Адаптивные характеристики формирования межорганизационных сетей в транзитивной российской экономике

Начало 90-х годов XX века в российской экономике охарактеризовалось формированием так называемой «атомизированной» структуры национального производства. Как указывают в этой связи Г. Клейнер и В. Макаров, распад СССР и последовавшее за ним тотальное разрушение вертикальных и горизонтальных связей специализации и кооперации между предприятиями советской экономики вполне логично привели к тому, что отдельно взятая компания превратилось в единственную, устойчивую организационную единицу [1, с. 19].

Институциональная структура российской экономики, сложившаяся на тот момент, характеризуется в литературе как «экономика физических лиц». Здесь основными агентами рыночных трансакций выступают отдельные индивиды, способные принимать ключевые решения от имени определённых хозяйствующих субъектов [1, c. 29].

Процессы дезинтеграции

Особенности интеграционного развития постсоветских предприятий в период становления рыночно ориентированной отечественной экономики – неоднозначный и противоречивый процесс. С одной стороны, начало периода рыночной трансформации в российской экономике ознаменовалось нарастающими процессами дезинтеграции бывших советских компаний, что отечественные специалисты справедливо связывают с комплексом взаимосвязанных факторов.

Во-первых, сформировавшаяся в период планового хозяйства высокоспециализированная институциональная структура экономики характеризовалась отсутствием альтернативных смежных производств, органично интегрированных в единые технологические циклы. Это в свою очередь предопределило высокий уровень специфичности и капиталоёмкости используемых активов.

Монопольная власть отдельных крупных компаний создавала возможности использования стратегии вымогательства квазирент как рутины взаимоотношений между принципалом и агентом [3, c. 102–103]. Разрушение существовавшей на протяжении 80-ти лет единой воспроизводственной системы с присущим ей «пучком» взаимопереплетающихся связей специализации и кооперации логично привело к распаду объединённых технологических комплексов и последующей дезинтеграции крупных отраслевых предприятий.

Во-вторых, «агрессивная» рыночная трансформация российской экономики высветила проблему неспособности бывших советских предприятий, внезапно получивших юридическую и экономическую самостоятельность, в условиях либерализации внешней торговли содержать «внутри» многочисленные вспомогательные структурные подразделения, в том числе, объекты социальной инфраструктуры. Вследствие этого единственной возможностью для этих компаний сохранить минимальный порог окупаемости стала вполне логичная дезинтеграция посредством выделения дочерних, зависимых, полузависимых и независимых фирм [4, c. 81].

В-третьих, несформированность институциональных условий ведения бизнеса и осуществления коммерческих сделок в ситуации одномоментного распада формально закреплённых норм и правил ведения экономической деятельности определила инерцию хозяйственной системы того периода. Поведение хозяйствующих субъектов в новых институциональных условиях было нацелено преимущественно на минимизацию налоговых изъятий из получаемых доходов, что автоматически привело к дезинтеграции компаний посредством выделения центров затрат, прибыли и ответственности [5, c. 138].

Предпосылки для формирования российских межфирменных сетей

Проведение залоговых аукционов середины 1990-х годов определило качественно новый этап в развитии национальной экономики. Набиравшие силу процессы имущественной концентрации способствовали активному переделу государственной собственности и формированию интегрированных бизнес-групп на основе олигархического капитала.

Повсеместное разукрупнение российских компаний, происходившее в конце ХХ – начале XXI веков, осуществлялось в условиях экономической и политической нестабильности, масштабного институционального кризиса и отсутствия чёткой спецификации прав собственности. Вследствие этого многие крупные коммерческие структуры того периода были абсолютно нетранспарентны для внешнего наблюдателя. Высветившиеся к тому времени проблемы, связанные с бесконтрольным слиянием и поглощением активов, прежде всего, в сырьевом секторе, частично определили новый вектор развития национальной промышленности.

В этом контексте в отечественной практике особенно остро вспыхивают дискуссии о возможном развитии российской экономики на основе сетевого подхода. Здесь за точку отсчёта принимается не отдельно взятая компания, а комплекс тесных межфирменных взаимосвязей, выстраивающихся на основе экономической, производственной, технологической, институциональной, социальной и прочих форм идентичности.

В данном случае объектом анализа выступает конкретный бизнес-проект среднесрочного или долгосрочного характера, для осуществления которого и формируется единая сетевая структура. Одновременно стоит признать, что формирование межорганизационных сетей в российской экономике должно стать результатом длительного эволюционного процесса трансформации природы фирмы, отношений собственности, усложнения организационных форм, создания развитых институтов гражданского общества.

Сети российских предприятий, сложившихся в процессе постсоветской трансформации, являются всего лишь предпосылкой формирования фирмы как экономического агента рыночной системы. В этом контексте, нельзя не согласиться с С. Авдашевой и О. Третьяк, которые утверждают, что на данный момент в российской экономике межорганизационные сетевые образования существуют лишь в зародышевой форме [2, c. 168]. Их внешнее сходство с глобальными сетями, тем не менее, не позволяет говорить о их «внутренней» идентичности международным производственным сетевым структурам.

Социальные сети

Разрыв хозяйственных связей, революционные изменения формальных институциональных условий экономической деятельности заставляли отечественные компании активно разрабатывать стратегию адаптации к неизбежно возникающей в условиях трансформации неопределённости внешней среды. В этой ситуации, стратегия «выживания» оказалась доминантой хозяйственного поведения экономических агентов, что, в свою очередь, привело к развёртыванию социальных сетей, обладающих значительными возможностями адаптации в условиях институционального кризиса.

Именно социальная обусловленность контрактов, основанная на личных, неформальных контактах и предполагающая внерыночный механизм перераспределения ресурсов, явилась основой становления межорганизационного сетевого сотрудничества российских компаний.

Функционирование социальных сетей на основе отношенческой контракции и локализации коммерческих сделок, одновременно с повышением адаптивной эффективности отечественных предприятий, высветило проблему снижения эффективности аллокативной [1]. Это в современной российской экономике является одним из сдерживающих факторов в борьбе за качество экономического роста.

Вместе с тем, стоит отметить, что социальные сети в отечественной экономике являются «строительным материалом», который препятствует окончательному разрушению хозяйственной системы и сложившихся кооперационных связей. Это обусловлено тем, что экономические агенты используют прежние неформальные отношения в новых условиях для получения доступа к необходимым ресурсам, рынкам сбыта, решению своих экономических проблем.

Таким образом, развитие межорганизационных сетей в российской экономике и их влияние на процесс дальнейшей рыночной трансформации, как представляется автору, будет зависеть от двух основных факторов:

1) изменения роли государства в их функционировании;

2) возможности приобретения реальных и формальных прав собственности, имеющих первостепенное значение для формирования стратегий экономических агентов. Совпадение этих прав способствует развитию рыночно ориентированных стимулов поведения хозяйствующих субъектов, стимулирует более эффективное использование экономических ресурсов, создающих условия для повышения долгосрочных конкурентных преимуществ российского бизнеса.

[1] Аллокативная эффективность (от англ. allocative efficiency) — эффективность, связанная с распределением ресурсов — прим. ред.