Changing Russia's technological development strategy in response to Western self-isolation

Введение. Очевидно, что антироссийские санкции будут действовать в долгосрочном режиме, поэтому наряду с первоочередными мерами по замещению импортных технологий и продуктов необходимы среднесрочные преобразования, направленные на достижение стратегических целей суверенного развития страны. Большинство национальных отраслей промышленности оказались в эпицентре санкционной блокады, в связи с чем важны системные стимулирующие меры. Также следует планировать далеко за горизонт ближайших нескольких лет.

Цель исследования – провести анализ изменения российской стратегии технологического развития в ответ на самоизоляцию Запада.

Задачи исследования:

– уточнить причины корректировки технологической стратегии;

– рассмотреть выбор вариантов технологического обновления;

– определить неизбежность смены технологической стратегии в чрезвычайных условиях.

Предмет исследования – изменения российской стратегии технологического развития.

Объект исследования – процесс изменения российской стратегии технологического развития, возникающий в ответ на самоизоляцию Запада.

Практическая значимость настоящего исследования заключается в том, что основные положения и выводы его могут быть использованы на практике при реализации антикризисной программы РФ.

Причины корректировки технологической стратегии. Страны НАТО во главе с США превратили ограниченную по масштабам вооруженную акцию по защите жителей ДНР и ЛНР от многолетнего издевательства и геноцида со стороны киевского режима в настоящую войну с участием четырех десятков стран с целью нанесения стратегического поражения России и уничтожения российского государства в его нынешнем виде. Враждебная коалиция приняла решение оказывать украинской армии неограниченную по масштабам и длительности поддержку путем снабжения ее современной военной техникой и обмундированием, оказывая также финансовую помощь для покрытия растущих государственных расходов. Без официального объявления войны и воздерживаясь пока от направления на поле боя своих военнослужащих, участники коалиции фактически превратили вооруженные силы Украины в наемную армию, сражающуюся для достижения целей русофобских сил объединенного Запада.

Одновременно против России была развязана беспрецедентная санкционная война, нацеленная на развал российской экономики и причинение тяжких страданий народу путем прекращения торговых, финансовых, технологических, культурных и межличностных связей с западным миром. Начиная с 2014 г. США и Евросоюз стали проводить активную линию на истощение России всеобъемлющими санкциями, которые постоянно расширяются и усиливаются, и в которые вовлекается все большее число стран под угрозой наказания за неподчинение санкционной политике (путем применения к ним так называемых вторничных санкций).

В условиях самоизоляции Запада, которая наступила в результате безуспешного стремления отсечь Россию от мирохозяйственных связей, перед нашей страной встала двуединая задача. Во-первых, необходимо добиться победы в войне с мощным врагом, задавшимся целью во что бы то ни стало разгромить российскую армию на поле боя руками украинских вооруженных сил, и отказывающимся от любых переговоров о мире. Страны НАТО и Европейского союза ведут себя так, как будто бы между ними и Россией идет настоящая война, в условиях которой невозможны политические контакты и торгово-экономические связи с противником, для ослабления которого годятся любые средства. Во-вторых, требуется в сжатые сроки не просто перестроить экономику на военный лад, а создать самостоятельный народнохозяйственный комплекс, в основном не зависящий от западных инвестиций, технологий, импорта важнейшей продукции и рынков сбыта для российских товаров.

Решение этих сложных задач потребовало новых подходов к возобновлению экономического роста и обеспечению социально-экономического развития страны в чрезвычайных геополитических условиях, кардинально отличающихся от нормальной эволюции, проходящей при отсутствии решающего воздействия неблагоприятных внешних факторов. Пришлось радикально изменить стратегию технологического обновления, взяв на вооружение вместо плавного догоняющего развития и более амбициозного селективного научно-технического прорыва политику вынужденного приспособления к новой нормальности с упором на поддержание текущего функционирования экономики и ее наиболее пострадавших отраслей [16].

Гибкость в выборе вариантов технологического обновления. Выбор траектории движения любой страны по пути научно-технического прогресса является непростым делом, даже при спокойном поступательном мировом развитии. Этот вопрос не столь важен для передовых государств, которые привержены идее, опережающего другие страны развития. Они являются первопроходцами научно-технического прогресса, получая от этого значительную материальную выгоду за счет более высоких прибылей от технологических инноваций. Но они также вынуждены нести дополнительные издержки при разработке и внедрении новшеств, что в конечном счете затрудняет их продвижение вперед, и дает шанс отстающим странам на сокращение разрыва в уровне ВВП на душу населения. Именно в этом проявляется объективный механизм действия закона мирового неравномерного развития.

Необходимость выбора долгосрочной экономической и технологической стратегии имеет гораздо большее значение для отстающих стран, составляющих подавляющую часть человечества. Те из них, которые не удовлетворены своим неблагополучным положением и желают вырваться из отсталости, встают на путь догоняющего развития, рассчитывая заимствовать передовой опыт ушедшего вперед авангарда для модернизации своей экономики. Проблемы догоняющего развития затрагиваются в работах многочисленных ученых, среди которых можно упомянуть Э. Райнерта, Дж. Рифкина, К. Шваба [8; 9; 15], а из российских авторов В. Полтеровича, А. Шаститко, Т. Шалденковой [7; 13; 14] и многих других.

В последнее время все чаще стали появляться работы, посвященные иному типу долгосрочной стратегии отстающих стран, а именно – их опережающему развитию, которое должно придать догоняющей траектории движения новый амбициозный импульс, состоящий в стремлении опередить в поступательной эволюции развитые страны. В обобщенном виде идея опережающего развития рассмотрена в работе Г. Батова, в которой дан обзор имеющейся на эту тему литературы [1]. Автор попытался обосновать преимущество именно такой стратегии перед обычным догоняющем развитием, и перечислил основные факторы, использование которых способно обеспечить опережающее развитие: человеческий капитал, институты, импортозамещение, реиндустриализация, передовые технологии, сетевые системы и цифровые платформы, культура и менталитет. Все эти современные и прогрессивные возможности действительно облегчают движение вперед, но открытым остается главный вопрос – как практически могут ими воспользоваться отстающие страны более продуктивным, чем их мировые конкуренты, способом, чтобы не только наверстать отставание, но и выйти на передовые позиции.

С учетом того, что до сих пор лишь немногим странам удалось ускорить экономический рост до такой степени, чтобы по уровню развитости существенно приблизиться к передовым государствам (имеются в виду четыре страны под названием «азиатские тигры», Китай и некоторые другие азиатские страны), о реальном опережающем развитии пока говорить не приходится, если под этим понимать не просто более быстрые сравнительные темпы роста ВВП, достичь которых удается довольно многим странам, а по-настоящему более высокий уровень научно-технической оснащенности, чем в государствах технологического авангарда, не говоря уже о главном генераторе инноваций, каковым все еще остаются США. О фронтальном, всеохватывающем опережении в технологической области не может мечтать ни одна страна в силу практической невозможности быть впереди по всей номенклатуре производимой продукции.

Реально, на наш взгляд, можно говорить о возможности опережающего развития отдельно взятой страны не по всему инновационному фронту, а лишь на узком его сегменте, где возможно достичь прорывного эффекта благодаря располагаемым возможностям (научному заделу, квалифицированным кадрам специалистов, венчурным инвестициям), которые смогут обеспечить авангардный уровень технологических достижений в конкретной сфере. Речь, следовательно, может идти о селективно-авангардном опережающем развитии отдельных стран, при котором масштабы селективности определяются имеющимся ограниченным научно-техническим потенциалом (даже США не в состоянии обеспечить инновационное продвижение во всех сферах) и способностью к его приумножению более эффективной работой народнохозяйственного комплекса. Важно также, чтобы стратегия развития носила упреждающий характер, то есть была способной вовремя реагировать на уже возникшие и предстоящие вызовы и проблемы с целью их своевременного решения и возможного предотвращения [3; 4]. Во всяком случае, стратегические планы должны быть максимально реалистичными, соответствующими располагаемым ресурсным возможностям.

Сама постановка вопроса об опережающем развитии одной страны по сравнению с другими государствами отсылает к проблематике международного разделения труда, служащего важным фактором повышения эффективности производства. В современных условиях межстрановое разделение труда понимается как участие стран в глобальных цепочках создания добавленной стоимости (ГЦС). Но поскольку помимо глобальных, складываются также региональные и двусторонние производственные цепочки, то правильнее называть их международными цепочками стоимости (МЦС).

С точки зрения селективно-авангардного опережающего развития особое значение имеет то, какими видами своей продукции страна участвует в МЦС. Давно известно, что наибольшую выгоду от разделения труда получают экспортеры готовой продукции по сравнению с поставщиками сырья для ее изготовления. Вынужденная специализация стран на добыче полезных ископаемых закрепляет их отсталость в технологическом отношении и превращает их в сырьевые придатки развитого авангарда.

Острота этой проблемы сглаживается при ее рассмотрении в контексте участия в МЦС, когда вклад сырьевых стран считается как бы равновеликим тем, кто поставляет высокотехнологичную промежуточную продукцию для сборки готовых изделий. Удельный вес России (30,5%) и Норвегии (32,1%) в общей стоимости первичной продукции, участвующей в МЦС, превосходит США (22,2%) и страны ЕС (14,7%), в то время как по промежуточным компонентам участие России составляет 10,2 %, Норвегии – 13,7%, США – 9% и ЕС – 11,6%, что гораздо меньше, чем доля Китая (16,7%) и Канады (20,6%) [12]. Но основную выгоду получают страны, торгующие не сырьем и полуфабрикатами, а готовой сборочной продукцией, а это промышленно развитые государства Евросоюза, США и экспортно-ориентированные страны Азии.

Поэтому важно не только участвовать в МЦС, но и стремиться к расширению производства конечной продукции как для своих внутренних нужд, так и для продажи на внешних рынках. Эта задача эффективно решается в международных интеграционных объединениях, где расширению кооперационных связей придается большое значение и межстрановая специализация все больше носит не продуктовый, а подетальный характер на основе МЦС. На это делается упор в Стратегических направлениях развития евразийской экономической интеграции до 2025 г., пункт 7.7 которой предполагает «разработку предложений по стимулированию производств, создающих региональные производственно-технологические цепочки добавленной стоимости для развития кооперационных связей между предприятиями государств-членов» [11].

Неизбежность смены технологической стратегии в чрезвычайных условиях. Достижение Россией цели селективно-авангардного технологического развития перешло в иную плоскость после того, как враждебный Запад принял решение прервать экономические и многие другие связи с нашей страной, чтобы наказать ее за специальную военную операцию на Украине. Расчет делался на то, что внезапное прекращение сложившихся годами разветвленных торгово-экономических и финансовых связей с технологически более развитым западным миром приведет к коллапсу российской производственной и социальной системы, резкому падению ВВП, нарушению снабжения товарами первой необходимости и снижению жизненного уровня населения страны. Насколько глубокой была зависимость российской промышленности от импорта говорит тот факт, что доля иностранной добавленной стоимости в конечном производстве продукции в текстильной, фармацевтической, автотранспортной отраслях, в выпуске электрического и электронного оборудования, компьютеров превышала 50%, а в металлообработке, бумажной и химической промышленности составляла от 30 до 50%.

Серьезный удар по российской экономике был нанесен в финансовой сфере: были отключены от международной расчетной системы СВИФТ крупнейшие российские банки, заморожены находившиеся за границей валютные резервы Банка России в размере 300 млрд долл., введен запрет на продажу и использование долларов и евро, прекращено кредитование и поступление прямых иностранных инвестиций на российскую территорию. Постоянно вводимые США и Евросоюзом антироссийские санкции, запрещающие поставку изделий двойного назначения и другой высокотехнологичной продукции и закупку многих российских товаров, включая энергоносители, существенно ограничили поступления иностранной производственной, транспортной и бытовой техники на внутренний рынок и продажу на внешних рынках угля, нефти и нефтепродуктов, природного газа, минеральных удобрений и продовольствия, служащих важным источником доходов государственного бюджета [6].

Понятно, что в этих чрезвычайных условиях вместо стремления к селективно-авангардному технологическому развитию пришлось решать более насущные задачи, связанные с обеспечением нормального функционирования экономики и ее наиболее пострадавших отраслей прежде всего мерами макроэкономического регулирования с использованием денежно-кредитных, налоговых и бюджетных механизмов.

Остановка импортных поставок важной для народного хозяйства продукции и массовый уход с российской территории известных иностранных компаний заставили в спешном порядке искать им замену в других странах, используя параллельный, не брендовый импорт промышленных изделий и запасных частей для них. Одновременно стало расширяться импортозамещение путем налаживания отечественного производства не только в сельском хозяйстве и ОПК, но и в других жизненно важных отраслях. Экспортные поставки энергоносителей, металлов, удобрений и другой российской продукции были переориентированы в основном в азиатские страны, где они продаются пока по дисконтным ценам.

Самоизоляция Запада от России не привела к закрытости нашей экономики, которая сохранила и расширяет торговые и производственные связи с остальным миром и может использовать их для модернизации и наращивания научно-технологического и всего хозяйственного потенциала. Неограниченные возможности сотрудничества имеются у России с Китаем, прежде всего в освоении передовых технологий и кооперации в производстве высокотехнологичной продукции на российской территории.

В результате срочно принятых мер удалось отразить самый чувствительный первый удар извне по жизнеспособности нашей страны, сохранить банковскую систему, остановить девальвацию рубля, стабилизировать ценообразование, предотвратить банкротство предприятий, обеспечить регулярную выплату зарплат и пенсий, оказать финансовую поддержку нуждающимся семьям.

Насущная необходимость замены импортировавшихся ранее товаров отечественными аналогами заставила временно отложить на будущее планы технологического совершенствования производства и даже отказаться от уже введенных высоких стандартов (евро 5 и 4) в автомобилестроении и на транспорте. Приоритетом стал выпуск вместо импортной, собственной продукции, пусть даже, и, менее качественной и технологичной. Это, конечно, не касалось оборонной продукции и тех ее видов, по которым уже был достигнут высокий уровень международной конкурентоспособности (в космонавтике, атомной энергетике, сырьевых отраслях).

Крайне необходима сейчас специальная государственная программа освоения критически важной продукции с установлением четких приоритетов и графиком постепенного отказа от вынужденного параллельного импорта и повышения качества отечественных изделий до мирового уровня. Императивом стала переориентация на преимущественно внутренние источники развития с конечной целью создания самодостаточного народнохозяйственного комплекса, для чего Россия имеет, к счастью, все материальные и людские ресурсы. Задачи селективно-авангардного технологического развития решаются сегодня параллельно с ускоренным замещением импорта необходимой для страны продукции отечественными, пусть даже не самыми высокотехнологичными аналогами, но с перспективой повышения в дальнейшем их конкурентоспособности.

Неизбежность такого поворота констатировалась в нашей экономической литературе: «В период кризисов промышленная политика естественным образом в существенной части переориентируется на ближнесрочную перспективу, на предотвращение негативных изменений, на компенсацию проблем наиболее уязвимых секторов» [10, c. 19]. Внеэкономическая природа ограничений, с которыми столкнулась российская экономика, означала фронтальное разрушение цепочек поставки продукции и прежней логистики, затронувшее все компании и в первую очередь те, которые были в наибольшей мере интегрированы в мирохозяйственные связи, широко использовали иностранные инвестиции и были флагманами инновационной активности. Больше всего пострадали наиболее конкурентоспособные компании, которые лучше других выходили из обычных кризисов, но оказались беззащитными перед геополитическими пертурбациями.

Однако осознание наступивших перемен было, видимо, недостаточно глубоким, чтобы заставить авторов процитированной статьи отказаться от шаблонных представлений о путях выхода из нестандартной ситуации: «Интегрированность в глобальную систему мирохозяйственных связей является императивом для обеспечения конкурентоспособности российской экономки. Ставка на импортозамещение не может быть всеохватывающей, необходимо выбирать направления импортозамещения, по которым достижимы приближение отечественных производств к мировой технологической границе в среднесрочной перспективе, а также либерализация входа стратегических иностранных инвесторов для производств, где приближение к мировой технологической границе невозможно» [10, c. 20]. Эти рекомендации, применимые к нормальным условиям глобалистского взаимодействия, нереальны в нынешней ситуации, требующей ориентации преимущественно на внутренние источники развития с возможным привлечением ресурсов дружественных государств и с конечной целью создания самодостаточного народнохозяйственного комплекса, для которого Россия имеет, к счастью, все материальные и людские возможности.

Потребность в изменении некоторых теоретических канонов. Многолетняя история произвольных санкций, вводившихся в основном США без ведома Совета Безопасности ООН, и новейшая практика всеобъемлющего санкционного давления на Россию, как и участившиеся торговые войны ставят вопрос об изменении теоретического подхода к все более глубокому международному разделению труда как безусловному благу. Такой подход был бы правильным в идеальных условиях всеобщего доверия и отсутствия серьезных конфликтов между государствами и их объединениями, но такие условия в мире пока не сложились.

Тесная взаимозависимость стран от поставляемых друг другу сырьевых ресурсов, готовой продукции, капиталов и технологий все больше используется недобросовестными партнерами как оружие в конкурентной борьбе и политическом противостоянии. Отказ от налаженных поставок сырья и высокотехнологичных изделий или их массовых закупок ставит экономику стран-партнеров перед угрозой рецессии и даже полного коллапса. Поэтому приходится учитывать возможный материальный ущерб от внезапного разрыва интеграционных связей и сопоставлять его с выгодами от сотрудничества. Велика опасность оказаться у разбитого корыта не по своей воле. Следовательно, нужна определенная осторожность в установлении прочных торгово-экономических связей с не проверенными партнерами. Безоглядное встраивание в международные производственные цепочки и другие глобальные процессы становится ахиллесовой пятой нынешней модели экономической глобализации [2]. Осознание этого заставляет ограничивать интеграционное взаимодействие более узким кругом соседних стран или из близлежащего региона, внушающих доверие и готовых к взаимозависимости, служащей гарантией прочности долгосрочных связей. Именно этим объясняется параллельное протекание процессов глобализации и регионализации, причем последняя заметно активизировалась в последнее время.

Заключение

Вышесказанное подводит к выводу, что селективно-авангардное технологическое развитие должно сочетаться с построением такого народнохозяйственного комплекса, который бы обеспечивал устойчивость экономики при возможных международных катаклизмах. Это легче сделать крупным странам, но практически невозможно для малых государств, вынужденных кооперироваться с другими торгово-экономическими партнерами и вместе с ними нести все риски мировой неопределенности.

Что касается России, то она оказалась под непосредственной угрозой уничтожения как суверенного государства и вынуждена всеми силами защищать свою независимость и право на существование. Наша страна поставлена в настоящее время в такое положение, при котором вынуждена в срочном порядке укреплять свой экономический, прежде всего технологический, суверенитет, и эта задача становится центральной для обеспечения ее безопасности [5] во всех смыслах этого слова. Решение ее в кратчайшие сроки становится залогом дальнейшего успешного развития и, более того, непременным условием выживания и будущего существования России как сильного независимого государства.