реальных заработных плат умеренными темпами (2,2%) (а реальных располагаемых доходов населения – 3,0%), и далее рост реальных заработных плат прогнозируется на уровне 2,3% в 2022 г. и 2,5% в 2023 г., реальных располагаемых доходов населения – на уровне 2,4% и 2,5% соответственно. Очевидно, плоды принесет словесная «прокладка» – «за счет восстановления доходов от собственности и предпринимательской деятельности после существенного спада в текущем году» [29, с. 16]. Сомнительно, что эти доходы смогут значительно увеличить платежеспособный спрос большинства занятых работников, если для них доходы от предпринимательской деятельности недоступны.

Кроме того, в Прогнозе не представлен показатель ВВП в действующих и (или) сопоставимых ценах ни за 2019 г., ни в прогнозируемом периоде; представлены только показатели ежегодного прироста ВВП. Отсутствие показателей ВВП в действующих и (или) сопоставимых ценах делает Прогноз неверифицируемым. Характерно, что и далее составители Прогноза представляют важнейшие макроэкономические показатели «исключительно в относительном выражении» [18] (Karavaeva, Ivanov, Lev, 2020).

3. Относительно более реалистичным выглядит консервативный вариант Прогноза, которому в целом присущи отмеченные выше недостатки базового варианта. Так, согласно консервативному варианту, при котором темпы роста реальных располагаемых доходов населения ожидаются в диапазоне 1,6–1,9% в среднесрочной перспективе [29, с. 16], рост розничного товарооборота и объема платных услуг населению в 2021 г. в рамках консервативного варианта оценивается на уровне 4,5% и 5,6% соответственно, в 2022–2023 гг. оба показателя продолжат расти темпом 2,0–2,3% [29, с. 17]. Такая динамика возможна только при наличии у населения большого объема денежных сбережений, которые население начнет использовать в прогнозируемом периоде. Это предположение является, как и в базовом варианте Прогноза, нереалистичным, учитывая снижение в последние годы реальных располагаемых доходов населения.

4. Не менее произвольными выглядят предположения Прогноза по поводу роста инвестиций в основной капитал.

В 2019 г. при относительно лучшей конъюнктуре «рынков энергоносителей» [20] (Kolpakova, 2011) и положительном сальдо торгового баланса, незначительном объеме внутренних заимствований Минфина инвестиции в основной капитал увеличились на 1,7% [29, с. 17]. В 2021–2023 гг. при резком сокращении сальдо торгового баланса – в 2021 г. к 2019 г. – на 36,7% (по базовому варианту) или на 44,6% (по консервативному варианту), в 2023 году, соответственно, на 28,4% или на 39,6% [29, с. 17], минимальном росте реальных доходов населения и, соответственно, конечного спроса, увеличении объема внутренних заимствований (неизбежном в силу ограниченности возможностей занимать на внешних денежных рынках), прирост инвестиций в основной капитал предполагается увеличить в 2–3 раза по сравнению с 2019 г. (табл. 1) [1, с.17]. За счет каких стимулов и каких источников в этих условиях после падения в 2020 году быстро вырастут инвестиции в основной капитал, как это предусматривает и базовый, и консервативный варианты Прогноза, не указывается. Кроме того, значительную часть инвестиций «заберут» инвестиции в газодобычу, которая будет увеличиваться, несмотря на конъюнктуру мировых рынков. Есть основания также ожидать сохранения высоких темпов оттока капитала. Но данную проблему Минэкономики не рассматривает.

5. Прогноз полностью игнорирует ключевую в современных условиях проблему увеличения финансовых ресурсов, которые следует направить на развитие социальной сферы и поддержку населения в условиях сохранения пандемических угроз и необходимости структурной перестройки экономики.

Характерно для методики составления Прогноза, что развернутое перечисление мер поддержки населения и бизнеса в 2020 году [29, с. 18–20] полностью игнорирует оценку величины финансового обеспечения этих мер. За счет чего прогнозируется увеличение доли образования в структуре ВВП на 0,2 п. п. в 2023 г. по сравнению с 2019 г. [29, с. 24] – остается неизвестным. Даже здравоохранение, доля которого в ВВП также увеличится на 0,3 п. п. в 2023 г. по сравнению с 2019 г. [29, с. 24], не «удостоилось» конкретики. Хотя Прогноз утверждает, что именно санитарно-эпидемиологическая обстановка, прежде всего, будет определять скорость восстановления экономики [29, с. 27], и соответствующие вызовы, наряду с состоянием мировой экономики являются, по оценке Прогноза, главными рисками его базового варианта [29, с. 27]. Однако ни одного конкретного показателя финансового обеспечения развития отрасли, объема государственных и (или) частных инвестиций Прогноз не содержит [29, с. 85–87]. Даже служба санитарно-эпидемиологического надзора, лабораторная и инфекционная службы, которые, согласно Прогнозу, будут модернизированы, не стали исключением. Сколько денег должно быть израсходовано на эту жизненно необходимую в самом прямом смысле модернизацию, составители Прогноза не объясняют.

В настоящий момент мы являемся свидетелями того, что разворачивается полномасштабная вторая волна коронавируса, и последствия ее могут усугубить накопленные проблемы в экономике и, прежде всего, неизбежное падение экономической активности, снижение доходов предпринимателей и населения, которые приведут к объективному сокращению платежеспособного спроса. Учитывая неизбежное на фоне роста курса доллара повышение потребительских цен и цен производителей, можно предположить, что падение совокупного спроса еще не закончилось. Тем большее значение имеет использование для поддержки населения и предпринимательства возможностей всех инструментов государственной экономической политики, которые не нашли, к сожалению, необходимой разработки в представленном прогнозе.

[1] Указ Президента Российской Федерации от 21 июля 2020 г. № 474 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года». Подписан 21.07.2020 [1]. Режим доступа: http://www.kremlin.ru/events/president/news/63728 (дата обращения: 30.09.2020).

[2] Там же.

[3] Прогноза социально-экономического развития Российской Федерации на 2021 год и на плановый период 2022 и 2023 годов. (431 с.) [29, с. 11].

Здесь же отметим, что 3,0-3,5% – это не темпы роста, а темпы прироста.

[4] Рассчитано по данным таблицы «Среднесрочный прогноз социально-экономического развития Российской Федерации до 2023 года (Базовый вариант)».

[5] Прогноза социально-экономического развития Российской Федерации на 2021 год и на плановый период 2022 и 2023 годов. (431 с.) [29, с. 2].

[6] World Economic Outlook, June 2020 // URL: https://www.imf.org/en/Publications/WEO/Issues/2020/06/24/WEOUpdate (дата обращения: June2020. 30.09.2020).

[7] Указ Президента Российской Федерации от 21 июля 2020 г. № 474 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года». Подписан 21.07.2020. Режим доступа: http://www.kremlin.ru/events/president/news/63728 (дата обращения: 30.09.2020) [1].

[8] Там же.

[9] Прогноза социально-экономического развития Российской Федерации на 2021 год и на плановый период 2022 и 2023 годов. (431 с.) [29, с. 22].

[10] Прогноз социально-экономического развития Российской Федерации на 2021 год и на плановый период 2022 и 2023 годов. (431 с.) [29, с. 21].