Особенности развития предпринимательских структур в волжско-уральском регионе (XIX – начало XX вв.)

Модернизация социально-экономических отношений обычно рассматривается как процесс перехода от традиционного общества к современному. Сюда включают индустриализацию, углубление общественного разделения труда и урбанизацию. Все это сопровождается качественными изменениями, происходящими в мировоззрении, политике (демократизации, бюрократизации), культуре (секуляризации, индивидуализме, рационализме), социуме (дифференциации, смене жизненных привычек) и т.д. В государствах первого эшелона модернизация зарождалась в результате действия всей совокупности объективных и субъективных факторов, сложившихся в недрах старого уклада, но она не нарушала преемственности развития и, тем самым, обеспечивала стабильность и устойчивость эволюции. В государствах второго и третьего эшелона происходила неорганичная модернизация с ориентацией на страны первого эшелонов.

Экономическое развитие Российской империи и ее составной части – Волжско-Уральского региона ‑ во второй половине XIX–начале XX вв. указывало на глубокое проникновение элементов рыночных отношений во все сферы общественной жизни. В условиях «догоняющего» развития государство выступало в качестве инициатора преобразований через серию реформ и контрреформ, т.е. являлось их движущей силой.

Главной особенностью предпринимательской активности второй половины XIX-начала XX вв. становится ее перемещение из сферы торговли в сферу промышленности и финансов, где буржуазия объединялась экономически, в акционерных обществах и торговых домах, и политически – в общественных организациях, используя прессу, получая специальное образование, формируя свои идеи, регулируя свои отношения с наемными работниками.

Интенсивное развитие рыночных отношений в Волжско-Уральском регионе, немногочисленность традиционной элиты и отсутствие у нее материальной базы, особенности политики официальных кругов в отношении этносов, представители которых проживали на этих территориях, их предпринимательских структур, острая проблема нехватки профессиональных кадров для развития конкурентоспособной национальной промышленности предопределили особую роль буржуазии в татарском обществе. Именно буржуазия, объективно выступавшая выразителем материальных и духовных интересов нации, стала носительницей идей либерализма.

Правительственная политика, направленная на ускорение торгово-промышленного развития, а потому как бы опережавшая его, была одной из причин того, что буржуазия не выдвигала широкой программы требований в области экономической политики [1]. Осознавая свою слабость, буржуазия сама апеллировала к правительству, что проявлялось, в частности, в отстаивании ею идей протекционизма. Форсированная политика индустриализации в середине XIX века проявлялась в реализации правительством концепции привилегированного положения одних отраслей промышленности на фоне других. В конце XIX века она приняла форму поощрения индустриального развития вообще с учетом общеэкономического, социального и политического значения промышленности. Однако промышленное развитие продолжали рассматривать не как самоцель, а как «средство поддержания государственного статуса страны при условии сохранения политического режима и его опоры – поместного дворянства» [2]. Это предопределило своеобразие методов реализации политики ускоренной индустриализации. Ожидающий постоянной поддержки капитал направлялся в промышленность при условии получения высокой прибыли, источником и гарантом которой выступал государственный бюджет. При этом политика таможенного протекционизма рассматривалась как эффективный способ поддержания промышленности и торговли.

Указанные меры вели к появлению чистых потерь в области национального благосостояния и усиливали зависимость предпринимательских кругов от властных структур. Зависимый характер растущей буржуазии предопределялся также неразвитостью положений коммерческого права, которое плохо охраняло институт частной собственности. Правовое регулирование деловой активности часто подменялось волюнтаризмом официальных органов.

Включенность татарских предпринимательских кругов в российскую систему хозяйствования и административной жизни предопределила двойственность их позиции – будучи генератором идей экономического либерализма, национальная буржуазия одновременно осознавала свою зависимость от государственных структур, постоянно апеллировала к правительству и не имела программы экономических преобразований.

Мусульмане в России подчинялись не феодалам – представителям правящей элиты, а непосредственно государству, как собственнику городов и государственных крестьян. Полученные в результате реформ второй половины XVIII века свободы и привилегии привели к созданию религиозной автономии татарского общества при жесткой фиксации обязанностей представителей отдельных сословий в рамках определенного статуса, гарантированного государством, что характерно для средневековья [3].

Государственные интересы освоения огромной территории, контроля над казахской степью и организации торговли со Средней Азией содействовали включению татарского населения волжско-уральского региона в российскую систему хозяйствования и административной жизни. Сеитов посад (Каргала) может рассматриваться как модель сотрудничества между татарским обществом и российским государством.

Первый успешный опыт российско-среднеазиатских торговых операций с участием татарских купцов относится к 1750 г. Впоследствии близость татарского языка и языков народов Средней Азии, общность религии была использована татарскими купцами для налаживания торговли с Хивой, Бухарой, Кокандом и китайским Синьцзяном. Религиозно-языковая общность привела к утверждению собственной монополии на среднеазиатских рынках, что в полной мере отвечало интересам официальных кругов. Это, в частности, иллюстрирует послание, которое в 1862 г. оренбургский генерал-губернатор направил в диван бухарского эмира. В нем сообщалось о том, что «в видах доставления русскому купечеству возможности при разбирательстве по торговым столкновениям в Бухаре иметь своего представителя» оренбургскими купцами избран «караванным начальником почетный гражданин Арского 2-й гильдии купеческий сын Муртаза Мухтаров Адамов». При этом следует признать, что деятельность татарских предпринимателей в качестве проводников российского влияния в сопредельных государственных образованиях привела к усилению автономности татарского бытия, так как официальными кругами использовались язык и вероисповедание, отличавшие татарское общество от его окружения.

Татарской буржуазии удалось подчинить своему полному контролю городские самоуправляющиеся общины и часть Заказанья. Казань и Каргала являлись основными метрополиями, на основе которых происходило создание торговых колоний – диаспор, представляющих собой их уменьшенную копию. Таким образом, например, возникла татарская община Малмыжа в 1840-е гг. [4].

Расширение Российской империи и ее зон экономического влияния, преимущественно в восточном и южном направлении, приводила ко все большей ориентации татарской буржуазии на сугубо посредническую торгово-закупочную деятельность. Она становится все более зависимой как от единого общероссийского рынка, так и от сотрудничества с русской буржуазией. Особенно тесная связь между расширением влияния Российского государства и ростом экономической активности наблюдалась у мишар в Монголии, Манчжурии, Финляндии, а также вдоль линий железных дорог. Благодаря этому во многом изменился сам тип торговца. Но об этом поговорим в следующем номере журнала.

[1] Гиндин И.Ф. Государственный банк и экономическая политика царского правительства (1861-92 гг.). – М.: 1960. ‑ С.403-404.

[2] Хорькова Е.П. История предпринимательства и меценатства в России. – М.: 1998. ‑ С.347.

[3] Хабутдинов А.Ю. Формирование нации и основные направления развития татарского общества в конце XVIII – начале XX веков. – Казань: ГУП ПИК «Идел-Пресс», 2001. ‑ С. 39-40.

[4] Саснави Малмыж моселманнары// Шура, 1912. – №12. – С.60-61.