Youth on the labour market in the digital age: socio-professional aspect

Введение

Современное общество испытывает значительное влияние цифровых технологий во всех сферах, начиная от ежедневных бытовых реалий и рабочих инструментов и заканчивая целыми процессами и явлениями в экономике, политике, культуре [6, 9] (Denisov, 2018; Samorodova, 2022). Возрастает зависимость индивидов, организаций и обществ от цифровых технологий и цифровой инфраструктуры. Цифровая интервенция сформировала новый мир социально-экономического пространства, который получил название «цифровое общество».

Хотя данный термин не совсем верен в том плане, что общество не создается цифровыми технологиями, а напротив, порождает их для своего развития и удовлетворения возрастающих потребностей в потреблении и комфорте, основные тренды показывают рост использования цифровых технологий, особенно в области искусственного интеллекта, и становление новой цифровой экономики. McAfee и Brynjolfsson указывают, что основными источниками изменений в результате цифровизации являются машинное обучение, платформенное мышление и краудсорсинговые технологии [2, 4] (Volkova, Kozlova, Petrova, 2021; Gladilina, Kadyrov, Stroganova, 2019).

Цифровизация всех видов деятельности приводит к пересмотру подходов к определению эффективности человека не только на рынке труда, но и в процессе обучения и выбора своего профессионального пути. Трансформируются критерии успешности профессионалов, от ранее фокусируемых на знаниях, умениях и навыках до активно развивающегося компетентностного подхода, ориентированного на потребности рынка труда, и социально-экономических тенденций в обществе [1, 3] (Antonova, Mirzabalaeva, Bondarchuk, 2020; Lopatina, Leonova, Travkin, Roshchin, Rudakov, 2020).

Цель нашего исследования – выявление особенностей поведения молодых людей на рынке труда в условиях цифровизации. Авторами получены новые результаты, отражающие отношение молодежи десяти регионов РФ к своему будущему на рынке труда. Проанализировано, как современные молодые люди оценивают свои надпрофессиональные компетенции и какие навыки считают необходимыми для успешной конкуренции на рынке труда. В качестве респондентов выступали обучающиеся средних, средних профессиональных и высших образовательных учреждений, молодые специалисты Сибирского федерального округа в возрасте 14–35 лет. Выборочная совокупность составила 5000 человек.

Основная часть

Для выявления особенностей поведения молодых людей на современном рынке труда нами было опрошено 5000 человек, проживающих в Республике Алтай, Республике Тыва, Республике Хакасия, Алтайском крае, Красноярском крае, Иркутской, Кемеровской, Новосибирской, Омской и Томской областях. В социологическом опросе, проведенном в 2021 году, приняли участие 36,7% респондентов в возрасте 14–17 лет, 53% респондентов в возрасте 18–24 лет и 10,3% молодежи в возрасте 25–35 лет [7] (Zinich, Revyakina, Skosyreva, Pomogaev, Revyakin, 2022).

Программа исследования включала блок вопросов, отражающих мнение молодых людей о роли и месте человека на рынке труда в эпоху цифровизации. В частности, был задан вопрос: «На Ваш взгляд, цифровизация (роботизация, искусственный интеллект, машинное обучение, Big Data, AR/VR технологии и пр.) оставит место человеку на рынке труда?». Ответы респондентов распределились довольно интересным образом: около трети молодых людей (33,1%) отметили, что роль человека не стоит недооценивать. Можно утверждать, что еще треть (37,6%) согласились с данным мнением, добавив, что «машины» заберут лишь рутинные процессы, все же оставив функцию управления человеку. Лишь 11% опрошенных настроены скептически, полагая, что все процессы станут цифровыми (рис. 1).

Рисунок 1. Распределение ответов на вопрос о вытеснении человека с рынка труда современными технологиями

Источник: составлено авторами.

С одной стороны, молодежь активно включена в цифровую реальность, новые технологии выступают частью ее повседневной жизни, опосредуя многие личностно значимые процессы – работу, учебу, межличностные взаимоотношения, персонализированы под нужды и предпочтения, и посему наделяются некоторыми эмоциональными свойствами. С другой – молодежь надеется на сохранение превосходства, демонстрируя скептическое отношение к цифровым новинкам и веру в свои силы, не желая заглянуть за горизонт актуальных событий. К примеру, уже сегодня есть множество примеров того, как технологии справляются с задачами, которые раньше считались по силам только человеку: нейронные сети сочиняют музыку и пишут художественные произведения, сценарии и научные работы, рисуют картины, «умеют» петь и помогают в лечении пациентов. Очевидно, что будущим поколениям придется принять эту реальность и адаптироваться под нее.

Сравнительный анализ по регионам ^[1] показал, что вера в то, что все процессы у будущем станут цифровыми, была в большей степени присуща жителям Республики Хакасия (26,7%), Республики Алтай и Красноярского края (14–15%) и меньше всего разделялась молодыми людьми, проживающими в Алтайском крае (6,5%), Кемеровской и Иркутской областях (10,0%). Респонденты из этих же регионов, а также из Республики Алтай чаще, чем в других регионах, считали, что будущее цифровизации состоит в полной автоматизации рутинных процессов (38–46%), тогда как меньше всего таких ответов было получено в Республике Хакасия (20%). Жители Алтайского края (14,7%) и Кемеровской области (11,0%) реже отстаивали позицию о том, что, возможно, в будущем человеком будут управлять технологии (больше всего ответов данной категории было получено в республиках Тыва и Хакасия – 30–33%), тогда как непреходящую значимость человека чаще отстаивали в Кемеровской и Новосибирской областях (около 37% в каждом регионе) и сравнительно реже в Республике Хакасия (20,0%) (рис. 2). Таким образом, молодежь, проживающая в разных регионах, по-разному относилась к цифровой реальности и ее влиянию на сферу труда и занятости.

Рисунок 2. Распределение ответов на вопрос о вытеснении человека с рынка труда современными технологиями в региональном разрезе

Источник: составлено авторами.

Сравнительный анализ в социально-профессиональных группах показал, что в полную замену человека цифровыми технологиями чаще верят школьники (16,0%) и реже – студенты вузов (7,2%), что студенческая молодежь больше других категорий отстаивает позиции об автоматизации рутинных процессов (45%) и не верит в то, что технологии смогут управлять человеком (14%, близкую позицию занимает работающая молодежь – 18,0%), тогда как в других группах отношение к ним примерно одинаковое. Относительно оценки роли человека ответы были практически единодушными, однако студенты учреждений НПО в большей степени сомневались, что эту роль удастся сохранить (24,0%, в других группах – 32–38%) (рис. 4).

Рисунок 4. Распределение ответов на вопрос о вытеснении человека с рынка труда современными технологиями в различных группах молодежи Источник: составлено авторами.

В процессе разработки программы исследования нами было сделано предположение о том, что при выборе будущего места работы молодые люди в большинстве своем будут ориентироваться на уровень внедрения цифровых сервисов и технологий в компании. Полученные данные подтвердили данную гипотезу. 37,5% респондентов хотя и сомневаются в уровне своих цифровых компетенций, но демонстрируют намерение работать в подобных компаниях. Однозначно же поддержали данный тренд 24,3% молодых людей. Немногочисленная группа молодежи (8,2%) были не только не уверены в своих силах, но и не желали прикладывать усилия для повышения уровня своих цифровых навыков, совсем небольшая часть молодых людей (3,3%) – выразили свою полную несовместимость с цифровыми технологиями и почти треть (26,7%) – не имели совсем никакого мнения и не желали отвечать на данный вопрос (рис. 5).

Рисунок 5. Распределение ответов на вопрос: «При выборе будущего места работы Вы будете ориентироваться на уровень внедрения цифровых сервисов и технологий в компании?»

Источник: составлено авторами.

Таким образом, более половины молодых людей в сибирских регионах (61,8%) имеют позитивные установки в отношении своего будущего в условиях цифровой трансформации, готовы получать дополнительное образование и совершенствоваться для того, чтобы вписаться в реалии новой цифровой экономики.

Анализ показал, что статистические различия по регионам были значимы только по промежуточным категориям: так, неготовность подстраиваться под новую реальность выразили 21,6% респондентов в Красноярском крае и 17,2% – в Томской области, категорическую неготовность чаще демонстрировали молодые жители Республики Хакасия (14,3%) (рис. 6). Однако в чем причина таких ответов и есть ли какие-то региональные особенности, которые могли бы их объяснить, выяснить на основе полученных данных было невозможно, требуется изучить мнения экспертов и особенности регионов, что возможно станет предметом будущих исследований.

Рисунок 6. Распределение ответов на вопрос о выборе работы в высокотехнологичной компании и соответствии кандидатуры в разрезе регионов исследования

Источник: составлено авторами.

Кроме территориальных различий отношение и поведение на рынке труда частично зависели от социально-профессионального статуса молодых людей. Доля положительных ответов («однозначно да») была примерно равной во всех группах, тогда как по остальным стратегиям различия были существенными. Так, на готовность к самообразованию и приложению усилий для того, чтобы соответствовать требованиям конкурентной цифровой среды, чаще указывали студены вузов (52,4%) и работающая молодежь (44,7%), тогда как другие группы, особенно студенты НПО (32,8%), значительно уступали в таких стремлениях. Вузовская молодежь также значимо реже давала отрицательный ответ «однозначно нет» (всего 2,0%). Студенты учреждений начального и среднего профессионального образования, напротив, чаще разделяли позицию о том, что они не будут ориентироваться на компании, которые следуют за цифровыми трендами, и предпринимать действия по повышению уровня своей цифровой конкурентоспособности (18,3%, в других группах доля таких ответов не превышала 10%) (рис. 7). Таким образом, если две наиболее сильные группы молодежи – студенты и работающая молодежь – проявляли активность в самоопределении на рынке труда, были готовы использовать современные возможности и следовали принципу «никогда не говори “никогда”», то молодежь младшего возраста, без опыта работы и находящаяся на первых ступенях своего профессионального становления, была в значительной степени не уверена в себе и не готова к принятию ситуации на рынке труда.

Рисунок 7. Распределение ответов на вопрос о выборе работы в высокотехнологичной компании и соответствии кандидатуры в различных группах молодежи

Источник: составлено авторами.

Большое значение для становления будущего специалиста имеют надпрофессиональные навыки [5] (Davydov, Logunova, 2015), обладание которыми позволяет молодым специалистам успешно конкурировать на рынке труда. Проведенный контент-анализ мнений лидеров в СМИ и научной литературе позволил нам выделить семнадцать навыков, они представлены в таблице 1. Участники исследования оценивали их по пятибалльной шкале [4, 8, 10–12] (Gladilina, Kadyrov, Stroganova, 2019; Nestik, Soldatova, 2016; Skosyreva, Zinich, Revyakina, Vasyukova, Kuznetsova, Avlasovich, 2020; Soldatova et al., 2013; Soldatova, Rasskazova, 2016).

По каждому измерению (самооценки и необходимости) были рассчитаны средние значения для выявления общих тенденций. В таблице 1 приведены доли высоких оценок и средние значения. Визуализация на основе цветовых шкал демонстрирует полное совпадение двух инструментов.

Таблица 1

Оценка сформированности и необходимости надпрофессиональных навыков, востребованных в условиях цифровой экономики, средние значения и доли высоких оценок (4 и 5 баллов) (данные упорядочены по самооценке)

В результате наиболее высоко молодежь оценила свой уровень работоспособности, навыки работы с людьми, уровень социального мышления, умения принимать решения, личностную силу (по данным позициям доля высоких оценок составила свыше 60% баллов). Близкие оценки были получены по показателям уверенности, бережливому производству, саморегуляции (56–58%). На среднем уровне были оценены способности антиципации (предвидения) событий, клиентоориентированность, работа в условиях неопределенности, экологическое мышление, управление проектами, межотраслевая коммуникация (от 40% до 53% высоких оценок, средние значения в диапазоне 3,2–3,5 балла). Самые низкие оценки были получены по навыкам мультиязычности и мультикультурности (39,4% высоких оценок, среднее значение – 3,12), а также по навыкам программирования и работы с искусственным интеллектом (27,4% высоких оценок, среднее значение 2,67).

Различия в разности высоких оценок свидетельствовали о том, что некоторые навыки молодые люди считали более перспективными и ощущали нехватку информации и потребность в обучении. Так, максимальные различия (более 40%) были выявлены по навыкам программирования и искусственного интеллекта, управления проектами, межотраслевой коммуникации. Значительный разрыв (35–38%) наблюдался между личной и проспективной оценкой сформированности системного мышления, работы в условиях неопределенности, мультиязычности и мультикультурности. Меньше всего (около 25–27% разницы) молодые люди были заинтересованы в улучшении своих навыков бережливого производства, работоспособности, работы с людьми, социального мышления, так как считали их достаточно сформированными или недостаточно важными.

Заключение

В рамках проведенного исследования нами проанализировано отношение молодежи к изменяющимся условиям на рынке труда. Предпринята попытка оценить, как молодые люди готовы позиционировать себя в новых реалиях и какие опасения испытывают. Респонденты отвечали на вопросы о роли человека на рынке труда будущего, о необходимости обладания некоторыми надпрофессиональными навыками. Социологические опросы в сибирских регионах показали, что молодежь имеет достаточно позитивный настрой, отводя себе как будущим профессионалам не последнее место, оценивая свои надпрофессональные навыки достаточно высоко и уделяя большое внимание развитию цифровых компетенций.

Однако нельзя не отметить низкий уровень уверенности молодых людей в своих цифровых компетенциях, и этот вопрос требует решения на различных уровнях, начиная со школьного образования и заканчивая развитием необходимой инфраструктуры, способной обеспечить доступ молодежи к новым знаниям, актуальным для цифровой экономики.

[1] Различия оценивались с помощью критерия χ² и z-критерия для сравнения пропорций столбцов с поправкой Бонферонни для множественных сравнений. Приводятся отличия, значимые по крайней мере на 5%-ном уровне.