Социально-преобразующие инвестиции в контексте обеспечения социального благополучия населения региона в новых реалиях российской экономики: стратегический аспект
Квон Г.М.1, Шишкина Е.А.1
1 Уральский государственный экономический университет, Россия, Екатеринбург
Скачать PDF | Загрузок: 5 | Цитирований: 7
Статья в журнале
Экономика, предпринимательство и право (РИНЦ, ВАК)
опубликовать статью | оформить подписку
Том 12, Номер 7 (Июль 2022)
Эта статья проиндексирована РИНЦ, см. https://elibrary.ru/item.asp?id=49298225
Цитирований: 7 по состоянию на 07.12.2023
Аннотация:
В статье рассмотрены стратегические аспекты обеспечения социального благополучия населения регионов УрФО, актуализируемые в условиях нестационарной внешней среды. Реализация стратегических задач, осложняемая в настоящее время введенными против нашей страны санкциями требует формирования определённых индикаторов социального благополучия, включения их в соответствующие разделы региональных стратегий субъектов макрорегиона, поиска новых форм и методов инвестирования. В данной статье авторами также рассмотрены теоретические аспекты относительно нового понятия - «преобразующее инвестирование», как потенциального инструмента, направленного на решение задач социального развития, сокращения бедности, преодоления социальной напряжённости в условиях существующей дифференциации в развитии регионов.
Ключевые слова: регион, социальное благополучие, качество жизни, преобразующие (социально-ответственные) инвестиции, стратегия, региональное стратегическое планирование, инфраструктура региона
JEL-классификация: R11, R12, R13
Введение и обзор литературы
Исследование социального благополучия является очень сложной задачей, так как не существует однозначного, универсального определения, которое позволило бы учесть стандарты жизни в разных странах (развитых и развивающихся), существующие потребности и предпочтения людей, их возможности, распространение инноваций, стремление к саморазвитию и росту личностного потенциала и т.д. Благополучие, рассматриваемое в различных отраслях знания (экономика, социология, психология, культурология и др.), наполняется разным содержанием и требует учета и оценки «взаимосвязанных элементов, отражающих разные аспекты окружающей человека действительности», согласно работе Гоффе Н.В. и Монусовой Г.А. [3] (Goffe, Monusova, 2018). Эволюция подходов к данному понятию, его измерению, рассмотренная в работе вышеуказанных авторов, подтверждает влияние глубоких трансформационных процессов начала XXI века (глобализация, развитие инноваций, внедрение новых коммуникационных технологий, увеличение доли нематериальных услуг и т.п.), принципиально повлиявших на иерархию потребностей А. Маслоу, предложенную в первой половине ХХ века [13] (Maslou, 2013).
Усиление роли нематериальных факторов в жизни человека при исследовании социального благополучия (а также сопряженных с ним понятий «качество жизни» и «уровень жизни») привело к тому, что рост реальных доходов в долгосрочном периоде не всегда линейно связан с ростом благополучия, которое субъективно оценивается человеком. Этот парадокс, названный парадоксом Истерлина [32] (Easterlin, 1974), привел к развитию таких наук, как экономика счастья, экономика впечатлений, и осознанию того, что используемый показатель ВВП, характеризующий экономический рост любого региона, уже не является достаточным. Для оценки благополучия в любой стране требуется учет не только результатов экономической деятельности, но и социальной жизни ее граждан, их субъективной оценки и удовлетворенности жизнью. При интерпретации парадокса Истерлина, как указано в работе Ларина А.В. и Филясова С.В. [11] (Larin, Filyasov, 2018), используются два подхода: пространственный (исследуются кроссекции различных индивидов и различных стран) и динамический (исследуются данные по одним и тем же индивидам и странам с учетом времени). В этой же работе на примере различных стран, в том числе и России, показано действие различных эффектов, позволяющих обосновать действие данного парадокса, где авторы выделяют различные эффекты. К ним относятся эффект сравнения (индивид удовлетворен своим абсолютным доходом в зависимости от того, какие доходы существуют у окружающих его людей, а не только абсолютной суммой своего дохода) и эффект адаптации к изменениям в доходе (на удовлетворенность индивида при восприятии настоящего влияют доходы прошлых периодов, которые также формируют ожидания относительно будущего). Но эффект ранения статистически является менее значимым.
Исследования данного характера, которые проводятся различными учеными в разных странах, позволяют учитывать такие аспекты, как нестационарность и нестабильность внешней среды, социальное неравенство и социальная напряженность. По мнению ряда авторов, социальное неравенство, обусловленное «механизмами воспроизводства общественного производства», неизбежно [27] (Khubulova, 2013), существующие диспропорции в социально-экономическом развитии территорий затрудняют экономический рост, в этой связи актуальным становится поиск новых форм и методов инвестирования, позволяющих концентрировать инвестиции для сглаживании региональных диспропорций. К таким инвестициям относятся преобразующие, при которых инвестирование можно представить в виде комплексной экосистемы, которая объединяет усилия различных субъектов: государства, общества, частных лиц, организаций [2] (Bagg-Levin, Emerson, 2017). Необходимость введения новых форм обуславливается пониманием того, что долгосрочного экономического роста в мире, сокращения бедности, избавления от острых социальных проблем невозможно достичь только при помощи государственных программ развития, грантов и донорской помощи [5, 28] (Dvoryadkina, Kvon, 2020; Chernyshev, 2014).
Согласно определению, данному в вышеуказанной работе Багг-Левина и Дж. Эмеросна, к преобразующим или социально преобразующим (impact investment) инвестициям относятся «инвестиции, нацеленные на максимизацию создаваемой объектами инвестирования социальной, экономической и экологической стоимости» [2] (Bagg-Levin, Emerson, 2017).
Основные направления преобразующих инвестиций, как уже было представлено в более ранних работах авторов данной статьи, – это «доступное здравоохранение, финансирование в образование, поддержка сельскохозяйственного производства, решение экологических проблем», соблюдение прав человека, развитие инфраструктуры и др. [9] (Kvon, 2019), которые в комплексе направлены на достижение целей устойчивого развития ООН, повышения качества жизни человека [35].
Ввиду того, что четкого определения преобразующих инвестиций пока не сформулировано, в научном дискурсе встречаются такие понятия, как социальные инвестиции, социально ориентированные инвестиции, импакт-инвестиции, социально ответственные инвестиции, инвестиции влияния [4, 12, 14, 15, 31] (Denisov, Dzhazovskaya, 2017; Lvova, 2019; Romanova, Matveeva, 2017). В ранних работах авторов была сделана попытка представить различные определения преобразующих инвестиций и сопряженным с ним терминам, которые бы отражали направленность вложений и виды используемого капитала [1] (Animitsa, Dvoryadkina, Kvon, 2020).
Реализация преобразующих инвестиций требует проведения соответствующей социальной политики, которая, согласно работе Томаса Леони [34] (Leoni, 2015), позволит в контексте исследования государства всеобщего благосостояния сосредоточить «внимание на развитии человеческого капитала и занятости» и частично «устранить компромисс между справедливостью и эффективностью», при этом «сценарии низкого роста и большие социальные дисбалансы представляют собой серьезную проблему для социальной политики» [1].
Необходимо отметить, что при реализации преобразующих (в контексте данной статьи нами рассматриваются большей частью социальные аспекты) инвестиций актуальными становятся и вопросы инфраструктурного развития, в том числе и социальной инфраструктуры, которые рассматриваются в различных стратегических документах федерального и регионального уровней. Ориентиры пространственного развития, заданные в Стратегии 2019 года [22], указывают на необходимость ликвидации различных инфраструктурных ограничений, обеспечения ее соответствия «потребностям экономики и населения субъектов Российской Федерации и страны в целом». Важность инвестирования в инфраструктурные объекты отражена в ранних работах авторов [9], при этом инфраструктурное обеспечение стратегического развития территорий направлено на «максимальное содействие социально-экономическому развитию страны, достижению национальных целей и решению стратегических задач развития РФ» [23, 33] (Surnina, Shishkina, 2021; Kvon, Faleeva, Pyrkova, Alyakina, Mustafina, Kryukova, Blekus, 2017). В других работах авторами указывалось на необходимость учета непредсказуемых, «шоковых» явлений (таких как коронакризис под влиянием COVID-19, санкции против РФ и др.), требующих определенной корректировки разрабатываемых в регионе стратегий, отражающих понимание возможных угроз/рисков, предполагаемых последствий и принимаемых мер по их снижению и нейтрализации, а также оценки сложности влияния данных явлений на реализацию преобразующих инвестиций [10, 29] (Kvon, 2020; Shishkina, 2021). Разработанный ранее авторами подход к исследованию устойчивости региональной инфраструктуры, позволяющий учесть влияние различных угроз, негативно влияющих на привлечение инвестиций и реализацию различных «преобразующих» проектов, на наш взгляд, может быть использован в данной статье при анализе социальной составляющей региональных стратегий Уральского федерального округа [8, 30] (Kvon, 2018; Shishkina, 2022) с учетом ранее рассмотренных количественных и качественных параметров, учитывающих сбалансированность аспектов стратегического планирования пространственных инфраструктурных систем [24] (Surnina, Shishkina, Dyachkov, 2019).
Цель исследования – проанализировать стратегические аспекты обеспечения социального благополучия населения региона в новых для России реалиях с обоснованием важности реализации социально-преобразующих инвестиций.
Гипотеза исследования – преобразующие инвестиции могут быть использованы как новый инструмент решения стратегической задачи обеспечения социального благополучия населения региона, реализация которых актуализируется в условиях неопределенности. Полигон исследования – Уральский федеральный округ.
Новизна исследования: систематизированы подходы к определению, количественной оценке социального благополучия населения в контексте регионального стратегического планирования; представлено распределение субъектов Уральского федерального округа по параметрам социального благополучия населения; систематизирована действующая система мер по обеспечению социального благополучия населения региона в условиях нестабильности и предложены направления ее совершенствования на основе социально-преобразующего инвестирования.
Данные, методы и методология
Объектом исследования выступили субъекты РФ в составе Уральского федерального округа (далее – УФО), крупного макрорегиона, которые имеют значительную долю индустриального сектора в хозяйстве, а также особенности демографического, социального развития, что позволило проанализировать и выявить направления обеспечения социального благополучия макрорегиона в условиях нестабильности. Для анализа использованы официальные тексты стратегий социально-экономического развития субъектов РФ в составе УФО (по состоянию на 1.07.2022 г.), опубликованные на сайте Министерства экономического развития РФ, официальных сайтах органов исполнительной власти субъектов РФ, официальные статистические данные, публикации исследовательских организаций. Методы: экспертный анализ, синтез, сравнения, расчет показателей вариации и динамики, системный, стратегический подходы.
Результаты
1. Обеспечение социального благополучия населения региона является важной стратегической задачей, решение которой закреплено в комплексе стратегических документов. В таблице 1 систематизированы стратегические цели в части обеспечения социального благополучия регионов Уральского федерального округа.
Таблица 1
Стратегические цели субъектов Уральского федерального округа
Наименование субъекта РФ
|
Главная цель
|
Цели в области социального благополучия
|
Целевые показатели социального развития
|
Свердловская область
|
Повышение качества жизни и благосостояния населения на основе
устойчивого роста экономики
|
«Обеспечение социальной стабильности в обществе, увеличение реальных
располагаемых денежных доходов населения» [17]
|
Повышение
ожидаемой средней продолжительности жизни (до 77,5 года в 2030 г.); рост
реальных располагаемых денежных доходов населения (на 32,5% к уровню 2014 г.)
|
Челябинская область
|
«Рост
численности, благосостояния, продолжительности и качества жизни населения»
[18]
|
Социальное благополучие, проведение эффективной социальной политики,
повышение уровня удовлетворенности населения услугами в сфере социального
обслуживания
|
Достижение
ожидаемой продолжительности жизни при рождении свыше 80 лет при среднегодовом
темпе роста ВРП на душу населения в 2019–2035 гг. 5,6%
|
Тюменская область
|
«Устойчивый
рост уровня и качества жизни населения на основе инновационного развития экономики
и эффективного использования природно-экономического, производственного,
научно-технического, кадрового потенциала» [21]
|
Рост
благосостояния, повышение эффективной занятости населения и развитие
кадрового потенциала, обеспечение эффективного
функционирования системы социальных гарантий (социальной защиты) населения
|
Реальные располагаемые денежные доходы населения – 112,9% (2030 г.
к 2025 г.), уровень безработицы – 4,2% (2030 г.) по методологии МОТ
|
Ханты-Мансийский автономный округ – Югра
|
«Повышение
качества жизни населения в результате формирования новой модели экономики,
основанной на инновациях и глобально конкурентоспособной» [16]
|
Формирование
глобально конкурентоспособного человеческого капитала, создание условий для
хорошего состояния здоровья и высокой продолжительности жизни, культурного
и духовно-нравственного развития
|
Ожидаемая продолжительность жизни при рождении – 75,7 лет (2029),
численность
населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума
– 6,3% от общей численности населения, уровень безработицы – 4,3% (2029 г.)
по методологии МОТ
|
Ямало-Ненецкий автономный округ
|
«Комфортный
регион для долговременного проживания» [19]
|
Высокое
качество жизни, персонифицированная и адресная система социальной защиты
населения, повышение уровня социально-экономического благополучия КМНС
|
Доля
населения с денежными доходами ниже региональной величины прожиточного
минимума в общей численности населения автономного округа – 3,8% (2035 г.)
|
Курганская область
|
«Конкурентоспособный
устойчивый регион, в котором качественно взаимоувязано развитие человеческого
капитала, институтов, инфраструктуры, экономики, внешней интеграции и внутреннего
пространства» [20]
|
«Развитие человеческого капитала и создание комфортного пространства
для жизни» [20]
|
Количество
получателей мер социальной поддержки, социальных услуг на дому (тыс. чел.), доля
негосударственных организаций, оказывающих социальные услуги, от общего количества
организаций всех форм собственности – 12,0% (2030)
|
|
Проведенный анализ показывает, что главные стратегические цели развития регионов УФО направлены на обеспечение социального благополучия населения региона. Рассмотренные стратегии имеют неравный горизонт планирования и приняты в разное время, более половины стратегий (4 из 6) разработаны в период коронакризиса и позднее, что нашло отражение в формулировке целей и задач социально-экономического развития. При этом учет влияния пандемии и других обстоятельств экстраординарного характера, создающих условия нестабильного развития, носит ограниченный характер [29] (Shishkina, 2021). Среди рассмотренных стратегий 67% имеют в составе главной стратегической цели указание на развитие отдельных показателей социального благополучия. В стратегиях субъектов Уральского федерального округа предусмотрены разделы, связанные с обеспечением социального благополучия, социальной защитой населения, проведением социальной политики. Основными стратегическими направлениями являются развитие человеческого капитала, высокое качество жизни и рост благосостояния. Регионы УФО имеют различные индикаторы социального благополучия, а также их целевые значения. Так, в Ханты-Мансийском автономном округе, Свердловской, Челябинской областях в качестве целевого показателя представлена ожидаемая продолжительность жизни населения, наибольшее целевое значение – 80 лет к 2030 г. в Челябинской области. Для Тюменской области, ХМАО, ЯНАО целевыми индикаторами являются уровень безработицы и реальные доходы населения. Следует отметить, что особенностью формирования системы индикаторов социального благополучия в рамках стратегий является их включение не только в соответствующие разделы стратегий, но и в части, связанные с экономическим развитием, инфраструктурным обеспечением, инвестиционной деятельностью, что, с одной стороны, затрудняет проведение сравнительного анализа, а с другой стороны, дает возможность оценить влияние на социальное благополучие других параметров регионального развития. Например, снижение уровня безработицы, рост реальных доходов населения предусматриваются в стратегиях как результат инвестиционной деятельности (Челябинская, Свердловская, Тюменская области, ХМАО). В связи с этим следует отметить, что в Тюменской области действует инвестиционная стратегия (в соответствии с требованиями Закона Тюменской области от 25.02.2015 № 13 [6]), направленная на решение задач социально-экономического развития на основе повышения инвестиционной привлекательности, реализации проектов, в т.ч. в социальной сфере. В то же время в рассматриваемых стратегиях регионов УФО преобразующие инвестиции как инструмент решения социальных проблем не рассматриваются, что обусловлено их относительной новизной для практического использования, а также сложностью статистического учета в современный период.
2. Анализ развития Уральского федерального округа в 2020–2021 гг. позволяет выявить ряд тенденций, связанных с восстановлением уровня жизни населения регионов УФО и экономическим развитием после коронакризиса. За рассматриваемый период динамика инвестиций в основной капитал в УФО характеризуется негативно (86,2%) относительно показателя по стране в целом (107,6%). В течение 2021 г. отмечается снижение численности населения в округе в целом, остается отрицательной динамика величины реальной заработной платы (скорректированной на инфляционную составляющую) относительно 2020 г. – в целом по УФО 101,8%, что меньше на 1,9 п.п., чем в предыдущем периоде. В 2021 г. среднемесячная начисленная заработная плата работников (по полному кругу организаций) составила 59 624 руб. (109,2% к уровню 2020 г.), превышая среднероссийский уровень на 5,4% и занимая 4-е место среди федеральных округов [25]. При этом отмечается высокая дифференциация заработной платы по регионам (в 2021 г. – 3,3 раза), социального благополучия (табл. 2).
Таблица 2
Индекс социального благополучия субъектов УФО
Наименование субъекта РФ
|
1 квартал 2022 года
|
1 квартал 2021 года
| |||
место в рейтинге
|
значение*
|
место в рейтинге
|
значение*
| ||
Ямало-Ненецкий автономный
округ
|
1
|
5,04
|
1
|
5,17
| |
Ханты-Мансийский автономный округ – Югра
|
7
|
3,70
|
8
|
3,71
| |
Тюменская область
|
18
|
2,57
|
18
|
2,73
| |
Свердловская область
|
20
|
2,54
|
22
|
2,60
| |
Челябинская область
|
26
|
2,44
|
26
|
2,50
| |
Курганская область
|
-
|
-
|
-
|
-
| |
*Рассчитывается как отношение среднемесячной
зарплаты к стоимости потребительской корзины (минимальной стоимости жизни)
|
Все субъекты УФО, за исключением Курганской области, входят в топ-30 (2021 г.) регионов по уровню социального благополучия [26]. При этом вариация показателя между регионами остается достаточно высокой (более 2,1 раза). В 2022 г. лидером по уровню социального благополучия среди субъектов УФО и стране в целом является Ямало-Ненецкий автономный округ, высокие значения имеет Ханты-Мансийский автономный округ – Югра (7-е место). Наиболее низкие значения показателей у Челябинской области (26-е место), позиции Свердловской и Тюменской областей близки (20-е и 18-е места в рейтинге за 1 кв. 2022 г. соответственно). В целом за рассматриваемый период динамика показателей демонстрирует снижение уровня социального благополучия в регионах УФО.
3. В целях обеспечения социального благополучия населения в новых условиях региональными органами власти предпринимается комплекс мероприятий по оказанию социальной поддержки гражданам и реальному сектору экономики в связи с санкционным давлением на Россию. Для обеспечения роста среднедушевых денежных доходов в 2021 г. были приняты ряд государственных мер по социальной поддержке населения; в 2020 г., в отличие от 2021 г., государственные меры были в основном направлены на поддержание предприятий и доходов населения через субсидирование заработных плат и доходов уязвимых категорий населения. На примере Свердловской области, одного из субъектов УФО, рассмотрим действующую систему мер по обеспечению социального благополучия населения региона в условиях нестабильности. В регионе организован «оперативный штаб по мониторингу базовых отраслей экономики в условиях санкций, обеспечению экономической и социальной стабильности в Свердловской области» (в соответствии с распоряжением Губернатора Свердловской области от 09.03.2022 № 47-РГ). С 2014 года в регионе осуществляется предоставление государственной помощи на основании социального контракта, оказывается помощь гражданам в поисках работы, ведении индивидуальной предпринимательской деятельности (с предоставлением единовременной суммы затрат не более 250 000 рублей) и личного подсобного хозяйства, а также реализации иных мероприятий для преодоления трудной жизненной ситуации. В регионе разрабатываются меры по созданию оптимальных условий для действующих хозяйствующих субъектов и введению налоговых льгот, а также осуществляется непрерывный мониторинг реального сектора экономики на предмет возможности разработки импортозамещающих изделий и увеличения объема выпуска продукции действующих производств. Установлены пониженные налоговые ставки для участников приоритетных инвестиционных проектов Свердловской области, применяется инвестиционный налоговый вычет для организаций, имеющих статус участника регионального инвестиционного проекта в сфере туризма, соглашений о взаимодействии при реализации мероприятий национального проекта «Производительность труда и поддержка занятости» [7].
Заключение
В новых реалиях задача обеспечения социального благополучия населения региона имеет особое значение, что обусловлено, с одной стороны, ухудшением экономического положения, снижением доходов населения, с другой стороны, необходимостью выполнения намеченных ранее социальных обязательств государства, противостояния санкциям и снижения их негативного воздействия, поддержки действующего уровня социальной защищенности граждан.
Одной из важнейших стратегических задач развития регионов УФО является обеспечение социального благополучия населения региона. Особое значение имеют рост реальных доходов населения, развитие человеческого капитала и др. При этом оценка и сравнение уровня социального благополучия населения в рамках стратегических документов затруднены в связи отсутствием единой системы индикаторов, разным горизонтом планирования и сроками разработки стратегий. Пандемия, последствия коронакризиса, санкционное давление актуализировали вопросы обеспечения социального благополучия населения регионов УФО, отмечается высокая дифференциация субъектов по уровню социального благополучия, показателям, характеризующим его состояние. Наиболее сложное положение имеет Курганская область, что обусловлено отрицательной динамикой большинства показателей социально-экономического развития, относительно стабильное развитие – Ямало-Ненецкий, Ханты-Мансийский автономные округа.
Принимаемые в настоящее время региональными органами власти меры направлены на решение оперативных задач социального развития, поддержки наиболее уязвимых категорий населения, минимизации негативного воздействия санкционного давления на экономику. При этом для стратегирования в части социального развития становится особенно актуальным поиск новых форм и методов инвестирования, позволяющих направлять инвестиции на решение задач сглаживания региональных диспропорций, ликвидации инфраструктурных ограничений стратегического развития территорий.
[1] Перевод авторов.
Источники:
2. Багг-Левин Э., Эмерсон Дж. Социально-преобразующие инвестиции. Как мы меняем мир и зарабатываем деньги. - М.: Полит. энцикл., 2017. – 217 c.
3. Гоффе Н.В., Монусова Г.А. Социальное благополучие: восприятие реалий // Южно-российский журнал социальных наук. – 2018. – № 3. – c. 21-36. – doi: 10.31429/26190567-19-3-21-36.
4. Денисов С. А., Джазовская И. Н. Выявление сущностных признаков понятия «Преобразующее инвестирование» // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. – 2017. – № 2 (42). – c. 199-206.
5. Дворядкина Е.Б., Квон Г.М. О сущностно-содержательных характеристиках преобразующих инвестиций // Вестник экономики, права и социологии. – 2020. – № 2. – c. 7-10.
6. Закон Тюменской области от 25.02.2015 N 13 «О стратегическом планировании социально-экономического развития Тюменской области». [Электронный ресурс]. URL: http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/7200201502250015 (дата обращения: 07.07.2022).
7. Закон Свердловской области от 6 декабря 2018 года № 145-ОЗ «О применении на территории Свердловской области инвестиционного налогового вычета по налогу на прибыль организаций»). [Электронный ресурс]. URL: http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/6600201812130016 (дата обращения: 07.07.2022).
8. Квон Г.М. Особенности реализации региональной инвестиционной политики в нестационарной среде экономики // Вестник экономики, права и социологии. – 2018. – № 1. – c. 8-12.
9. Квон Г.М. Преобразующие инвестиции в инфраструктурном развитии макрорегиона: социальный аспект // Региональные проблемы преобразования экономики. – 2019. – № 12. – c. 179-189.
10. Квон Г.М. Проблемы реализации преобразующих инвестиций в экономическом пространстве региона в постпандемический период // Урал - драйвер неоиндустриального и инновационного развития России: Материалы II Уральского экономического форума, в 2 т. Екатеринбург, 2020. – c. 57-63.
11. Ларин А.В., Филясов С.В. Парадокс Истерлина и адаптация в России // Экономический журнал ВШЭ. – 2018. – № 1. – c. 59–83.
12. Львова Н.А. Ответственные инвестиции: теория, практика, перспективы для Российской Федерации // Научный журнал НИУ ИТМО. Серия: Экономика и экологический менеджмент. – 2019. – № 3. – c. 56-67.
13. Маслоу А.Г. Мотивация и личность. / Абрахам Маслоу ; [пер. с англ. Т. Гутман, Н. Мухина]. 3-е изд. - Москва [и др.] : Питер, 2013. – 351 c.
14. Мировой опыт развития импакт-инвестиций 2020. Отчет Фонда «Наше будущее». [Электронный ресурс]. URL: https://www.b-soc.ru/wp-content/uploads/2020/03/issledovanie.pdf (дата обращения: 29.06.2022).
15. Романова О. А., Матвеева Я. А. Конкурентные преимущества промышленных предприятий в контексте социальной ответственности и импакт-инвестирования // Журнал экономической теории. – 2017. – № 2. – c. 96-110.
16. Распоряжение Правительства ХМАО - Югры от 22.03.2013 N 101-рп (ред. от 16.08.2019) «О Стратегии социально-экономического развития Ханты-Мансийского автономного округа - Югры до 2030 года». [Электронный ресурс]. URL: https://depeconom.admhmao.ru/ (дата обращения: 05.07.2022).
17. Стратегия социально-экономического развития Свердловской области на 2016 - 2030 годы (утверждена Законом Свердловской области от 21 декабря 2015 года № 151-ОЗ (в редакции Закона Свердловской области от 22 марта 2018 года № 26-ОЗ)). [Электронный ресурс]. URL: http://strategy2030.midural.ru/ (дата обращения: 05.07.2022).
18. Стратегия социально-экономического развития Челябинской области на период до 2035 года. Приложение к постановлению Законодательного Собрания Челябинской области от 31.01.2019 № 1748. [Электронный ресурс]. URL: https://www.economy.gov.ru/ (дата обращения: 05.07.2022).
19. Стратегия социально-экономического развития Ямало-Ненецкого автономного округа до 2035 года (утв. Постановлением Законодательного Собрания Ямало-Ненецкого автономного округа от 24 июня 2021 года N 478). [Электронный ресурс]. URL: https://www.economy.gov.ru/ (дата обращения: 07.07.2022).
20. Стратегия социально-экономического развития Курганской области на период до 2030 года. [Электронный ресурс]. URL: http://www.economic.kurganobl.ru (дата обращения: 07.07.2022).
21. Стратегия социально-экономического развития Тюменской области до 2030 года: Закон Тюменской области от 24 марта 2020 года N 23. [Электронный ресурс]. URL: http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/7200202003240016 (дата обращения: 07.07.2022).
22. Стратегия пространственного развития Российской Федерации на период до 2025 года. Утверждена распоряжением Правительства РФ от 13 февраля 2019 г. № 207-р. [Электронный ресурс]. URL: http://static.government.ru/media/files/UVAlqUtT08o60RktoOXl22JjAe7irNxc.pdf (дата обращения: 29.06.2022).
23. Сурнина Н.М., Шишкина Е.А. Инфраструктурное обеспечение стратегического развития территорий: возможности и ограничения // Менеджмент и предпринимательство в парадигме устойчивого развития: Материалы IV Международной научно-практической конференции. Екатеринбург, 2021. – c. 214-218.
24. Сурнина Н.М., Шишкина Е.А., Дьячков А.Г. Сбалансированность стратегического планирования пространственных инфраструктурных систем // Journal of New Economy. – 2019. – № 5. – c. 75–91. – doi: 10.29141/2658–5081–2019–20–5-5.
25. Уральский федеральный округ: 2021 год — точка отсчета для новых трендов. / Под общей редакцией д-ра экон. наук, чл.-корр. РАН В. В. Акбердиной; Серия: Аналитический бюллетень Уральского федерального округа Екатеринбург., 2022. – 100 c.
26. Индекс социального благополучия субъектов РФ. Фонд развития гражданского общества. [Электронный ресурс]. URL: http://civilfund.ru/mat/143 (дата обращения: 10.07.2022).
27. Хубулова В.В. Типология, особенности и факторы регионального развития социальной сферы // Вестник НГУЭУ. – 2013. – № 3. – c. 118–131.
28. Чернышев С. Не пропустить волну // Эксперт. – 2014. – № 15 (894).
29. Шишкина Е.А. Cтратегии российских регионов в условиях пандемии covid-19: вопросы теории и практики // Межтерриториальное неравенство: проблема или драйвер развития: Материалы VI Международного симпозиума по региональной экономике. Екатеринбург, 2021. – c. 420-426.
30. Шишкина Е.А. Методический подход к оценке устойчивости пространственной инфраструктурной системы региона // Экономическая безопасность. – 2022. – № 1. – c. 175–192. – doi: 10.18334/ecsec. 5.1.114228.
31. Core Characteristics of Impact Investing. [Электронный ресурс]. URL: https://thegiin.org/assets/Core%20Characteristics_webfile.pdf (дата обращения: 29.06.2022).
32. Easterlin R.A. Does Economic Growth Improve the Human Lot? Some Empirical Evidence // Nations and Households in Economic Growth. – 1974. – № 89. – p. 89–125.
33. Kvon G.M., Faleeva L.V., Pyrkova G.K., Alyakina D.P., Mustafina A.A., Kryukova N.I., Blekus V.V. Strategic priorities of regional investment activity // Eurasian Journal of Analytical Chemistry. – 2017. – № 12(7b). – p. 1099-1106.
34. Leoni T. The social investment perspective as guiding principle for welfare state adjustment. WWWforEurope. [Электронный ресурс]. URL: https://www.euroframe.org/files/user_upload/euroframe/docs/2015/conference/Session%201/EUROF15_Leoni.pdf (дата обращения: 29.06.2022).
35. Resolution by the UN General Assembly «Transforming our world: the 2030 agenda for sustainable development». Adopted on 25 September 2015, a Resolution adopted by the General Assembly. [Электронный ресурс]. URL: https://undocs.org/ru/A/RES/70/1 (дата обращения: 29.06.2022).
Страница обновлена: 28.10.2024 в 04:17:03