Protecting citizens' rights in modern Russia in the digital age: political and legal analysis

Введение

В эпоху активного развития информационных технологий и цифровизации всех аспектов общественной жизни вопросы защиты прав граждан становятся особенно значимыми. Цифровая эра предоставляет новые возможности для общения, обучения, ведения бизнеса и организации досуга, но вместе с тем ставит перед обществом ряд вызовов, связанных с нарушением прав человека в онлайн-пространстве. Авторы данной статьи выдвигают гипотезу, согласно которой права граждан в эпоху цифровизации претерпевают «цифровые» изменения и нуждаются в дополнительной законодательной защите со стороны государства. Целью данной работы является анализ основных проблем и вызовов, связанных с обеспечением прав граждан в условиях цифровизации. Данное исследование призвано заполнить имеющийся в современной научной литературе пробел, предоставляя комплексный политико-правовой анализ цифровых прав граждан России. Методология исследования включает политико-правовой анализ процесса продуцирования, институционализации и практического применения цифровых прав граждан современной России.

Интерес научного сообщества к исследуемой проблематике

Проникновение цифровых технологий в различные сферы жизни человека сопряжено с проблемой их регулирования на законодательном уровне. Многие исследователи утверждают, что в цифровую эпоху границы правоприменения расширяются: под влиянием новых информационных технологий трансформируются фундаментальные права человека, и появляются так называемые «новые цифровые права», такие как «право на забвение», право на доступ к Интернету, право на защиту от нежелательной информации и другие [5, 7, 11, 20, 24]. Перечисленное является примером того, как законодатели пытаются обеспечить соблюдение прав человека в цифровом контексте. Ученые и эксперты по всему миру также активно работают над решением этой задачи. Один из предложенных около десяти лет назад вариантов, заключающийся в разработке и принятии Декларации цифровых прав [26], был воплощён на практике в виде принятой в декабре 2022 года Европейской Декларации цифровых прав и принципов (the European Declaration on Digital Rights and Principles) [25]. В целом, говоря о существующей в Европейском Союзе (ЕС) нормативно-правовой базе, исследователи отмечают включенность в нее многих важных в эпоху цифровых технологий прав (например, защита данных, право на неприкосновенность частной жизни и судебные права), а также важную роль прецедентного права Суда ЕС (the Court of Justice of the EU) в развитии цифрового законодательства [30].

В России изучение новых цифровых прав граждан также является важным исследовательским направлением, несмотря на обозначенное Э. В. Талапиной терминологическое противоречие, заключающееся в рассмотрении цифровых прав, с одной стороны, как специфических прав человека, имеющих публично-правовое происхождение (мировой тренд), и как категорию, обозначающую имущественные права, реализуемые в информационных системах (отечественный подход, закрепленный в Гражданском кодексе), с другой стороны [20]. В качестве решения предлагается «использовать для публично-правового обозначения цифровых прав термин “двоичные (бинарные) права”, который подчеркивает связь с цифровой передачей информации (binary), а также через игру слов оттеняет двойственность существования этих прав как online, так и offline» [20, с. 122-123].

Весомый вклад в разработку проблемы обеспечения цифровых (информационных) прав вносит отечественный исследователь П. П. Баранов, отмечая, совместно со своими коллегами, необходимость систематизации и приведения в непротиворечивое состояние информационно-цифрового законодательства, а также создания системы гарантий прав человека и его безопасности в контексте цифровизации [1, 2]. По мнению М. Б. Напсо, введение правового режима информации в Интернете и законодательное оформление статуса цифровых данных обладают наибольшим ценностным потенциалом для решения проблемы обеспечения информационной безопасности на макро- и микроуровне [10].

Отдельно следует обозначить проблему законодательного обеспечения равенства и справедливости в цифровом мире, а также стоящую перед исследователями и законодателями задачу нахождения баланса между защитой частной жизни граждан и обеспечением кибербезопасности. На фоне стремительного развития технологий в период пандемии COVID-19 наиболее выраженным и актуализированным стал существующий в обществе запрос на принятие законодательства, гарантирующего равные права граждан в цифровую эпоху [32]. Однако еще задолго до пандемии исследователи указывали на то, что, несмотря на одинаковые темпы развития технологии обработки данных и основанной на данных дискриминации, механизмы борьбы с последней развиваются значительно медленнее [28]. В качестве основы понятия международной справедливости данных предлагалось три столпа: (не)видимость, (не)участие в технологиях и антидискриминация ((in)visibility, (dis)engagement with technology and antidiscrimination), объединяющие позитивные и негативные права и свободы человека [28].

Проблемы реализации эффективных мер обеспечения кибербезопасности при соблюдении права на неприкосновенность частной жизни, а также этические последствия балансирования этих двух важных ценностей исследовались, в частности, Н. Аллахраха, предложившим способы согласования проблем кибербезопасности и конфиденциальности в общем контексте [23]. Нахождение баланса между защитой конфиденциальности людей и основанным на данных экономическим ростом является центральной задачей цифровой эпохи, по мнению группы канадских исследователей, опубликовавших подробный отчет о защите прав на неприкосновенность частной жизни в эпоху цифровых технологий [29]. По итогам проделанной масштабной работы, они составили свои рекомендации по реализации данной задачи, заключающиеся, во-первых, в том, чтобы законодательные и нормативные изменения включали более строгое управление обработкой информации о людях, и, во-вторых, в усилении голоса сообщества в общенациональном обсуждении вопросов конфиденциальности, с целью укрепления доверия к среде цифровой конфиденциальности [29].

Исторический контекст развития цифровых прав в России

С развитием цифровых технологий в последние десятилетия, вопросы защиты прав граждан приобретают особую актуальность. Электронные способы и средства коммуникации, интернет-платформы, цифровые базы данных – все это не только открывает новые возможности, но и создает дополнительные угрозы для прав и свобод граждан, что, в свою очередь, свидетельствует о необходимости адаптации правовых норм и законодательства в целом к новым реалиям. Тем не менее, мировое сообщество до сих пор не выработало единого подхода к рассмотрению цифровых прав граждан и, более того, как справедливо отмечает М. А. Рожкова, все еще отсутствует понимание того, к какому из поколений прав человека их следует отнести, и представляют ли они самостоятельные права или же являются лишь условиями и средствами для осуществления других, общепризнанных прав [18, с. 4-5].

Организация Объединенных Наций (ООН) до настоящего времени не предложила единого и всеобъемлющего определения «цифровых прав», однако различные органы ООН рассматривают цифровые права в контексте прав человека и цифрового развития. Например, в недавно опубликованной на сайте ООН Дорожной карте по цифровому сотрудничеству «Обеспечение защиты прав человека» Генерального секретаря ООН постулируется принцип распространения прав человека как на оффлайн, так и на онлайн (цифровую) среду. В связи с чем предлагается «поставить права человека в центр нормативно-правовой базы и законодательства в области цифровых технологий» [31].

В Европейском Союзе также отсутствует законодательно оформленное определение цифровых прав. В настоящее время, основным правовым инструментом, регулирующим цифровые права в ЕС, является Общий регламент по защите данных (General Data Protection Regulation (GDPR)), вступивший в силу в мае 2018 года и обеспечивающий комплексную правовую основу для защиты персональных данных и конфиденциальности [27]. Кроме того, руководствуясь постулатами и принципами, предложенными ООН, в отношении цифровых прав, ЕС принял в 2022 году Декларацию о цифровых правах и принципах цифрового десятилетия (the European Declaration on Digital Rights and Principles for the Digital Decade), согласно которой человек и его универсальные права, а также такие ценности, как солидарность, инклюзивность, свобода выбора, устойчивое развитие, безопасность и другие находятся в центре европейского пути цифровой трансформации [25].

Однако, наметившиеся контуры концепции цифровых прав в международном праве, которые мы можем проследить на основе упомянутых выше документов, не пересекаются с их нормативно-правовым определением, данным в ст. 141¹ Гражданского кодекса РФ (ГК РФ), согласно которому таковыми признаются права, «содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам» [6]. То есть в рамках российского законодательства «цифровые права» рассматриваются как специальное отраслевое понятие, на что указывает в своей статье М. А. Рожкова [18, с. 7]. Тем не менее, введение данного определения в ГК РФ в 2019 году, позволило включить цифровые права в ряд обязательных прав и стало важной вехой на пути формирования полноценного механизма законодательного регулирования правоотношений в виртуальном пространстве. Следующим шагом в этом направлении, по мнению А. В. Паламарчук, должно стать законодательное урегулирование понятия «информационная система», например, посредством закрепления признаков децентрализованной информационной системы в Федеральном законе №149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» [14, с. 6].

Еще одним важным этапом совершенствования нормативно-правовой базы, регулирующей цифровую среду, стало утверждение распоряжением Правительства РФ № 1189-р Концепции создания и функционирования национальной системы управления данными и плана мероприятий ("дорожной карты") по созданию национальной системы управления данными на 2019-2021 годы, основной целью которой является «повышение эффективности создания, сбора и использования государственных данных как для предоставления государственных и муниципальных услуг и осуществления государственных и муниципальных функций, так и для обеспечения потребности физических и юридических лиц в доступе к информации» [12]. Однако, из Доклада Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека следует, что положенный в основу данной Концепции подход к определению «государственных данных» «может лишить граждан полноценного права управления своими персональными данными и создать угрозу манипулирования и иных злоупотреблений со стороны третьих лиц» [22, c. 59].

Упомянутая Концепция была разработана и утверждена в рамках реализации национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации», которая, среди прочего, направлена на обеспечение благоприятного правового режима для «возникновения и развития современных технологий и экономической деятельности, связанной с их использованием (цифровой экономики)» [17, c. 18]. Работа в этом направлении включает в себя, в частности, «создание методической основы для развития компетенций в области регулирования цифровой экономики» (задачи 1.20 и 1.21), что, в свою очередь, непосредственным образом связано с реализацией задач по «созданию формата индивидуальных профилей компетенций граждан и траекторий их развития, а также с определением правил доступа к этой информации физических и юридических лиц» (задача 2.3) и по «обеспечению масштабного использования профилей компетенций и персональных траекторий развития на рынке труда» (задача 2.8) [17, с. 40].

Формирование в России «цифровых профилей граждан» в рамках системы образования с целью подготовки кадров для цифровой экономики вызвало ряд опасений у авторов Доклада «Цифровая трансформация и защита прав граждан в цифровом пространстве», на который мы уже ссылались ранее. Так, проанализировав проект Федерального Закона №747513–7 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты (в части уточнения процедур идентификации и аутентификации)», Приказ Минцифры России от 18.11.2020 г. № 600 «Об утверждении методик расчёта целевых показателей национальной цели развития РФ "Цифровая трансформация"» и другие документы, члены Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека среди ключевых рисков и угроз обозначили: «повышение рисков утечек информации о россиянах», угрозу «активного внешнего влияния на судьбы людей», «риски злоупотреблений и поражения граждан в правах», «дискриминация граждан в зависимости от уровня их рейтингов» [22, c. 61-64]. Они также акцентировали внимание на том, что «при использовании новейших технологий должны быть исключены риски нарушения фундаментальных прав и свобод человека и гражданина, политических, социальных и экономических прав», и рекомендовали установление запрета «цифровой слежки, цифровых “двойников”, “профилей”, “траекторий” и “рейтингов”» [22 c. 113].

В процессе цифровизации сферы взаимодействия граждан и государства и развитии связанного с этим процессом законодательства важную роль играет утвержденный в 2019 году федеральный проект «Цифровое государственное управление» национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации», реализуемый в рамках государственной программы «Информационное общество». Согласно указанным в паспорте проекта целевым показателям, к 2024 году 70% всех взаимодействий граждан и бизнеса с государством должны осуществляться в цифровом формате, и 100% приоритетных государственных услуг и сервисов должны предоставляться онлайн, без необходимости личного посещения органов власти [15]. С целью обеспечения соответствующей нормативно-правовой базы для достижения указанных показателей, в частности, был принят Федеральный закон РФ от 30.12.2020 г. № 509-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ» (далее – ФЗ № 509), который оказал значительное влияние на ключевые нормы Федерального закона РФ от 27.07.2010 г. № 210-ФЗ «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг» [22].

Кроме того, реализация политических прав граждан России в цифровом формате в настоящее время возможны, например, посредством Интернет-портала «Российская общественная инициатива» (www.roi.ru), механизм функционирования которой был учрежден Указом Президента РФ от 04.03.2013 № 183 «О рассмотрении общественных инициатив, направленных гражданами Российской Федерации с использованием интернет-ресурса “Российская общественная инициатива”», а также с использованием технологии дистанционного электронного голосования (ДЭГ), которая впервые была применена на выборах в Московскую городскую Думу в 2019 году и регулировалась Федеральным законом от 29.05.2019 № 103-ФЗ «О проведении эксперимента по организации и осуществлению дистанционного электронного голосования на выборах депутатов Московской городской Думы седьмого созыва» [8, с. 68]. Другим значимым инструментом реализации политических прав граждан России в цифровом формате является Федеральный портал проектов нормативных правовых актов (regulation.gov.ru) - официальный сайт для размещения информации о подготовке федеральными органами исполнительной власти проектов нормативных правовых актов и результатах их общественного обсуждения [16].

В результате цифровизации судебной системы в России были внедрены электронные сервисы, которые позволили осуществлять подачу документов в суд, проводить судебные заседания в режиме видеоконференции, анализировать данные с использованием искусственного интеллекта, а также автоматизировать делопроизводство. Одним из примеров таких сервисов является интернет-портал Государственной автоматизированной системы (ГАС) «Правосудие», функционирующий в России. Он предоставляет гражданам возможность получить информацию о деятельности судов, узнать об их организационной структуре и полномочиях, ознакомиться с делами, находящимися в производстве, и судебными актами, принятыми по ним, а также узнать порядок их обжалования. Кроме того, через этот портал граждане могут подать документы или обращения в российские суды онлайн. Преимущества цифровизации судебной системы очевидны: сокращение сроков рассмотрения дел, снижение нагрузки на судей, повышение прозрачности и открытости судебного процесса.

Таким образом, мы могли наблюдать эволюцию российского законодательства и законотворчества а также, от части, международного права в области регулирования и обеспечения цифровых прав граждан. И, несмотря на отсутствие на текущем этапе развития полной и всеобъемлющей нормативно-правовой базы, мы могли, тем не менее, убедиться, что существующие сегодня концепции цифровых прав непосредственным образом связаны с фундаментальными правами человека, а потому именно цифровые права, по мнению М. А. Рожковой, могут способствовать «правовому обеспечению глобального устойчивого развития» [18, с.7].

Институционализация цифровых прав граждан: риски и перспективы

Институционализация цифровых прав представляет собой процесс закрепления и регулирования отношений, связанных с использованием цифровых технологий и интернета, на уровне государственных и международных институтов. Этот процесс включает разработку и принятие законодательных актов, создание специализированных органов и механизмов контроля за соблюдением прав граждан в цифровой среде.

«В цифровом пространстве основные права и свободы имеют соответствующие цифровые «преломления»: право на защиту цифровой идентичности, право на доступ или отказ от доступа к цифровым технологиям, право на защиту ментальной неприкосновенности личности и защиту от манипуляции, право на защиту биометрических и других персональных данных, право на забвение… и так далее» [22, c. 8]. Права и свободы, а также суверенитет личности, включая их цифровые аспекты, подвергаются непосредственным рискам из-за бесконтрольного и чрезвычайно быстрого развития цифровой среды. При этом «цифровая» власть в России и в мире пока фактически никак не регламентирована.

Важно отметить, что большинство менеджеров и специалистов, которые получают доступ к цифровым инструментам благодаря своему служебному положению, не связаны обязательствами, аналогичными тем, которые накладываются на сотрудников спецслужб и силовых ведомств. Будучи гражданскими лицами, они не несут серьёзной ответственности, которая могла бы ограничить их действия, за исключением обязательств, прописанных в корпоративном договоре о неразглашении, что создаёт значительные риски утечки, продажи, разглашения и манипулирования данными в личных и корпоративных интересах.

С повсеместным внедрением цифровых технологий такие факторы, как социальный статус, финансовое положение, образование и навыки (кроме непосредственно связанных с цифровыми технологиями), теряют своё прежнее значение [22]. Теперь ключевое влияние на социально-политические и экономические процессы оказывают разработчики, владельцы и операторы цифровых технологий и платформ. Не случайно многие эксперты в области цифровизации отмечают появление новых акторов этого процесса – корпораций-посредников между обществом и государством. Если раньше такими посредниками были политические лидеры или политические партии, которые артикулировали интересы различных групп граждан, то сейчас это цифровые корпорации, выстраивающие коммуникации между государством и гражданином, являясь своего рода подрядчиком у государства. В этой связи в научном сообществе набирают актуальность исследования потенциала государственно-корпоративной гибридизации, как одного из сценариев трансформации традиционных политических режимов [4, 2021].

Авторы доклада «Цифровая трансформация и защита прав граждан в цифровом пространстве» указывают на появление нового «цифрового класса» в российском обществе, который состоит в первую очередь «из ИТ-специалистов, создающих системы слежения, хранения персональных и больших данных, систем искусственного интеллекта для управления массами людей, транспортом, государственными и медицинскими услугами и т.п., «цифровых клерков», имеющих доступ к цифровым данным и системам, а также из их непосредственного начальства» [22, с. 17]. Доступ к цифровым средствам производства и управления, а также к централизованным базам персональных и больших данных предоставляет новому классу беспрецедентные возможности для управления и манипуляций, что, в совокупности с почти полным отсутствием ответственности создает значительные угрозы для прав и свобод российских граждан [22, c. 18]. Авторы доклада отмечают многомерность и непредсказуемость динамики цифровой среды, которые значительно усложняют процесс контроля и государственного регулирования данной сферы. В этом ключе выделаются такие обстоятельства, усиливающие решение данной задачи, как:

- ненадёжность программного обеспечения;

- большое количество и разнообразие используемых одновременно технологий;

- большое количество самостоятельных игроков;

- скрытая деятельность криминальных операторов и зарубежных спецслужб [22, с. 20-21].

Таким образом, цифровая среда постоянно создает новые риски для общества и традиционного уклада государства, при этом, у органов публичной власти остается лишь «иллюзия контроля» над ней [22].

Кроме того, в настоящее время сбор и оборот цифровых пользовательских данных и других больших данных (биометрические, геоданные и др.) частными и государственными цифровыми игроками в значительной степени происходит вне правового поля. Наряду с не урегулированным законом сбором данных о гражданах, активно развивается новый метод получения персональных данных — вычисление и анализ косвенных признаков в больших данных с последующим формированием «профиля пользователя» или «цифрового профиля гражданина» [22, с. 26]. Сегодня уже можно вести речь о существовании цифровых корпораций, которые занимаются информационными операциями: анализом «цифровых следов», «цифровых теней» граждан и предоставляют для заказчика так называемые психопрофили.

Среди менее очевидных, но не менее значимых остаются риски «повышенной коррупционной емкости цифровой среды» [22, c. 32], угрозы киберпреступности и так называемых некинетических гибридных войн. Более того, в условиях повсеместной цифровизации происходит трансформация рынка труда. Этот процесс затронул не только структуру занятости, но и требования к навыкам и компетенциям работников, которые должны на сегодняшний день соответствовать спросу на цифровые и трансверсальные навыки. В этом контексте необходимо акцентировать внимание на обеспечении трудовых прав в цифровом пространстве, включая право работников на конфиденциальность. В частности, всё более актуальным становится вопрос регулирования использования работодателем высокотехнологичных инструментов контроля над сотрудниками, чтобы достичь баланса между повышением производительности труда и защитой права работника на приватность. Цифровые технологии могут привести и к усилению неравенства на рынке труда, поскольку некоторые работники могут оказаться менее конкурентоспособными в новой цифровой экономике.

Социальный рейтинг также является актуальной на сегодняшний день темой в контексте исследуемой проблематики. Такой рейтинг, основанный на сборе и анализе данных о поведении, предпочтениях и действиях людей, может стать мощным инструментом контроля и манипуляции и представляет тем самым серьёзную угрозу правам человека на свободу, равенство и защиту личной информации. Кроме того, социальный рейтинг может способствовать усилению социального неравенства, поскольку люди с низким рейтингом будут сталкиваться с ограничениями и дискриминацией. Также существует риск утечки личных данных и их неправомерного использования. Злоумышленники могут получить доступ к информации о социальном рейтинге людей и использовать её для шантажа, вымогательства или других незаконных целей.

Учитывая большое количество рисков, сопровождающих процесс цифровизации, очевидным является отставание российского законодательства в вопросах контроля и регулирования цифровой среды. В частности, на сегодняшний день в России отсутствует законодательно регламентированный «цифровой кодекс» – систематизированный свод законов, регулирующий отношения в сфере информационных и цифровых технологий. В некоторых странах Содружества Независимых Государств (СНГ), например, в Кыргызстане и Узбекистане, уже опубликованы проекты подобных кодексов. Мировая практика содержит успешные примеры создания и внедрения в государственное управление цифровых кодексов или их аналогов - специальных законов для информационных отношений в рамках конкретного института или направления. Так, в Италии с 2005 года действует Кодекс цифрового администрирования или Цифровой административный кодекс (Codice dell'amministrazione digitale). В Европейском Союзе цифровая стратегия содержит несколько документов: Европейскую стратегию для данных (A European strategy for data), Регулирование свободного потока обезличенных данных в ЕС (Regulation оn а framework for the free flow of non-personal data in the EU), Директиву об открытых данных и повторном использовании информации государственного сектора (The Directive оn ореn data and the re-use of public sector information); Закон об управлении данными (The Data Governance Act) и др. В Канаде разработан Закон об осуществлении Цифровой хартии (Digital Charter Implementation Act, 2022), в Сингапуре действует Государственная программа, направленная на расширение местной цифровой экономики и развитие умного цифровизированного общества (Digital Government Blueprint, DGВ) [9, с. 8-9]. Однако в большинстве стран до сих пор применяется фрагментарный подход к регулированию информационной сферы.

Цифровой кодекс способен объединить и усовершенствовать существующее законодательство, касающееся электронного документооборота, защиты персональных данных, облачных технологий и искусственного интеллекта. В ближайшем будущем Министерство цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации намерено обновить нормативно-правовую базу в сфере цифровизации, а в средне- и долгосрочной перспективе — упорядочить профильное законодательство, преобразовав его в унифицированный кодекс [3].

Роль института уполномоченного по правам человека также значительно возрастает в условиях активного внедрения цифровых технологий в работу государственных органов, общественных институтов и повседневную жизнь граждан. Сам институт под воздействием цифровизации претерпевает организационные изменения. Так, на сегодняшний день существует два основных направления цифровой трансформации работы института омбудсмена [19]. Первое направление связано с цифровизацией механизмов правозащитной деятельности, таких как мониторинг, приём и рассмотрение жалоб и обращений, правовое просвещение и информирование, межрегиональное и международное сотрудничество [19]. В данном контексте необходимо упомянуть, что в Российской Федерации инициирован процесс разработки единой Государственной информационной системы Уполномоченного по правам человека (ГИС «УПЧ»). Эта система призвана объединить базы данных региональных и федерального омбудсменов, упростить взаимодействие с гражданами, автоматизировать сбор данных о массовых или грубых нарушениях прав и свобод, а также предоставить возможность загружать предложения по совершенствованию федерального и регионального законодательства.

Второе направление цифровой трансформации работы института омбудсмена связано с рассмотрением жалоб и обращений, касающихся нарушений прав человека в контексте цифровизации [19]. В ежегодном докладе о деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2022 [22] год подчёркивается, что цифровизация практически всех сфер человеческой деятельности закономерно повышает уровень общественной озабоченности вопросами защиты частной жизни. Результаты опросов общественного мнения свидетельствуют о том, что с каждым годом уменьшается число людей, уверенных в сохранности своих данных в интернете, а также снижается доля респондентов, считающих, что они обладают достаточными знаниями для защиты своих персональных данных [13]. Эти тенденции сопровождаются увеличением числа случаев утечки персональных данных интернет-пользователей [21]. По оценкам экспертов, в 2022 году количество таких случаев выросло в 40 раз, а личная информация около 100 миллионов человек стала общедоступной. С учётом вышеизложенного возрастает необходимость в усилении гарантий информационной безопасности, а также повышения уровня информационной грамотности населения.

Выводы

Учитывая результаты проведенного политико-правового анализа, следует заключить, что защита прав граждан в условиях цифровизации представляет собой сложный и многогранный процесс, требующий комплексного подхода и взаимодействия всех заинтересованных сторон. Развитие цифровых технологий открывает новые горизонты для улучшения качества и условий жизни граждан, порождая при этом вызовы, связанные с необходимостью обеспечения безопасности и защиты прав граждан в виртуальном пространстве.

Анализ текущего состояния законодательства и практики его применения показывает, что существует потребность в дальнейшем совершенствовании нормативно-правовой базы, регулирующей отношения в сфере цифровых технологий. Необходимо уделить особое внимание разработке эффективных механизмов защиты личных прав и свобод, а также персональных данных граждан в цифровом пространстве, обеспечению кибербезопасности и противодействию киберпреступности. Важным аспектом является также повышение уровня цифровой грамотности населения, что позволит гражданам более осознанно подходить к использованию цифровых технологий и принимать меры для защиты своих прав и интересов. Четкое определение границ «цифровой» власти и регламентация деятельности цифровых корпораций будут способствовать повышению прозрачности и подотчетности в управлении цифровой средой, предотвращению злоупотреблений и нарушений прав граждан в виртуальном пространстве, а также укреплению доверия между государством и гражданами в эпоху новой цифровой реальности.

Защита прав граждан в цифровую эпоху требует совместных усилий государства, общества и каждого отдельного гражданина. Осознанное участие граждан, правозащитников, гражданских объединений в решении вопросов защиты прав и свобод граждан в цифровом пространстве может создать условия для безопасного и гармоничного развития цифрового общества, где каждый человек будет чувствовать себя защищенным и уверенным в завтрашнем дне. Результаты представленного исследования могут быть в дальнейшем дополнены посредством расширения исследовательского поля, изучения успешного международного опыта защиты цифровых прав граждан.