Russia amidst the transformation of the global trade regulation system

ВВЕДЕНИЕ

На сегодняшний день одной из ключевых тенденций в процессе развития и функционирования системы международных торгово-экономических отношений является разнонаправленное движение стран в проведении внешнеэкономической политики. Процессы усиления протекционизма, с одной стороны, сопряжены с углублением экономической интеграции, регионализации, и экономической глобализации – с другой.

Характерной чертой заключаемых в XXI в. торгово-экономических соглашений является, во-первых, выход стран – участниц соглашений за рамки географической близости – мегарегиональный аспект, во-вторых, включение в область регулирования вопросов, выходящих за рамки мандата ГАТТ/ВТО (Генеральное соглашение по тарифам и торговле, General Agreement on Tariffs and Trade / Всемирная торговая организация, World Trade Organization) – формирующийся институциональный аспект. На сегодняшний день положения соглашений охватывают вопросы, ранее не являвшиеся предметом регулирования в рамках торгово-экономических соглашений. Нормы осуществления трудовой деятельности, инвестиционные стандарты, движение объектов интеллектуального права, стандарты передачи и хранения информации, санитарные и фитосанитарные нормы, экологические стандарты и др. приобретают центральное место в переговорной повестке. Трансформация системы многосторонних торгово-экономических отношений с регионального на мегарегиональный уровень обуславливает актуальность проводимого исследования.

В связи с этим в рамках данного исследования выдвигается следующая гипотеза: всеобъемлющий характер заключаемых соглашений оказывает значительное влияние на международные торгово-экономические отношения и обуславливает необходимость участия России в данном процессе на начальном этапе формирования новой торгово-экономической парадигмы.

Цель исследования: провести оценку влияния мегарегиональных торговых соглашений на внешнеэкономические связи Российской Федерации, а также привести возможные варианты инкорпорации России в процесс реформирования системы глобального регулирования торговли.

Для достижения поставленной цели были определены следующие задачи:

1. Определить современные тенденции в системе многосторонних торговых отношений.

2. Провести анализ внешнеторговых связей Российской Федерации.

3. Выявить основные вызовы Российской Федерации в условиях формирования новой парадигмы многосторонней торговли.

Вопросы глобализации экономического пространства и глобального управления международных экономических отношений занимают одно из центральных мест в научном дискурсе на протяжении более чем 30 лет и являются предметом исследования в работах многих ученых.

Дробот Е.В. в своем исследовании [6, с. 56] (Drobot, 2013, р. 56) рассматривает процесс глобализации как переход к обществу с постиндустриальным, информационноцентричным вектором развития и отмечает, что отличительной чертой периода конца XX – начала XXI в. является его «переломный характер». Это находит отражение и в процессе трансформации системы многосторонних торгово-экономических отношений. «Переломный» характер периода конца XX – начала XXI в., а также переход к постиндустриальному, информационному обществу дополняются в том числе качественными изменениями заключаемых торгово-экономических соглашений, а также тенденцией к переходу от экономической глобализации в ее классическом понимании к новой форме – глобализирующемуся регионализму, подробно рассмотренному и описанному в работе Спартака А.Н. [19, с. 19–20] (Spartak, 2017, р. 19–20). В глобальной системе торгово-экономических отношений происходит переход от региональных союзов, объединяющих преимущественно страны по признаку территориальной близости, к мегарегиональным торговым и инвестиционным соглашениям и партнерствам, что было также отражено в работах ряда ученых [13, 17, 18, 20] (Portanskiy, 2016; Salamatov, 2016; Silvestrov, 2016; Spartak, 2016).

Затронув вопрос о классическом понимании экономической глобализации, видится целесообразным в рамках данной работы предоставить определение данному процессу. Ряд исследователей рассматривают экономическую глобализацию как последнюю ступень интернационализации, ряд исследователей – напротив, рассматривают интернационализацию как одну из ступеней глобализации в процессе ее развития [4, с. 22] (Veber, 2002, р. 22), однако большинство сходятся в едином мнении касательно определения данного феномена [11, с. 189] (Kraft, Zaytsev, 2018, р. 189): под экономической глобализацией понимается беспрепятственное трансграничное движение капитала, рабочей силы, результатов НИОКР, товаров и услуг, а также видится целесообразным дополнить – усиление взаимозависимости национальных экономик.

Вопросы глобального регулирования в рамках международных экономических отношений, в свою очередь, поднимаются в работах Дробот Г.А., Сильвестрова С.Н. [18, с. 65–80] (Silvestrov, 2016, р. 65–80) и др. Дробот Г.А. в своей работе [5, с. 51] (Drobot, 2011, р. 51) рассматривает проблемы глобального управления в общем контексте теории международных отношений и приходит к выводу о том, что на сегодняшний день имеется комплекс проблем, стоящих на пути к формированию эффективно функционирующей системы глобального регулирования международных отношений – на наднациональном, независимом уровне – одной из которых в экономическом контексте является возрастающая роль Китайской Народной Республики, усиление позиций которой может привести к формированию новой системы международных отношений. Подтверждением этому может служить формирование Всестороннего регионального экономического партнерства, в котором Китай фактически имеет центральную роль.

СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В СИСТЕМЕ МНОГОСТОРОННИХ ТОРГОВЫХ ОТНОШЕНИЙ

Как уже было отмечено ранее, одной из ключевых тенденций, наметившихся в системе многосторонних торговых отношений в XXI в., является переход от глобализации к новой форме – глобализирующемуся регионализму [19, с. 19–20] (Spartak, 2017, р. 19–20). В глобальной системе торгово-экономических отношений происходит переход от региональных союзов, объединяющих преимущественно страны по признаку территориальной близости, к мегарегиональным торговым и инвестиционным соглашениям и партнерствам.

Характерной особенностью таких соглашений является то, что их положения охватывают круг вопросов, на данный момент выходящих за рамки мандата ГАТТ/ВТО, либо значительно расширяют соответствующие существующие установленные в рамках ГАТТ/ВТО нормы, касающиеся защиты прав интеллектуальной собственности и патентования, инвестиционных мер, трудовых стандартов, норм охраны окружающей среды, санитарных и фитосанитарных стандартов, государственных закупок и др.

Крупнейшими на сегодняшний день являются следующие мегарегиональные торговые соглашения (далее – МРТС):

1. Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство (Transatlantic Trade and Investment Partnership, TTIP) [1].

2. Всеобъемлющее экономическое и торговое соглашение между Канадой и странами Европейского союза (The EU-Canada Comprehensive Economic and Trade Agreement, CETA).

3. Всеобъемлющее и прогрессивное соглашение о Транстихоокеанском партнерстве (Comprehensive and Progressive Agreement for Trans-Pacific Partnership, CPTPP).

4. Всестороннее региональное экономическое партнерство (Regional Comprehensive Economic Partnership, RCEP).

Переговоры по Трансатлантическому торговому и инвестиционному партнерству между США и странами Европейского союза стартовали в 2013 г. Ожидалось, что данное соглашение станет крупнейшим торговым соглашением XXI в. На сегодняшний день на страны-участницы приходится 30,8% мирового производства (в т.ч. на США – 15,8% мирового ВВП) [22], 85,1% мирового экспорта товаров и услуг (в т.ч. на США – 21,6%) [23], 10% населения планеты [23]. Согласно классификации Международного валютного фонда (далее – МВФ), США и страны Европейского союза относятся к экономически развитым странам [24]. Ожидалось, что после реализации данного соглашения экспорт США увеличится на 4,58%, импорт – на 3,11%. Для Европейского союза – экспорт должен был увеличиться на 3,17%, импорт – на 2,02% соответственно. ВВП США должен был увеличиться на 0,37%, Европейского союза – на 0,28% [14, с. 50] (Portanskiy, 2017, р. 50). Тем не менее переговорный процесс был приостановлен в 2016 г. по инициативе бывшего президента США Д. Трампа. На данный момент соглашение о формировании Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства не подписано.

Всеобъемлющее экономическое и торговое соглашение между Канадой и странами Европейского союза стало альтернативным вариантом для Европейского союза в реализации своего внешнеэкономического курса [2, с. 78–81] (Baryshnikov, 2018, р. 78–81). Несмотря на то, что переговоры по данному соглашению между Европейским союзом и Канадой начались задолго до инициативы по формированию Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства, после неудавшейся попытки заключения всестороннего соглашения с США Европейский союз был намерен завершить переговорный процесс с Канадой как можно скорее. В 2016 г. премьер-министр Канады Дж. Трюдо и представители Европейского союза подписали соглашение, которое уже в 2017 г. частично вступило в силу [2]. Всеобъемлющее экономическое и торговое соглашение между Канадой и странами Европейского союза предполагает отмену пошлин 99% всех торговых линий, при этом 98% ограничений во взаимной торговле были сняты сразу после подписания соглашения. Канада также, как страны Европейского союза, относится к экономически развитым странам согласно классификации МВФ [24]. По состоянию на 2020 г. на страны-участницы приходится 16,4% мирового ВВП (в т.ч. на Европейский союз – 15%) [22], 67,4% мирового экспорта товаров и услуг (в т.ч. на Европейский союз – 63,5%) [23], 6,3% населения планеты (в т.ч. на Европейский союз – 5,8%) [23].

Следующие два мегарегиональных торговых соглашения стали крупнейшими в Азиатско-Тихоокеанском регионе (далее – АТР) и первыми многосторонними торговыми и инвестиционными соглашениями с таким широким охватом стран-участниц, в состав которых на равных правах и условиях – по заявлениям самих участников переговорного процесса – вошли как развитые, так и развивающиеся страны.

Всеобъемлющее и прогрессивное соглашение о Транстихоокеанском партнерстве стало преемником более раннего соглашения о Транстихоокеанском партнерстве (Trans-Pacific Partnership, TPP) [16] (Rutkovskaya, 2020), которое прекратило свое существование в 2016 г., так и не вступив в силу, после вывода из него США бывшим президентом Д. Трампом. Переговоры по обновленному соглашению стартовали в этот же год, и текст соглашения был подписан в 2018 г. 11 странами-участницами: Австралией, Брунеем, Вьетнамом, Канадой, Малайзией, Мексикой, Новой Зеландией, Перу, Сингапуром, Чили, Японией. При этом переговорный процесс занял достаточно короткое время ввиду того, что текст нового соглашения был основан на уже имевшемся тексте соглашения о Транстихоокеанском партнерстве и был принят странами-участницами практически без изменений. Пересмотру и дальнейшей «заморозке» (не окончательному исключению) подверглись 22 пункта положений, предложенных ранее США. Соглашение достаточно быстро было ратифицировано рядом стран-участниц и вступило в силу 30 декабря 2018 г. При этом на сегодняшний день ряд стран, включая Китайскую Народную Республику и Великобританию, неоднократно выражали заинтересованность в присоединении к партнерству. Великобритания, в частности, уже подала заявку на вступление и сейчас находится в активной фазе переговорного процесса.

По состоянию на 2020 г. страны-участницы Всеобъемлющего и прогрессивного соглашения о Транстихоокеанском партнерстве обеспечивают 9,5% мирового производства (в т.ч. Австралия – 1% мирового ВВП, Мексика – 1,8%, Япония – 4% соответственно) [22], на них также приходится 22,8% мирового экспорта товаров и услуг (в т.ч. на Мексику – 2,7%, Сингапур – 5,8%, Японию – 6,8%) [23], а также – 6,1% населения планеты (в т.ч. на Вьетнам – 1,25%, Мексику – 1,7%, Японию – 1,6%) [23]. К развитым странам, согласно классификации МВФ, относятся: Австралия, Канада, Новая Зеландия, Сингапур, Япония, к развивающимся, в свою очередь – Бруней, Вьетнам, Малайзия, Мексика, Перу, Чили [24]. Всеобъемлющее и прогрессивное соглашение о Транстихоокеанском партнерстве вступило в силу в год подписания после ратификации 6 странами-участницами. На ноябрь 2021 г. 10 из 11 стран-участниц ратифицировали соглашение, рассмотрение продолжается только в Чили, при этом Палата депутатов Чили одобрила соглашение 17 апреля 2019 г., и на данный момент вопрос о ратификации находится на рассмотрении в Сенате страны.

Всестороннее региональное экономическое партнерство было подписано в 2020 г. 15 странами АТР: странами-участницами Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (Association of South East Asian Nations, ASEAN; далее – АСЕАН) и Австралией, Китайской Народной Республикой, Новой Зеландией, Республикой Корея, Японией. К развитым странам, согласно классификации МВФ, относятся: Австралия, Новая Зеландия, Республика Корея, Сингапур, Япония, к развивающимся – Бруней, Вьетнам, Индонезия, Камбоджа, Китайская Народная Республика, Лаос, Малайзия, Мьянма, Таиланд, Филиппины [24]. По состоянию на 2020 г. на страны партнерства приходится 31,4% мирового ВВП (в т.ч. на Индонезию – 2,5%, Китайскую Народную Республику – 18,3%, Республику Корея – 1,7%) [22], 47,8% мирового экспорта товаров и услуг (в т.ч. Китайская Народная Республика обеспечивает 19,3% мирового экспорта товаров и услуг, Республика Корея – 3,6%) [23], 29,4% населения планеты (в т.ч. Индонезия – 3,5%, Китайская Народная Республика – 18,1%, Филиппины 1,4%) [23]. Данное МРТС стало крупнейшим не только в АТР, но и в мире, при этом ключевое место де-факто в нем занимает Китай.

Таким образом, на сегодняшний день постепенно формируются новые контуры системы многосторонних торгово-экономических отношений. В этом ключе видится целесообразным процитировать С.Н. Сильвестрова: «Постепенно вырисовываются контуры новой субъектности мироустройства. В нем государство останется, но только одним из действующих лиц, и не всегда равноправным. И поскольку среди равных всегда выделяются «более равные», перспективы будут определять обладающие устойчивой системой ценностей и собственной идеологией, наиболее экономически и политически сильные государства и их конгломераты» [18, с. 64] (Silvestrov, 2016, р. 64). В рамках данного исследования такой силой, способной определять контуры и направления развития международных торгово-экономических отношений, видятся создаваемые МРТС. Это обуславливается их масштабом (в экономическом и территориальном ключе), формирующейся институциональной основой для будущих многосторонних торгово-экономических отношений, а также потенциальным автаркическим характером формирующихся партнерств.

МЕСТО РОССИИ В МНОГОСТОРОННЕЙ ТОРГОВОЙ СИСТЕМЕ

С учетом фундаментальных изменений, происходящих в системе глобального регулирования торговли и международных экономических отношений в целом, необходимо определить место России в многосторонней торговой системе.

В 2020 г. Россия генерировала 3,1% мирового ВВП и на ее долю приходилось 0,35% мирового экспорта товаров и услуг, доля численности населения в совокупном объеме населения планеты составляла 1,86%. Согласно данным, представленным в таблице 1, Россия является нетто-экспортером, однако положительное сальдо достигается за счет доминирования минеральных продуктов в структуре экспорта товаров (см. рис. 1). Рассматривая экспорт как инструмент финансирования импорта, положительное сальдо торгового баланса, достигаемое за счет экспорта ресурсов, в совокупности с отрицательным сальдо баланса услуг [3] свидетельствует о неэффективной форме интеграции страны в систему международного разделения труда.

С 2017 г. наблюдается отрицательная динамика как в экспорте, так и в импорте товаров и услуг Российской Федерации (см. табл. 1). Это, с одной стороны, может являться отражением глобальных тенденций в мировой экономике и международных торгово-экономических отношениях, сопряженных с торговыми войнами США с рядом стран [10, с. 964–965] (Kostin, Khomchenko, 2020, р. 964–965), а также пандемией новой коронавирусной инфекции COVID-19, приведшей к нарушению равновесия на глобальном товарном рынке вследствие нарушения производственных циклов в рамках всей цепочки поставок [7, с. 940] (Drobot, 2020, р. 940). С другой стороны, может стать следствием автаркического характера заключаемых МРТС: преференциальный доступ на рынки стран-партнеров, полное или частичное устранение/снижение таможенных пошлин и ряд других преференций способствуют углублению торгово-экономического взаимодействия внутри партнерств.

Таблица 1

Внешняя торговля Российской Федерации, 2016–2020 гг.

Table 1

Foreign trade of the Russian Federation, 2016–2020

Рисунок 1. Структура торговли Российской Федерации товарами, 2020 г.

Figure 1. Structure of trade in goods of Russian Federation, 2020

Источник: составлено автором по данным [21].

Анализируя данные, представленные на рисунке 1, необходимо отметить, что ключевое место в структуре экспорта товаров Российской Федерации занимают минеральные продукты (нефть и нефтепродукты; руда), далее с большим отрывом идут металлы и изделия из них (черные металлы, медь, никель, свинец и т.д.), драгоценности (жемчуг, драгоценные камни, драгоценные металлы, монеты), продукция химической промышленности (фармацевтика, удобрения, краски и лаки и др.). Крупнейшей группой товаров, импортируемых в Россию, являются машины, оборудование и аппаратура, а также продукция химической промышленности.

Структура торговли услугами Российской Федерации представлена на рисунке 2. Ключевое место в структуре экспорта занимают транспортные услуги и прочие деловые услуги, которые объединяют в себе услуги в области рекламы и исследования рынка, консультативные услуги в области управления и др., а также, в меньшей степени, услуги, связанные с информационно-коммуникационными технологиями (телекоммуникационные, компьютерные и информационные услуги). Объем экспорта услуг по статье «Поездки» значительно сократился – на 87% в сравнении с предыдущим годом – в связи с введением ограничительных мер вследствие пандемии новой коронавирусной инфекции COVID-19 [12]. В структуре импорта ведущая роль отводится прочим деловым и транспортным услугам. В части импорта услуг наибольшие изменения в сравнении с 2019 г. произошли по статье «Поездки» – снижение составило 91%, также вследствие введения и ужесточения ограничительных мер со стороны принимающих стран. Импорт по статье «Телекоммуникационные, компьютерные и информационные услуги» стабильно [4] не превышает 15%.

Рисунок 2. Структура торговли Российской Федерации услугами, 2020 г.

Figure 2. Structure of trade in services of Russian Federation, 2020

Источник: составлено автором по данным [3].

В таблице 2 представлена информация по динамике объема торговли России с ключевыми странами партнерами и странами Европейского союза.

Таблица 2

Динамика объема торговли Российской Федерации с основными странами-партнерами и странами Европейского Союза, 2016–2020 гг.

Table 2

Dynamics of the volume of trade of the Russian Federation with main partners and the European Union, 2016–2020

В миллиардах долларов США

В период с 2016 г. по 2020 г. основными торговыми партнерами России оставались Китай – торговый оборот с которым в 2020 г. составил 104 млрд долл. США, Германия – торговый оборот в 2020 г. составил 41,9 млрд долл. США, Нидерланды – торговый оборот в 2020 г. составил 28,55 млрд долл. США, Великобритания – торговый оборот в 2020 г. составил 26,59 млрд долл. США, США – торговый оборот в 2020 г. составил 23,8 млрд долл. США, Турция – торговый оборот в 2020 г. составил 20,81 млрд долл. США, Италия – торговый оборот в 2020 г. составил 20,2 млрд долл. США, Южная Корея – торговый оборот в 2020 г. составил 19,56 млрд долл. США, Япония – торговый оборот в 2020 г. составил 16,17 млрд долл. США, Польша – 14,32 млрд долл. США.

При этом все страны, кроме Великобритании, США и Турции, на сегодняшний день являются участницами МРТС, речь о которых шла ранее. Одной из ключевых целей данных соглашений является открытие рынков и либерализация торговли между странами – участницами соответствующих партнерств.

Анализируя данные таблицы 2, следует отметить, что с 2019 г. наблюдалась отрицательная динамика объемов торговли практически по всем странам – партнерам России. В 2020 г. положительная динамика сохранилась только для Великобритании, которая после выхода из ЕС находится в поиске торговых партнеров.

При этом необходимо отметить, что Великобритания сейчас находится на стадии переговоров о присоединении к Всеобъемлющему и прогрессивному соглашению о Транстихоокеанском партнерстве, так что можно, вполне вероятно, в будущем ожидать снижения объемов торговли между Россией и Великобританией.

На рисунке 3 представлена структура экспорта России с основными странами-партнерами и странами Европейского союза по состоянию на 2020 г.

Рисунок 3. Структура экспорта Российской Федерации с основными странами-партнерами и странами Европейского Союза, 2020 г.

Figure 3. Export structure of the Russian Federation with the main partners and the European Union, 2020

Источник: составлено автором по данным [21].

Анализируя данные, представленные на рисунке 3, необходимо отметить, что в структуре экспорта из России в страны-партнеры на первом месте находится экспорт минеральных продуктов (нефть и нефтепродукты; руда). Как было сказано ранее, это характеризует неэффективную форму интеграции России в систему международного разделения труда. При этом сырьевая направленность в экспорте страны может негативно сказаться на дальнейшем развитии экономики ввиду глобальной тенденции к декарбонизации мировой экономики и мирового производства и, в частности, потенциального отказа от продуктов нефтегазовой отрасли, составляющих основу национального экспорта. При этом также необходимо отметить, что несмотря на стабильно положительную динамику экспорта минеральных продуктов в период с 2016 г. по 2020 г., по другим позициям среди стран-партнеров наметилась тенденция на снижение импорта из России с увеличением объемов торговли между странами внутри соответствующих МРТС.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На сегодняшний день происходит трансформация глобальной системы регулирования торговли. Одно из центральных мест в этом процессе занимают мегарегиональные торговые соглашения, определяющие формат торгово-экономических отношений между странами и формирующие правовую основу для будущих соглашений. Ввиду того, что изменения в глобальной системе управления и регулирования торговли, в частности – формирование МРТС, которые помимо охвата сфер, выходящих за рамки мандата ГАТТ/ВТО, формируют нормы глобального регулирования торговли, России необходимо учитывать эти изменения при реализации внешнеэкономического курса страны и активно включаться в процесс реформирования системы глобального регулирования торговли.

При этом с учетом неэффективной формы интеграции страны в систему международного разделения труда и потенциальной угрозы снижения объемов торговли с основными странами-партнерами ввиду их участия (или потенциального участия) в МРТС, предоставляющих различные преференции при выходе на рынки стран – участниц данных соглашений, России критически необходимо выработать собственную стратегию участия в наметившемся процессе формирования новой парадигмы многосторонней торговли и определить свои возможности с учетом национальных интересов.

В качестве возможных сценариев развития могут быть рассмотрены следующие:

1. Создание принципиально нового партнерства на основе ЕАЭС (Евразийского экономического союза), стран ШОС (Шанхайской организации сотрудничества, Shanghai Cooperation Organization) и АСЕАН с учетом формирующегося институционального базиса новейших МРТС, положения которых выходят за рамки регулирования ГАТТ/ВТО.

Возможность реализации данного сценария рассматривалась в рамках форума Россия – АСЕАН, прошедшего в 2016 г. в Сочи. При этом в рамках Большого Евразийского партнерства в 2018 г. между ЕЭК (Евразийской экономической комиссией) и АСЕАН был подписан Меморандум о взаимопонимании в сфере экономического сотрудничества [8]. Уже в 2021 г. подобный Меморандум был подписан между ЕЭК и Секретариатом ШОС [9]. Данные документы призваны послужить основой при проведении переговорного процесса, затрагивающего вопросы таможенного регулирования и упрощения процедур торговли; стандартов в области электронной торговли; цифровизации и ИКТ (информационно-коммуникационных технологий); ветеринарных, санитарных и фитосанитарных норм и др.

Одним из преимуществ формирования принципиально нового соглашения будет возможность участия в переговорном процессе по положениям соглашения на начальном этапе, что будет определять ведущее положение России в формирующемся партнерстве. Однако при реализации данного сценария необходимо принимать во внимание возможные трудности, которые по итогу могут оказаться непреодолимыми. Среди них можно выделить следующие, тесно взаимосвязанные между собой: значительное количество времени, необходимого для формирования партнерства; сложность в гармонизации норм в области регулирования торговли – и ряда других аспектов, выходящих сегодня на первый план в международной переговорной повестке – и законодательств стран-участниц; участие потенциальных партнеров по будущему блоку в уже существующих МРТС.

2. Возможное присоединение России к одному из существующих МРТС в АТР (Всеобъемлющее и прогрессивное соглашение о Транстихоокеанском партнерстве, Всестороннее региональное экономическое партнерство).

Вследствие переориентации мировой экономики в сторону АТР формирование и укрепление торгово-экономических связей в этом направлении может являться одним из приоритетных направлений внешнеэкономической политики России.

Однако при реализации данного сценария также необходимо учитывать существующие проблемы [15] (Portanskiy, 2019).

Во-первых, существенным недостатком является тот факт, что Россия не принимала участия в переговорном процессе по обоим соглашениям, таким образом, у нее не было возможности отстаивать и продвигать свои интересы при принятии положений соглашения. Это обстоятельство в дальнейшем может негативно сказаться на членстве России в одном из партнерств, если будет принято соответствующее решение.

Во-вторых, попытка России стремительно включиться в глобальную повестку по реформированию системы регулирования торговли посредством членства в МРТС может привести к тому, что российские предприятия потенциально могут оказаться не готовыми к тому, что Россия возьмет на себя обязательства по открытию рынков и либерализации торговли внутри соответствующего партнерства.

Принимая во внимание потенциальные трудности, с которыми Россия может столкнуться при реализации приведенных сценариев, вместе с тем необходимо понимать, что отстраняться и не придавать должного значения происходящим изменениям невозможно.

[1] Потенциально возможное к заключению. Переговорный процесс на сегодняшний день приостановлен в связи с выходом из соглашения США – о чем будет сказано далее. (прим. авт.)

[2] Соглашение вступит в полную силу после утверждения положений всеми национальными (в некоторых случаях региональными) парламентами стран-участниц ЕС. (прим. авт.)

[3] Несмотря на то, что отрицательное сальдо баланса услуг не говорит само по себе о неэффективной форме интеграции страны в систему международного разделения труда – сальдо баланса услуг Республики Корея, например, также отрицательное на протяжении последних лет – об этом говорит структура импорта услуг Российской Федерации: на импорт результатов НИОКР приходится лишь малая доля совокупного импорта услуг. (прим. авт.)

[4] В период с 2016 г. по 2020 г. (прим. авт.)