Предпринимательство как социально-экономический вектор

В России находится 28% мировых запасов минеральных ресурсов, в ней работают 12% учёных (в масштабах научного потенциала всей планеты). Однако на “выходе” она сегодня имеет 0,65% мирового ВВП, 0,3% мирового производства наукоёмкой продукции, производительность труда в 10 раз ниже, чем в ведущих странах, а наша доля научной продукции в мировой торговле едва превышает 1% [1, 2].

Низкая конкурентоспособность страны объясняется многими причинами, но в современном осмыслении этой проблемы все более ясным становится то, что является первичным звеном конкурентоспособного развития страны и роста ее экономического потенциала является система образования. Следуя такой логике рассуждения, его необходимо развивать повышенными темпами, однако сегодня высшее образование в России оказалось среди неприоритетных статей бюджета, поэтому финансируется явно в недостаточном объеме. Это можно продемонстрировать на цифрах. Если у нас тратится 1,76% нашего “тощего” бюджета, то в экономически развитых странах этот процент в 2-3 раза выше.

Социальный и организационный капитал, необходимый для осуществления перехода к новым рыночным экономическим отношениям, нельзя насадить “сверху”. Люди должны играть активную и конструктивную роль в трансформации самих себя. Можно, конечно, добиться внешних изменений в поведении людей в той мере, в какой оно поддаётся жёсткому контролю. Однако это совсем не нужно современной российской экономике.

Потенциал гибкости – пластичность производства, его способность к изменению, развитию и модернизации – требуется для формирования новых взаимоотношений между производством и наукой, собственником и менеджером, менеджером и персоналом. Всё это фокусируется в предпринимательстве, осуществляющем поиск и реализацию инноваций. Нетрудно заметить, что выбор социоэкономической динамики России, ищущей пути выхода из “вечной переходности”, направлен в сторону предпринимательской деятельности.

Основоположник современной рыночной микроэкономики А. Маршалл исследовал феномен предпринимательства. Его анализ предпринимательской деятельности не выходит за рамки рынка чистой конкуренции. Ограничения Маршалла объяснимы. Во-первых, он создавал основы микроэкономической теории. Во-вторых, анализ издержек предложения, спроса и полезности, проведенный до него, не соответствовал его задачам и целям по составлению “фундаментальных принципов микроэкономики”. Осуществлённые до него исследования явно обозначали разрыв между трудовой теорией стоимости и теорией предельной полезности.

А. Маршалл много усилий потратил на примирение позиций Д. Рикардо и У.С. Джевонса. Ему пришлось остановиться на утверждении: “…теория распределения и обмена настолько тесно связаны, что представляют собой нечто несколько большее, нежели две стороны одной проблемы; что и в том и в другом есть элемент “механической” точности и универсальности и что и в том и в другом есть элемент зависимости от “конкретных человеческих институтов”, который варьирует и, вероятно, будет варьировать от места к месту и от столетия к столетию” [3].

Й. Шумпетер, наблюдая “отмирание” предпринимательской функции, перевел маршаллианский “экономический биологизм” в “политический”. В книге “Капитализм, социализм и демократия” (1942г.) он на вопрос “Может ли капитализм выжить?” отвечает: “Нет, не думаю”.

Смысл своего “апокалипсиса” Й. Шумпетер находит в функции предпринимателей, которые, чтобы революционно реформировать производство, используют изобретения или, в более общем смысле, применяют новые технологические решения для выпуска новых товаров или производства старых товаров, но новым способом, открывая новые источники сырья и материалов, или новые рынки, реорганизируя отрасль и т.д. Таким образом, именно такого рода деятельность предпринимателей революционирует экономический организм, приходящий время от времени в состояние рецессии, спадов.

Очевидно, Шумпетер перенимает логику исследований у К. Маркса. Известно, что Маркс, “докопавшись” до сути капиталистического способа производства, описал во втором отделе первого тома “Капитала”, в четвёртой главе, следующий процесс получения прибыли. Исследуя знаменитую формулу Д-Т-Д', Маркс отмечает: “Превращение денег в капитал должно быть объяснено на основе собственно закона товарообмена, когда обмен эквивалентов является исходным пунктом. Наш знакомец, владелец денег, который пока представляет собой лишь личинку капиталиста, должен купить товары по их стоимости, продать их по стоимости и всё-таки извлечь в конце этого процесса больше стоимости, чем изначально вложил в него. Его превращение в бабочку, в настоящего капиталиста, должно совершиться в сфере обращения, но в то же время и вне ее. Таково условие проблемы” [4].

Как известно, К. Маркс расширил рамки своего исследования от чисто экономических до социально-экономических. Он нашел в рыночном капитализме специфический товар – рабочую силу, которая обладает еще и весьма важными социальными функциями. Осознание себя жестоко эксплуатируемым приводит к тому, что рабочий становится, по Марксу, “могильщиком буржуазии”. Однако “могильщиком” предпринимателей (у Й. Шумпетера) является другой социальный элемент – интеллектуалы. Впрочем, анализируя социологию интеллектуалов, он отказывает им в “социальности”, объясняя это их неясным происхождением, а, главным образом, тем, что они “воюют между собой или формируют передовые отряды борьбы за чужие классовые интересы”. Разумеется, ­Шумпетер не отказывал интеллектуалам в том, “что их головы сходным образом оснащены” (они, как правило, все получают высшее образование) [5].

Один из самых именитых на сегодняшний день участников дискуссии по проблемам экономического роста Дж. Стиглиц допускает существование в экономике репрезентативного агента, определяющего инвестиции (в любой их форме, в том числе и в “человеческий капитал”, в накопление знаний и информацию). На что Р. Лукас (в 1988 г.) отреагировал так: инвестиции в “человеческий капитал” резко изменяют характер модели, так как делают её неспособной обеспечить неуклонный рост экономики [6].

Иначе говоря, современные интеллектуалы должны рано или поздно прийти к выводу, который обязывал бы их создавать приемлемые модели экономического роста, тем самым, методологически углубив “обмеление” предпринимательской функции. Последняя, как следует из её определения, ограничена мотивом прибыли и комбинированием традиционных факторов производства: земля, труд, капитал. Очевидно, что интеллектуалы революционно (по Шумпетеру) привносят в экономику новые факторы от науки: идеи, проекты, модели, программы, прогнозы и т.д. На наших глазах формируется новая экономика - экономика знаний. Её структура и содержание находятся под мощным воздействием носителей новых технологий – своеобразных предпринимателей от науки.

“Старые предприниматели”, разумеется, не уходят с исторической арены – денежная экономика продолжает функционировать. Однако “новые” предприниматели утверждают: “Мы подошли сегодня к такому этапу развития, когда свобода и права человека становятся производительными силами” [7].

На сегодняшний день уже создана система ERP (Enterprise Resource Planning) – система управления ресурсами предприятия. Эта система многофункциональна (набор бизнес-процессов и бизнес-функций), так как интегрированная компьютерная система примирит и найдет место в новом бизнесе как “старым” предпринимателям, так и “новым” – интеллектуальным бизнесменам.

В российских условиях внедрение подобных систем принимает дорогостоящий и затяжной характер. Объяснить это можно самой главной причиной – социально-экономической – наши предприниматели не имеют большого опыта обладания собственностью. Поэтому при организации специфической предпринимательской деятельности (прибыльного бизнеса) российский предприниматель занят присвоением всей созданной стоимости, забывая классическую концепцию факторов производства: земля обеспечивает ренту, капитал – прибыль, труд – зарплату.

Кризис 1998 года показал, что если предприниматели-собственники не могут стать грамотными менеджерами, то они должны нанять профессионалов [8]. Становление интеллектуалов как профессиональных менеджеров, естественно, сопровождается рядом проблем. В этот сложный процесс (чем дальше, тем больше) поневоле свободно втягиваются многочисленные социальные слои российского общества. Иногда даже кажется, что наше общество в своём бурном и агрессивном новом становлении потеряло вектор своего развития.

К сожалению, бизнес-класс не вызывает симпатии у большинства российского населения. Взаимное недоверие и непонимание затеняет тот факт, что российские интеллектуальные предприниматели, позиционируя себя в социуме, одновременно предлагают жизнестойкие компромиссные решения между техническим и экономическим прогрессом. Однако всё более и более становится очевидным, что освобождение предпринимательской энергии (в рамках институциональных основ), несомненно, станет важным фактором (одновременно и содержанием) социально-экономического развития России.