Российское предпринимательство и модернизация экономики

Объективная необходимость проведения модернизации всех общественных отношений на сегодняшний день не вызывает никаких сомнений. Причем эта проблема актуальна не только для России, но и для всего человечества, которое переходит на новый качественный уровень, материальным базисом которого становится шестой технологический уклад. Вполне естественно одним из главных вопросов при революционных прорывах становится определение движущих сил, способных реализовать потенциальные возможности на практике.

По мнению большинства специалистов, локомотивом инновационных процессов в экономике развитых стран является крупный бизнес. Исследования Организации экономического сотрудничества и развития показывают, что НИОКР концентрируется в крупных компаниях практически во всех странах, для которых характерна высокая интенсивность инновационной деятельности. В США, Великобритании, Германии, Южной Корее, Японии и Финляндии более 70% предпринимательских расходов на НИОКР приходится на крупные компании [1].

Компрадорский крупный российский капитал

Российский крупный бизнес по отношению к инновациям проявляет удивительную пассивность. Это вызывает соответствующее отношение к отечественному капиталу. Примером может служить позиция С. Дзарасова, который считает, что крупный капитал в стране компрадорский. Иначе не объяснить, почему он не идет на развитие экономики страны, поскольку деньги у него есть и огромные.

Серьезным аргументом в пользу авторской позиции приводится факт, что за все годы реформ не построено ни одного крупного предприятия [2].

Не менее категоричен В. Кушлин: «Практически невозможно привести убедительных примеров совершения за время реформ инновационных прорывов российскими корпорациями» [3].

Очень важно понять причину пассивности крупного капитала в России. Представляется, что главную причину нужно искать в его родовой принадлежности, то есть происхождении, поскольку в глазах многих российских граждан он «незаконнорожденный». Возникновение российского крупного бизнеса не противоречит современному отечественному законодательству. Но в действительности нередко законность и легитимность расходятся и порой значительно. Легальность на основе законности опирается на формальные механизмы, а легитимность связана с неформальными механизмами признания чьих-то прав на собственность. Чем шире расхождение между этими понятиями, тем выше уровень предпринимательского риска при принятии стратегических решений.

А.С. Ципко считает, что хотя методы проведенной приватизации вполне вписываются в российскую традицию отношения к частной собственности, но именно они привели к сегодняшней апатии отечественного бизнеса. Он пишет, что «приватизация в России как раз и воспроизвела в квадрате наше традиционное отношение к частной собственности как к результату захвата, как к добыче. Мало кто понимал, что так называемые залоговые аукционы – когда государство запросто раздавало в частные руки громадные куски национального достояния, общественного пирога, когда можно было стать владельцем миллиардного состояния так, ни за что, ни про что – все это навсегда, на поколения, убьет и трудовую этику, и трудовую мораль. Разве будет человек упорно и честно с утра до вечера годы работать во имя нескольких десятков тысяч долларов, которых, кстати, не хватит даже на приобретение малогабаритной квартиры, если он знает, что в нашей стране богатство и собственность создаются совсем по-другому, путем захвата? Не будет. При таком типе приватизации долго не будет ни производительного накопления, ни веры в ценность труда. При таком типе приватизации могла быть только коррупция как форма передела ворованной собственности» [4].

Собственность и рейдерство

Речь идет об этических нормах, которые оказывают непосредственное влияние на экономическое поведение экономических субъектов. Крупный капитал становится заложником своего происхождения. Возникает явление, которое названо «плавучим характером собственности». Собственнику под страхом потерять свое имущество приходится подтверждать свое право неформальными методами. Это связь с властными и криминальными структурами с целью защитить себя от внешних посягательств. Тем самым главным конкурентным преимуществом для российского предпринимателя становится не инновационная деятельность, а уровень неформального контроля над активами.

Р.С. Дзарасов считает, что преимущественно неформальный характер отношений собственности в России имеет поистине судьбоносное значение для нашей экономики. Эти права нельзя легализовать или передать по наследству. Но они всегда могут быть оспорены соперниками в борьбе за предприятие. Практика враждебных поглощений в нашей стране основывается не на скупке акций предприятий, как на Западе, а на применении криминального насилия. В середине 2000-х годов рейдерство стало крупной отраслью экономики с годовым оборотом в 30 млрд долл. Современная Россия, таким образом, характеризуется фундаментальной нестабильностью прав собственности [5].

Прошедший кризис стал еще одним фактором пассивного поведения российского бизнеса. Точнее его последствия. Государство сыграло решающую роль в преодолении возникших трудностей. Был реализован известный для нашей экономики сценарий по отношению к крупному отечественному бизнесу – национализация убытков и привати зация прибыли. Что интересно, такие отношения государства и бизнеса имеют давние исторические корни. На эту особенность обратил внимание еще Ф. Энгельс: «Первой победой русской буржуазии были железнодорожные концессии, по которым акционерам доставались все будущие прибыли, на государство же возлагались все будущие убытки» [6].

Рынок инноваций – это «закрытый клуб»

Многие предприниматели осознали, что выжили они не благодаря своим собственным усилиям, а за счет соответствующей государственной политики, направленной на спасение отечественного бизнеса. Причем объекты для спасения выбирали не по экономическому признаку, а по признаку близости к властным структурам. Бизнес в очередной раз получил подтверждение, что в России выживают не благодаря собственным усилиям, а благодаря помощи государства. В результате подрывается вера, как в собственные силы, так и в рыночные механизмы.

Предприниматели стали жить сегодняшним днем, не связывая свое будущее с долгосрочными инновационными проектами.

Признав объективную незаинтересованность российского крупного капитала в проведении модернизационных процессов, специалисты делают разные выводы. Не потерявшие веру в рыночные механизмы призывают в этой ситуации обратиться за помощью к иностранному капиталу, который будто бы готов перевести российскую экономику на интенсивные рельсы.

С точки зрения формальной логики идея выглядит привлекательно, но на практике многие развитые страны сдержанно относятся к перспективам развития отношений с Россией в области высоких технологий. Очень точно положение дел описывает академик В. Ивантер: «Однако может быть, не стоит мучиться с этими нововведениями, а купить их?

Благо при хорошей экспортной конъюнктуре и деньги для этого имеются. Но рынок инноваций – особый рынок. По образному выражению профессора Комкова, это «закрытый клуб». «Входным билетом» в этот клуб служит наличие собственных инноваций, деньги здесь вторичны. Допущенные к рынку инноваций могут и обмениваться технологиями, и покупать новые. Мы, безусловно, входим в этот клуб по космосу, ядерной энергетике, ряду военных направлений. Но там, где мы не располагаем результатами мирового уровня, рынок для нас закрыт. История с «Опелем» — великолепная тому иллюстрация. Это же подтверждает и опыт развития Китая» [7].

Национализация: за и против

Нередко звучат и радикальные призывы к проведению национализации ключевых отраслей экономики. Наиболее последовательным сторонником национализации выступает С. Губанов. Он считает: «Чтобы сырье потекло от добывающих переделов на перерабатывающие, чтобы на полную мощь заработала обрабатывающая промышленность России, необходима национализация стратегических высот экономики. Национализировать следует сырьевой капитал, землю, недра, леса, инфраструктурные сектора и монополии, а также банковскую систему страны» [8].

Но не менее сильны позиции противников чрезмерного государственного вмешательства в экономические процессы. В.А. Мау пишет: «Серьезной проблемой является национализация – фактическая (скрытая) или явная (открытая), а также усиление дирижистских тенденций в экономической политике ведущих стран мира. Спасая должников и наполняя банки капиталом, расширяя гарантии по частным вкладам, государство берет на себя риски, возникающие в результате действий всех основных участников хозяйственной жизни – и банкиров,

и вкладчиков, и заемщиков. В борьбе с глобальным кризисом правительства многих развитых демократий предпринимают усилия, дискредитирующие частную собственность, подрывающие фундаментальную основу рыночной экономики – личную ответственность человека (и прежде всего предпринимателя) за принимаемые им решения. Частные риски государство готово принять на себя, то есть политика национализации убытков делает на следующем шаге неизбежной национализацию рисков» [9].

Истина как всегда находится где-то посередине. Нет сомнений, что применительно к российской действительности локомотивом модернизации должно выступать государство, но обязательно в тесном контакте с крупным российским бизнесом. Эти два субъекта ни в коей мере не должны подменять друг друга, а сотрудничать в инновационных процессах, используя свои сильные стороны. Организационной формой такого сотрудничества становится государственно-частное партнерство.