National institutional projects as a tool for economic security

Введение. В условиях перехода к экономике знаний и одновременно резкого возрастания масштабов угроз устойчивому развитию экономики и общества, возможных и уже очевидных негативных последствий реализации этих угроз зависимость национальной экономической безопасности от состояния социальных институтов значительно усиливается. Усиление указанной зависимости требует обеспечить единую направленность институциональных изменений, которые позволят обеспечить развитие институциональной среды, адекватной современному уровню развития информационных технологий, в соответствии с приоритетами поддержки науки, инноваций и укрепления национальной экономической безопасности. Решение этой задачи предполагает аналитическое рассмотрение важнейших факторов институциональных трансформаций и роли государства в их осуществлении в современном обществе.

Национальные институциональные проекты как составляющая институциональных трансформаций. Современная экономическая теория определяет институты как ограничения, которые структурируют человеческое взаимодействие и поддерживают его стабильность [17]. Важнейшей областью исследований институциональной теории является анализ того, как институты меняются с течением времени. Существуют различные подходы к анализу институциональных трансформаций [9] (Moskovskiy, 2005). Эволюционный подход фокусируется на возникновении новых правил или моделей поведения в результате децентрализованного процесса отбора, которые возникают в результате нескоординированного выбора многих людей, формирования новых мнений и привычек повседневного поведения таким образом, что новые и более эффективные институты адаптируются и растут в обществе, в то время как неуспешные институты, не соответствующие условиям времени и места, не выживают. Другой подход делает акцент на возникновении новых правил и моделей поведения в результате централизованного процесса коллективного выбора, часто подкрепленного законодательными установлениями, который вызывает скоординированное изменение правил поведения экономических агентов [14] (Coccia, 2018). Необходимо отметить, что и при понимании институциональных трансформаций прежде всего как изменений мнений и привычек повседневного поведения и при анализе этих трансформаций как результата целенаправленной деятельности социальных групп, стремящихся использовать механизмы государственного принуждения и государственной поддержки, институциональные изменения рассматриваются как эволюционный процесс [16] (Kingston, Caballero, 2009). Этот процесс зависит от пути («path-dependent» process), потому что люди учатся, организации развиваются, идеологии формируются в контексте определенного набора формальных и неформальных правил. Следствием этого процесса может быть возникновение как позитивных, так и негативных экстерналий. Причем последние во многих случаях труднопредсказуемы. Как правило, до недавнего времени исследователи сосредотачивались на анализе экзогенных изменений институтов, рассматривая их как главный фактор институциональных трансформаций [2; 10] (Greyf, 2018; Nort, 1997)).

В целом основой процесса институциональных изменений является целеполагание экономических агентов. Исходными предпосылками этого процесса являются мнения и убеждения людей, которые варьируются и изменяются в зависимости от конкретно исторических условий. Наиболее фундаментальные – «культурные» убеждения людей [2] (Greyf, 2018), как правило, предопределяют интеллектуальные стереотипы и стандарты их поведения, которые различны в различных социальных группах. Общие культурные убеждения, интеллектуальные стереотипы, стандарты поведения оказывают решающее влияние на коллективный выбор социальной группы, который определяет цели социальной группы, способы их достижения и реализуется в совместных действиях членов этой группы, результатом которых является формирование новых институтов. Государство может подталкивать коллективный выбор, а часто пытается диктовать этот выбор в соответствии с интересами контролирующих государственный аппарат групп путем продуцирования законов, норм, регламентов, т.е. путем легализации норм, которые соответствуют интересам указанных групп. Последовательность формирования и реализации целостной совокупности экономических и социальных нововведений, которые имеют своими результатами появление новых формальных и неформальных институтов и качественное изменение состояния институциональной среды социума, можно определить как институциональный проект национального (общегосударственного) значения.

Можно констатировать, что в современных условиях объективно существуют два основных и взаимосвязанных пути институциональных трансформаций [4] (Karavaeva, 2020). Один – путь постепенных латентных изменений, путь медленного накопления новых культурных убеждений, привычек поведения, стереотипов мышления. Другой – путь реализации институциональных проектов, отражающих осознанные интересы различных влиятельных социальных групп. Такие проекты формируются путем выдвижения целей изменения социальных институтов, предполагают более или менее определенно сформулированные средства достижения этих целей и имеют результаты, поддающиеся определению и оценке. И в том и в другом случае результатами институциональных трансформаций является формирование на базе коллективного выбора новых институтов. Когда реализация институциональных проектов приводит к качественным изменениям институциональной среды общества, такие проекты закономерно приобретают статус национальных (общегосударственных) и должны быть признаны обществом или значительной частью общества – легитимизированы. Легитимность является интегральной характеристикой качества институтов [2; 13] (Greyf, 2018).

Национальная экономическая безопасность и усиление влияния государства на процесс институциональных трансформаций. Экономическая деятельность всегда связана с неопределенностью и риском. Национальная экономическая безопасность обеспечивается постольку, поскольку неопределенность и риски экономической деятельности на макроуровне находятся в рамках, в целом приемлемых для экономических агентов, что является необходимым условием продолжения их конструктивной активности [11] (Osipov, Kuznetsov, Lokosov, 2005). Поэтому в современном обществе одной из важнейших функций институтов как структур, обеспечивающих стабильность обмена и взаимодействия экономических агентов, является обеспечение национальной экономической безопасности [5] (Karavaeva, Lev, 2021).

С другой стороны, национальная экономическая безопасность является естественным приоритетом государства. Государство, которое неспособно решить эту задачу в должной мере, закономерно слабеет и утрачивает самостоятельность (фактический суверенитет) под напором внутренних противоречий и геополитической конкуренции. Таким образом, в силу рассмотренной объективной логики государство должно оценивать институциональные трансформации и институциональные проекты, инициирующие эти трансформации, по критериям соответствия задачам обеспечения национальной экономической безопасности. Именно государство и контролирующие государственный аппарат социальные группы имеют наиболее широкие возможности использования различных инструментов и форм поддержки институтов. Понятие «поддержка институтов» (reinforcement) [10; 17] (Nort, 1997) по смыслу этого понятия не ограничивается административно-правовыми механизмами. Поддержка институтов современным государством, как показывает практика, включает информационные, финансовые и другие механизмы и средства воздействия [8] (Lev, Bolonin, Leshchenko, 2022). Соответственно, государство имеет широкие возможности формировать, продвигать и поддерживать институциональные проекты, которые отвечают задачам обеспечения национальной экономической безопасности.

Экономическая безопасность является одним из основных условий достойной жизни граждан наряду с доступом к работе и прожиточному минимуму, здравоохранению и достаточному жилью, гарантированной пенсии и качественному образованию для детей. Современное государство, по мнению Й. Стиглица, должно сосредоточить усилия на достижении этих целей [19] (Stiglitz, 2019). Государство, которое фактически минимизирует свои социальные обязательства (какие бы декларации при этом ни воспроизводились), воспринимается значительной частью общества как государство, отказывающееся от своих патерналистских функций, следовательно, ненужное. Оставшийся срок жизни такого государства, как правило, недолог.

В современном обществе меняется соотношение целесообразных действий, направленных на создание новых институтов при поддержке государства, и спонтанных латентных изменений институтов. Целесообразные действия экономических агентов, которые, как правило, реализуются как институциональные проекты национального (общегосударственного) значения и на определенном этапе легализуются государством путем имплементации соответствующих законодательных норм, становятся главным фактором институциональных трансформаций.

Последние десятилетия являются временем быстрых изменений состояния современного общества и его институтов, динамика социально-экономических процессов стала более неустойчивой. Угрозы и риски становятся все более значимой стороной существования современного общества [3] (Karavaeva, Lev, 2019). Оно почти всегда находится в своего рода пограничном состоянии, когда практически любые масштабные внешние и внутренние шоки и/или трансформации, которые предсказать зачастую невозможно, способны кардинально изменить траекторию развития общества. Серьезные угрозы стабильному развитию современного общества связаны с процессами размывания среднего класса и усиления влияния маргинальных групп [6] (Kolomiets, 2022).

До недавнего времени коллективный выбор социальных групп базировался преимущественно на «культурных убеждениях», которые во многом определялись традиционными религиозными воззрениями. Причем «культурные убеждения» среднего класса преобладали. В современных условиях в механизмах коллективного выбора место культурных убеждений, связанных с традицией и религией, все больше занимает малоисследованный феномен «объективных знаний общественности» (Public Objective Knowledge – «то, во что верят неученые, ориентирующиеся на то, во что верят ученые и другие эксперты» [15] (Johnson, 2022). В общем виде «объективные знания общественности», касающиеся вопросов развития экономики и общества, представляют собой интерпретацию массовым сознанием, часто поверхностную, текущих результатов развития обществознания и естественных наук. Указанные изменения в условиях информационного общества являются дополнительным фактором, влияющим на характер институциональных трансформаций. А именно, возможности средств массовой информации влиять на интерпретацию достижений науки, формируя повестку дня массового сознания, существенно увеличиваются, особенно когда СМИ используют эффект предвзятости новизны (склонность людей изменять свои суждения в соответствии с более свежей информацией).

Новые масштабные угрозы и риски меняют характер институциональных изменений. Влияние экзогенных факторов этих изменений все больше становится преобладающим в сравнении с эндогенными факторами. В свою очередь, доминирование экзогенных факторов ослабляет и модифицирует зависимость институциональных изменений от «эффекта колеи». Так, по мнению Н. Рубини, из 10 актуальных «мегаугроз» человечеству большая часть связана с внешними факторами институциональных изменений, такими как климат, пандемии, демография («демографическая бомба замедленного действия» стареющего населения), миграция, переход от холодной войны между США и КНР к «горячей», замедление глобализации, технологии искусственного интеллекта и результирующее действие этих факторов – «великий стагфляционный долговой кризис» [18]. Чтобы смягчить и минимизировать влияние «мегаугроз», необходимы целенаправленные институциональные изменения. Если же реализация «мегаугроз» приведет к существенным изменениям реальности, обществу придется адаптироваться к ним, в том числе трансформациями институциональной среды. Если эти трансформации будут не целенаправленными, то есть реализуемыми как институциональные проекты, а хаотическими, такие трансформации сами по себе будут продуцировать новые угрозы, особенно когда коллективный выбор общества будет колебаться под влиянием «объективных знаний общественности», постоянно переформатируемых меняющимися установками СМИ.

В новых условиях приобретают особую ценность те инновации, которые не провоцируют критические уязвимости экономики и общества. Данный критерий уже в настоящее время фактически используется в дискуссиях о пределах «цифровизации». Если новые технологии усиливают информационную асимметрию, неравенство благосостояния, дифференциацию умений и навыков, требующихся для продуктивного применения человеческого капитала, это создает угрозы национальной экономической безопасности как прямо, создавая предпосылки социальной напряженности, так и косвенным образом, тормозя внедрение инноваций, экономический рост и устойчивое развитие.

Перспективы трансформации институциональной среды инновационного развития. Осуществление институциональных изменений посредством реализации институциональных проектов позволяет системно подойти к решению задач формирования институциональной среды инноваций в условиях, когда состояние науки, инновационной сферы, промышленности, системы образования, здравоохранения и культуры превращается в ключевой индикатор конкурентоспособности России [1].

Фундаментальной и прикладной науке принадлежит особая роль в условиях, когда задачи достижения технологического суверенитета по важнейшим направлениям научно-технического развития получили абсолютный приоритет, как задачи, без решения которых обеспечение национальной экономической безопасности стало проблематичным [12] (Gorodetskiy, Karavaeva, Lev, 2021). Однако институциональная среда научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок, сложившаяся в Российской Федерации, не соответствует этим задачам в должной мере [7] (Kolomiets, 2023).

При оценке настоятельности институциональных изменений в сфере науки и инновационного развития необходимо учитывать, что, согласно оценкам экспертов Всемирной организации интеллектуальной собственности (World Intellectual Property Organization), уже в ближайшей перспективе будет происходить переход к новой волне инноваций: «волну цифровой эры» сменит «волна углубленной науки» (Deep Science). На основе использования цифровых технологий и искусственного интеллекта произойдут крупные научные прорывы в области биотехнологий, нанотехнологий, здравоохранения, которые будут использованы для преобразований в сельском хозяйстве, производстве продуктов питания, экологически чистых материалов и других областях [21] (Vries de, Wunsch-Vincent, 2022).

Очевидно, что эти новые возможности могут быть реализованы только при наличии институциональной среды, стимулирующей «волну углубленной науки». При этом институциональную среду науки и цифровой экономики необходимо рассматривать и регулировать как единое целое, поскольку именно цифровые технологии обеспечивают проведение научных исследований в прорывных областях научного знания. Такая институциональная среда должна обеспечивать парирование угроз и управление рисками, возникающими в процессе и в результате научных прорывов и масштабирования технологий, которые создаются на основе достижений науки, в том числе рисков, связанных с технологиями искусственного интеллекта и углублением цифрового неравенства. Противодействие углублению цифрового неравенства подразумевает не только расширение масштабов использования цифровых технологий новыми контингентами пользователей и увеличение их компетенций, необходимых для этого, но и обеспечение равного доступа всех категорий населения (в том числе лиц, не владеющих цифровыми компетенциями) к услугам учреждений и организаций здравоохранения, образования, культуры, государственным услугам и т.д. Решение последней задачи имеет безусловный приоритет по сравнению с целями бюджетной экономии.

Справедливость утверждения, что «в наукоемкой экономике инноваторы создают экосистему, ее закономерности и взаимосвязи быстрее, чем происходят изменения законодательства» [20] (Tapscott, Tapscott, 2016), не означает, что во всех случаях право и, в более широком плане, формальные и неформальные институты должны подстраиваться к тому, как видят новую экосистему те или иные продавцы инноваций или ангажированные ими СМИ.

В современных условиях постепенные латентные изменения «культурных убеждений» и стереотипов поведения индивидов и малых социальных групп, для которых задачи национальной экономической безопасности и устойчивого развития неизбежно находятся на втором плане, едва ли способны своевременно сформировать институциональную среду инновационного развития. Социальные проблемы грозят стать значительно более острыми благодаря достижениям в области роботизации и искусственного интеллекта, если государство не будет играть более активной роли [19] (Stiglitz, 2019). Необходимы системные институциональные инновации, инициируемые государством, легализуемые государством и поддерживаемые государством при помощи правовых, информационных и финансовых механизмов, обеспечивающие, прежде всего, защиту личной информации и персональной идентичности от угроз манипулирования и несанкционированного использования, защиту интеллектуальной собственности инноваторов, а также организацию научного обмена и финансирования НИОКР, адекватных особенностям современного этапа научно-технологического прогресса. В частности, такие институциональные изменения должны обеспечивать противодействие углублению цифрового неравенства, что подразумевает не только расширение масштабов использования цифровых технологий новыми контингентами пользователей и увеличение их компетенций, необходимых для этого, но и равный доступ всех категорий населения (в том числе лиц, не владеющих цифровыми компетенциями) к услугам учреждений и организаций здравоохранения, образования, культуры, государственным услугам и т.д. Эти критерии воплощают сформировавшийся коллективный выбор общества и являются необходимыми условиями легитимизации новых институтов и, что не менее важно, общественного признания самих научных достижений и технологических инноваций именно как полезных социуму достижений и инноваций, а не как новых инструментов манипулирования сознанием и поведением. Такие системные институциональные инновации в реальности сегодняшнего дня могут быть осуществлены лишь как интегрированные институциональные проекты в сфере науки и цифровой экономике.

Заключение

В современных условиях институциональные трансформации осуществляются путем продвижения по двум взаимосвязанным путям. Один путь – постепенные латентные изменения, которые происходят в результате медленного накопления новых культурных убеждений, привычек поведения, стереотипов мышления. Другой – путь реализации институциональных проектов, отражающих осознанные интересы различных влиятельных социальных групп. Такие проекты формируются путем выдвижения целей изменения социальных институтов, предполагают более или менее определенно сформулированные средства достижения этих целей при помощи правовых, информационных и финансовых механизмов. И в том и в другом случае результатами институциональных трансформаций является формирование на базе коллективного выбора новых институтов, которые должны быть признаны обществом или значительной частью общества, то есть легитимизированы.

На современном этапе эволюции экономики знаний, когда, по оценкам ряда экспертов, происходит переход к новой волне инноваций и «волну цифровой эры» сменит возникающая на базе использования цифровых технологий «волна углубленной науки» (Deep Science), постепенные латентные изменения «культурных убеждений» и стереотипов поведения индивидов и малых социальных групп, для которых задачи национальной экономической безопасности и устойчивого развития неизбежно находятся на втором плане, едва ли способны своевременно сформировать адекватную задачам инновационного развития институциональную среду. Необходимы системные институциональные новации, инициируемые государством, легализуемые государством и поддерживаемые государством, которые способны, прежде всего, обеспечить защиту личной информации и персональной идентичности от угроз манипулирования и несанкционированного использования, защиту интеллектуальной собственности инноваторов, а также организацию научного обмена и финансирования НИОКР, адекватную особенностям современного этапа научно-технологического прогресса. В частности, такие институциональные изменения должны обеспечивать противодействие углублению цифрового неравенства, что подразумевает не только расширение масштабов использования цифровых технологий новыми контингентами пользователей, увеличение навыков их компетенций, необходимых для этого, но и равный доступ всех категорий населения (в том числе лиц, не владеющих цифровыми компетенциями) к услугам учреждений и организаций здравоохранения, образования, культуры, государственным услугам и т.д. Осуществление этих изменений и формирование институциональной среды, которая обеспечивает интеграцию экосистемы науки и экосистемы цифровой экономики, должно стать целью соответствующих институциональных проектов.