Socio-economic inequality in China's provinces in the context of the country's changing politics

Chzhan Vantsi¹, Mironova M.N.¹
¹ Российский университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы

Journal paper

Russian Journal of Innovation Economics ^{(РИНЦ, ВАК)}
опубликовать статью | оформить подписку

Volume 15, Number 1 (January-March 2025)

Citation:

Abstract:
The research purpose was to examine the dynamics of socio-economic inequality in various provinces of China in the context of the country's changing politics. The article analyzes the dynamics of socio-economic inequality. It is concluded that in the studied provinces there is economic and social asymmetry, which requires a coordinated state policy to reduce the gap in living standards and ensure sustainable development of all regions in China. The factors that create socio-economic inequality are identified, the most important of which are historical context, geographical location, lack of infrastructure, etc. The relationship between socio-economic indicators and political transformation is examined by means of the Gini, Theil and Atkinson indices. The impact of income inequality, as measured by these indices, on the stability of political regimes and the likelihood of social conflict is analyzed. Finally, recommendations to reduce inequality and improve the socio-economic situation in China's provinces are proposed.

Keywords: socio-economic inequality, spatial polarization, Chinese provinces, population income, economy

JEL-classification: N15, N30, N35, N10

Введение

В последние десятилетия стремительный рост китайской экономики, сопровождающийся урбанизацией и технологическими инновациями, привел к значительному повышению уровня жизни миллионов людей. Тем не менее, данный успех спровоцировал пространственную поляризацию между различными провинциями Китая. Заметное неравенство наблюдается между городскими и сельскими районами, так мегаполисы, такие как Пекин и Шанхай, процветают, в свою очередь многие сельские области остаются в тени экономического развития. Данное многоаспектное экономическое явление создает социальное напряжение и вызывает недовольство среди домохозяйств.

В этой связи, данная тема заслуживает особого внимания вызывает необходимость в изучении причин и следствий этих различий.

Несмотря на то, что правительство Китая проводит ряд реформ, направленных на улучшение экономической ситуации в менее развитых регионах, их результаты остаются неоднозначными. Экономические изменения, инициируемые властями, зачастую сталкиваются с местными реалиями, которые далеко не всегда соответствуют общим планам и стратегическим взглядам на развитие. Инфраструктурные проекты, рассчитанные на долгосрочную перспективу, требуют значительных временных и финансовых затрат, что не всегда оправдывает себя в краткосрочной перспективе.

Стоит отметить, что в некоторых провинциях Китая реформы действительно содействовали увеличению уровня жизни населения и созданию новых рабочих мест, однако реальное состояние дел в менее развитых субъектах продолжает вызывать серьезные вопросы и требует дальнейшего анализа и обсуждения.

В этой связи, необходимость в систематическом анализе влияния политических решений на уровень социально-экономического неравенства в провинциях Китая, становится все более очевидной.

Таким образом, актуальность данного исследования определена наличием проблем в части региональных диспропорций провинций Китая, которые необходимо решать по причине глобальных вызовов и высокой конкуренции на международных рынках.

Социально-экономическое развитие КНР последних десятилетий исследуется многими китайскими учеными, среди которых можно отметить Ши Юнься [16, c. 24-30], Гао Шанцюана [4, c. 52-65], Хэ Лунцюня [12, c. 6-12], Янга Фэнчэня [17, c. 117-147] и др.

Между тем, исследования в данной области также проводили российские экономисты, такие как А.А. Киреев [7, c. 3-43], В.Я. Портяков [10, c. 238], А.С. Селищев [11, c. 239], и т.д.

Стоит отметить, исторический подход, на основании которого, китайские ученые, такие как Линь Ифу [9. c. 11-14], Ван Сяолу [2, c. 45-51] исследовали развитие китайской экономики в контексте политических преобразований.

Анализ основных закономерностей, тенденций и проблем развития экономики Китая отражен в трудах ведущих отечественных китаистов: Т.В. Болотиной [1, с.230], В. Л Ерохина [5, c 5-15].

Несмотря на большое количество научных трудов, посвящённых проблемам социально-экономического развития, в условиях изменяющейся политики Китая, происходит увеличение разрыва между прибрежными и внутренними регионами, городским и сельским населением, а также между различными социальными группами [1]. Дальнейшая проработка данного экономического явления остается весьма актуальной тем самым подтверждая гипотезу исследования.

В этой связи, целью данной статьи является исследование динамики социально-экономического неравенства в различных провинциях Китая в контексте изменяющейся политики страны, в соответствии с которой необходимо решение следующих задач:

- провести анализ динамики социально-экономического неравенства в провинциях Китая;

- определить ключевые факторы, формирующие пространственную поляризацию провинций Китая;

- изучить влияние изменений в политике на уровень неравенства;

- предложить рекомендации для снижения неравенства и улучшения социально-экономической ситуации в провинциях Китая.

Научная новизна данной работы заключается в обосновании взаимосвязи социально-экономических показателей в ресурсных и нересурсных провинциях с политическими преобразованиями, на основе индексов Джини, Тейла и Адкенсона, на основании корреляции которых разработаны рекомендации для снижения неравенства и улучшения социально-экономической ситуации в провинциях Китая.

Методология

Методология данного экономического исследования основана на использование комплекса методов и инструментов, таких как логический анализ, системный подход, исторический метод, а также специфических экономических методах, а именно статистический анализ, сравнительный анализ и др.

Результаты и обсуждения

Сравнительный анализ между различными провинциями Китая представляет собой важный инструмент для понимания социально-экономического неравенства, которое существует в стране.

Китай, будучи одной из крупнейших экономик мира, демонстрирует значительные различия в уровне доходов и благосостояния между своими регионами. Восточные провинции, такие как Шанхай, Пекин и Гуандун, показывают высокие показатели экономического роста и уровня жизни, в то время как западные провинции, такие как Ганьсу, Цинхай и Сычуань, сталкиваются с проблемами бедности и недостатка ресурсов [2].

Одним из ключевых факторов, способствующих таким различиям, является исторический контекст. Восточные регионы Китая традиционно были более развитыми благодаря своему географическому положению, которое способствовало торговле и инвестициям. В свою очередь, западные провинции долгое время оставались на периферии экономического развития, что привело к накоплению проблем, связанных с низким уровнем образования, недостатком инфраструктуры и ограниченным доступом к рынкам. Провинции, обладающие значительными запасами полезных ископаемых, включая уголь, нефть, газ и руды, традиционно классифицируются как "ресурсные". К ним относятся Шаньси (Северный Китай), Шаньдун (Восточный Китай), Внутренняя Монголия (Северный Китай), Хэйлунцзян (Северо-восток), Ляонин (Северо-восток), Синьцзян-Уйгурский автономный район (Северо-запад), Цинхай (Северо-запад), Юньнань (Юго-запад), Сычуань (Юго-запад), Фуцзянь (Южный Китай), Гуандун (Южный Китай). Перечисленные регионы играют ключевую роль в обеспечении энергетической безопасности и промышленного развития страны. Также на территории Китая имеются "нересурсные" провинции, такие как Цзянсу, Чжэцзян, Хэнань, ориентированные на обрабатывающую промышленность, сферу услуг и сельское хозяйство, расположенные преимущественно на восточном побережье и характеризующиеся развитой инфраструктурой, притоком иностранных инвестиций и высокой плотностью населения [3].

В рамках статьи, проведем сравнительный анализ ВВП на душу населения в ресурсных и нересурсных провинциях Китая, в период с 2004 по 2023 гг. (Таблица 1).

Таблица 1

ВВП на душу населения в ресурсных и нересурсных провинциях, за период с 2004 по 2023 гг. (юань)

Год	Нересурсные провинции	Ресурсные провинции	Средний показатель по стране
2004	14242	12251	13535
2005	16197	14055	15437
2006	18509	16276	17716
2007	22244	19694	21339
2008	25761	23186	24847
2009	27815	24686	26705
2010	32503	28776	31180
2011	37906	33772	36439
2012	41440	37146	39917
2013	45300	40596	43631
2014	48841	43359	46896
2015	51830	45259	49498
2016	56108	48081	53260
2017	61771	53136	58707
2018	67683	58335	64366
2019	72401	62441	68867
2020	74335	63974	70658
2021	83863	73375	80142
2022	87090	78305	83972
2023	91637	81961	88204

Источник: составлено автором на основе данных Сайт Национального бюро статистики Китая. [Электронный ресурс]. URL: https://data.stats.gov.cn/easyquery.htm?cn=C01 (дата обращения 20.02.2025).

Согласно статистическим данным, в период с 2004 по 2023 год совокупный ВВП нересурсных провинций повсеместно превышал ВВП ресурсных провинций, а по итогам 2023 года, исследуемый показатель нересурсных провинций достиг 75,93 млрд юаней, что в полтора раза больше ВВП ресурсных провинций.

С точки зрения траектории роста, обе группы провинций демонстрировали устойчивый рост, но с разной скоростью, исключение составил лишь 2020 г. в виду воздействия пандемии COVID-19.

Стоит отметить, что нересурсные провинции вносят больший вклад в рост национальной экономики. Так, в 2023 году ВВП нересурсных провинций составил 60,7% от общего ВВП двух типов провинций, в то время как доля ресурсных провинций составила 39,3%. Данная структурная разница оставалась практически стабильной в течение всего исследуемого периода.

Следовательно, можно констатировать, что различие между представленными типами провинций порождает экономическую и социальную асимметрию, которая требует скоординированной государственной политики для сокращения разрыва в уровне жизни и обеспечения устойчивого развития всех регионов Китая [4].

Еще одним важным показателем, по которому можно определить уровень социально-экономического неравенства в провинциях Китая, это доходы населения (Таблица 2).

Таблица 2

Сравнительный анализ доходов городского и сельского населения в ресурсных и нересурсных провинциях, за период с 2004 по 2023 гг. (юань)

Год	Нересурсные провинции (город)	Ресурсные провинции (город)	Нересурсные провинции (деревня)	Ресурсные провинции (деревня)
2004	9376	8754	3350	2945
2005	10414	9628	3740	3253
2006	11600	10719	4140	3578
2007	13395	12327	4760	4126
2008	15238	14052	5467	4740
2009	16596	15280	5952	5109
2010	18381	16985	6849	5872
2011	20931	19436	8061	7012
2012	23528	22001	9142	7995
2013	25856	24230	10255	9003
2014	28177	26387	11401	10002
2015	30609	28611	12444	10847
2016	33110	30801	13514	11722
2017	35929	33243	14719	12692
2018	38870	35715	16016	13797
2019	42093	38338	17520	15148
2020	43748	39534	18662	16273
2021	47359	42664	20631	18003
2022	49093	44290	21830	19088
2023	51664	46291	23487	20516

Данные таблицы 2, свидетельствуют о том, что городское население в несырьевых провинциях имеют самый высокий доход, городские жители в ресурсосберегающих провинциях имеют второй по величине доход, сельские жители в несырьевых провинциях имеют более высокие доходы относительно сельского населения в ресурсных провинциях. В 2023 году уровень доходов этих четырех групп составлял 51664 юаня, 46291 юань, 23487 юаней и 20516 юаней соответственно.

Разница в градиентах отражает двойную проблему, связанную с несбалансированным региональным развитием и недостаточным развитием городов и сельских районов.

На основании статистического анализа, можно сделать вывод о том, что социально-экономическое неравенство в китайских провинциях обусловлено сложным переплетением факторов, среди которых центральное место занимают историческое наследие, географическое положение, экономическая политика и человеческий капитал. Прибрежные провинции, получившие преференции в период реформ, демонстрируют более высокие показатели развития благодаря доступу к международной торговле и инвестициям. Удаленность внутренних регионов и недостаточно развитая инфраструктура сдерживают их экономический рост. Политика центрального правительства, направленная на стимулирование отдельных регионов, также вносит вклад в диспропорции. Так, неравномерное распределение инвестиций в образование и здравоохранение приводит к различиям в качестве человеческого капитала, усугубляя разрыв между богатыми и бедными провинциями.

Следовательно, эффективное решение проблемы неравенства требует комплексного подхода, включающего корректировку экономической политики для обеспечения более равномерного распределения ресурсов [5].

В контексте исследования, рассмотрим влияние изменений в политике Китая на уровень неравенства за исследуемый период. К более значимым стоит отнести «Одиннадцатый пятилетний план национального экономического и социального развития КНР» (2006-2010 гг.), в рамках реализации которого акцент был сделан на повышении энергоэффективности, защите окружающей среды и сокращении разрыва между городским и сельским населением. План предусматривал значительные инвестиции в развитие сельских районов, образование и здравоохранение, снижение энергоемкости экономики на 20%, а также увеличение доли расходов на научные исследования и разработки. План также подчеркивал необходимость структурных реформ, включая укрепление социального обеспечения и дальнейшую либерализацию экономики [6,7].

Позднее, 14 марта 2011 года Четвертая сессия Всекитайского собрания народных представителей одиннадцатого созыва рассмотрела и одобрила основные положения «Двенадцатого пятилетнего плана национального экономического и социального развития КНР» (2011-2015гг.), который явился важным документом, определяющим стратегию дальнейшего развития страны в части ожидание стабильного роста экономики, с акцентом на модернизацию и переход от экономики, ориентированной на экспорт и инвестиции, к внутреннему потреблению и устойчивому развитию [7].

Уже 16 марта, 2016 года формируется «Тринадцатый пятилетний план национального экономического и социального развития КНР» (2016-2020 гг.), а 11 марта 2021 г. «Четырнадцатый пятилетний план национального экономического и социального развития КНР» (2021-2025 гг.) и долгосрочные цели на 2035 год [7].

В центре внимания стратегических документов находятся инновации, устойчивое развитие и улучшение качества жизни граждан, а также трансформация экономики в сторону высоких технологий, зеленой и низкоуглеродной энергетики, создание конкурентоспособной экосистемы для стартапов и малых предприятий. План акцентирует внимание на достижении самодостаточности в ключевых отраслях, таких как сельское хозяйство и цифровые технологии. Важное место отводится социальной политике, включая повышение уровня образования и здравоохранения, улучшение городской и сельской инфраструктуры, а также борьбу с неравенством [8,9].

Более детально, взаимосвязь социально-экономических показателей с политическими преобразованиями можно проследить с помощью сравнительного анализа индексов Джини, Тейла и Адкенсона, отражающего данные о социально-экономическом неравенстве в контексте политических изменений.

Индекс Джини, варьирующийся от 0 до 1, измеряет степень концентрации доходов, где 0 означает полное равенство, а 1 - абсолютное неравенство. В Китае, с его многообразной экономической структурой, индекс Джини позволяет выявить различия между развитыми и менее развитыми регионами, подчеркивая, как экономические реформы влияют на распределение богатства (Таблица 3).

Таблица 3

Сравнение индекса Джини для ресурсных и нересурсных провинций за период с 2004 по 2023 гг.

Год	Ресурсные провинции	Нересурсные провинции
2004	0.862	0.834
2005	0.863	0.835
2006	0.863	0.842
2007	0.856	0.838
2008	0.851	0.831
2009	0.841	0.810
2010	0.834	0.807
2011	0.825	0.800
2012	0.820	0.793
2013	0.804	0.780
2014	0.889	0.869
2015	0.885	0.868
2016	0.896	0.877
2017	0.838	0.803
2018	0.839	0.810
2019	0.823	0.786
2020	0.828	0.799
2021	0.806	0.777
2022	0.589	0.532
2023	0.818	0.783

В период с 2003 по 2013 гг. индексы Джини обоих типов провинций имели тенденцию к медленному снижению, связанную с стратегией координированного регионального развития и политикой по проведению экспериментов по трансформации ресурсных городов, реализуемыми в периодах «Одиннадцатого пятилетнего плана развития народного хозяйства и общества Китая» и «Двенадцатого пятилетнего плана развития народного хозяйства и общества Китая».

Однако, в период с 2014 по 2016 гг., индекс Джини резко вырос и достиг своего пика, по причине активизации процесса структурной реформы с позиции предложения, в момент столкновения ресурсных регионов со значительными трудностями, в части корректировке производства в рамках сокращения избыточной производственной мощности [9].

Уже к 2017 году, и в рамках реализации «Тринадцатого пятилетнего плана национального экономического и социального развития Китая», индекс Джини вновь начал снижаться. В условиях стратегии совместного процветания (2022-2023 гг.) индекс Джини колебался, но в целом оставался на относительно низком уровне.

С точки зрения динамики изменения, тренды индекса Джини в двух типах провинций демонстрируют значительную синхронность, но различаются по амплитуде колебаний. Амплитуда колебаний индекса Джини в ресурсных провинциях, как правило, выше, чем в нересурсных провинциях (Рис.1).

Рис 1. Сравнение индекса Джини для ресурсных и нересурсных провинций за период с 2004 по 2023 гг.

Данный фактор свидетельствует о том, что ресурсные провинции более чувствительны к макрополитике и внешним воздействиям. Особенно в условиях, когда в «Четырнадцатом пятилетнем плане развития народного хозяйства и общества Китая» подчеркивается важность экологического строительства и зеленого развития, нагрузка на трансформацию ресурсных провинций еще больше возрастает [10].

В свою очередь, индекс Тейла более детально характеризует неравенство, отражая долю населения с доходами ниже среднего. Данный индекс способен выявить специфические проблемы в отдельных провинциях, подчеркивая уязвимость определенных социальных групп (Таблица 4).

Таблица 4

Сравнение индекса Тейла в ресурсных и нересурсных провинциях за период с 2004 по 2023 гг.

Год	Ресурсные провинции	Нересурсные провинции
2004	0.502	0.459
2005	0.506	0.462
2006	0.543	0.502
2007	0.516	0.488
2008	0.496	0.459
2009	0.469	0.384
2010	0.512	0.467
2011	0.504	0.456
2012	0.510	0.450
2013	0.538	0.501
2014	0.535	0.507
2015	0.531	0.504
2016	0.537	0.503
2017	0.491	0.446
2018	0.491	0.455
2019	0.477	0.427
2020	0.289	0.280
2021	0.294	0.287
2022	0,244	0,243
2023	0,351	0,321

В период с 2004 по 2013 гг. данный индекс имел тенденцию к росту, связанную с увеличением интенсивности добычи ресурсов и усилением эффекта индустриальной агломерации, по средствам реализации механизмов прописанных в «Одиннадцатом пятилетнем плане развития народного хозяйства и общества Китая» Уже с 2014 по 2019 гг., индекс Тейла начал снижаться, однако в 2020 году, под влиянием пандемии и изменения статистических показателей индекс Тейла демонстрировал значительные колебания, но в целом находился на исторически низком уровне вплоть до конца 2022 года (Рис.2).

WechatIMG265

Рис.2. Сравнение индекса Тейла в ресурсных и нересурсных провинциях за период с 2004 по 2023 гг.

Важно отметить, что с точки зрения политического эффекта, изменения индекса Тейла тесно связаны с изменениями в политике регионального развития.

Еще одним важным индикатором, можно считать индекс Аткинсона, который рассчитывается как нормированный показатель индекса Тейла и позволяет более детально анализировать, как именно доходы распределяются между различными группами [9].

Особенность индекса Адкинсона заключается в том, что он более чувствителен к изменениям в низко обеспеченной социальной группе, что позволяет лучше отслеживать справедливость в региональном развитии. Значение данного индекса находится в диапазоне от 0 до 1, и чем выше значение, тем более высокая степень неравенства.

В контексте исследования считаем уместным рассмотреть динамику данного индекса во времени в исследуемых провинциях (Таблица 5).

Таблица 5.

Сравнение индекса Аткинсона в ресурсных и нересурсных провинциях за период с 2004 по 2023 гг.

Год	Ресурсные провинции	Нересурсные провинции
2004	0.783	0.748
2005	0.782	0.745
2006	0.776	0.748
2007	0.769	0.743
2008	0.764	0.736
2009	0.755	0.720
2010	0.737	0.701
2011	0.725	0.692
2012	0.714	0.680
2013	0.690	0.657
2014	0.827	0.797
2015	0.820	0.795
2016	0.838	0.810
2017	0.751	0.699
2018	0.753	0.710
2019	0.732	0.679
2020	0.748	0.708
2021	0.716	0.675
2022	0.432	0.351
2023	0.725	0.681

Статистические данные свидетельствуют о том, что индекс Аткинсона, за исследуемый период демонстрировал явные фазовые изменения, а именно с 2004 по 2013 гг., под влиянием правильной политической стратегии, в обоих типов провинций показатели снижались, что свидетельствовало о постепенном улучшении сбалансированности регионального развития. В период с 2014 по 2016 гг., под влиянием структурной реформы с позиции предложения, индекс значительно вырос. Так, в ресурсных и нересурсных провинциях он достиг пиковых значений соответственно 0,838 и 0,810.

Положительная тенденция вернулась, в период с 2017 по 2023 гг., когда показатели снова стали снижаться, благодаря правительственным мерам (Рис.3).

WechatIMG266

Рис.3. Сравнение индекса Аткинсона в ресурсных и нересурсных провинциях за период с 2004 по 2023 гг.

Проведенный анализ динамики социально-экономического неравенства в провинциях Китая в условиях изменяющейся политики страны имеет важное значение для совершенствования политики координированного регионального развития [11,12].

Заключение

Таким образом, необходимо продолжать углублять стратегию координированного регионального развития и улучшать дифференцированное проектирование региональной политики. В свою очередь, ресурсным провинциям следует максимально использовать государственную поддержку, ускорить переход от старых к новым источникам роста и развить новые центры экономического роста. Вместе с тем, при реализации стратегии оживления деревень и стратегии новой урбанизации необходимо уделить особое внимание сбалансированному развитию ресурсных регионов, создать и улучшить механизм координации региональных интересов, а также способствовать более справедливому и рациональному распределению доходов от добычи ресурсов [13,14].

На основании проведенного исследования можно сделать вывод о том, что улучшения социально-экономической ситуации в провинциях Китая, будет во много зависеть от реализации следующих механизмов:

- увеличение инвестиции в образовательные программы, особенно в сельских районах. Развитие дистанционного обучения и предоставление стипендий для студентов из неблагополучных семей помогут повысить уровень грамотности и квалификации;

- поддержка малого и среднего бизнеса через субсидии и налоговые льготы, позволяющая создать новые рабочие места и улучшить уровень жизни населения;

- увеличение доступа к медицинским услугам и социальной поддержке, которое позволит снизить уровень бедности.

Отметим, что эффективность государственных программ социальной поддержки зависит от их правильной реализации и адаптации к конкретным условиям. В этой связи, необходимо проводить регулярные оценки и анализы, чтобы выявлять наиболее эффективные подходы и вносить изменения в программы в соответствии с меняющимися потребностями населения [15].

Кроме того, важно обеспечить доступность информации о существующих программах, чтобы граждане знали о своих правах и возможностях получения помощи.

References:

Bolotina T.V. (2018). Ekonomika Kitaya. Analiz sostoyaniya i perspektivy razvitiya [China's economy. Analysis of the state and prospects of development] M.: Nauka. (in Russian).

Erokhin V.L. (2021). Pyatiletniy plan Kitaya na 2021-2025 gody i dolgosrochnye orientiry razvitiya ekonomiki strany [China’s five-year plan for 2021-2025 and the long-range economic development benchmarks]. Marketing i logistika. (2(34)). 5-15. (in Russian).

Gao Shantsyuan (2009). 30 let reform i otkrytosti v Kitae: obzor i perspektivy, vysokiy uroven [30 years of reforms and openness in China: overview and prospects, high level]. Materialy k ekonomicheskim issledovaniyam. (5). 52-65. (in Russian).

Khe Luntsyun (2001). Istoricheskiy protsess reform i otkrytosti Kitaya i ego osnovnoy opyt [China's historical process of reform and openness and its main experience]. Zhurnal natsionalnogo universiteta Guansi (filosofiya i sotsialnye nauki). (23). 6-12. (in Russian).

Kireev A.A. (2018). Sotsialno-ekonomicheskoe razvitiya Kitaya [Socio-economic development of China] M.: KRASAND. (in Russian).

Korneyko O.V., Pestereva A.V. (2016). Opyt razvitiya spetsialnyh ekonomicheskikh zon i promyshlennyh klasterov v Kitae [Special economic zones and industrial clusters development in China]. Vestnik Udmurtskogo universiteta. Seriya Ekonomika i pravo. 26 (6). 34-40. (in Russian).

Lin Ifu (2014). O transformatsii modeli ekonomicheskogo rosta [On the transformation of the economic growth model]. Nauchnoe razvitie. (2). 11-14. (in Russian).

Portyakov V.Ya. (1998). Ekonomicheskaya politika Kitaya v epokhu Den Syaopina [China’s economic policy under deng xiaoping] M.: RAN Institut Dalnego Vostoka. (in Russian).

Selischev A.S., Selischev N.A. (2004). Kitayskaya ekonomika v XXI veke [The Chinese economy in the 21st century] M., SPb.: Piter. (in Russian).

Shi Yunsya (2008). Issledovanie istoricheskogo opyta reformy i otkrytiya sotsializma s kitayskimi kharakteristikami [A study of the historical experience of the reform and opening of socialism with Chinese characteristics] Ukhan: Izdatelstvo Tsentralno-kitayskogo nauchno-tekhnicheskogo universiteta. (in Russian).

Shkvarya L.V., Sichzhe V. (2020). Sotsialno-ekonomicheskoe razvitie Kitaya i tsifrovye transformatsii [China’s socio-economic development and digital trends]. Journal of Economy and Entrepreneurship. (3(116)). 132-136. (in Russian). doi: 10.34925/EIP.2020.116.3.025.

Syutin Ts. (2020). Vliyanie koronavirusnoy epidemii na ekonomiku Kitaya i kontrmery pravitelstva i regionov [Impact of the coronavirus epidemic on the china's economy and the government and regional countermeasures]. Power and administration in the East of Russia. (2(91)). 37-44. (in Russian). doi: 10.22394/1818-4049-2020-91-2-37-44.

Syuy Chi., Zhilina L.N. (2012). Politika i strategii KNR v otnoshenii vyvoza kapitala [Capital export from china: policy and strategies]. Territory of New Opportunities: Vladivostok State University of Economics and Service Bulletin. (1(14)). 14-21. (in Russian).

Van Sichzhe (2019). Rol KNR v razvitii svobodnyh ekonomicheskikh zon v stranakh ATR [The role of China in the development of free economic zones in the Asia-Pacific countries] The world economy in the 21st century. 52-61. (in Russian).

Van Syaolu (2015). Ceryy dokhod i raspredelenie natsionalnogo dokhoda [Gray income and national income distribution]. Sravnenie. (48). 45-51. (in Russian).

Yang Fenchen (2015). Issledovanie strategicheskogo razmeshcheniya «Chetyre vsestoronnikh aspekta» cherez istoricheskie izmereniya reform i otkrytosti [A study of the strategic placement of the "Four Comprehensive Aspects" through the historical dimensions of reform and openness]. Issledovanie istorii sovremennogo Kitaya. (6). 117-147. (in Russian).

Страница обновлена: 15.03.2025 в 21:51:48

Подробнее об авторах: