Ослабление института конкуренции как угроза экономической безопасности страны

Введение. В последние годы экономика России находится в сложном положении. К международным санкциям, замедляющим ее развитие, добавились многочисленные проблемы, порожденные в 2020 году эпидемией коронавируса. Потребовались дополнительные расходы государственного бюджета на поддержку миллионов граждан; многие частные предприятия оказались на грани банкротства, выросла бедность; на фоне усталости и раздражения людей от необходимых, но тягостных ограничений «обострились социальные проблемы» [5] (Karavaeva, Kazantsev, Kolomiets, Frenkel, Bykovskaya, Ivanov, Lev, Kolpakova, 2020). Надежды, связанные с появлением и все более активным использованием отечественной вакцины, играют важную роль в жизни российского общества: оптимизм всегда полезен, но иногда – просто необходим.

В то же время даже успешное решение этих проблем (особенно медицинских) не должно заслонять проблемы стратегического, фундаментального характера, тормозящие развитие российской экономики. Внутренние противоречия носят глубинный, институциональный характер; можно говорить о глобальных вызовах, с которыми столкнулась страна и которые угрожают ее экономической безопасности. Главные из них – это низкие темпы экономического роста, структурная несбалансированность экономики, недостаточный объем частных инвестиций, низкий спрос на инновации, технологическое отставание от развитых стран, огромные масштабы коррупции, чрезмерное неравенство в доходах, растущая бедность, депопуляция. Ответ на эти вызовы является непременным условием повышения конкурентоспособности национальной экономики, необходимость решения этой задачи неоднократно подчеркивалась в выступлениях руководителей государства [6, с. 152] (Klimenkov, 2020, р. 152). Между тем большинство из этих проблем связаны с ослаблением базовых социальных институтов, среди которых не последнюю роль играет институт конкуренции.

Целью исследования является анализ влияния ослабления института конкуренции как угрозы экономической безопасности страны.

Задачи исследования:

- проанализировать теоретические аспекты конкуренции;

- рассмотреть институт конкуренции, его роль и проблемы в современной России;

- систематизировать подходы к конкуренции в России;

- оценить эффективность деятельности Федеральной антимонопольной службы (ФАС).

Объект исследования – институт конкуренции в системе экономической безопасности страны.

Предмет исследования – процесс ослабления института конкуренции как угрозы экономической безопасности страны.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что исследование развивает положения теории экономической безопасности в части классификации угроз экономической безопасности, противодействия, нейтрализации угроз экономической безопасности страны.

Практическая значимость работы состоит в том, что сформулированные в работе практические рекомендации могут быть использованы для дальнейших исследований в области классификации угроз экономической безопасности страны.

Институты: их роль и проблемы в современной России. Институты играют огромную роль в существовании и развитии общества. В настоящее время наиболее популярно определение Д. Норта: «Институты – это правила, механизмы, обеспечивающие их выполнение, и нормы поведения, которые структурируют повторяющиеся взаимодействия между людьми» [13] (Nort, 1997). Д. Норт утверждал, что институты оказывают решающее влияние на человеческие решения; при этом люди не обязаны слепо подчиняться требованиям институтов, формальных или неформальных, к которым обычно относят традиции, обычаи, нравы, привычки и т.п. Более того, набор правил и норм поведения, ограничивая выбор людей, предоставляет им определенную свободу действий, в том числе и в обход этих правил, хотя подобное поведение чревато возможными издержками и риском наказания – либо со стороны государства, либо со стороны общества или локальных референтных групп. Любопытно, что, в отличие от экономистов, социологи определяют институт как систему факторов, состоящих из таких элементов, как правило, организация, убеждение и ожидаемая регулярность поведения [1] (Greyf, 2010).

В современной России можно обнаружить институты федерального, регионального или корпоративного уровня. По мнению А. Шаститко, «правила, по которым осуществляется взаимодействие организаций друг с другом, могут быть определены как внешние институты, а характеристики организации в терминах структуры оказываются внутренними институтами» [19, с. 28] (Shastitko, 2003, р. 28).

Можно ли относить к институтам политические, хозяйственные, общественные организации? Экономисты на этот вопрос нередко отвечают отрицательно, хотя один из важных аспектов институтов как «правил игры» – высокая вероятность наказания за «неправильное» поведение либо возможное поощрение за поведение «правильное», соответствующее требованиям того или иного института. Кто же должен наказывать нарушителя? Если это государственный институт (закон, требование статьи уголовного, гражданского, трудового или иного кодекса и т.п.) – государственная структура, орган власти, т.е. государственная организация. Если это институт негосударственный, но формальный (профсоюзы, союзы предпринимателей и т.п.), более вероятным становится обращение к судебной системе, т.е. опять-таки к государственной организации. С требованиями неформальных институтов дело обстоит сложнее, поскольку форма и вид наказания, зачастую неизбежного, могут быть самыми разными: публичное осуждение, потеря репутации, остракизм, изгнание из рядов сообщества, физическое насилие и даже смерть (например, при поведении «не по понятиям» в криминальной среде).

Все институты так или иначе влияют на поведение людей; при этом между институтами может возникать не только позитивная взаимосвязь, когда неформальный институт помогает привыкнуть или приспособиться к требованиям вновь введенного формального, но и противоречия, например, когда закон требует от человека одного, а укоренившаяся в обществе или социальной группе традиция – совсем другого.

Институты определяют побудительные мотивы взаимодействия экономических субъектов, уменьшают неопределенность, могут снижать транзакционные издержки. Если институты, формальные или неформальные, приводят к росту транзакционных издержек, то их можно считать неэффективными, неудачными. Если такой институт является устойчивым, принято говорить об институциональной ловушке [14] (Polterovich, 1998). Изменения институциональной среды, особенно фундаментального характера (как, например, в России в 90-е годы ХХ столетия) – процесс сложный и противоречивый, особенно учитывая устойчивость многих традиций и обычаев, укоренившихся в больших или малых сообществах. «Институты меняются под влиянием внутренних и внешних причин; при этом велика роль государства, которое само представляет собой социальный институт» [20] (Leschenko, 2019).

На наш взгляд, для успешного развития экономики особенно важны институты собственности, контрактов и конкуренции (о ней будет сказано далее). Они особенно заметно влияют на поведение экономических субъектов, направляют их энергию в нужное русло, определяют наилучшие способы и варианты использования ресурсов. К сожалению, именно эти базовые институты в России серьезно ослаблены.

В отношении собственности большинство россиян совершенно не уверены, что она должным образом защищена. Это касается жилья, имущества, земли, активов и сбережений, объектов интеллектуальной собственности и т.п. Исторический, а подчас и личный опыт убеждают в том, что все, что «нажито непосильным трудом», можно внезапно потерять. При этом надежда на государство как гаранта и защитника собственности не слишком велика, тем более что именно от государства люди и ждут неприятных сюрпризов в первую очередь.

Огромный вред приносит стране рейдерство – захват (отъем) успешных и конкурентоспособных предприятий с помощью коррумпированных судов и прорех в законодательстве. Именно из-за массового рейдерства в России так мало средних предприятий: их буквально «отстреливают на взлете». Малый и тем более микробизнес редко становится жертвой рейдерского захвата, крупный в состоянии выставить защиту, особенно если срастается с властью. Средний бизнес оказывается самым незащищенным. В экономике с нормально функционирующими институтами успешные и быстроразвивающиеся небольшие фирмы, так называемые газели, опережая конкурентов, вырываются вперед, перерастают масштабы малого бизнеса и попадают в категорию средних – с перспективой со временем стать еще более крупными. Но в России подобная модель развития бизнеса часто не срабатывает. В странах ЕС на 35,4 тыс. крупных предприятий приходится 220 тыс. средних (в 6,2 раза больше); в США на 102 тыс. крупных – 494 тыс. средних (в 4,8 раз больше), в России же на 78,6 тыс. крупных предприятий приходится 13,7 тыс. средних (в 5,7 раз меньше). Рейдерство делает более рискованными долговременные инвестиции и вынуждает бизнес выводить активы за рубеж.

Институт контрактов в России также ослаблен. Механизмы принуждения к исполнению контрактов недостаточно эффективны; судебная система плохо справляется с их обеспечением, ее авторитет в обществе, судя по многим социологическим опросам, крайне низок и продолжает падать. Широко распространена коррупция при контрактах с государством («откаты»). Власть чиновников сегодня практически бесконтрольна; одна из целей коррупции – закрепить и упрочить ее. По уровню коррупции в 2016 году Россия занимала 136-е место из 174. Коррупция проникла во все сферы жизни: образование, науку, медицину, политику и др. Сегодня коррупция воспринимается российским обществом (властью, бизнесом, населением) как чрезвычайно болезненная, но привычная проблема, с которой не удается справиться. Многочисленные политические декларации, направленные на преодоление коррупции, не подтверждаются изменениями в реальной жизни; «обилие коррупционных дел против бизнесменов и отдельных чиновников» [7] (Kuznetsova, Borisova, 2016), успокаивая общество, носит скорее имитационный характер, создавая иллюзию успехов в борьбе с этим общественным злом.

Не менее, если не более серьезные проблемы связаны с ослаблением института конкуренции.

Конкуренция, ее трактовки в экономической науке. Существуют разные определения и трактовки конкуренции. С одной стороны, конкуренция – важнейшая характеристика рынков; существуют, как известно, рынки совершенной и несовершенной конкуренции. С другой стороны, конкуренция – это борьба между людьми и группами людей за обладание «экономическими благами (товарами, услугами, ресурсами, деньгами и т.п.)» [8] (Lev, 2001). В данном аспекте (поведенческом) конкуренция рассматривается как процесс соперничества. Именно так трактовал ее А. Смит, отмечая, что в процессе конкуренции «индивидуальные продавцы и покупатели соперничают на рынке за честное, без сговора соперничество, за наиболее выгодные продажи и покупки товаров» [16, с. 11] (Smit, 1992, р. 11).

Как известно, различают ценовую конкуренцию, в которой побеждает тот, кто продает дешевле конкурентов, и неценовую, где побеждает тот, кто предлагает покупателю благо, представляющее для него большую ценность или удобство. Различают также добросовестную конкуренцию – соперничество в рамках закона и принятых в обществе этических норм, т.е. с учетом требований формальных или неформальных институтов, и недобросовестную, когда эти требования нарушаются. Конкурировать могут не только продавцы, но и покупатели, не только отдельные экономические субъекты, но и сообщества людей, в том числе многочисленные (корпорации, отрасли, регионы, страны, этносы, народы). При этом экономические субъекты, проигравшие в борьбе, нуждаются в социальной защите и поддержке со стороны государства.

В работах большинства ученых конкуренция трактуется как категория рыночной экономики, прежде всего как соперничество между продавцами. Л. фон Мизес писал, что «в рыночной экономике конкуренция выражается в том, что продавцы должны превзойти друг друга, предлагая лучшие и более дешевые товары и услуги, а покупатели – более высокие цены» [11, с. 259] (Mizes, 2005, р. 259). В то же время Л. фон Мизес предлагал и более широкое понимание конкуренции, выходящее за рамки экономических взаимодействий; он писал, в частности, о социальной конкуренции как стремлении людей занять более высокое положение в обществе. Расширенное понимание конкуренции встречается в работах и других авторов. Толочко О.Н. справедливо пишет, что «…конкуренция – естественная форма жизни, возникающая сама по себе везде, где для нее нет специально создаваемых препятствий. В социуме конкуренция ограничивается правовыми нормами, а неблагоприятные для слабой стороны последствия смягчаются» [17, с. 152] (Tolochko, 2016, р. 152).

И наконец, конкуренцию можно и нужно трактовать как важнейший социальный институт; эту позицию разделяет все большее число ученых. С. Дубровская утверждает, что «институт конкуренции – это совокупность экономико-правовых норм, определяющая и регулирующая поведение экономических субъектов, ориентированных на максимизацию их личной выгоды, и государственных мер, принуждающих их к выполнению предписанных норм» [2, с. 43] (Dubrovskaya, 2011, р. 43). Николаева Е.Е. и Азарова Т.В. определяют конкуренцию как «правила игры» в ситуации конкурентного взаимодействия и механизма принуждения и побуждения к соблюдению этих правил, а также как совокупность правовых и организационных методов воздействия на участников экономической деятельности» [12, с. 132] (Nikolaeva, Azarova, 2016, р. 132).

Обоснованность трактовки конкуренции как социального института подтверждается тем, что именно она направляет энергию людей в нужное русло, определяет их поступки – что, как, где и для кого производить, как и кому продавать и т.п. Конкуренция подсказывает или навязывает наиболее эффективные варианты использования принадлежащих людям ресурсов, поощряет за поведение, способствующее экономическому успеху (максимизации прибыли, росту капитализации бизнеса, завоеванию нового рынка и т.п.) и карает за неудачные решения, чрезмерные издержки, ошибки в управлении. И это актуально по отношению к любой конкуренции, т.е. не только к соперничеству в рыночной экономике между продавцами в их борьбе за покупателей. Не стоит забывать и о возможной конкуренции между самими покупателями, например, за модный или уцененный товар во время распродажи, или за дефицитное благо (для СССР такая конкуренция была очень типична).

Исследуя любой вид конкуренции, важно четко определять: кто с кем и за что ведет борьбу; где, в каких границах (территориальных, отраслевых) конкуренция происходит; каким образом она осуществляется, какие средства при этом используются; кто и почему побеждает или терпит поражение. Последний вопрос особенно важен и интересен. Например, в плановой экономике в борьбе за дефицит (колбасу, книги, ковры и многое другое) побеждали, т.е. уходили из магазина с покупкой те, кто сумел занять место в очереди. Иногда в очередь записывались и отмечались в течение продолжительного времени. У пенсионеров, обладающих дополнительным ресурсом времени, были при этом некоторые преимущества, хотя и небольшие. Но главным фактором, выявляющим победителя, была возможность предложить взамен одного дефицита другой: директор книжного магазина не стоял в очереди за мясом. Поэтому в советском обществе высоко ценился «блат» – нужные знакомства и связи: именно они выступали главными факторами конкурентоспособности человека в борьбе за дефицитные блага. Конкуренция между регионами, отраслями и предприятиями за выделение из Москвы ресурсов (фондов) также рождала победителей и проигравших; факторы, обеспечивающие победу, были разными и далеко не всегда простыми и очевидными. Впрочем, эта проблема актуальна и сегодня.

В рыночной экономике важнейшими факторами, выявляющими победителя в конкурентной борьбе, выступают: для потребителей – готовность (желание в возможность) платить деньги; для производителей – умение продавать товары и услуги дешевле конкурентов или лучше удовлетворить потребности покупателей за счет качества, сервиса, ассортимента, гарантий и т.п. Но вопрос о победителе может решаться и на других принципах: путем обмана, насилия, принуждения, использования властного (административного) ресурса и т.п. Если же рассматривать конкуренцию в более широком смысле, т.е. не ограничиваться рамками исключительно рыночной экономики и экономических трансакций, то можно обнаружить весьма частое, а подчас даже преобладающее использование именно таких, нерыночных способов победы в соперничестве за редкое (экономическое) благо.

Конкуренция в России: кто и почему побеждает? В нормально функционирующей рыночной экономике победу одерживает более эффективный производитель или продавец, у которого лучше соотношение выгод и издержек и который успешнее использует те или иные ресурсы. Это полезно для общества, поскольку на место менее эффективных экономических субъектов, проигравших в конкурентной борьбе, приходят более эффективные. Конкуренция, таким образом, призвана убирать из экономики слабые, неэффективные предприятия, выступая в роли своего рода «санитара экономики» по аналогии с «волком – санитаром леса», поедающим слабых и больных животных, лишая их возможности оставить потомство и ослабить популяцию.

К сожалению, на многих российских рынках главным фактором победы в конкурентной борьбе является не более высокая экономическая эффективность, а близость к власти, «административный ресурс». Примеры неравных условий конкуренции в России достаточно многочисленны:

- неравные ставки и режим налогообложения предприятий одной отрасли;

- неравные условия распределения земли, госзаказов;

- разные «цены на энергоресурсы для разных компаний» [1] (Greyf, 2010);

- различие в административных требованиях, предъявляемых к компаниям;

- неравные условия применения законов («друзьям – все, врагам – закон»);

- неравные условия доступа к экспортной инфраструктуре, контролируемой государством и т.п.

В результате институт конкуренции часто не срабатывает таким образом, чтобы принести пользу обществу, поскольку победу одерживает не самый эффективный, а самый ловкий, сумевший лучше приспособиться к «правилам игры», требующим умения заручиться поддержкой со стороны нужных людей из властных, особенно силовых органов. Собственно говоря, это тоже конкуренция, и в ней тоже побеждает сильнейший. Но – отнюдь не более экономически эффективный с точки зрения использования ресурсов и соотношения затрат и результатов. Результат – монополизация рынков, коррупция, чрезмерно высокие цены и ослабление стимулов к повышению конкурентоспособности путем роста производительности труда и внедрения инноваций.

Неудивительно, что в экономике с подобными критериями и факторами отбора победителей в конкуренции малому бизнесу приходится очень тяжело. Количество малых предприятий в расчете на 1000 жителей в России составляет 5,65, в то время как в США – 74,2, в Италии – 68, в Японии – 49,6, в Великобритании – 46. Доля малых предприятий в ВВП России составляет 10–11%; в большинстве развитых стран – более 50%. При этом в стране действуют многочисленные и разнообразные программы поддержки малого бизнеса, но их результативность в целом невысока. Программам поддержки малого бизнеса в РФ присущи следующие недостатки:

- рассогласованность элементов программ и мер их поддержки;

- декларативность задач и невозможность контроля за их достижением;

- недостаточные средства, ресурсная необеспеченность;

- нечеткая ответственность за реализацию программ;

- необоснованность сроков реализации;

- распыление бюджетных средств, множество не связанных между собой мероприятий;

- недостаточный учет местных возможностей;

- отсутствие анализа недостатков (провалов) других, в том числе предыдущих программ;

- отсутствие или незначительность реальных результатов.

Все это приводит к печальному выводу: несмотря на многочисленные институты поддержки малого бизнеса (технопарки, бизнес-инкубаторы и др.), действующие на федеральном и особенно региональном уровне, которые, казалось бы, активно работают и отчитываются об успехах, реальных результатов, по существу, нет. Почему так происходит? По-видимому, дело вовсе не в чьей-то злой воле или отсутствии желания.

Опыт развитых стран показывает, что государство должно не просто поддерживать малый бизнес налоговыми льготами и кредитами, консультационными услугами, созданием бизнес-инкубаторов и т.п., хотя все это очень важно. Необходимо оказывать давление на крупный бизнес, чтобы он подключал, втягивал малый бизнес в свою экономическую деятельность. В США крупная фирма получит государственный заказ лишь при условии, что определенный процент его будет передан субподрядчикам – предприятиям малого бизнеса. В Японии почти половина заказов правительства предназначена малым предприятиям, которые к тому же могут объединяться в консорциумы и картели без применения к ним антимонопольных санкций [9, c. 177] (Mazin, 2009, р. 177). В России малому бизнесу серьезно мешают не только бюрократические преграды при его организации и ведению, но и давление со стороны естественных монополий, крупного бизнеса, которому «конкуренты-малыши» совершенно не нужны.

Таким образом, поддержка малого бизнеса в России, если оценивать не провозглашаемые при этом цели, а уровень их реального достижения, во-первых, носит во многом имитационный характер, и во-вторых, не нацелена на поддержку института конкуренции, совершенно необходимого для усиления экономической безопасности страны.

ФАС: имитация деятельности. Огромную роль в укреплении института конкуренции в любой стране играет антимонопольное законодательство; особенно важна практика его применения. В России федеральная антимонопольная служба (ФАС) – мощная, авторитетная и имеющая множество региональных подразделений государственная структура, вызывающая уважение и даже страх у всех экономических субъектов, к тому же пользующаяся политической поддержкой руководства страны. Во всяком случае, именно такое впечатление складывается из многочисленных выступлений руководителей этого ведомства и их оценок (в основном положительных) собственной деятельности за многие годы. Но так ли это на самом деле? Внимательный взгляд и беспристрастная оценка приводят совсем к другим выводам. ФАС в России – структура, скорее имитирующая бурную деятельность, обладающая крайне низкой эффективностью и скромными достижениями. А в некоторых случаях – наносящая очевидный вред российской экономике и подрывающая ее экономическую безопасность.

В рейтинге глобальной конкурентоспособности Россия, занявшая в 2016 году 43-е место, по эффективности антимонопольной политики заняла лишь 83-е место, по развитию конкуренции на локальных рынках – 59-е место, по распространению практики доминирования – 81-е место из 144 стран.

Возможности и права ФАС России, казалось бы, достаточно велики: под контролем этого ведомства находится деятельность государственных компаний; ФАС регулирует госзакупки и гособоронзаказ, тарифы естественных монополий; под ее неусыпным наблюдением находятся сфера рекламы, торговли и многое другое. Аналогичные или похожие функции выполняют и зарубежные антимонопольные ведомства, но главное отличие между ними и их российскими коллегами заключается в том, что за рубежом основная цель их деятельности – не столько борьба против конкретных монополистов и/или процессов монополизации отраслей или отдельных рынков (хотя все это они делают), сколько защита и укрепление института конкуренции. Убрать все, что мешает конкуренции, обеспечить ликвидацию или снижение входных и выходных барьеров, не допустить уменьшения числа конкурентов на том или ином рынке до опасно низкого уровня (с учетом индекса Херфиндаля-Хиршмана) – вот главная цель государства, реализуемая антимонопольными структурами за рубежом. При этом, поддерживая институт конкуренции (проводя проконкурентную политику), государство учитывает технологические преимущества крупной корпорации, доминирование которой экономически оправдано [15, с. 50] (Rozhdestvenskaya, 2020, р. 50).

В России, к сожалению, все по-другому. Подтверждением может служить огромная разница в объектах воздействия антимонопольных органов и количестве заведенных ими дел, инициированных судебных процессов. В США, европейских странах, Японии, КНР антимонопольное законодательство практически не применяется в отношении субъектов малого и среднего бизнеса – они выведены из-под действия антимонопольного законодательства. Европейские государства не препятствуют горизонтальным картельным соглашениям, в результате которых суммарная доля рынка его участников не превышает 10% (по вертикальным соглашениям – 15%). В США эта граница чуть ниже – 7% [18] (Ulyanov, 2018). Антимонопольные дела в этих странах возбуждаются против представителей крупного бизнеса, и лишь тогда, когда они монополизировали отдельный рынок, поставив под угрозу конкуренцию на нем. При этом цель государства – не наказание подобного монополиста, а защита института конкуренции. Поэтому антимонопольных дел в этих странах немного, во много раз меньше, чем в России, где их число превышает 25 тыс. в год.

Большинство антимонопольных дел в России не защищают конкуренцию, не укрепляют ее как институт. Торжествует формализм и высокая ведомственная активность, связанная с нарушением тех или иных положений антимонопольного законодательства, в первую очередь – на региональных и местных, локальных рынках. То, что за рубежом трудно себе представить, в России стало реальностью: большинство антимонопольных дел в течение многих лет регулярно возбуждались против предприятий среднего и малого бизнеса, в том числе микробизнеса (с численностью занятых до 15 человек) и индивидуальных предпринимателей.

Отчасти это связано с невозможностью подступиться к таким гигантам, как «Газпром», «Роснефть», «РЖД», «Ростех», «Сбербанк» и т.п. Гораздо проще объявить в стопроцентной монополизации местного рынка (в границах кинотеатра, торгового центра, городской площади и т.п.) маленькую фирму или ИП. Тысячи подобных дел по всей стране в течение многих лет создавали видимость борьбы с монополизмом, будучи фактически лишь ее имитацией. Более того, огромное количество возбуждаемых дел служило основанием для высокой самооценки и победных отчетов руководителей ФАС, жалоб на постоянную перегрузку чиновников ведомства, доказательством необходимости увеличения его полномочий и ужесточения наказаний для нарушителей [3] (Izutova, 2019).

Правда, в 2016 году под давлением предпринимательского сообщества было принято решение, несмотря на сопротивление ФАС, о выведении малого бизнеса из-под действия антимонопольного законодательства. Но из иммунитета, предоставленного малому бизнесу, были исключены картели и естественные монополии. И этой лазейкой ФАС немедленно воспользовался: стали возбуждаться тысячи дел, в которых малый и средний бизнес (включая ИП) обвинялся в организации картелей или создании естественных монополий в границах местных, в том числе крошечных по своим масштабам рынков.

При этом на таких рынках, как производство и реализация калийных удобрений, цинка, алюминия, магистральных тепловозов и др., монополизация (при полном равнодушии и бездействии ФАС) достигла 100%.

Но это лишь одна сторона деятельности ФАС. Другая заключается в том, что этот антимонопольный орган не решает задачи, которую зарубежные антимонопольные структуры, особенно американские, решают весьма успешно, пользуясь при этом политической поддержкой руководства страны: защита национального рынка от иностранных конкурентов, если в этом есть необходимость. Для России это еще более актуально: многие рынки сегодня целиком и полностью захвачены иностранным корпорациями – при полном попустительстве со стороны ФАС, а по некоторым оценкам – даже при ее поддержке.

Это особенно заметно по алкогольному и табачному рынкам. Более 90% мощностей по производству табака на территории России контролируются крупнейшими транснациональными корпорациями Japan Tobacco Inc. (JTI), Philip Morris International (PMI) и British American Tobacco; все табачное сырье для табачной промышленности импортируется из-за рубежа. Ни одна марка табачных изделий не производится компаниями с долей отечественного капитала, равной 100%. Кроме того, не только производители, но и крупнейшие дистрибьюторы (компании «СНС-Сервис» и «ТК-Мегаполис») принадлежат зарубежным фирмам.

Антимонопольное регулирование в России осложняется тем, что:

- не выработаны механизмы пресечения нелегальных ценовых сговоров;

- нет методик регулирования цен и тарифов естественных монополий;

- слабо защищены права потребителей (много негодных, вредных товаров);

- не пресекаются процессы концентрации собственности и контроль со стороны монополий (в т.ч. иностранных) над целыми отраслями.

Учитывая, что ФАС контролирует систему госзакупок, приходится признать, что здесь также преобладают формализм и имитация, когда объектом контроля является не результат, а процесс, и в результате контроль носит мелочный, процедурный характер. По мнению М.Ю. Малкиной и А.В. Виноградовой, для госзакупок в России характерны: непрозрачность информации и доступа к торгам; вовлеченность в коррупцию и откаты; «затачивание» условий контрактов под конкретных поставщиков и пр. [10] (Malkina, Vinogradova, 2020). Ни о каком укреплении конкуренции при этом не может быть и речи.

Таким образом, несмотря на отдельные успехи, деятельность ФАС России далека от решения главной задачи, ради которой подобные структуры, собственно, и создаются: поддержка и защита института конкуренции. Нужен коренной пересмотр принципов и методов деятельности ФАС; необходимо изменить отношение к проблемам конкуренции со стороны правительства.

Заключение

В целях укрепления экономической безопасности стране нужно реальное, а не формальное усиление борьбы с монополизмом, значительное сокращение монополизированных секторов экономики. К сожалению, решение этой задачи осложняется рентным характером российской экономики. Он носит системный характер, будучи основан на доходах от экспорта традиционных для России природных ресурсов (углеводороды, металлы, лес и т.п.), обеспечивает огромные доходы «нового дворянства»: чиновников и силовиков высокого ранга, приближенных к власти предпринимателей, осваивающих и «распиливающих» крупные государственные контракты. В этой системе отношений усиление конкуренции может лишь ослабить власть и влияние новой «элиты». Неизбежным следствием и проявлением рентного характера экономики являются коррупция и рейдерство, захват и перераспределение земли и других активов. Конкурентному сектору малого бизнеса остались для проявления экономической активности, за небольшим исключением, лишь сфера торговли и обслуживания.

«Кризис российской экономики носит системный характер, создавая реальные угрозы экономической безопасности страны» [4] (Kazantsev, Kolpakova, Lev, Sokolov, 2021). В основе кризиса – глубокая структурная несбалансированность, низкая экономическая эффективность, ослабление (провал) базовых институтов, включая институт конкуренции. Лишь решение этих проблем позволит России ответить на глобальные вызовы современности и реализовать тот огромный потенциал роста, который воплощен в обществе, в людях, особенно молодых, искренне любящих свою страну и желающих ей процветания. Страна без развитой конкуренции, в которой побеждает более эффективный производитель, – страна без достойного будущего. На решение этой задачи необходимо направить максимальные и объединенные усилия со стороны государства и общества.