Economic and territorial claims of the ASEAN states to the South Pacific in the context of gray schemes of the interregional shadow economy

Введение

Волны глобального экономического кризиса порождают комплексные явления в системе усиления центробежных тенденций от глобализации к регионализации, а далее к обострению территориальных конфликтов соседних государств с целью обретения баз ресурсов, которые являются осью геополитических интересов любого государства в начале ХХI века [1, 3] (Dinkevich, 2009; Dinkevich, 2010).

Локальные территориальные конфликты таковы: обострения борьбы за ресурсы во всем регионе Большого Востока создают платформу нестабильности геополитического и геостратегического пространства в системе комплексных международных отношений. Подход претензий к соседям по переделу сфер влияния, акваторий, принадлежности провинций и иные недружественные действия все чаще происходят в Южном Тихоокеанском регионе и Юго-Восточной Азии. Существуют два отдельных сюжета: территориальные споры внутри блока АСЕАН и их претензии к государствам Океании, имеющие всегда экономическую подоплеку. В ряде научных исследований рассматриваются отдельные проблемы экономики стран ЮТР [23, 24, 29–32] (Drobot, 2020; Balashov, Dzhavadov, 2019; Drobot, Rybalko, 2020; Kolmakova, 2021; Kostyuchenko, 2018; Kostyuchenko, 2017).

Тем не менее международным сообществом и экспертами редко уделяется скрупулезное внимание изучению и поиску решений в системе нерешенных конфликтов государств АСЕАН со странами ЮТР [1–22] (Dinkevich, 2009; Drobot, 2021; Dinkevich, 2010; Sharipov, 2021; Zakharev, 2020; Zakharev, 2019; Tikhonova, 2020; Zakharev, 2019; Zakharev, 2021; Zakharev, 2019; Zakharev, 2017; Zakharev, Skripnichenko, Aleksandrin, 2016; Zakharev, 2015; Zakharev, 2019; Pale, 2012; Drobot, 2022). Что касается проблем теневой экономики, то среди научных публикаций, вышедших в последнее время, можно отметить работы Бурова В.Ю. [25, 26] (Burov, 2017; Burov, 2021), Дробот Е.В., и Макарова И.Н. [27, 28] (Drobot, Makarov, 2021). Однако проблемам теневизации экономики ЮТР уделяется недостаточное внимание.

Цель исследования – проследить специфику межрегиональных схем теневой экономики Юго-Восточной Азии и Южно-Тихоокеанского региона в контексте изменений геостратегической карты территориальных претензий стран АСЕАН к развивающимся и развитым государствам Океании.

Основная часть

Основной причиной претензий стран ЮВА к государствам Океании являются спорные акватории и возможность, не опасаясь реального военного конфликта, получить «призрачные очки» подобно Австралии, которые в краткосрочном периоде повышают рейтинг политиков без опасения за то, что необдуманные действия приведут к осложненным экономическим или горячим конфликтам. В отличие от ситуации Австралии с КНР и странами АСЕАН, государства ЮВА прекрасно знают о плачевном состоянии вооруженных сил большинства армий ЮТР и о специфике менталитета данных государств, которые в лучшем случае отреагируют острой озабоченностью, в худшем – проигнорируют политический хайп, понимая, что на их суверенитет в реальности никто не покушается, а каких-либо политических или экономических дивидендов ответная реакция просто не даст. Несмотря на это, развивающиеся страны Океании, как могут, укрепляют свою оборонную мощь: они сотрудничают по программе МАР с Новой Зеландией, тренируя регулярные части (сколь бы малы в нашем понимании те ни были) и службы правоохранительных органов, стараются закупать или получают по квоте от Австралии топливо, амуницию, некоторые виды вооружений, проводят самостоятельные периодические учения. У государств ЮТР есть еще один важный инструмент влияния на мировую политику – их голоса в ООН, которыми те открыто торгуют, когда какой-либо державе или блоку стран нужно продавить то или иное решение. Пользовалась этим и Россия, дав денег Науру в объеме, которого хватило бы на покупку голосов всех развивающихся стран ЮТР, представленных в ООН в 2008 году во время признания на краткосрочный период государством Океании двух республик – Абхазии и Южной Осетии. Страны ЮТР поставили на поток торговлю своими голосами в ООН, затем происходит смена правительства, и голос снова свободен, в т.ч. для противоположной предыдущей поддержки точки зрения.

Рассмотрим, какие территориальные конфликты стран Юго-Восточной Азии и Южного Тихоокеанского региона осложняют стабильные отношения в регионе с точки зрения роста региональных специфических сегментов теневой экономики.

Пользование проливами Восточного Тимора открыто и теневым образом активно ангажировано Пекином. Глубоководные проливы облюбовал китайский гражданский и военный (в т.ч. подводный в теневом секторе) флот. Третий внешний к АСЕАН и Океании игрок, однако, вовлекший страны ЮВА и ЮТР в активное противостояние по данному вопросу. Конфликт интересов интегрировал в актуальную проблему Индонезию, от которой Восточный Тимор отделился, и Австралию, скрупулезно препятствующую усилению КНР в регионах ЮВА и ЮТР.

Конфликт Филиппин и Палау по спорной акватории. Филиппины для повышения престижа высказывают претензии к акватории Палау. В свою очередь, государство Океании усиливает патрули у де-юре границ, сокращая торговые обороты с данной страной.

Территориальные претензии Индонезии к Палау. Индонезия, болезненно воспринявшая выход из своего состава Тимора-Лешти, пытается восстановить престиж призрачными очками, в т.ч. в форме территориальных претензий к ряду государств Юго-Восточной Азии (Малайзия и Сингапур), Восточной Азии (к КНР в Южно-Китайском море) и к государствам Океании, в т.ч. также к акватории Палау. Несмотря на слабую вероятность вторжения, поведение индонезийских властей стимулирует напряжение правящей элиты в столице Нгеру́лмуд. В 2010 году был продлен договор о свободной ассоциации с США, что охладило Джакарту развивать вектор претензий к архипелагу в ЮТР. При этом происходит серьезное разрастание теневого рынка и борьбы за его ниши в сфере морских пищевых ресурсов, освоения быстрых ресурсов альтернативного сектора редкостей: жемчуг, кораллы, отлов редких видов существ в научных целях и др.

Вопросы границы Ириан-Джая и Папуа – Новой Гвинеи. Индонезия проводит политику трансмиграции, заселяя наименее развитый регион населением с перенаселенного острова Явы. В районе города Соронга были обнаружены месторождения нефти, что для Джакарты является ключевым ресурсом на фоне истощения ресурсов углеводородов в западных провинциях. Ввиду того, что в Папуа – Новой Гвинее полыхала война за независимость другого богатого ресурсами региона – острова Бугенвиль в 1988–1997 гг., ТНК ряда развитых стран расхищали природные ресурсы острова, пользуясь гражданской войной [20] (Zakharev, 2019). Да и после референдума 2019 года КНР благополучно ведет часть теневых операций с Бугенвилем, не разрывая отношение с центральным правительством в Порте-Морсби. Индонезия оценивала возможности предъявления претензий к существующей по настоящее время сухопутной границе по острову Новая Гвинея. Однако ввиду комплекса проблем от племен-каннибалов до особо тяжелых климатических условий данный вектор внешней политики Джакарты не получил развитие. Страна уделила внимание развитию своих провинций в субрегионе. Тем более, что нефть и другие полезные ископаемые были найдены на собственной территории без нужды к очередным территориальным диспутам, переориентировав внимание Индонезии к Южно-Китайскому морю и Сингапуру по аналогичным вопросам, более актуальным с точки зрения обозримых выгод.

Китайский фактор в Южном Тихоокеанском регионе подразделяется на хуацяо-граждан стран Океании, хуацяо Юго-Восточной Азии, которые ведут бизнес в соседнем регионе, и китайские компании КНР, активно теснящие первых двух из занимаемых ниш. Позиция Австралии, подогреваемая Вашингтоном, вполне однозначна: общий тренд на ослабление влияния КНР в ЮТР во всех формах, помимо этого реванш странам АСЕАН за заслуженные Канберрой санкции после недружественной в адрес блока государства ЮВА политики экс-премьера Эббота [6, 12, 15] (Zakharev, 2021; Zakharev, 2017).

Другим регионом, вызывающим повышенное раздражение Австралии, являются острова Кука, где Новая Зеландия ведет серии совместных проектов с КНР и хуацяо Юго-Восточной Азии, которые теряют позиции в пользу материкового Китая [6–20] (Zakharev, 2020; Zakharev, 2019; Tikhonova, 2020; Zakharev, 2019; Zakharev, 2021; Zakharev, 2019; Zakharev, 2017; Zakharev, Skripnichenko, Aleksandrin, 2016; Zakharev, 2015; Zakharev, 2019). Поскольку архипелаг находится в ассоциации с Веллингтоном, у правительства в Канберре нет каких-либо прав вмешиваться в данный предмет ведения, однако постепенное падение роли Австралийского союза с переходом в статус ведомого игрока под эгидой политики США идет весьма болезненно для вчерашнего абсолютного лидера в Южном Тихоокеанском регионе, которого успешно теснят как союзники в лице Лондона и Вашингтона, так и иные игроки – Новая Зеландия своей «мягкой силой» и Китайская Народная Республика [18] (Zakharev, 2015). Одна из существенных проблем теневого сектора – племена с каннибализмом по обе стороны границ, чьи собственные территориальные претензии друг к другу развиваются в форме никем не контролируемых локальных конфликтов. При этом через данный весьма удаленный от изобилия развитых технологий регион мира проходят теневые операции транзита местных редкостей: торговля редкими представителями флоры и фауны (в т.ч. сверхядовитыми змеями-тайпанами, которых сложно вывозить из Австралии, но легко – из ПНГ и Индонезии), минералами. Было несколько провальных попыток КНР наладить добычу полезных ископаемых. В настоящее время китайские фирмы стараются вести деятельность вблизи городов и под мощной охраной, ибо предыдущих бизнесменов в землях каннибалов в полном составе так и не нашли.

Серые зоны финансового сектора государств ЮТР не всегда вступают в конфликт с экономиками стран АСЕАН. Так, увод средств в офшоры или легализация теневых денег спокойно проходят по этапам через Фиджи, Соломоновы острова, потом оседают в Сингапуре, и наоборот, из финансового центра ЮВА потоки переходят в ЮТР и далее по иным регионам мира через международные трансакции. Претензии к банкам развивающихся стран ЮТР имеют более Австралия и США, чем страны АСЕАН, с точки зрения бенефиций от коридора легализации денежных средств либо увода их в офшоры. При этом никаких серьезных санкций никто против ЮТР не вводит.

В обозримом будущем возможен повтор сюжета с появившимися намывными островами, как в Южно-Китайском море делает КНР, а в Малаккском проливе Сингапур, которые позволят государству, их создавшему, продвинуть и перекроить границы уже по другим основаниям.

Заключение

Таким образом, можно сделать вывод о том, что территориальные претензии стран Юго-Восточной Азии к государствам Южного Тихоокеанского региона имеют комплексную структуру и охватывают крупный ареал приграничных акваторий и сухопутных границ (рис. 1) [18, 21] (Zakharev, 2015; Pale, 2012). Несмотря на отсутствие горячих конфликтов в данном векторе, подобная риторика побуждает державы соседних регионов не развивать новые векторы стабильных экономических отношений, в которых так нуждаются экономики ввиду волн глобального экономического кризиса, а идти в фарватере традиционных схем союзов и стабильной торговли со старыми партнерами. Государства Океании во многом продолжают ориентироваться на США, Австралию и Новую Зеландию, несмотря на ряд успешных проектов стран Юго-Восточной Азии на их внутреннем рынке. Стратегия двигаться в традиционном фарватере по многим направлениям лишает государства Полинезии, Меланезии и Микронезии стабильного притока денежных средств [21, 22] (Pale, 2012; Drobot, 2022). Возрастающая роль КНР в регионах блока АСЕАН и стран ЮТР также влияет на парадигму смены геостратегической конъюнктуры, которая определит отношения двух регионов в 2020–2040-х гг. ХХI века [6–20] (Zakharev, 2020; Zakharev, 2019; Tikhonova, 2020; Zakharev, 2019; Zakharev, 2021; Zakharev, 2019; Zakharev, 2017; Zakharev, Skripnichenko, Aleksandrin, 2016; Zakharev, 2015; Zakharev, 2019).

Рисунок 1. Территориальные претензии стран ЮВА к государствам ЮТР

Источник: составлено авторами по главам труда: Пале С.Е. Постколониальные конфликты в странах Океании. М. 2012.