Оценка устойчивости экономического развития: волатильность роста валового внутреннего продукта

Введение. В последние годы вопросы устойчивого развития хозяйственных систем стали привлекать все большее внимание экономистов. Причинами этого являются геополитические и экономические тенденции развития хозяйственных отношений. Пандемия COVID-19, распространение секционного давления, рост таможенных барьеров и торговые войны, проблемы миграции рабочей силы и прочие социально-экономические процессы приводят к росту неопределённости в экономике и делают актуальным вопрос о возможностях и условиях устойчивого развития как отдельных хозяйствующих субъектов, так и стран, и мирового сообщества в целом. Обзор научной литературы и статистических исследований по проблемам устойчивого развития показывает наличие большого количества работ, посвящённых оценке устойчивого развития стран и макрорегионов [6, 15, 17, 23, 24]. Однако, как будет показано ниже, имеющиеся методики оценки устойчивости развития обладают своими недостатками и ограничениями. Особого внимания заслуживает при этом проблема недостаточности исследований в области оценки собственно устойчивости и ее связи с темпами развития экономических систем, в т.ч. стран и макрорегионов. Гипотезой исследования является положение о том, что поддержание устойчивости требует определённых затрат, что в условиях действующих ограничений позволяет предположить отрицательный характер связи между темпами развития и его устойчивостью. Таким образом цель статьи заключается в выборе агрегированных индикаторов оценки устойчивости экономического развития стран и макрорегионов, детерминирующих его темпы и оценке связи между ними и темпами экономического роста, измеренного в валовом внутреннем продукте. Научная новизна исследования заключается в обосновании индикаторов оценки устойчивости, которые детерминируют темпы экономического развития и статистическом определении связей между устойчивостью и темпами экономического роста в рамках измеряемого в показателях валового внутреннего продукта.

Обзор литературы.

Традиционно подходы к оценке устойчивого развития базируются на трех категориях индикаторов: интегральные показатели, система индикаторов, характеризующих отдельные элементы триады устойчивого развития (экономика, социум, экология) и частные индикаторы, измеряющие отдельные элементы устойчивого развития [6].

Интегральные индикаторы дают обобщенную оценку устойчивого развития что на основе единого показателя должно было позволять проводить оценку устойчивого развития территорий и регионов. К таким индикаторам можно например отнести например валовой внутренний продукт, индекс развития человеческого капитала, индекс скорректированных чистых накоплений, индекс устойчивости общества, индекс экологической эффективности. У всех этих показателей есть как общие так и частные недостатки. Так, лишь незначительная часть подобных индикаторов дает возможность оценить сразу три составляющих триады устойчивого развития [11] подавляющая же часть направлена на оценку либо одного, либо двух элементов этой триады («Индекс «живой планеты», «Индекс устойчивости общества», «Индекс развития человеческого потенциала», «Индекс скорректированных чистых накоплений»). Общей проблемой подобных индексов является и отсутствие в них учета специфики развития стран и регионов и их приоритетов в целеполагании. Единые (причем как правило взятые априорно) веса составляющих индекса и экзогеннозаданные цели развития не позволяют учесть роль тех или иных территорий в устойчивом развитии более крупных систем (например стран или макрорегионов) а также учесть приоритетность целей их устойчивого развития. Попытки учесть целеполагание при формировании индекса устойчивого развития встречаются крайне редко и также обладают противоречивостью методологии. Так, Сахаров А.Г. и Дорохина К.М. [14] предлагают делать это путем изменения отдельных значений индикаторов устойчивого развития относительно фактических значений на опять же априорно заданный процент если данный индикатор относится к целевым по документам стратегического планирования территории.

Системы индикаторов устойчивого развития позволяют сравнивать территории и страны по отдельным элементам устойчивого развития, причем количество этих элементов по каждому направлению триады устойчивого развития может быть достаточно велико. Несмотря на получение возможности изучения структуры компонентов устойчивого развития в данных системам индикаторов сохраняется неопределённость их сопоставления и агрегации в связи с отсутствием четких и специализированных под конкретную территорию критериев оценки. Так в целях устойчивого развития ООН заданы критерии достижения отдельных показателей единые для всех стран мира. Та же логика используется и при оценке территориального развития на уровне стран [12, 16]. Методология сопоставления уровней устойчивости развития между странами и территории в случае если уровень одних показателей относительно высок, а других низок остается не проработанной. Кроме того устойчивость развития всегда сопряжена с балансами между отдельными индикаторами и сферами устойчивого развития [18], что практически не отражено в имеющихся методиках её оценки.

Частные индикаторы устойчивого развития необходимы для более четкой оценки отдельных сфер или элементов устойчивого развития (экологический баланс, продовольственная безопасность, энергоэффективность и пр.) и позволяют сосредоточить исследования на наиболее критических его элементах. Однако их главный недостаток состоит в отсутствии возможностей системной оценки развития территорий и регионов.

Близкими с перечисленными проблемам ученые отмечают и проблемы устойчивого развития на уровне компаний [9].

Общим вопросом, который возникает при обзоре индикаторов устойчивого развития, является вопрос о том, что они как правило позволяют измерить отдельные компоненты развития. Однако практически не обращают внимания на проблему устойчивости. Негласно предполагается что развитие в рамках всех трех сфер триады (экономика, социум, экология) позволяет рассчитывать на данную устойчивость. В рамках концепции «вековой стагнации» ставиться вопрос о достижимости устойчивости развития в долгосрочной перспективе [7]. Однако сама по себе оценка устойчивости не подвергается глубокому анализу.

Редкие попытки измерить устойчивость развития направлены на оценку его волатильности т.е. изменчивость темпов роста значений индикаторов устойчивого развития во времени. Оценка волатильности является распространенной темой исследований в области ценообразования и финансовых рынков [1, 20]. Чаще всего для оценки волатильности применяются такие показатели как математическое ожидание, среднее квадратичное отклонение, полустандартное отклонение, коэффициент вариации и пр.

Оценка волатильности в целях характеристики устойчивости развития приводится в немногочисленных исследовательских работах. Так, Циманн Ф. [26] для стран ОЭСР оценивает взаимосвязь между структурной политикой и макроэкономической стабильностью за пятилетние периоды для квартальных темпов роста реального ВВП с 1980 по 2009 г. При этом макроэкономическая стабильность оценивается автором через стандартное и полустандартное отклонения. Основные выводы сводились к тому что связь между стандартным отклонением темпов роста ВВП и годовым ростом реального ВВП была неоднозначной и часто слабо выраженной.

Стоит также отметить исследования Белецкого Ю.В. который рассматривает причины снижения волатильности экономического развития развитых стран мира [4], Автор отмечает значимость для снижения волатильности валового внутреннего продукта факторов улучшения экономической политики, развития информационных технологий, снижающих неопределённость в принятии решений. С методологической точки зрения он допускает возможность использования для измерения волатильности экономического развития стандартные статистические методы (коэффициент вариации, стандартное отклонение и пр.), а также предлагает использовать для этих целей новый показатель – «нормированный коэффициент колеблемости».

Волатильность на уровне регионов России и сфер промышленности оценивается Сафиуллиным М.Р. [13]. Автор применяет инструменты корреляционного и регрессионого анализа для оценки тесноты связи между индексами деловой активности в регионах и темпами развития отдельных отраслей промышленности.

Неопределённость полученных этими авторами результатов и узкий набор показателей, используемых ими при оценке волатильности развития вызывают необходимость проверки их выводов на современных рядах данных и с учетом большего количества индикаторов волатильности. Гипотетически это должно позволить выявить наиболее значимые для анализа устойчивости развития показатели волатильности и оценить связь между уровнем волатильности и темпами устойчивого развития.

Методология.

Для оценки устойчивости развития стран и макрорегионов был выбран показатель темпов роста валового внутреннего продукта (ВВП) на душу населения по паритету покупательной способности (ППС) в сопоставимых ценах 2021 за период 1990-2023 гг. [23]. Данные по этому показателю оценивались как за весь указанный период, так и с разбивкой на три подпериода (1991-2000, 2001-2010 и 2011-2023 гг.). Последнее необходимо для получения информации о возможности оценки волатильности и ее связи с экономическим развитием не только в долгосрочном плане, но и на десятилетних периодах наблюдений отличающихся значительными изменениями базовых причин возникновения макроэкономической нестабильности. В 90-х годах большое влияние на экономику стран оказывал развал социалистического лагеря. В первом десятилетии XXI века проявились проблемы финансовых «пузырей» (финансовый кризис 2007-2029 гг.), а в 2010-2023 гг. на передний план выступили новые вызовы, связанные с обострением геополитического конфликта «Север-Юг» и пандемией COVID-19.

Стоит отметить, что ВВП сам по себе и его динамика не могут рассматриваться как оптимальные индикаторы устойчивого развития, так как напрямую не дают возможности определения состояния отдельных сторон поддержания устойчивости (экологические, социальные компоненты, балансы сфер триады устойчивого развития и пр.) и не обязательно связаны с базовыми целями устойчивого развития (например, рост качества жизни граждан в целом, а не отдельных слоев общества). В целом в современной экономике недооцениваются долгосрочные внешние эффекты, экосистемные услуги и прочие элементы устойчивости [5]. Однако на сегодняшний момент именно данный показатель является с одной стороны достаточно агрегированным показателем оценки экономического развития. Учет в выбранном для анализа показателе ВВП сопоставимых цен и ППС, а также численности населения делает его более-менее сопоставимым показателем характеризующим состояние экономики и косвенно характеризует уровень социального развития общества. Кроме того, по ВВП имеются широкие возможности сопоставления данных по большей части стран мира за длительный промежуток времени в связи с наличием соответствующих баз данных.

При оценке устойчивости развития нетривиальным является вопрос о выборе целей этого развития. Так как цели развития каждой из стран могут быть весьма разнообразны и получение и учет данных по целевым ориентирам каждой из стран в значительной мере усложняют предлагаемую в работе модель оценки и сопоставимость результатов предлагается унифицировать возможные цели развития до трех вариантов условно принимаемых целевых функций устойчивого развития:

1. Прирост ВВП страны или макрорегиона год к году;

2. Прирост ВВП сраны или макрорегиона относительно среднемирового уровня прироста ВВП в соответствующем году;

3. Прирост ВВП относительно среднего уровня прироста ВВП страны (региона) за анализируемый период.

В первом случае базой для измерения волатильности являлась величина роста ВВП относительно уровня предыдущего года. Целевая функция экономического развития в данном случае заключалась в обеспечении положительных темпов прироста ВВП в каждом рассматриваемом в периоде годе относительно предыдущего года. При использовании базы для расчета волатильности в виде среднемировых темпов роста ВВП появляется возможность оценить устойчивость развития страны или макрорегиона относительно среднемирового уровня. Это можно выразить через целевую функцию развития – достижение темпов экономического развития выше среднемировых. Последняя цель может быть интерпретирована в виде поддержания уровня прироста ВВП на уровне не ниже некой средней необходимой для конкретной страны величины.

Индикаторами измерения волатильности, как фактора устойчивости развития стран и регионов в исследовании были выбраны следующие:

1. Доля лет с отрицательным приростом ВВП (соответственно год к году, относительно среднемировых темпов и относительно средних темпов прироста ВВП страны за период) в течении соответствующего периода наблюдений. Гипотеза состоит в том, что чем больше число лет отрицательного прироста ВВП в заданном периоде относительно целевой функции, тем выше волатильность ВВП и менее устойчивым должен быть экономический рост страны. Это в свою очередь должно отразиться на общих темпах роста ВВП страны.

2. Среднеквадратичное (или в зависимости от исследования стандартное) отклонение – показатель рассеивания случайной величины от ее математического ожидания или целевой функции поддержания устойчивости. В стандартном и среднеквадратичном отклонениях подвергаются учету как отрицательные для страны эффекты, так и положительные. В случае оценки ВВП стандартное отклонение будет учитывать, как положительные, так и отрицательные приросты данного показателя. Гипотеза оценки данного показателя заключается в том, что чем выше величина стандартного отклонения, тем выше волатильность экономического развития и меньше его устойчивость и темпы экономического развития.

3. Полустандартное отклонение – показатель характеризующий рассеивание случайной величины в котором учитываются только те ее отклонения, которые носят отрицательный для целей оценки устойчивости характер. Применительно к динамике ВВП полустандартное отклонение будет измерять только рассеивание отрицательных приростов ВВП, так как положительные приросты в целом являются фактором достижения целей устойчивого развития. При расчёте полустандартного отклонения фактические приросты ВВП будут рассчитываться относительно рассмотренных целевых функций устойчивого развития. Методика расчета полустандартного отклонения соответствует методике приводимой на ресурсе [22]. При этом сумма квадратов отрицательных приростов ВВП будет соотноситься с общем количеством лет в которых наблюдалось снижение темпа прироста ВВП ниже среднего или ниже целевого уровня, а не с общим количеством лет в соответствующем периоде. Гипотеза оценки данного показателя заключается в том, что чем выше величина полустандартного отклонения, тем выше волатильность экономического развития и меньше его устойчивость и темпы экономического развития. При этом связь между волатильностью роста ВВП и темпами этого роста должна быть более тесной чем при использовании стандартного отклонения, учитывающего как положительные так и отрицательные с позиций целей развития изменения ВВП.

4. Сумма отрицательных приростов ВВП за период относительно заданной целевой функции развития. Показатель должен характеризовать общий уровень отрицательных приростов ВВП. Гипотеза заключается в том, что рост этой суммы может сигнализировать о силе негативных тенденций развития экономики страны относительно других стран и должно накладывать отпечаток на средние темпы экономического роста страны (макрорегиона).

5. Средний отрицательный прирост ВВП за период наблюдений относительно заданной целевой функции развития. Так же как и при определении полустандартного отклонения при расчёте средней величины отрицательных приростов берется только количество лет с отрицательными приростами, а не все в рамках исследуемого периода наблюдений. Показатель должен характеризовать среднюю амплитуду отрицательных колебаний ВВП. Гипотеза состоит в том, что чем она больше тем более вероятно неустойчивое развитие экономики и меньше потенциал достижения целевых функций развития.

6. Вероятностный ущерб в рамках данного исследования рассчитывался как произведение полустандартного отклонения на долю лет с отрицательным приростом ВВП за анализируемый период. Такой подход соответствует общепринятому определению вероятного ущерба как интегральной величины, учитывающей величину ущерба и вероятность его возникновения [8]. Ущербом здесь является усредненная характеристика потери ВВП относительно целевого уровня развития выражаемая полустандартным отклонением, а вероятность ущерба определяется долей лет с отрицательным приростом в общем количестве лет в рассматриваемом периоде. Гипотезой является положение о том, что рост вероятностного ущерба должно оказывать отрицательное воздействие на достижение целей устойчивого развития.

В целях оценки связи между отдельными индикаторами волатильности (устойчивости) и целевыми функциями экономического развития (соответствующими этим целям приростами ВВП) средний рост ВВП определялся для каждого периода как среднее геометрическое из накопленного за период экономического роста. Последний был рассчитан путем перевода темпов прироста ВВП за каждый год исходя из заданной целевой функции развития в индексы роста и перемножения последних за весь анализируемый период.

Результаты исследования.

В таблице 1 представлены данные по доле лет отрицательного роста ВВП к среднему геометрическому росту ВВП на душу населения по ППС в сопоставимых ценах 2021 года (год к году) по выборке стран. В выборку вошли представители экономически развитых и развивающихся стран, включая страны бывшего советского союза. Таким образом в таблице данные волатильности отражены исходя из целевой функции экономического развития в виде достижения ежегодного прироста ВВП относительно достигнутого в предшествующем году уровня данного показателя.

Таблица 1. Исходные данные для оценки волатильности по странам мира (рассчитано по [25])

Табличные данные говорят о том, что за период 1990-2023 гг. только две страны из выбранных не имели ни одного года с отрицательными приростами ВВП (Китай и Вьетнам). Обратим внимание что эти страны рассматриваются в мировом разделении труда как базы для производства товаров, местом размещения иностранного капитала в условиях до последнего времени дешевой рабочей силы.

В Индии, Южной Корее, Индонезии, которые характеризуются примерно аналогичными условиями экономического развития также наблюдается крайне незначительная доля лет с отрицательными приростами ВВП (2-3 года). Из других стран в выборке таким низким показателем обладает только Польша (2 года), что может быть связано с тем, что именно это государство длительный период времени получало значительный объем поддержки со стороны западной Европы, являясь флагманом расширения Евросоюза за счет стран бывшего соцлагеря. Относительно низкая доля лет с отрицательными приростами ВВП на душу населения (15%) характерны и для ведущих экономически развитых стран таких как США. Франция, Германия, Великобритания. Наибольшая доля лет с отрицательным приростом ВВП наблюдается в таких странах как ОАЭ, Саудовская Аравия, Россия и Украина. В постсоветских странах и большей части бывших социалистических стран доля кризисных лет составляет около четверти всех лет наблюдения (1991-2023 гг.).

Сопоставления темпов экономического развития год к году по странам мира в выборке позволяет заметить, что более низкая доля лет с отрицательными приростами ВВП в каждом из рассматриваемых периодов приводит к более высоким темпам роста ВВП за рассматриваемые периоды анализа. Например, Россия обладая значительной долей лет с отрицательными приростами ВВП имеет один и самых низких показателей средних темпов прироста ВВП в выбранных для анализа странах (0,9% в среднем за 33 года наблюдений) в сравнении с 1,6% прироста в среднем по миру. Обратим также внимание на экономику США, которая, обладая высокой базой экономического развития, тем не менее поддерживает темпы экономического развития на уровне среднемировых, что говорит о высокой устойчивости экономического развития данной страны. Можно предположить, что во многом это связано с теми преимуществами, которая данная экономика имеет исходя из доминирования доллара в резервных валютах и большим влиянием США на ход международной торговли. Однако и здесь наблюдается связь между долей лет с отрицательным приростом ВВП и темпами экономического развития. Так в 10-х годах XXI века доля таких лет достигла 30%, что привело к отставанию темпов развития США от общемировых (0,8% против 1,7%). Другими словами, подтверждается гипотеза о наличии связи между устойчивостью экономики и средними темпами ее экономического развития. Это является нетривиальным наблюдением, так как логично было бы говорить о том, что обеспечение устойчивости должно отнимать некоторые ресурсы от развития как такового, а следовательно, снижать средние темпы последнего. В реальности же наблюдается иная картина. Снижение доли лет с отрицательными приростами ВВП, то есть рост устойчивости экономики, приводит к повышению темпов экономического развития страны в среднем за период.

Для проверки силы связи между устойчивостью и темпами развития был проведен анализ коэффициентов корреляции между отдельными индикаторами устойчивости и темпами прироста ВВП, которые определялись исходя из трех возможных целевых функций экономического развития.

В таблице 2 размещены сводные результаты корреляционного анализа в рамках такой цели экономического развития как поддержание ежегодного прироста ВВП. Наибольшей теснотой отрицательной связи во всех периодах наблюдений обладает связь между долей лет с отрицательным приростом ВВП и средними темпами экономического роста за соответствующий период. Таким образом можно предположить наличие значимой зависимости между количеством лет с отрицательными годовыми приростами ВВП и средними темпами экономического роста.

Таблица 2. Коэффициенты корреляции между средними темпами роста ВВП на душу населения в постоянной местной валюте (в долях от единицы) и отдельными показателями волатильности (рассчитано по [25])

Отметим, что сила этой связи крайне значительна как по выборке всех стран и макрорегионов (266 единиц выборки), так и в рамках выборки из 35 единиц. И в том, и в другом случае коэффициенты корреляции значительно выше свои критических значений для доверительного интервала равного 0,001 в рамках соответствующих выборок и достаточно устойчивы вне зависимости от периода наблюдений.

Вторым индикатором устойчивости, показывающим сильную отрицательную связь со средними темпами годовых приростов ВВП за соответствующий период, является вероятностный ущерб. То есть чем больше вероятностный ущерб, тем меньше наблюдаемый темп экономического развития сраны. Однако здесь от периода к периоду коэффициенты корреляции колеблются значительно больше, чем для первого индикатора от -0,46 за весь период наблюдений, до -0,89 в период 90-х годов, но находятся гораздо выше критических значений корреляции при доверительном интервале 0,001.

Третий индикатор, отражающий четкую обратную связь с темпами прироста ВВП является показатель суммы отрицательных приростов ВВП за соответствующий период. Однако здесь для 33 летнего периода коэффициент корреляции (-0,2) находится на критическом уровне для выборки 266 единиц и Р-значения 0,001. Однако в периодах 90-х и 10-хгодов он находится на высоким уровне. Таким образом сила связи данного индикатора со средними приростами ВВП в значительной мере зависит от периода наблюдений, что может быть свидетельством подверженности этой связи влиянию особенностей воздействующих на прирост ВВП специфических факторов в тот или иной период экономического развития.

Сходным образом ведет себя и связь экономического роста с полустандартным отклонением. В каждом периоде наблюдается отрицательная корреляция между этими показателями. Однако критические значения для доверительного интервала 0,001 при выборке в 35 стран она значительно превышает лишь в периоде 90-х годов. А для 0,05 – в 2011-2023 гг.

Корреляция приростов ВВП со стандартным отклонением показывает изменчивую по направленности связь в разных периодах. В 90-х годах наблюдается значимая, но близкая к критической отрицательной связи (доверительный интервал 0,001 для выборки 35), а в других 10-летних периодах связь становиться положительной и значимой для того же доверительного интервала, то есть, чем выше стандартное отклонение, тем выше темпы прироста ВВП. Последнее заставляет задуматься о влиянии высоких темпов прироста ВВП на корреляцию с долей отрицательных приростов ВВП отмеченную выше. Ведь в таком случае даже значительное снижение темпов годового роста может не приводить к отрицательным приростам ВВП, а следовательно, изначально высокий темп роста во многом гарантирует отсутствие волатильности измеренной индикатором доли лет с отрицательными приростами ВВП. Однако, с точки зрения измерения устойчивости по критерию целевой функции развития в виде поддержания положительных темпов роста экономики это не должно смущать исследователя, а лишь означает, что высокие темпы развития повышают устойчивость экономики по данному критерию целевой функции. С другой стороны, для понимания природы связи между средним экономическим ростом и долей лет с отрицательным приростом ВВП необходимо проведение дополнительных исследований с разбиением стран на группы с различными темпами приростов ВВП и оценка силы этой связи в каждой из групп. Предварительные расчёты автора показывают, что для стран со средними темпами роста меньше 1 процента в год (более 200 стран и регионов в выборке) за 33-хлетний период наблюдений коэффициент корреляции между темпами роста ВВП и долей лет с отрицательными приростами ВВП является значимым и составляет -0,58. Вместе с тем для стран обладающим высокими темпами прироста ВВП коэффициент данной корреляции снижается до -0,28, но остается отрицательным и значимым при доверительном интервале 0,05. Таким образом, именно доля лет с отрицательным приростом ВВП является наиболее значимым индикатором устойчивости развития тесно и обратно связанным со средними темпами экономического роста.

Последний используемый в исследовании индикатор волатильности в виде средней величины отрицательных приростов ВВП за период наблюдений хоть и имеет отрицательные коэффициенты корреляции с экономическим ростом, но все они являются незначимыми кроме данных за период 10-х годов.

Переходя ко второй рассматриваемой в рамках исследования целевой функции развития – прирост ВВП выше среднемирового уровня были посчитаны аналогичные предыдущей таблице коэффициенты корреляции между индикаторами устойчивости развития и приростами ВВП стран и макрорегионов выше среднемировых (таблица 3).

В целом можно говорить о сохранении общих тенденций о связи между данными индикаторами и экономическим ростом, которые были отмечены при исследовании данных табл. 2. Тем не менее следует обратить внимание на следующие особенности;

1. В целом сила связи между темпами экономического роста и долей лет с отрицательным, относительно среднемирового, приростом ВВП, а также с вероятностным ущербом является более тесной для большинства периодов наблюдения. Потенциально это может быть связано с тем, что при такой целевой функции расчеты начинают учитывать общемировые тренды и факторы развития экономики, что повышает объективность тенденций развития.

2. Стала значимой отрицательная связь между среднегодовыми темпами роста ВВП и средней величиной отрицательных приростов ВВП за все периоды наблюдений кроме долгосрочного тридцатитрёхлетнего периода. Чем выше средние отрицательные приросты, тем ниже темпы экономического развития измеренные относительно мирового уровня роста ВВП.

Таблица 3. Коэффициенты корреляции между средними темпами роста ВВП на душу населения в постоянной местной валюте относительно среднемировых темпов роста (в долях от единицы) и отдельными показателями волатильности (рассчитано по [25])

В таблице 4 представлены коэффициенты корреляции между индикаторами устойчивости (волатильности) и темпами экономического роста, измеренными исходя из третьего варианта цели экономического развития – поддержание темпов роста на уровне средних по стране за соответствующий период наблюдений. Данные о корреляции в рамках этой таблицы крайне противоречивы. Так доля лет с отрицательными значениями прироста ВВП относительно среднегодового темпа роста ВВП за период показывает значимую положительную связь во все периоды кроме 2011-2023 гг. То есть с ростом этой доли средние темпы экономического роста в стране увеличиваются, что сложно подвергнуть логической интерпретации. По-видимому здесь необходимы дополнительные исследования связанные с применением различных группировок выборки для уточнения причин такой связи. На это, в частности, указывает несоответствие между знаками коэффициентов корреляции по выборке 266 и 35 стран, чего не наблюдалось при рассмотрении корреляций в рамках предыдущих целей экономического развития.

Таблица 4. Коэффициенты корреляции между средними темпами роста ВВП на душу населения в постоянной местной валюте относительно среднетерриториальных темпов роста (в долях от единицы) и отдельными показателями волатильности (рассчитано по [25])

Достаточно значимым и постоянным по направленности является только отрицательный коэффициент корреляции темпов экономического роста и вероятностного ущерба, за исключением периода 10-х годов где коэффициент хоть и является отрицательным но ниже критического значения для доверительного интервала 0,1.

В целом можно сделать лишь предположение о том, что гонка за максимальными темпами прироста ВВП снижает устойчивость развития а с ними и средние темпы экономического роста. Но для более обоснованных утверждений необходимы дополнительные исследования.

Обсуждение результатов и выводы.

Проведенное исследование позволило обнаружить наличие тесной отрицательной связи средних темпов роста ВВП с такими индикаторами устойчивости развития как доля лет с отрицательными приростами ВВП (относительно их целевых значений на уровне прошлогодних или среднемировых) и вероятностный ущерб. Интерпретация данных связей может состоять в следующем.

Любые отрицательные приросты целевого показателя развития (в данной работе – ВВП) относительно их критериальных значений под влиянием тех или иных негативных факторов вызывает стагнацию или разрушение механизмов накопления и использования потенциала экономической системы [19]. Поэтому при возврате на траекторию роста экономическая система тратит значительные усилия для восстановления и перезапуска этих механизмов. Это приводит к удлинению сроков и высоким издержкам возврата экономики к целевым темпам экономического развития. Например, при сокращении спроса предприятия могут начать увольнять персонал, разрывать отношения с поставщиками сырья и материалов, что снижает потенциал их развития. Поэтому в дальнейшем, требуются большие усилия чтобы вернуть производство даже к докризисному уровню. Ведь доверие нарабатывается годами, а может быть потеряно за один день. Вырастить квалифицированные кадры, обладающие идиосинкразическими компетенциями для конкретного предприятия, – длительный и затратный процесс, а потерять кадры в период кризиса и под воздействием внешних обстоятельств очень легко. Таким образом, отрицательные результаты деятельности, падение ВВП или даже замедление темпов его роста относительно целевых уровней может привести снижению возможностей долгосрочного развития, что и провоцирует снижение средних темпов экономического роста.

Если придерживаться данной аргументации, то получается, что затраты на поддержание устойчивости развития можно интерпретировать не только как ограничения на возможности достижения целей такого развития, но и как самостоятельный фактор, позволяющий дополнить потенциал развития страны и являющийся гарантом повышения темпов этого развития, возникновения синергетических эффектов в достижении целевых функций. Таким образом можно обоснованно говорить, что в случае с темпами роста валового внутреннего продукта первоначальная гипотеза выдвинутая в рамках данной статьи не находит своего подтверждения. В большинстве случаев устойчивость развития положительно влияет на его темпы.

Безусловно нужно продолжать исследования причин формирования тех связей между волатильностью и экономическим развитием, которые выявились в рамках представленной работы. Кроме того, необходимо осторожно относиться к экстраполяции основных выводов на другие цели и сферы устойчивого развития. Однако вместе с тем исследование показывает, что к достаточно полезными для использования при анализе волатильности и устойчивости развития относятся такие индикаторы как доля лет с отрицательными приростами рассматриваемых целевых показателей, вероятностный ущерб и полустандартное отклонение. Использование стандартного отклонения и полученного на его основе коэффициента вариации является не лучшим решением при оценке устойчивости развития.

Подход, примененный в данной работе необходимо протестировать на более комплексных индикаторах устойчивого развития, учитывающих в большей доле чем ВВП экологические и социальные сферы хозяйственной деятельности [5, 10] при получении широкой статистической базы для подобной верифицкации. Однако уже на этом этапе можно предполагать, что разнонаправленность решений экономических агентов при возникновении фаз подъемов и спадов в экологической или социальной сферах могут проводить к формированию долгосрочной неопределённости и снижать потенциал их развития. Например, в связи обострением геополитических конфликтов и торговых войн в последние годы наметился кризис в ESG-повестке. В 2024 году 29-я Конференция сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата (COP29) не смогла принять резолюцию об отказе от ископаемого топлива. В России объем рынка облигаций финансирования устойчивого развития обвалился в 2024 году в четыре раза в сравнении с пиком 2021 года (до 52,8 млрд. руб.). Чуть менее выраженная, но аналогичная тенденция к сокращению наблюдается и по миру в целом [21]. Рассмотрение этих процессов в терминах А. А. Аузана о потере доверия как факторе устойчивого экономического развития [3], подрывает возможности поддержания высоких темпов развития «зеленой повестки» в долгосрочной перспективе. Кроме того, повышенная неопределённость с направленностью развития и его ориентирами может создавать «эффект колеи» [2], при котором ускорение темпов развития хозяйственных систем становится все менее достижимым исходя из выработки целого комплекса установок и механизмов сдерживания для ограничения возможностей «повторения старых ошибок».