The impact of digital currencies and cybercrime on the country's economic security

Введение. Несмотря на публикации в СМИ о восстановлении спроса в странах с развитой экономикой, очевидна неоднозначность этих показателей, необычная коррекция динамики или рассогласованность с действительностью. Кризис и развал современной экономической парадигмы были описан достаточно давно, и в 70-гг. прошлого века капитализм подошел к своему финалу. Но денежно-кредитная политика Р. Рейгана, бесконечная эмиссия ФРС, а также развал СССР способствовали продлению жизнеспособности экономической модели. Однако предупреждения, высказанные рядом авторов [10, 31, 36, 37] (Glazev, 2016; Khazin, 2020; Piketty Thomas, 2014; Stiglitz, 2016), и реальность подтверждают то, что либеральная идеологическая парадигма, закрепленная на Бреттон-Вудской, Ялтинской и Ямайской конференциях, давно уже исчерпала себя. Правительства редуцируют прогрессию развала пандемическими ограничениями и вынужденными, но удобными рестрикциями.

Очевидно, что необходимо формировать новую, суверенную экономическую модель, формировать новый принцип хозяйственного уклада [9] (Glazev, 2021), которые требуют не только радикального пересмотра денежно-кредитной и инвестиционной политики, но и развития высокотехнологических отраслей и подготовки к ним кадров. Одна из важнейших задач – цифровизация экономики, включая финансовый сектор.

Очевидно, что любые инновации «обладают одновременно как созидательным, так и разрушительным потенциалом» [6] (Babaev, 2018), то есть цифровизация несет как конкурентное преимущество, так и способность создать серьезные угрозы в экономической и государственной безопасности. Это стало проблемой как для немногочисленных специалистов и должностных лиц, так и требованием со стороны общества из-за масштабного количества преступлений, совершенных с использованием информационно-телекоммуникационных технологий (ИТТ).

СМИ часто вносят в медиапространство ангажированную, некорректную, подчас не соответствующую действительности информацию. Также заинтересованные в успешных показателях (государственные структуры или их представители), старающиеся представить свою деятельность в лучшем свете, формируют ту или иную статистику, мешая поиску путей решения проблем.

Цель и задачи работы заключаются в исследовании и анализе круга вопросов, связанных с киберпреступностью и цифровыми валютами, для выработки путей решения вызванных ими проблем, имеющих прямое влияние на экономическую и государственную безопасность.

Предмет исследования – цифровые валюты и киберпреступления в системе экономической безопасности страны.

Объект исследования – процесс воздействия цифровых валют и киберпреступности на экономическую безопасность страны.

Научная новизна заключается в выделении проблем цифровых валют и в противодействии киберпреступности из экономической безопасности как малоизученных, анализе соответствующей литературы и статистики с практическим переосмыслением, связывании их в единый комплекс и выработке вариантов разрешения проблем.

Авторская гипотеза состоит в неразделимости решения проблематики цифровых валют и противодействия киберпреступности, рассмотрении этих вопросов в комплексе с увязкой политических, экономических, правовых и иных плоскостей.

Мир глобализации, особенно после выхода США из Афганистана, явно рушится на крупные и мелкие осколки, формируя новый контур миропорядка. В СМИ все чаще пробивается тревожная информация о неоднозначности официальных статистических данных, которые на первый взгляд имеют ярко выраженную положительную динамику, как в Китае, где рост экономики во втором квартале 2021 составил 7,9% [32], и в США, где экономика росла на 6,5%. Однако данные, позволяющие видеть картину более объективно, либо умалчиваются, либо ретушируются изменением методик расчета и учета. Например, сложно представить заявленный рост экономики в США при потребительском уровне в 5,4% и промышленной инфляции в 19,0% [13], значительный рост вакансий при наличии проблем с безработицей [38] и снижении длительности рабочей недели, а также росте welfear, то есть госсубсидий населению, которые выше суммы полученных налогов [13], росте ликвидности и концентрации инвестиций на фондовом рынке.

Если посмотреть на ситуацию в регионах России, то за период 11 мес. 2021 г. рост индекса промышленного производства по отношению к соответствующему периоду прошлого года составил 7,1% – в Санкт-Петербурге, 7,3% – в Ленинградской области (при – 2,3 и – 0,8 соответственно в прошлом году [29]. То есть рост индекса по отношению к показателям 2019 г. составил лишь 4,8% по городу и 6,5% по области, что может отличаться, но не при росте индекса потребительских цен на 6,4% и 6,0% соответственно). В целом данные по регионам дают неоднозначную динамику экономических показателей нашего государства.

Владельцы капитала традиционно перед обвалом пытаются вывести активы на спекуляции в финансовые пузыри и создать «цифровой капитализм», уводя от структурных проблем к проблемам цифровизации, фармацевтическим, информационным или иным войнам транснациональных корпораций. Падение темпов реального экономического роста и спроса (логистика, занятость, иммиграция) влечет за собой социальные недовольства по всему миру.

Заявляемая потребность в переустройстве глобальной политико-экономической системы приводит к усилению запроса на укрепление государственного суверенитета и безопасности. Один из основных аспектов безопасности – экономическая безопасность, которая является неотъемлемой частью общих направлений в комплексе направления безопасности, что отразилось в обновленной Стратегии [3]. В итоге государство вынуждено действовать форсированно, догонять и опережать конкурентов, сохраняя страну, используя различные инструменты.

Основная проблема настоящего структурного экономического кризиса – падение эффективности капитала, что лишает выгоды при вложении в реальный сектор и стремится к спекуляции. В итоге население нищает, а реальная экономика требует инвестиций в отсутствие соответствующей ситуации кредитной политики [20, с. 639–650] (Pakharev, 2021, р. 639–650). Вместе с тем глубокие исследования по решению структурных проблем капиталистической экономики практически отсутствуют. Чаще всего из паллиативных мер можно услышать о цифровой экономике, цифровой валюте и т. д., якобы способных решить назревшие ключевые проблемы [21] (Pakharev, 2021).

Дискуссии по вопросу Central Bank Digital Currencies (CBDC) – цифровых валют, которые, по одному из мнений, являются обязательствами центрального банка, номинированными в национальной валюте, имеющие цифровое представление и способные выступать в качестве средства платежа, меры и сохранения стоимости, идут в мире и в нашей стране давно. Конечно, цифровые валюты имеют перспективу и способны снизить издержки в экономике. Однако цифровые средства платежа (особенно нефиатные, криптовалюты) интересны и для теневой экономики [12] (Goncharenko, 2019).

Вопрос цифровизации и электронных валют имеет тесную взаимосвязь с растущим уровнем преступности, так как эти технологии и их продукты не только участвуют в наркобизнесе или в хищениях у населения, но и в коррупционных схемах, рынке поддельных документов и денежных средств, незаконном обороте оружия, детской порнографии, спонсировании противоправной и антигосударственной деятельности и т.д.

За 2021 г. сотрудниками правоохранительных органов на территории России зарегистрировано 517 722, в 2020 г. – 510 396, в 2019 г. – 294 409 случаев IT-преступлений, то есть в сфере компьютерной информации [26]. В сфере незаконного оборота наркотиков (НОН) (ст. 228.1, 228.2, 228.4 Уголовный кодекс РФ) зарегистрировано 51 485 случаев в 2021 г., 57097 в 2020 г. [26]. Острота проблемы и нарастающий их тренд представлены в таблице 1.

Таблица 1

Сравнительная таблица о результатах деятельности органов внутренних дел РФ по противодействию преступлениям за 9 мес. 2021 г. и за 2020 г.

Новые технологии привлекают относительно простым способом совершения преступления и высокими шансами остаться безнаказанными, действуя в любой точке мира. Правонарушитель не только похищает активы, но и переводит их зачастую за рубеж, что создает угрозу экономической безопасности. IT-преступления имеют низкий уровень раскрытия, несмотря на усилия по корректировке в статистических карточках. Большинство IT-преступлений совершаются с помощью сети Deepweb, куда входят только с помощью специального программного обеспечения или анонимного браузера, например TOR, или с помощью программы-анонимайзера, обеспечивающей относительное скрытие IP-адреса и его места нахождения. Россия по использованию Darknet занимает 2-е место [16, с. 75].

Одно из самых ярких и резонансных проявлений преступных деяний с помощью ИТТ – хищения у населения и НОН, рост которых – угроза национальной безопасности, актуальность которой бесспорна [3]. По данным ЦБ РФ, потери россиян от действий кибермошенников в 2020 г. составили около 9 млрд рублей [28].

Несмотря на титаническую работу правоохранителей, они сталкиваются с массой проблем по противодействию IT-преступлениям, незаметным простому обывателю и даже тем, кто имеет представление о компьютерных технологиях, или юристам, а именно:

- правовые и правоприменительные;

- технологические;

- организационные;

- латентность.

Среди правовых проблем можно выделить 2 направления: внутренние и международные. Миропорядок становится многополярным, поэтому целесообразнее осветить в первую очередь внутренние правовые проблемы.

Новые технологии порождают сложности и в правовой терминологии новых явлений, и введении их в действующую систему права, и в правоприменении. Например, в противодействии НОН сталкиваются с рядом правовых пробелов в законодательстве [1], требуется унификация и ряд уточнений. Законодательство в сфере противодействия преступлениям в IT-сфере [19] (Pakharev, 2020), как правило, ограничивает возможности и не успевает за развитием технологий, тогда как особенно важна оперативность. Существует и масса вопросов по сбору и закреплению доказательной базы [14, с. 110] (Zemtsova, Surov, Galushin, 2019, р. 110), хотя есть современные наработки в методах фиксации следов и деанонимизации пользователей TOR [30]. Дополнительно стоит отметить, что транзакции или конвертации фиатных и нефиатных денежных средств предикатного преступления в некоторых случаях надзорные органы считают лишь способом получения дохода, в связи с чем уголовные дела, возбужденные по ст. 174.1 УК РФ (легализация), переквалифицируются.

Следующая важная проблема – цифровая валюта (электронные деньги, включая фидуциарные денежные средства). Безусловно, она имеет пользу и перспективу развития: прозрачность применения, быстрота расчетов, эмиссионный контроль и т.д. В некоторых странах цифровая валюта и даже криптовалюта государством признается, в России все еще идут дискуссии по выработке к ним отношения. Признание криптовалют без контроля государством несет угрозу экономической безопасности, так как в системе окажутся неподконтрольные, фидуциарные денежные средства и устойчивость системы будет сильно ослаблена криминалом. Вывод активов в теневую экономику и за рубеж становится серьезной проблемой для государства [2]. Противодействие дропам, легализации, операциям в «криптовалютных обменниках», выводам «серого нала» за рубеж [18] (Pakharev, Klyuev, 2017) вынуждает ЦБ России ужесточать контроль.

Отдельно стоит выделить проблему взаимоотношений с другими государствами, даже с теми, кто официально объявляют нашу страну противником в кибермире. И хотя для решения международных вопросов в правоохранительной сфере существуют механизмы Интерпола, Европола и иные договоры и соглашения, но для оперативного решения задач по противодействию IT-преступлениям явно требуется их модернизация. При установлении сотрудником, что IP-адрес, с которого совершено преступление, принадлежит интернет-регистратору с иностранной юрисдикцией, алгоритм работы сотрудника с использованием механизмов Интерпола предполагает работу по материалу не менее нескольких дней. Время и качество рассмотрения на совести принимающей стороны, а в итоге следы преступления теряют актуальность. Возможно, соглашения о более упрощенной процедуре, создание специального подразделения и базы данных в рамках Интерпола упростили бы работу по противодействию преступности.

Среди технических проблем – маскировка трафика [20] (Pakharev, 2021). При работе с луковичной маршрутизацией соединение идет с произвольным адресом IP (произвольным портом) или нодом (узлом), что усложняет возможность контроля. Конечно, информационные следы в Сети остаются и даже есть техническая возможность их перехватить. Создание мощного, контролируемого нода позволит привлечь к нему максимальное количество соединений, так как соединение двух точек проходит через три рандомных узла, выбранных, как считается, случайно, но выбор тяготеет к максимально мощному узлу, и «свой» контролируемый нод будет эти соединения притягивать. Реализация такой возможности требует огромного количества ресурсов, затраты на которые несопоставимы с предполагаемым результатом в моменте. Поэтому установка правоохранителями такого рода фильтров технически пока маловероятна. Более упрощенное решение – блокировка TOR (например, адресов или узлов, к которым пытается подключиться браузер или которых идет поиск) через решение суда тоже вряд ли способна решить саму проблему, так как существуют иные способы обхода блокировок (можно получить в настройке самого браузера).

Одна из главных проблем российских правоохранителей – площадка интернет-торговли «Гидра» (Hydra) [8], объем транзакций на которой в Darknet к 2020 г. за 4 года вырос более чем в 150 раз до $1,4 млрд [34]. При расчетах используются нефиатные валюты – криптовалюты, чаще bitcoin. Ряд специалистов-практиков считают, что при должной инфраструктуре DDoS-атаки смогли бы уничтожить платформу, как ранее закрытые иные маркетплейсы (Dream Market, Empire Market, форум Dread), однако с большой долей вероятности на ее месте вырастут аналоги, которые станет, возможно, еще труднее контролировать. Поставить на все устройства какие-либо снифферы [27] для перехватывания и анализа данных невозможно, да и практическая ценность полученной информации крайне сомнительная, а взлом или арест владельцев «магазинов» приведут лишь к смене платформы. Таким образом, правоохранителям можно продолжать работать, противодействуя преступности в интернете, рассчитывая на:

1) непрофессионализм преступника;

2) ошибки профессионала;

3) конкурентный «слив» информации;

4) обучение собственных кадров с уклоном приобретения практических навыков еще с университетской скамьи.

Организационные проблемы имеют немаловажную составляющую всего комплекса. Организационный аспект в предотвращении угроз экономической и национальной безопасности в контексте противодействия IT-преступлениям явно востребован. Отсутствие единого сквозного механизма учета, анализа и сохранения данных, модератора или курирующего органа вызывает значительные издержки в цепочке «запроса – получения» информации.

Правоохранительная система с трудом адаптируется к современным условия; криминал и теневая экономика значительно более мобильны, и успеть за ними практически невозможно, однако они лишены тех ресурсов, которые имеет государство. Широкий спектр сдерживающих механизмов для более успешного противодействия криминалу, пользующемуся без ограничений любыми технологиями, требует организации деятельности всех институтов государства.

Созданные штатные подразделения по противодействию IT-преступлениям пока не имеют должного оснащения и подготовки, что снижает эффективность деятельности подразделений. Должное техническое оснащение и обучение с упором на практическую работу в прикрепленных подразделениях, совмещая с теоретической подготовкой в учебном заведении, однозначно даст ощутимый результат. Также стоит обучать взаимодействию с подразделениями Росфинмониторинга, Минцифры, банков, операторов сотовой связи, международных организаций (Интерпол, Европол, ФАТФ и т.д.), обработке запросов, анализу, учету, хранению имеющейся информации.

В России ответственным за осуществление информационно-технологического взаимодействия информационных систем является Минцифры. В настоящее время разрабатываются и внедряются платформы, которые смогут существенно помочь в противодействии IT-преступлениям [4, 17], расширяются полномочия по ускорению получения необходимой информации от иных субъектов, задействованных в обеспечении экономической безопасности в рамках противодействия IT-преступности [5].

Также необходимо использовать знания, полезные идеи и опыт негосударственных участников рынка кибербезопасности. Например, компания Positive Technologies с концепцией стандарта в области кибербезопасности, Масалович А.В. с теорией исследования открытых источников Open source intelligence (OSINT).

Да, есть опасения создания универсального единого центра с огромным массивом информации, которая может стать инструментом для тотального контроля над обществом, так называемого цифрового концлагеря. Но сложность администрирования, вероятность технических и человеческих рисков, сложность прогнозирования, обслуживания и контроля вызывают скепсис в устойчивости такой системы управления. Тем не менее формирование нового вида права, «права второго модерна», требует некоего аналога Всеобщей декларации прав человека, например Всеобщей декларации цифровых прав человека [15] (Zorkin, 2021).

Четвертая особенность – латентность этих преступлений. Можно бесконечно обсуждать озвученные выше проблемы, но латентность усложняет сбор статистической информации и наработку большего объема доказательной базы. IТ-преступления всегда оставляют следы. Но новизна способов совершения преступления не имеет должного массива информации, анализ которой упрощает выявление преступника. Если просматривать вопрос с легализацией (ст. 174.1 УК РФ), имеющий и латентность, и трудности в противодействии, то заметна отрицательная динамика (табл. 2) по результатам расследования и направлению уголовных дел в суд. Хотя изъятие наркотических средств, психотропных веществ выросло до 34476,5 кг [23]. Отдельно обращаю внимание на количество выявленных лиц.

Таблица 2

Сравнительная таблица результатов деятельности органов внутренних дел РФ по противодействию преступлениям, предусмотренным ст. 174.1 УК РФ

Таким образом, сложность выявления, расследования и доказывания благоприятствуют использованию новых технологий при совершении IT-преступлений, а латентность и отсутствие качественной статистики усложняют поиск решения проблем с максимально прикладными механизмами их реализации. Для решения имеющихся и перспективных проблем в области кибербезопасности напрашиваются ряд следующего комплекса мер.

Создание действенного государственного института по принятию и регулированию комплекса мер, обеспечивающих всеобъемлющую безопасность (экономическую, цифровую и т. д.), с оперативной координацией действия компетентных органов.

Разработка правовой базы и механизмов повышения оперативности в раскрытии IT-преступлений, совершенных из-за рубежа, используя международные институты.

Создание условий для функционирования частно-государственного партнерства [11] (Glazev, 2020), организуя взаимодействия.

Увеличение инвестиций в обеспечение и развитие комплексной безопасности в киберпространстве, включая развитие собственного комплекса компьютерного производства.

Выработка четкой государственной политики в отношении цифровых валют. Например, использование в денежном контуре государственных инвестиций, реализации социальной политики и т. д.

Ограничить доступ на запрещенные сайты, платформы, браузеры, использование «серых» сим-карт, подозрительных звонков и т. д.

Обеспечить создание и привитие в обществе правил соблюдения цифровой «гигиены и ее профилактики».

Решение этих вопросов поможет противодействию преступности и создаст мощный инструмент построения современной экономики, отвечающей новым структурным и технологическим вызовам в то время, когда меняется технологический уклад и геополитические контуры, границы государств и союзов. Цифровая экономика не позволит простимулировать спрос и решить структурные проблемы экономики, однако игнорировать ее уход от реальности не стоит. Государственное регулирование введения цифровизации в экономику позволит иметь массу позитивных эффектов как в экономической сфере, так и в правоохранительной, позволит снизить негативный эффект от кризиса миропорядка. Преодолеть и перестроиться в соответствии с требованием времени – наша главная задача, решение которой позволит сохраниться нашей стране и занять самые передовые позиции в мире.

Заключение

Информационное поле изобилует информацией с попыткой трактовать сложившуюся ситуацию в мире. Несмотря на предупреждения классиков о конечности капитализма, ограниченности рынков сбыта и следующих в связи с этими конфликтах, эти попытки в большей степени пытаются оправдать постулаты незыблемости капитализма и либерализма. Различные инициативы пытаются средуцировать жесткое падение уровня жизни, как «Совет по инклюзивному капитализму» [33], «концерт шести держав» [35] (Haass, Kupchan, 2021), или ускорить по жесткому сценарию резким повышением ставки банка и обрушением рынка, но не меняют концепции.

Необходим комплексный взгляд на проблемы и принятие решений, имеющих стратегический задел, увязанный с образом будущего. Игнорирование угроз и преимуществ цифровизации может катастрофически отразиться на судьбе нашей страны. Также могут оказаться паллиативом косметические и запоздалые меры, чего крайне важно избежать.

Структурный кризис вызывает у населения стремление сохранить накопления «под подушкой» или направить в теневую экономику [22], вплоть до криминала, что существенно отражается на качестве жизни – основном критерии народосбережения. Соответственно, растет значимость противодействия IT-преступности как элемента обеспечения экономической безопасности, становящейся императивом. Цифровизация актуализирует исследования метаморфоз социальных, экономических, правовых институтов и приводит к новым способам взаимодействия с реальностью [7, с. 84] (Buryanov, 2021, р. 84).

Формулирование образа будущего в рамках умеренного консерватизма с использованием современных технологий, снижение уровня принудительного стимулирования инновационного процесса протекционизмом, безопасностью, и повышением ответственности должностных лиц позволят преодолеть развал «нынешней модели капитализма» и выйти на устойчивый экономический рост, минуя безответственные инертные скачки.