Реализация принципов клиентоцентричности при организации труда осужденных к лишению свободы: возможности и ограничения
Чернышов И.Н.1
1 Академия права и управления Федеральной службы исполнения наказаний, ,
Статья в журнале
Экономика труда (РИНЦ, ВАК)
опубликовать статью | оформить подписку
Том 12, Номер 12 (Декабрь 2025)
Аннотация:
В статье рассматриваются вопросы внедрения современных подходов к государственному управлению на примере деятельности Федеральной службы исполнения наказаний. Целью работы является анализ возможностей и ограничений внедрения отдельных принципов клиентоцентричного подхода в такой специфической сфере общественных отношений как привлечение осужденных к лишению свободы к труду. В процессе исследования использовались методы динамического и анализа, сопоставления, обобщения. Информационную базу составили научные статьи, материалы периодической печати, информационные и аналитические материалы, данные ведомственной статистической отчетности.
В ходе исследования основное внимание было сосредоточено на выявлении сходств и различий в регулировании занятости населения и трудовой деятельности осужденных к лишению свободы. Показано, что обязательный характер труда в местах лишения свободы, с одной стороны, дает основание утверждать об организации труда осужденных на принципах равного доступа, объективности и беспристрастности. С другой стороны, элементы государственного принуждения к труду, обусловленные специфическим правовым статусом личности осужденного, ограничивают реализацию таких принципов как удобство, проактивность и взаимное доверие
Ключевые слова: уголовно-исполнительная система, осужденные к лишению свободы, труд, занятость, клиентоцентричность
JEL-классификация: I38, J18, O15
Введение
В настоящее время широкое распространение в системе государственного управления приобретает клиентоцентричный подход. Заимствованный из бизнес-среды, данный подход считается одним из эффективных методов мультипликации репутационных ресурсов [12, 19]. Клиентоцентричность, наряду с цифровой трансформацией, анализом больших данных и технологиями искусственного интеллекта, относится многими исследователями к мейнстриму в процессе развития современных технологий публичного управления. При этом отмечается, что цифровая трансформация, применение технологий искусственного интеллекта и больших данных невозможны без последовательной реализации клиентоцентричного подхода и последующей оптимизации бизнес-процессов в публичной сфере [1, 14, 23], обеспечении национальной безопасности государства [11].
Достижение положительного эффекта от реализации клиентоцентричного подхода в государственном управлении, по мнению отдельных исследователей, зависит, прежде всего, от понимания потребностей клиента, наличия технических, технологических и нормативных правовых возможностей органа власти для предоставления услуги, понимания удовлетворенности клиента услугой, а также постоянного осуществления деятельности по повышению качества предоставляемых услуг [9, 20].
Единый план по достижению национальных целей развития Российской Федерации на период до 2024 года и на плановый период до 2030 года, утвержденный распоряжением Правительства РФ от 01.10.2021 № 2765-р, устанавливает в числе мероприятий, направленных на достижение показателя «Достижение “цифровой зрелости” ключевых отраслей экономики и социальной сферы, в том числе здравоохранения, образования, а также государственного управления» внедрение принципов клиентоцентричности в деятельность и процессы взаимодействия государства с гражданами и бизнесом.
Федеральный проект «Государство для людей», включенный в соответствии с распоряжением Правительства РФ от 06.10.2021 № 2816-р в перечень инициатив социально-экономического развития Российской Федерации до 2030 года, ставит в числе своих целей повышение качества жизни каждого человека и уровня доверия граждан, организаций, государственных органов через трансформацию подходов к работе с людьми для решения их жизненных ситуаций, простого и быстрого решения проблем, проактивного информирования о новых возможностях, возникающих в государстве, внедрение клиентоцентричного подхода в организациях, ассоциируемых гражданами с государством, который, в свою очередь, обеспечивает удовлетворение реальных потребностей граждан и бизнеса без необходимости поиска «нужного кабинета» или услуги [1].
Между тем, в научном сообществе ведется полемика относительно ограничений, формирующих барьеры применения указанного подхода. В их числе выделяются следующие группы [3, 5]:
кадровые (традиционная служебная культура; недостаток мотивации внедрения клиентоцентричного подхода; недостаточно высокий уровень методического сопровождения; высокая загруженность сотрудников органов власти);
организационно-управленческие (внедрение в условиях бюрократизации процессов и необходимости использования регламентов; разный уровень гибкости в разных органах государственной власти; различные цели клиентов и субъектов управления; разрозненное внедрение цифровых сервисов);
психологические и иные.
Федеральная служба исполнения наказаний как орган государственной власти, осуществляющий в числе своих основных функций контроль и надзор в сфере уголовных наказаний в отношении осужденных [2], в первом приближении представляется достаточно специфичным объектом для исследования возможностей внедрения клиентоцентричного подхода в систему управления. Между тем, целью данной статьи являлась попытка рассмотреть возможности и ограничения внедрения отдельных принципов клиентоцентричности в такую сферу общественных отношений как привлечение осужденных к лишению свободы к труду.
Проблемы эффективной организации труда осужденных и противоречия, возникающие в сфере социально-трудовых отношений в местах лишения свободы, на сегодняшний день волнуют не только ученых и общественных деятелей. Они актуальны для всех граждан страны, несущих бремя налогов на содержание преступников.
Исследование труда осужденных в местах лишения свободы имеет ярко выраженный междисциплинарный характер. Необходимость развития эффективных институтов, направленных на достижение согласия в обществе, содействие развитию механизмов социальной адаптации и поддержки населения являются одними из ключевых направлений долгосрочного социально-экономического развития России. В этой связи поднятая проблема дает определенную «почву» для последующего анализа вопросов адаптации лиц, освободившихся из мест лишения свободы, их интеграции в систему трудовых ресурсов страны, гармонизации общественных отношений и устранения неравенства на рынке труда [17, 23, 26].
Следует сразу подчеркнуть поисковый характер статьи, которая акцентирует внимание в большей степени на постановке проблемы, нежели на возможных ответах и решениях.
Основная часть
Современный рынок труда и система социально-трудовых отношений под влиянием происходящих глобальных технологических и социально-демографических изменений находится в процессе преобразований [4, 8, 21, 29, 30]
В этой связи претерпевает значительные изменения роль труда в человеческой и общественной жизни, оказывая соответствующее влияние на формирование человеческого поведения. Активно происходит внедрение цифровых технологий, технологий искусственного интеллекта в процессы взаимодействия субъектов рынка труда [13, 15,16, 22], меняется соотношение между физическими и умственными затратами труда. Но при этом поведенческий паттерн противопоставления идеи труда как тяжкого физического и морального бремени восприятию труда как необходимого компонента сознательной жизни человека, источника его личностного и профессионального развития не теряет своей актуальности [27].
В соответствии с Федеральным законом от 12.12.2023 № 565-ФЗ «О занятости населения в Российской Федерации» под занятостью понимается трудовая деятельность и иная не противоречащая законодательству Российской Федерации деятельность граждан, осуществляемая ими в целях производства товаров, выполнения работ или оказания услуг и направленная на получение дохода.
Основными принципами правового регулирования современных отношений в сфере занятости населения являются:
добровольность труда и свобода выбора гражданами формы занятости, рода деятельности, профессии, специальности, вида, характера и режима труда. Незанятость граждан не может служить основанием для привлечения их к административной и иной ответственности;
обеспечение равных возможностей гражданам независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, наличия инвалидности, имущественного и должностного положения, возраста, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям и других обстоятельств при реализации права на защиту от безработицы и содействие занятости.
Привлечение осужденных к лишению свободы к труду представляет собой характерный случай намеренного отклонения от общепринятых норм в связи со спецификой рассматриваемой социальной группы. Специфика занятости в местах лишения свободы во многом определяется наложением трудовых отношений, возникающих между работодателем и работником, с отношениями между осужденным и администрацией исправительного учреждения в процессе исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы.
Обладая значительным экономическим потенциалом (по данным ведомственной статистической отчетности 2024 г. – около 600 производственных подразделений исправительных учреждений, на которых организовано более 123 тыс. рабочих мест, более 260 тысяч осужденных, подлежащих привлечению к оплачиваемому труду, имеющееся производственное оборудование и объекты промышленной инфраструктуры), пенитенциарная система страны может и должна рассматриваться как один из мощных экономических агентов, способных в условиях неопределенности и риска гарантированно обеспечить потребности внутреннего рынка.
Среди руководящих положений, закрепленных в Концепции внедрения принципов клиентоцентричности в Федеральной службе исполнения наказаний, фигурируют:
равный доступ;
эффективность и удобство;
постоянное повышение качества и проактивность;
единство и целостность;
объективность и беспристрастность;
открытость и прозрачность;
взаимное доверие и безопасность.
Какие принципы клиентоцентричности могут быть применимы для осужденного, рассматриваемого в этой связи с позиции внешнего клиента? Безусловно, большинство указанных принципов может быть реализовано в процессе привлечения осужденных к оплачиваемому труду. Между тем, внедрение в практику некоторых принципов сопряжено с определенными ограничениями.
В соответствии с Уголовно-исполнительным кодексом Российской Федерации (далее – УИК РФ) одной из целей уголовно-исполнительной системы, закрепленной перед ней государством и обществом, является исправление осужденных и предупреждение совершения новых преступлений как осужденными, так и другими лицами. Под исправлением осужденных, в свою очередь, понимается формирование у них уважительного отношения к человеку, обществу, труду, нормам, правилам и традициям человеческого общежития и стимулирование правопослушного поведения.
В качестве одного из средств исправления осужденных выделяется общественно-полезный труд, обязательный для всех лиц, содержащихся в исправительных учреждениях. Статья 103 УИК РФ однозначно трактует: «каждый осужденный к лишению свободы обязан трудиться в местах и на работах, определяемых администрацией исправительных учреждений. Администрация обязана привлекать осужденных к труду с учетом их пола, возраста, трудоспособности, состояния здоровья…».
Данное положение не противоречит нормам международного права – обязательность труда осужденных закреплена в Минимальных стандартных правилах обращения с заключенными, принятых ООН в 1955 году [3]: «Все осужденные заключенные обязаны трудиться в соответствии с их физическими и психическими способностями…».
Подчеркнем, что в современной редакции трудового законодательства труд лиц в местах лишения свободы, несмотря на его обязательность, не относится к принудительному. Статья 4 Трудового кодекса Российской Федерации закрепляет понятие принудительного труда как выполнение работы под угрозой применения какого-либо наказания (насильственного воздействия). Однако из этого понятия исключается работа, выполняемая «вследствие вступившего в законную силу приговора суда под надзором государственных органов…».
Трактовка данной нормы совпадает с официальной позицией Международной организации труда: в Конвенции №29 «О принудительном или обязательном труде» [4], в которой под принудительным трудом понимается «всякая работа или служба, требуемая от какого-либо лица под угрозой какого-либо наказания, для которой это лицо не предложило добровольно своих услуг». Но из этого широкого понятия документ исключает «любую работу или службу, требуемую от какого-либо лица вследствие приговора, вынесенного решением судебного органа, при условии, что эта работа или служба будет производиться под надзором и контролем государственных властей…».
Несмотря на то, что труд осужденных не признается принудительным, уголовно-исполнительное законодательство предусматривает санкции за отказ от работы (часть 6 статьи 103 УИК РФ): «Отказ от работы или прекращение работы являются злостным нарушением установленного порядка отбывания наказания и могут повлечь применение мер взыскания и материальную ответственность». Из этого лишь следует, что труд осужденных в России на сегодняшний день нормативно является одним из элементов установленного порядка отбывания наказания, то есть частью самого наказания.
Существование санкций за отказ от работы (то есть свободы выбора занятости) есть не что иное, как механизм принуждения. А наличие санкции, как известно, превращает добровольную норму (норму-соглашение) в норму обязательную (норму-правило) Наиболее сложным в этой проблеме является институциональный аспект соотношения принципов трудового и уголовно-исполнительного права, регулирующих отношения в сфере использования осужденных на работах в местах лишения свободы. Суть проблемы заключается в том, что в процессе государственного регулирования труда такой специфической категории как осужденные не в полной мере могут быть использованы принципы трудового законодательства, противоречащие сущности наказания, связанного с лишением свободы. Специфический статус лица, совершившего преступление против государства и общества, должен определять и специфические принципы регулирования, которые в данном случае воплощаются в принцип обязательности труда. Однако уголовно-исполнительное законодательство регулирует труд осужденных лишь в тех аспектах, в которых его правовые цели и условия отличаются от труда свободных граждан [25].
Труд осужденного по своей экономической сути является принудительным. Он вытекает из того факта, что общественно полезный труд включается государством как элемент исполнения наказания, как часть наказания. Наказание объективно обусловливает существование принуждения. Но принуждение здесь носит свой специфический характер: в отношении принуждаемого лица оно легитимно, поддержано обществом, и воспринимается исключительно как элемент воздействия со стороны общества за противоправное деяние. В этом и проявляется специфика занятости осужденных к лишению свободы как особая форма занятости.
Авторская позиция такова, что распространение обязанности трудиться на всех осужденных к лишению свободы можно ассоциировать с такими принципами клиентоцентричного подхода как равный доступ, объективность и беспристрастность.
Подтвердим это некоторыми статистическими данными. На рисунке представлены результаты динамического анализа вовлечения осужденных к лишению свободы в трудовой процесс, связанный с осуществлением исправительными учреждениями приносящую доход деятельность. Данные представлены за период с 2008 по 2024 годы (см. рисунок):
Рисунок. Динамика привлечения осужденных к лишению свободы к труду на работах, связанных с приносящей доход деятельностью, 2008 – 2024 гг.
Источник: статистическая отчетность ФСИН России, расчеты авторов.
Следует сделать ряд пояснений.
Во-первых, из общего количества осужденных, содержащихся в исправительных учреждениях, определенные категории привлекаются к труду по желанию. В соответствии с частью 2 статьи 103 УИК РФ к ним относятся осужденные, достигшие возраста, дающего право на назначение страховой пенсии по старости, а также осужденные, являющиеся инвалидами первой или второй группы. Их доля в общей численности колеблется в пределах 5-6%.
Во-вторых, помимо привлечения к труду на объектах приносящей доход деятельности, осужденные к лишению свободы вовлекаются в трудовые процессы, связанные с хозяйственным обслуживанием учреждений, исполняющих наказания, и следственных изоляторов [5].
Штаты работников, выполняющих работы по хозяйственному обслуживанию учреждений, исполняющих наказания, утверждают начальники учреждений, исполняющих наказания, в пределах выделяемых из федерального бюджета средств и на основании утвержденных нормативов [6].
Доля осужденных, привлекаемых к труду по хозяйственному обслуживанию исправительных учреждений, колеблется в пределах 16-20% от общей численности содержащихся осужденных.
За последние годы показатель вовлечения трудоспособных осужденных в оплачиваемую трудовую деятельность существенно возрос и превысил 90%, что дает основание предполагать о практической реализации принципов равного доступа, объективности и беспристрастности в процессе организации общественно полезного труда в местах лишения свободы.
При этом, предполагая возможную дискуссию по этому поводу, необходимо оговорить, в чем проявляется специфика отношений, возникающих в процессе привлечения осужденных к труду.
Во-первых, как было ранее указано, труд осужденных не является в юридическом смысле трудом добровольным, а осуществляется в процессе отбывания уголовного наказания по приговору суда, т.е. в порядке государственного принуждения.
Во-вторых, отличие труда осужденных от труда свободных граждан усматривается в его особых целях. Главной целью приобщения осужденных к труду, в отличие от общей цели удовлетворения потребностей общества в материальных и духовных благах, является в первую очередь исправление личности преступника.
Специфика социальной группы осужденных, объединившихся, зачастую против своей воли, в местах лишения свободы, и имеющих кардинальные различия во взглядах, интересах и моральных ценностях [28], актуализирует необходимость грамотного регулирования взаимоотношений внутри данной социально-экономической системы с целью поддержания нормальных условий развития общества.
Государство заинтересовано не только в восстановлении социальной справедливости по отношению к самому себе и потерпевшим гражданам. Возмещение вреда, причиненного в ходе противоправных действий, вместе с компенсацией затрат на содержание преступников безусловно актуальны, но куда более важными и масштабными видятся гуманистические цели исправления людей, отступивших от моральных ценностей и правовых порядков государства, в возвращении их к честной трудовой жизни.
Таким образом, занятость осужденных к лишению свободы может рассматриваться как особая форма занятости, характеризующаяся принудительностью, особыми целями труда, ограниченными организационно-техническими возможностями его осуществления в сравнении со свободным трудом, а также временной ограниченностью трудовых отношений и сложностью формирования устойчивого трудового коллектива.
Именно эти специфические черты во многом определяют формирование и развитие особых социально-трудовых отношений в местах лишения свободы.
Кроме того, следует уделить внимание специфике личности осужденного. Между личностью осужденного и личностью свободного труженика имеются значительные различия. Каждая конкретная личность осужденного к лишению свободы воплощает в себе определенные качества, в которых отразились и общественные отношения. Будучи особенной, каждая личность несет на себе отпечаток тех условий, в которых она воспитывалась, живет и действует как сознательное, общественное существо. Своеобразие личности осужденного проявляется, прежде всего, в ее психическом облике: характере, способностях, интересах, установках, отношениях, формирующихся и проявляющихся в деятельности человека.
Отличительные особенности личности осужденного вытекают из его статуса. Его новое положение приводит к вступлению его в новые общественные отношения и к исключению из ряда отношений, которые характеризовали его как личность ранее. Они вытекают из требований режима отбывания наказания.
В качестве особенностей его положения можно выделить ограничения в сфере личных прав и свобод, ограничение свободного передвижения и выхода за пределы исправительного учреждения, регламентацию распорядка дня, ограничение перечня вещей, которыми можно пользоваться, нормирование жилой площади, ограниченность выбора работы по своему желанию, оплату труда с учетом возмещения расходов на содержание в исправительном учреждении и др.
В условиях изоляции от общества, изменения правового статуса и возникающих формальных и неформальных ограничений существования претерпевает значительные трансформации и сущность труда. Имея дело с людьми, нередко отличающимися девиантным поведением и деформированными морально-нравственными устоями, предоставление свободы выбора, в том числе свободы выбора занятости, выглядит неоднозначно. Различные модели наказания, реализуемые в пенитенциарных системах зарубежных стран, по-своему делают выбор между свободой и обязательностью труда осужденных. Исследователи отмечают, что в развитых пенитенциарных системах стран программ трудовой адаптации и профессиональной подготовки осужденных, соответствующих требованиям международных стандартов, уделяется значительное внимание [6].
Традиционно острым вопросом организации труда осужденных к лишению свободы, ограничивающим заинтересованность последних в результатах труда, является проблема оплаты [7, 18]. По данным ведомственной статистической отчетности за 2024 год менее, чем у 15% осужденных, привлеченных к труду на объектах приносящей доход деятельности исправительных учреждений, начисленная заработная плата осужденных превысила минимальный размер оплаты труда.
В этой связи реализация клиентоцентричного подхода (то есть подхода, основанного на выявлении и изучении потребности клиента, постоянном улучшении взаимодействия с клиентом для удовлетворения его потребностей с намерением превзойти его ожидания) при организации занятости осужденных к лишению свободы встречает ряд ограничений объективного характера. Эти ограничения обусловлены описанной выше спецификой труда и трудовых отношений.
Очевидно, что такие принципы клиентоцентричного подхода как удобство, проактивность, взаимное доверие в широком смысле этих понятий достаточно условно могут быть применены в процессе организации труда осужденных. При этом в частных вопросах реализации трудовых процессов, организации рабочих мест, создания безопасных условий труда осужденных и эти принципы могут быть реализованы на практике. Следует лишь избежать подмены понятий и попыток ослабления государственного принуждения к в процессе реализации тех задач, которые решает общественно полезный труд в системе исправления осужденных.
Заключение
Главным фактором исправления осужденных трудом, трудом плодотворным и эффективным, видится ускорение интеграции производственных подразделений учреждений уголовно-исполнительной системы в экономику, в процессе которой должны быть установлены устойчивые хозяйственные связи на региональном и местном уровне между исправительными учреждениями и деловой средой. Это может выражаться как в развитии производственной базы конкретных учреждений, так и в формировании интегрированных структур на принципах государственно-частного партнерства, генерирующих процессы создания добавленной стоимости [10].
В условиях усиливающегося дефицита трудовых ресурсов экономические агенты демонстрируют заинтересованность в вовлечении исправительных учреждений в цепочку создания стоимости, расширяется спектр услуг коммерческим организациям, оказываемым с использованием труда осужденных. Активно развивается институт принудительных работ. В этой связи проблему реализации принципов клиентоцентричности в системе организации труда осужденных следует рассматривать не только с позиции осужденного как внешнего клиента уголовно-исполнительной системы (насколько бы удивительным не казалась эта позиция с учетом исторического опыта), но и с еще одного ракурса – с позиции клиента в лице контрагента исправительного учреждения в рамках сложившихся экономических отношений. Наиболее сложный вопрос внедрения клиентоцентричного подхода в рассматриваемую сферу отношений, по мнению автора, заключается в том, чтобы интересы каждой из групп «клиентов» не вступали в противоречие. Это обуславливает необходимость контроля соблюдения однозначных и прозрачных «правил игры» - четких правовых рамочных условий вовлечения осужденных в оплачиваемую трудовую деятельность, базирующихся на принципах как уголовно-исполнительного, так и трудового законодательства [2].
При условии грамотного регулирования этих отношений экономические субъекты смогут получить доступ к дефицитным трудовым ресурсам, а государство в лице исправительных учреждений системы – обеспечить возможность эффективной реализации целей исправления осужденных.
Совершенствование подходов к государственному управлению как адекватная реакция на происходящие технологические, социально-демографические, поведенческие изменения в социуме безусловно предполагает масштабирование эффективных практик на все сферы общественных отношений. В этой связи принципы клиентоцентричности как одного из трендов развития будет активно внедряться в практику взаимодействия. При этом хотелось бы надеяться, что в процессе ускоренной имплементации новых правил и процедур не были бы «выброшены за борт» традиционные, но при этом не потерявшие своей эффективности, принципы управления, обеспечивающие безопасность в отдельных сферах общественных отношений.
[1] См.: Декларация ценностей клиентоцентричности. URL: https://www.economy.gov.ru/material/file/960f181e39e8b5100ecea7107eb7fe92/deklaraciya_cennostey_klientocentrichnosti.pdf (дата обращения 26.11.2025)
[2] Указ Президента РФ от 13.10.2004 № 1314 «Вопросы Федеральной службы исполнения наказаний» // Собр. законодательства Рос. Федерации. – 2004. – № 42. – Ст. 4109.
[3] Минимальные стандартные Правила обращения с заключенными (приняты в г. Женеве 30.08.1955) // Международная защита прав и свобод человека. Сборник документов. – М.: Юридическая литература, 1990. С. 290 - 311.
[4] Конвенция N 29 Международной организации труда «Относительно принудительного или обязательного труда» (принята в г. Женеве 28.06.1930 на 14-ой сессии Генеральной конференции МОТ) // Ведомости ВС СССР. – 1956. – N 13. – Ст. 279.
[5] Закон РФ от 21.07.1993 № 5473-I «Об учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы Российской Федерации: закон Российской Федерации» // Ведомости СНД и ВС РФ. – 1993. – № 33. – Ст. 1316.
[6] Постановление Правительства РФ от 12.08.1994 № 922 «Об утверждении нормативов штатной численности персонала учреждений, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы, и учреждений, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы, с особыми условиями хозяйственной деятельности, а также следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы» // Собр. Законодательства РФ. – 1994. - № 17. – Ст. 1990.
Источники:
2. Беликова М. П. Правовое регулирование труда и занятости в системе обеспечения экономической безопасности на федеральном и региональном уровнях: проблемы и перспективы // Экономика, предпринимательство и право. – 2025. – № 11. – doi: 10.18334/epp.15.11.124029.
3. Воронова Е. И. Актуальные вопросы развития клиентоцентричного подхода в органах власти Российской Федерации // Вопросы российского и международного права. – 2024. – № 2А. – c. 238–247. – doi: 10.34670/AR.2024.13.21.049.
4. Вуколов В. Л. Цифровая экономика и рынок труда, цифровые технологии и трудовые отношения: взаимодействие, особенности и тенденции развития // Социально-трудовые исследования. – 2023. – № 1. – c. 24-30.
5. Гузаирова А. Ф. Клиентоцентричность государственных органов власти // Менеджмент в России и за рубежом. – 2025. – № 4. – c. 57–63.
6. Дятлов Ю. Н. Международные стандарты как основа развития сферы трудовой адаптации осужденных в России // Экономика труда. – 2022. – № 1. – c. 195-208. – doi: 10.18334/et.9.1.114099.
7. Современные особенности и направления формирования справедливой оплаты труда осужденных к лишению свободы // Экономика труда. – 2025. – № 6. – c. 965-980. – doi: 10.18334/et.12.6.123291.
8. Зинич Л.В., Кузнецова Н.А. Цифровизация экономики и ее влияние на трансформацию рынка труда // Экономика труда. – 2025. – № 10. – c. 1439-1452. – doi: 10.18334/et.12.10.124020.
9. Калинин А. М. Использование принципа клиентоцентричности в государственном управлении: повестка внедрения // Вопросы государственного и муниципального управления. – 2023. – № 3. – c. 7–25. – doi: 10.17323/1999-5431-2023-0-3-7-25.
10. Курлыкова А.В., Корабейников И.Н, Задорожная А.С. Приоритетные направления инновационного развития промышленного производства на основе государственно-частного партнерства // Экономика, предпринимательство и право. – 2025. – № 11. – doi: 10.18334/epp.15.11.124212.
11. Лев М. Ю. Интеграция технологий искусственного интеллекта в систему национальной безопасности России // Теневая экономика. – 2025. – № 2. – c. 143-164. – doi: 10.18334/tek.9.2.123301.
12. Леонтьева Л. С., Смирнова В. В. Клиентоцентричность как фактор формирования качества репутационных ресурсов системы публичного управления (отечественный и зарубежный опыт) // Вестник Московского университета. Сер. 21: Управление (государство и общество). – 2022. – № 3. – c. 3-20.
13. Ляшок В., Малева Т., Лопатина М. Влияние новых технологий на рынок труда: прошлые уроки и новые вызовы // Экономическая политика. – 2020. – № 4. – c. 62-87. – doi: 10.18288/1994-5124-2020-4-62-87.
14. Маслихина В. Ю. Клиентоцентричный и процессный подходы в деятельности органов публичной власти // Теория и практика общественного развития. – 2024. – № 6. – c. 108–113. – doi: 10.24158/tipor.2024.6.14.
15. Мирзабалаева Ф.И., Шичкин И.А. Особенности развития платформенной занятости // Экономика труда. – 2020. – № 12. – c. 1117-1134. – doi: 10.18334/et.7.12.111436.
16. Мусимович М. В. Цифровизация рынка труда: потенциальные перспективы и риски для участников трудовых отношений // Экономика труда. – 2025. – № 4. – c. 417-434. – doi: 10.18334/et.12.4.122983.
17. Павленко Ю. Г. Социокультурный потенциал и экономическая безопасность государства // Экономическая безопасность. – 2025. – № 11. – c. 3297-3310. – doi: 10.18334/ecsec.8.11.124223.
18. Погудин О. А. Оплата труда осужденных и реформирование уголовно-исполнительной системы // Человек и труд. – 2011. – № 1. – c. 37-42.
19. Разгуляев В. Ю., Головин А. А., Шамаева Е. Ф. Клиентоцентричность и клиентократия: эволюция подходов в государственном управлении // Вестник университета. – 2025. – № 7. – c. 17–31. – doi: 10.26425/1816-4277-2025-7-17-31.
20. Романова Д.Е. Методика оценки качества таможенных услуг в условиях клиентоцентричности // Вестник Российской таможенной академии. – 2023. – № 1. – c. 111-122. – doi: 10.54048/20727240_2023_01_111.
21. Романюк Е. В., Волошин А. И., Лисутин О. А., Трусевич Е. В. Влияние процессов цифровизации экономики на российский рынок труда // Экономика труда. – 2025. – № 1. – c. 11-24. – doi: 10.18334/et.12.1.122273.
22. Садовая Е.С. Механизм формирования неравенства на рынке труда в цифровую эпоху // Социально-трудовые исследования. – 2021. – № 3. – c. 32-44. – doi: 10.34022/2658-3712-2021-44-3-32-44.
23. Садовая Е. С. Цифровая экономика и новая парадигма рынка труда // Мировая экономика и международные отношения. – 2018. – № 12. – c. 35-45.
24. Устинова Л.Н., Мухаррамова Э.Р. Цифровая трансформация как инструмент оптимизации систем управления бизнесом // Вопросы инновационной экономики. – 2025. – № 2. – c. 505-518. – doi: 10.18334/vinec.15.2.122952.
25. Уткин В.А. Проблемы правового регулирования труда осужденных в исправительных учреждениях Российской Федерации // Уголовная юстиция. – 2015. – № 2. – c. 81-88. – doi: 10.17223/23088451/6/16.
26. Чернышов И. Н. К вопросу прекаризации труда осужденных // Труд и социальные отношения. – 2015. – № 3. – c. 82-93.
27. Чернышов И.Н. Уважение к труду: каприз или необходимое условие общественного развития? // Экономика труда. – 2021. – № 7. – c. 643-662. – doi: 10.18334/et.8.7.112363.
28. Чернышов И. Н., Купцов М. И. Экономические интересы осужденных в процессе труда: структурный анализ // Человек: преступление и наказание. – 2015. – № 1. – c. 134–141.
29. Яновская А.А., Симченко Н.А. Закономерности трансформации социально-демографического профиля занятого населения в экономике данных // Экономика труда. – 2025. – № 11. – c. 1549-1568. – doi: 10.18334/et.12.11.124191.
30. Vaughan-Whitehead D., Ghellab Y., Munoz de Bustillo Llorente R. The New World of Work. Challenges and Opportunities for Social Partners and Labour Institutions. Cheltenham, UK and Northampton, MA, USA: Edward Elgar and the ILO, 2021. [Электронный ресурс]. URL: https://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/---dgreports/---dcomm/---publ/documents/publication/wcms_833561.pdf (дата обращения: 05.12.2025).
Страница обновлена: 27.12.2025 в 01:50:52
Implementation of the principles of client-centricity in the organization of labor of people sentenced to imprisonment: opportunities and limitations
Chernyshov I.N.Journal paper
Russian Journal of Labour Economics
Volume 12, Number 12 (december 2025)
Abstract:
The article discusses the issues of introducing modern approaches to public administration on the example of the Federal Penitentiary Service. The article analyzes the possibilities and limitations of implementing certain principles of a client-centricity approach in such a specific area of public relations as the involvement of sentenced to imprisonment in labor. In the course of the research, methods of dynamic and analysis, comparison, generalization were used. The information base consisted of scientific articles, periodicals, informational and analytical materials, and departmental statistical reporting data.
The study focused on identifying similarities and differences in the regulation of employment and the work of people sentenced to imprisonment. It is shown that the compulsory nature of work in places of deprivation of liberty, on the one hand, gives grounds to assert that the organization of work of convicts is based on the principles of equal access, objectivity and impartiality. On the other hand, elements of state coercion to work, due to the specific legal status of the convicted person, limit the implementation of such principles as convenience, proactivity and mutual trust.
Keywords: penal enforcement system, persons sentenced to imprisonment, labor, employment, client-centricity
JEL-classification: I38, J18, O15
References:
Modern features and directions of fair wages formation for those sentenced to imprisonment. (2025). Russian Journal of Labour Economics. 12 (6). 965-980. doi: 10.18334/et.12.6.123291.
Anisimov A.Yu., Aleksakhina S.A., Gorshkova A.A., Seliverstov S.N. (2025). Globalization of digital transformation trends. Russian Journal of Innovation Economics. 15 (3). 775-790. doi: 10.18334/vinec.15.3.123081.
Belikova M. P. (2025). Legal regulation of labor and employment in the system of ensuring economic security at the federal and regional levels: problems and prospects. Journal of Economics, Entrepreneurship and Law. 15 (11). doi: 10.18334/epp.15.11.124029.
Chernyshov I. N. (2015). TO THE ISSUE OF THE PRECARIZATION OF WORK OF THE CONDEMNED. Labor and social relations. (3). 82-93.
Chernyshov I. N., Kuptsov M. I. (2015). ECONOMIC INTERESTS OF CONVICTS IN THE PROCESS OF LABOR: A STRUCTURAL ANALYSIS. Chelovek: prestuplenie i nakazanie. (1). 134–141.
Chernyshov I.N. (2021). Respect for labour: a whim or a necessary condition for social development?. Russian Journal of Labour Economics. 8 (7). 643-662. doi: 10.18334/et.8.7.112363.
Dyatlov Yu. N. (2022). International standards as a basis for the development of convicts' labour adaptation in Russia. Russian Journal of Labour Economics. 9 (1). 195-208. doi: 10.18334/et.9.1.114099.
Guzairova A. F. (2025). CLIENT-CENTRICITY OF PUBLIC AUTHORITIES. Management in Russia and abroad. (4). 57–63.
Kalinin A. M. (2023). USING THE PRINCIPLE OF CUSTOMER-CENTRICITY IN PUBLIC ADMINISTRATION: AGENDA FOR IMPLEMENTATION. Public administration issues. (3). 7–25. doi: 10.17323/1999-5431-2023-0-3-7-25.
Kurlykova A.V., Korabeynikov I.N, Zadorozhnaya A.S. (2025). Priority directions of innovative development of industrial production based on public-private partnership. Journal of Economics, Entrepreneurship and Law. 15 (11). doi: 10.18334/epp.15.11.124212.
Leonteva L. S., Smirnova V. V. (2022). Customer-centricity as a factor in the formation of the quality of reputational resources of the public administration system (domestic and foreign experience). Vestnik Moskovskogo universiteta. Ser. 21: Upravlenie (gosudarstvo i obschestvo). (3). 3-20.
Lev M. Yu. (2025). Integration of artificial intelligence technologies into the Russian national security system. Shadow Economy. 9 (2). 143-164. doi: 10.18334/tek.9.2.123301.
Lyashok V., Maleva T., Lopatina M. (2020). Impact of new technologies on the labor market: past lessons and new challenges. “Economic Policy” Journal. 15 (4). 62-87. doi: 10.18288/1994-5124-2020-4-62-87.
Maslikhina V. Yu. (2024). CUSTOMER-CENTRIC AND PROCESS APPROACHES IN THE ACTIVITIES OF PUBLIC AUTHORITIES. Theory and practice of social development. (6). 108–113. doi: 10.24158/tipor.2024.6.14.
Mirzabalaeva F.I., Shichkin I.A. (2020). Particularities of the platform employment development. Russian Journal of Labor Economics. 7 (12). 1117-1134. doi: 10.18334/et.7.12.111436.
Musimovich M. V. (2025). Digitalization of the labor market: potential prospects and risks for participants in labor relations. Russian Journal of Labour Economics. 12 (4). 417-434. doi: 10.18334/et.12.4.122983.
Pavlenko Yu. G. (2025). Socio-cultural potential and economic security of the state. Economic security. 8 (11). 3297-3310. doi: 10.18334/ecsec.8.11.124223.
Pogudin O. A. (2011). Remuneration of convicts and reform of the penal system. Human and labour. (1). 37-42.
Razgulyaev V. Yu., Golovin A. A., Shamaeva E. F. (2025). CLIENT-CENTRICITY AND CLIENTOCRACY: EVOLUTION OF APPROACHES IN PUBLIC ADMINISTRATION. Vestnik Universiteta. (7). 17–31. doi: 10.26425/1816-4277-2025-7-17-31.
Romanova D.E. (2023). Methodology for assessing the quality of customs services under conditions of sustomer sentricity. Head of Russian Customs Academy. (1). 111-122. doi: 10.54048/20727240_2023_01_111.
Romanyuk E. V., Voloshin A. I., Lisutin O. A., Trusevich E. V. (2025). How digitization affects the Russian labor market. Russian Journal of Labour Economics. 12 (1). 11-24. doi: 10.18334/et.12.1.122273.
Sadovaya E. S. (2018). DIGITAL ECONOMY AND A NEW PARADIGM OF THE LABOR MARKET. World Economy and International Relations. (12). 35-45.
Sadovaya E.S. (2021). Formation of the labor market inequality in the digital age. Sotsialno-trudovye issledovaniya. (3). 32-44. doi: 10.34022/2658-3712-2021-44-3-32-44.
Ustinova L.N., Mukharramova E.R. (2025). Digital transformation as a tool for optimizing business management systems. Russian Journal of Innovation Economics. 15 (2). 505-518. doi: 10.18334/vinec.15.2.122952.
Utkin V.A. (2015). On legal regulation of the labour of convicts in correctional institutions of the Russian Federation. Ugolovnaya yustitsiya. (2). 81-88. doi: 10.17223/23088451/6/16.
Vaughan-Whitehead D., Ghellab Y., Munoz de Bustillo Llorente R. The New World of Work. Challenges and Opportunities for Social Partners and Labour InstitutionsCheltenham, UK and Northampton, MA, USA: Edward Elgar and the ILO, 2021. Retrieved December 05, 2025, from https://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/---dgreports/---dcomm/---publ/documents/publication/wcms_833561.pdf
Voronova E. I. (2024). TOPICAL ISSUES OF THE DEVELOPMENT OF A CLIENT-CENTERED APPROACH IN THE AUTHORITIES OF THE Russian Federation. Voprosy rossiyskogo i mezhdunarodnogo prava. 14 (2A). 238–247. doi: 10.34670/AR.2024.13.21.049.
Vukolov V. L. (2023). DIGITAL ECONOMY AND LABOR MARKET, DIGITAL TECHNOLOGIES AND LABOR RELATIONS: MUTUAL INFLUENCE, FEATURES AND DEVELOPMENT TRENDS. Sotsialno-trudovye issledovaniya. (1). 24-30.
Yanovskaya A.A., Simchenko N.A. (2025). Transformation patterns of the socio-demographic profile of the employed population in the data economics. Russian Journal of Labour Economics. 12 (11). 1549-1568. doi: 10.18334/et.12.11.124191.
Zinich L.V., Kuznetsova N.A. (2025). Digitalization of the economy and its impact on the labor market transformation. Russian Journal of Labour Economics. 12 (10). 1439-1452. doi: 10.18334/et.12.10.124020.