Почему Австралия превращается в развитого ведомого игрока глобального и регионального пространства

Введение

Еще в 2018 году ряд экспертов отмечали особый статус Австралийского Союза в регионе Океании и мире как ведущего игрока. Однако ситуация меняется драматически последние 2019–2021 гг.: волны глобального экономического кризиса 2008 г., пандемия COVID-19, отсутствие эффективной стратегии построения деловых отношений с государствами – партнерами по традиционным и новым каналам [14, 20] (Drobot, 2020; Makarov, Drobot, Avtsinova, 2020). Выборы в парламент, меняющие векторы разнообразного лобби в Канберре, открытая конфронтация правительства Австралии с КНР приводят к сокращению инвестиций в национальную экономику страны, но Канберра отказывается видеть реальность, предпочитая и дальше вести убыточную стратегию.

Цель статьи – показать специфику перехода курса Австралии с позиций ведущего игрока в позицию ведомого, даже если это вредит государственным долгосрочным интересам, с разрастающимся ущербом.

Тенденции к такому развитию событий были заложены еще во время Тони Эббота, когда агрессивная бездумная экспансия ведущей экономики Океании привела к ухудшению отношений со странами АСЕАН, части бизнеса хуацяо Австралии, компаний из КНР, РФ (наименее повлияли). Помимо этого, Канберра открыто давила на развивающиеся страны Южного Тихоокеанского региона (ЮТР) [1–6, 15, 17, 22] (Skorobogatyh, 2011; Gerasimenko, 2019; Drobot, 2012; Drobot, Rybalko, 2020; Drobot, 2020). Эти и другие действия сформировали представления об Австралийском Союзе у зарубежных стран как агрессивном проблемном партнере [10, 19] (Leshchenko, Ermolovskaya, Nikulin, 2020). Развивающиеся страны ЮТР после такого курса Канберры [2–5] стали искать диалога с Новой Зеландией, в т.ч. по линии ее военного сотрудничества (МАР), в Океанию активно идут китайский капиталы КНР и Юго-Восточной Азии, произошел референдум отделения Бугенвиля от Папуа – Новой Гвинеи в конце 2019 года. На саму Австралию оказывалось мощное давление США и Соединенного Королевства снижать объем деловых проектов с КНР, более того, выступать [2–5] на любом уровне, а также передавать контракты добывающего сектора американским компаниям [2–5].

Здесь, справедливости ради, произошел сбой [2–5, 10, 16] (Drobot, Makarov, Lesnyh, Tatarinova, 2021): американцы не в состоянии заменить китайские капиталы на рынке Австралии так, чтобы страна получала тот же объем инвестиций без потерь при разрыве отношений с китайским бизнесом не только КНР, но и хуацяо других государств. Это ухудшает и международный инвестиционный климат, побуждая инвесторов других национальностей вкладывать в другие государства ЮТР: в Новую Зеландию, французские территории, Фиджи, Соломоновы острова, Палау и так далее [13, 17] (Balashov, Dzhavadov, 2019; Drobot, Rybalko, 2020).

Помимо этого, внутренние проблемы Австралийского Союза обостряются: истощение почв зон сельского хозяйства, наступление пустыни, изменение трудовых миграционных потоков до и в эпоху пандемии [2–11] (Gerasimenko, 2019; Mosolova, 2019; Nemchinov, 2019; Skorobogatyh, 2019). Отдельно следует отметить и истощение месторождений других ценных природных ресурсов, которые ранее получали существенные китайские инвестиции [9]. Но если Пекин быстро решил вопрос импорта линеек из других стран, то Канберра так и не создала работающую стратегию, покрывающую ущерб [10, 11].

Не желая видеть объем ущерба, который ранее уже стоил карьеры Эбботу, австралийские власти в уверенности, что сохранят свои посты, открыто идут на продолжение парадигмы ухудшения отношений с КНР и усиления стратегии соглашательства с США по любому вопросу на международной арене. Такая солидарность с растущим ущербом приводит как к экономическим потерям, так и утрате престижа Канберры как самостоятельного игрока [2–5]. Падает и рейтинг доверия у населения, что влияет на изменения паритета партий в парламенте [1, 9] (Skorobogatyh, 2011; Skorobogatyh, 2019).

Пекин не остается в долгу у Канберры [2–5, 10–12]. Более того, прибыль китайского бизнеса растет за счет вытеснения Австралии из ниш в Океании [2–5, 12], Юго-Восточной Азии и других регионах мира. Китай регулярно проводит научные ситуационные анализы международных экспертов [18, 21] (Krapchina, Mishina, Vlazneva, 2020; Pankratova, 2018), в т.ч. в Российской Федерации, через интернет-каналы с целью получить широкий взгляд по перспективам дальнейшего ухудшения китайско-австралийских отношений, а также для работы над ошибками по курсу вытеснения Канберры из традиционных ниш китайским капиталом, с точки зрения позитивного имиджа.

Заключение

Исходя из описанных фактов, можно сделать выводы о фактах провала австралийской стратегии [1–12] (Skorobogatyh, 2011; Gerasimenko, 2019; Mosolova, 2019; Nemchinov, 2019; Skorobogatyh, 2019). Страна не способна создать эффективный курс самостоятельной ведущей державы региона и уходит в число развитых ведомых игроков международного пространства. Ущерб для национальной экономики при сохранении курса будет расти [2–5]. США не спешат покрывать ущерб Канберры [2–5, 10–12], поддерживая на словах, но не реальными инвестициями. Соединенное королевство также не оказывает реальной поддержки, подтверждающей эффективность выбранного Канберрой курса. Когда внутренние проблемы Австралии обострятся до критического уровня в любом аспекте, то произойдут существенные изменения стратегии правительства с вероятностью смены существующего курса ведомого партнера США в мире.