Нормативно-правовые основы стратегического планирования в легкой промышленности: институциональные и корпоративные аспекты

Введение. В контексте структурной перестройки российской экономики и усиливающегося санкционного давления вопросы стратегического планирования приобретают особое значение. Для отраслей, обладающих высокой социальной значимостью и зависимостью от импортных компонентов, таких как лёгкая промышленность, стратегическое управление становится не только инструментом устойчивого развития, но и механизмом технологического выживания. Формирование новой модели планирования в России опирается на нормативно-правовую основу, заложенную Федеральным законом от 28 июня 2014 года № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации» [1], который впервые установил иерархию документов стратегического управления и механизмы их согласования с ресурсным обеспечением.

Современная государственная политика в области стратегического планирования разворачивается в контексте реализации Указов Президента Российской Федерации от 7 мая 2024 г. № 309 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года и на перспективу до 2036 года» [2] и от 28 февраля 2024 г. № 145 «О Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации» [3], в которых закреплены ключевые ориентиры экономического роста, технологического суверенитета и цифровой трансформации промышленности. Для предприятий лёгкой промышленности это означает необходимость сопряжения корпоративных стратегий с государственными целями, включая повышение производительности труда, импортонезависимость и развитие отечественных технологий.

Ряд исследователей подчёркивает, что эффективное стратегическое управление невозможно без учёта отраслевой специфики. Так, Кобылко А. А. [9, с. 3–18] обращает внимание на необходимость гибкости и адаптивности стратегий в условиях кризисов, Ленчук Е. Б. [13] фиксирует проблемы фрагментации системы стратегических документов и недостаточной координации между уровнями управления, а материалы ReIndustry Expo [11] показывают, что менее половины российских компаний в полной мере реализуют собственные стратегии. В научных трудах последних лет акцент смещается от классического планирования к интеграционным и цифровым моделям стратегирования. Это подтверждают выводы сборника «Цифровая трансформация промышленности» [15], в котором отмечается, что цифровизация управленческих процессов становится неотъемлемой частью стратегического цикла.

Несмотря на наличие обширного комплекса стратегических и программных документов, сохраняется научный пробел, связанный с недостаточной проработанностью вопросов трансформации государственных стратегических ориентиров в корпоративные показатели предприятий лёгкой промышленности. На практике механизмы каскадирования национальных целей в корпоративные стратегии часто остаются декларативными, а показатели результативности — несопоставимыми между уровнями стратегического планирования.

Целью исследования является систематизация нормативно-правовой базы стратегического планирования Российской Федерации и выявление механизмов её влияния на формирование корпоративных стратегий предприятий лёгкой промышленности.

Авторская гипотеза заключается в том, что эффективность стратегического управления в лёгкой промышленности определяется степенью интеграции национальных целей, установленных нормативными актами, в корпоративные системы планирования и мониторинга.

Научная новизна состоит в обосновании методологического подхода к оценке согласованности государственных и корпоративных стратегий посредством сопоставления целевых ориентиров нормативных документов и показателей результативности предприятий лёгкой промышленности.

Методологическую основу исследования составляют институциональный, системно-структурный и нормативно-аналитический подходы, позволяющие рассматривать стратегическое планирование как многоуровневую систему, обеспечивающую согласованность интересов государства, отрасли и хозяйствующих субъектов.

Основная часть. Современная модель стратегического планирования в Российской Федерации институционально закреплена Федеральным законом от 28 июня 2014 года № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации» (далее – Федеральный закон № 172-ФЗ) [1]. Данный документ стал основой институциональной системы стратегического управления, закрепив многоуровневую иерархию: от стратегии социально-экономического развития страны и национальных проектов до государственных программ, отраслевых и региональных документов. Закон не только определил механизмы согласования целей с ресурсным обеспечением, но и установил правила мониторинга их достижения, тем самым обеспечив преемственность и согласованность между федеральным, региональным и корпоративным уровнями планирования.

Обновленная редакция акцентирует внимание на интегральных индикаторах отраслевого развития и конкретизирует приоритеты внутри отдельных сфер, включая легкую промышленность. Для этого сектора обозначены ключевые ориентиры: устойчивость и импортонезависимость по стратегическим позициям, рост доли отечественной продукции на внутреннем рынке к 2035 году, повышение производительности и усложнение технологического профиля продукции.

Особое значение в системе стратегического планирования имеют указы Президента Российской Федерации, формирующие стратегические ориентиры развития страны. Указ Президента РФ от 07.05.2024 № 309 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года и на перспективу до 2036 года» (далее – Указ Президента РФ № 309) определяет обновленные национальные цели до 2036 года, которые становятся внешними ограничителями и ориентиром для корпоративного планирования [2]. Среди зафиксированных ориентиров — повышение темпов экономического роста и производительности, рост реальных доходов и снижение бедности, развитие человеческого капитала, технологический прорыв и международная кооперация; документ подчеркивает необходимость результат-ориентированного управления и согласования целей с показателями.

Указ Президента РФ от 28.02.2024 № 145 «О Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации» (далее – Указ Президента РФ № 145) вновь акцентирует технологический суверенитет и приоритеты НТР [3]. Для производственных компаний ключевое — фокус на критических технологиях и механизмы их внедрения: развитие отечественных решений, ускорение трансфера, эксперименты с правовыми режимами, требования к синхронизации НИОКР и промышленных инвестиций. Данный нормативно-правовой акт де-факто формирует «научно-технологический контур» внутри корпоративной стратегии: от портфеля НИОКР до программ технологического обновления.

Наряду с указами Президента особое место занимают государственные программы, которые обеспечивают реализацию стратегических ориентиров на практическом уровне. Государственная программа «Развитие промышленности и повышение ее конкурентоспособности» [4], утверждена постановлением Правительства РФ от 15 апреля 2014 г. № 328 (далее – Государственная программа «Развитие промышленности и повышение ее конкурентоспособности»), представляет собой основной инструмент ресурсной поддержки отраслей. В рамках Программы реализуются меры по модернизации производственных мощностей, стимулированию экспорта, цифровизации и внедрению инноваций. Программа служит каналом прямой финансовой и институциональной поддержки: предприятия получают доступ к субсидиям, льготному финансированию, программам технологического перевооружения и продвижения продукции на внешние рынки.

Дополняющим документом выступает Концепция технологического развития Российской Федерации до 2030 года, утвержденная распоряжением Правительства РФ от 20 мая 2023 г. № 1315-р) [5]. В Концепции акцент сделан на ускоренное внедрение перспективных технологий, формирование условий для цифровой трансформации и развитие кадрового потенциала. Для легкой промышленности это означает необходимость перехода на новые модели стратегического планирования, в которых ключевое место занимают прогнозно-аналитические системы, цифровые платформы управления производством и логистикой, интеграция технологий искусственного интеллекта для прогнозирования спроса и управления запасами. В ряде источников отмечается растущее распространение цифровых решений вдоль цепочки создания стоимости: от планирования продаж и операций до маркировки и прослеживаемости ассортимента [6].

Легкая промышленность занимает особое место в системе стратегического планирования: с одной стороны, она характеризуется сравнительно низкой капиталоемкостью по сравнению с высокотехнологичными секторами, а с другой — обладает высокой социальной значимостью, обеспечивая занятость, развитие регионов и удовлетворение базовых потребностей населения. Указанное обстоятельство объясняет причину регулирования данной отрасли отдельными стратегическими и программными документами, которые формируют институциональную основу отраслевых стратегий предприятий. При этом структура отрасли остаётся сегментированной: согласно отраслевым обзорам за 2023 год, на одежду приходится около 46%, на текстильные изделия — 43%, на кожу и изделия из неё — порядка 11% выпуска; экспорт и импорт демонстрируют разнонаправленную динамику, причем по итогам 2023 года фиксировалось снижение экспорта и одновременное изменение логистической структуры импорта по каналам поставок [7].

Ключевым документом является «Сводная стратегия развития обрабатывающей промышленности Российской Федерации до 2030 года и на период до 2035 года», утвержденная распоряжением Правительства РФ от 6 июня 2020 г. № 1512-р) (далее - Сводная стратегия развития обрабатывающей промышленности до 2030–2035 гг.) [8]. В ней определены приоритеты для основных сегментов обрабатывающих отраслей, включая текстильное, швейное, кожевенное и обувное производство. Стратегия закрепляет ряд целевых ориентиров: рост доли отечественной продукции на внутреннем рынке, снижение зависимости от импорта сырья и комплектующих, развитие цифровых технологий и переход на экологически устойчивые модели производства. В документе подчеркивается необходимость локализации сырьевой базы и модернизации производственных мощностей, что особенно актуально для предприятий легкой промышленности в условиях санкционных ограничений и роста издержек. На стороне рыночных фактов это подкрепляется повышенным спросом на технологическое перевооружение и локализацию компонентов, отражённым в инвестиционной статистике 2024 года [9].

Считаем необходимым обратить внимание на то, что в структуре Государственной программы «Развитие промышленности и повышение ее конкурентоспособности» [4] включает отраслевой блок по развитию легкой и текстильной промышленности, народных художественных промыслов, индустрии детских товаров, который фиксирует ключевые индикаторы отраслевого развития. Среди них — индексы производства по видам деятельности (текстиль, одежда, кожа и изделия из кожи), рост экспорта, показатели модернизации предприятий и внедрения инноваций. Кроме того, программа предусматривает меры по субсидированию проектов, продвижению отечественных брендов, внедрению цифровых технологий и стимулированию экспорта. В связке с программой значимую роль играют меры корпораций развития и профильных институтов: по данным Корпорации МСП, число экспортно-ориентированных модных брендов растет, а за пять лет экспорт российских модных брендов увеличился на 24%, что создает дополнительное окно возможностей для предприятий лёгкой промышленности, участвующих в программах продвижения [10].

Значимым этапом в укреплении позиций российской продукции на международных рынках стало утверждение программы «Сделано в России», утвержденная распоряжением Правительства РФ от 26 февраля 2025 г. № 450-р) (далее – программа «Сделано в России) [11], направленной на формирование национального бренда, институционализацию механизмов продвижения отечественных товаров за рубеж и стимулирование роста несырьевого экспорта. Данная инициатива формирует нормативные и организационные условия для расширения присутствия отечественных компаний в глобальных производственно-сбытовых сетях, обеспечивает поддержку участия в международных выставочных мероприятиях, а также способствует усилению маркетинговых и репутационных преимуществ российских производителей. В контексте лёгкой промышленности программа выступает как инструмент государственной индустриальной политики, задающий новые параметры экспортной ориентации и конкурентоспособности отрасли; в упомянутых выше оценках профильных институтов отражается рост числа активных экспортёров и расширение географии поставок [9].

Вместе с тем, нельзя не отметить и тот факт, что определенное влияние на развитие отрасли оказывает цифровая повестка стратегического управления, в частности Указ Президента РФ от 10 октября 2019 г. № 490 «О развитии искусственного интеллекта в Российской Федерации» [12]. Установленные в этих документах приоритеты ориентируют предприятия на внедрение интеллектуальных технологий в производственные и управленческие процессы. Для легкой промышленности предполагается переход к использованию цифровых двойников производственных систем, интеграцию прогнозно-аналитических платформ, основанных на искусственном интеллекте, а также автоматизацию процессов планирования и контроля качества. Параллельно расширяется использование цифровых инструментов управления (ERP/IBP, планирование продаж и операций), и, по оценкам отраслевых аналитиков, именно цифровизация цепочек поставок и прослеживаемость ассортимента будут ключевыми факторами повышения эффективности в ближайшие годы [6].

Таким образом, отраслевой блок нормативных документов формирует институциональные рамки для стратегического развития легкой промышленности, определяя приоритеты импортозамещения, модернизации и цифровой трансформации, конкретные ориентиры, одновременно предоставляя инструменты поддержки через государственные программы и механизмы продвижения продукции на международных рынках. При этом фактические ряды статистики и отраслевые обзоры указывают на неоднородность динамики среди подотраслей, высокую чувствительность к логистике импорта и потребительскому спросу, а также возрастающую роль льготного финансирования как «моста» между декларируемыми целями и реальными инвестициями в мощности [13].

Для того, чтобы показать, каким образом нормативные документы трансформируются на уровне корпоративного планирования предприятий легкой промышленности, целесообразно сопоставить их целевые ориентиры с возможными корпоративными показателями компаний (Таблица 1). Данная матрица демонстрирует взаимосвязь между государственными стратегическими приоритетами и операционными метриками бизнеса, позволяя предприятиям адаптировать собственные стратегии к макроуровневым целям.

Таблица 1. Матрица взаимосвязи целевых ориентиров государственной политики и стратегических показателей предприятий лёгкой промышленности

Матрица позволяет проследить, как государственные стратегические документы задают общую рамку целей и ключевые показатели, которые затем адаптируются к контексту корпоративного стратегического планирования и находят отражение в стратегических документах предприятий. Например, если в Указе Президента РФ № 309 речь идёт о росте производительности труда в масштабе страны, то для предприятия это означает постановку конкретных задач по увеличению выпуска на одного сотрудника или повышению общей эффективности оборудования (OEE, англ. Overall Equipment Effectiveness). Аналогично, если в Сводной стратегии обрабатывающей промышленности закреплена задача снижения импортозависимости, то на корпоративном уровне это трансформируется в показатели по увеличению доли отечественного сырья в себестоимости продукции. На горизонте 2024–2025 гг. отраслевые наблюдения фиксируют одновременно рост инвестиций и разнонаправленную месячную динамику выпуска, что делает регулярный пересмотр план-фактных траекторий критически важным [10].

Такое сопоставление позволяет не только увязать стратегические ориентиры с операционной деятельностью предприятий, но и повысить прозрачность корпоративных стратегий для государства, что особенно важно в условиях субсидирования и включенности компаний в государственные программы. Для бизнеса матрица служит инструментом самодиагностики: насколько стратегия предприятия действительно встроена в национальные и отраслевые приоритеты, и какие ключевые показатели нуждаются в корректировке для соответствия государственной политике.

Сильной стороной нормативно-правовой базы стратегического управления является наличие чётко структурированного иерархического механизма, закреплённого Федеральным законом № 172-ФЗ. Документ обеспечивает согласованность стратегических ориентиров на федеральном, отраслевом и корпоративном уровнях, предусматривая каскадирование целей и увязку ключевых показателей с бюджетным процессом. В контексте предприятий лёгкой промышленности подобная модель формирует предсказуемую институциональную среду, где стратегические цели необходимо соотносить с национальными проектами и отраслевыми программами.

Положительным аспектом также является наличие целевых отраслевых документов, таких как Сводная стратегия развития обрабатывающей промышленности до 2030–2035 гг. и Государственной программы «Развитие промышленности». Они конкретизируют индикаторы, важные именно для легкой промышленности: долю отечественного текстиля и одежды на внутреннем рынке, темпы модернизации производств, уровень цифровизации цепочек поставок, что позволяет предприятиям формировать стратегические планы, ориентированные не только на финансовые показатели, но и на структурные изменения — локализацию сырья, рост технологической сложности продукции, экспортную экспансию.

Существенным преимуществом современной модели стратегического управления выступает цифровизация контуров планирования. Через такие платформы, как государственная информационная система «Электронный бюджет», а также механизмы отчётности по государственным программам предприятия вовлекаются в процесс цифрового мониторинга ключевых стратегических показателей [14; 15]. Для компаний подобная интеграция становится стимулом к развитию собственных систем учёта показателей эффективности и внедрению цифровых инструментов планирования — планирования продаж и операций (S&OP, англ. Sales and Operations Planning), систем управления ресурсами предприятия (ERP, англ. Enterprise Resource Planning) и интегрированного бизнес-планирования (IBP, англ. Integrated Business Planning).

Наконец, нельзя не отметить актуализацию технологической повестки через Указы № 145 и № 490 [2; 3]. Они задают рамку технологического суверенитета, предполагают приоритетность НИОКР, цифровизации и внедрения интеллектуальных систем управления. Для легкой промышленности это открывает возможности модернизации производств, перехода к «умным фабрикам», расширения линейки продукции за счет инновационных материалов и технологий.

Вместе с тем, наряду с сильными сторонами, система стратегического планирования демонстрирует ряд слабостей и ограничений. Прежде всего, это избыточная сложность и фрагментация нормативных документов. На разных уровнях зафиксированы десятки стратегий и программ, но их ключевые показатели зачастую плохо согласованы между собой. Например, индикаторы Сводной стратегии обрабатывающей промышленности не всегда соотносятся с Государственной программы «Развитие промышленности и повышение ее конкурентоспособности» [4], а национальные цели из Указа Президента РФ № 309 [2] не всегда находят отражение в документах отраслевого уровня, тем самым создавая для предпринимателей риск формального выполнения множества разнонаправленных требований вместо содержательного стратегирования.

Вторым ограничением является низкая адаптация нормативных документов к специфике отрасли легкой промышленности. Несмотря на то, что упоминаются цели по росту доли отечественной продукции и снижению импортозависимости, в документах редко отражаются проблемы кадрового дефицита, зависимости от импортных красителей, тканей и фурнитуры, а также высокая чувствительность отрасли к изменениям потребительского спроса. применимость нормативных ориентиров для предприятий сектора.

Третья слабость — ресурсные ограничения. Многие целевые ориентиры (рост экспорта, локализация сырья, цифровизация) требуют значительных инвестиций, однако доступ к финансированию ограничен дороговизной капитала и сложными процедурами получения субсидий. Это отмечают как экспертные опросы [16], так и отчётность Счётной палаты по реализации Государственной программы «Развитие промышленности и повышение ее конкурентоспособности» [17]. Для малых и средних предприятий лёгкой промышленности такие барьеры делают выполнение стратегических показателей практически невозможным без внешней поддержки.

Четвертый блок проблем связан с институциональной практикой. Несмотря на наличие механизма общественного обсуждения стратегий, вовлеченность бизнеса и науки остается низкой. Разработка отраслевых документов зачастую носит «кабинетный» характер, что снижает доверие предприятий к их содержанию. Кроме того, в отчётности часто фиксируется несогласованность между декларируемыми целями и реальными результатами — например, несоответствие индексов производства плановым значениям в ряде регионов.

Сравнительная оценка документов с позиции государства и организаций выявляет несовпадение акцентов. Для государства нормативные акты прежде всего выполняют функцию целеполагания, легитимизации приоритетов и распределения ресурсов. Для предприятий же важнее практическая исполнимость показателей, сопряженность индикаторов с операционными метриками (OEE, себестоимость, сроки оборачиваемости). Такое расхождение требует создания «двойного контура» стратегирования: внешний должен обеспечивать синхронизацию с национальными целями и госпрограммами, а внутренний — ориентироваться на экономику проектов.

Таким образом, сильная сторона российской системы стратегического планирования заключается в ее институциональной структурированности, ясности и возможности доступа к поддержке. Слабая — в перегруженности документами, недостаточной адаптации к отраслевой специфике и ресурсоемкости выполнения целевых ориентиров. Для предприятий лёгкой промышленности ключевым вызовом становится перевод публичных индикаторов в управляемые корпоративные метрики, а также баланс между формальными требованиями и реальной эффективностью стратегий.

Совокупность нормативных документов и отраслевых стратегий формирует архитектуру стратегического управления в легкой промышленности. Однако практика реализации показывает, что наличие формальных индикаторов и программ еще не гарантирует их достижение. Для повышения результативности стратегического планирования необходим комплекс решений, который позволит связать цели государства, отрасли и предприятий.

Ключевым направлением становится развитие «сквозной системы показателей эффективности», при которой национальные ориентиры, такие как повышение производительности труда, снижение зависимости от импорта и укрепление технологического суверенитета, закреплённые в Указах Президента РФ № 309 и № 145, трансформируются в конкретные измеримые показатели деятельности предприятий. Подобный механизм формирует прозрачность стратегического процесса, обеспечивает сопоставимость данных на разных уровнях управления и облегчает согласование корпоративных стратегий с государственными программами и приоритетами.

Не менее важным является усиление ресурсной поддержки отрасли. Государственные программы задают общие рамки поддержки, но, по оценке экспертов, необходимы дополнительные инструменты — отраслевые фонды цифровизации, льготные кредитные линии, центры трансфера технологий. Согласно исследованию [18], совпадение индикаторов стратегий с ресурсным наполнением может обеспечить дополнительный прирост ВВП на 0,5–0,7% ежегодно.

Важным условием становится цифровизация стратегического управления. В отчёте «Цифровая трансформация промышленности» подчеркивается, что внедрение прогнозно-аналитических платформ, технологий больших данных и искусственного интеллекта позволяет оперативно корректировать стратегию и повышать адаптивность предприятий [19]. Для легкой промышленности цифровизация означает переход к внедрению систем радиочастотной идентификации (RFID-маркировке), «цифровых двойников» и интеграции прогнозных моделей спроса.

Особое внимание уделяется развитию институциональной инфраструктуры и культуры стратегирования. Эксперты отраслевых форумов подчеркивают, что для легкой промышленности критично создание конкурентоспособной сырьевой базы, борьба с нелегальным импортом и расширение механизмов координации бизнеса и государства [20], что само по себе предполагает регулярное обучение управленцев, внедрение центров стратегического развития и расширение диалога науки, бизнеса и власти.

Наконец, значимым решением становятся гибридные модели стратегирования. В отличие от классических стратегий с фиксированным горизонтом, современные практики предполагают использование «живых» стратегий — документов с открытой структурой и возможностью корректировки. Такой формат позволяет предприятиям быстрее адаптироваться к изменениям внешней среды, что особенно актуально для легкой промышленности, зависимой от импортного сырья и глобальных рынков.

Заключение. Проведённый анализ показывает, что нормативно-правовая база стратегического планирования формирует целостную архитектуру управления развитием лёгкой промышленности, задаёт ориентиры импортозамещения, модернизации и цифровой трансформации, а также предоставляет институциональные механизмы государственной поддержки. Сильной стороной действующей системы является её иерархическая структурированность, наличие целевых показателей и прямой связи с бюджетным процессом, что обеспечивает предсказуемость и прозрачность для предприятий. Однако сохраняются значимые ограничения — фрагментация документов, слабая адаптация к отраслевой специфике и ограниченный доступ к финансовым ресурсам.

Решение указанных проблем требует перехода к гибким стратегиям с возможностью регулярной корректировки, расширения каналов ресурсной поддержки, углубления цифровизации стратегических процессов и укрепления институциональной инфраструктуры. Внедрение цифровых платформ прогнозно-аналитического планирования, развитие кадрового потенциала, а также формирование эффективных механизмов взаимодействия государства, бизнеса и науки являются необходимыми условиями повышения результативности стратегического управления.

Таким образом, нормативно-правовая система становится не только рамкой для целеполагания, но и основой для формирования конкурентоспособных корпоративных стратегий. Для предприятий лёгкой промышленности это открывает возможности интеграции в глобальные рынки, повышения технологической сложности продукции и укрепления национальной экономической безопасности. Перспективным направлением дальнейших исследований выступает разработка механизмов оценки эффективности трансформации государственных ориентиров в операционные стратегии предприятий, что позволит придать процессу стратегирования более практико-ориентированный и результативный характер.